до конца года, чтобы дать  этому  разбойнику  время
приступить к действию, если тот пожелает.
   Потом однажды ночью прискакал одинокий гонец с юга,  и  на  следующее
утро Родриго с ибн Хайраном под холодным дождем, на грани зимы вывели из
Рагозы пятьдесят вальедцев. Никаких знамен, отличительных знаков и  даже
их собственных коней:  они  ехали  на  неприметных  лошадях  из  Рагозы.
Подобно призракам, миновали они  пригороды,  направляясь  на  восток,  и
двадцать из них постоянно вели разведку вокруг, следя за  передвижениями
чужих отрядов.
   Как и можно было предвидеть, именно Мартин заметил банду разбойников,
направлявшуюся на север. Тут Капитан и ибн Хайран улыбнулись,  а  старый
Лайн - нет.  От  этого  места  они  осторожно  следили  за  продвижением
бандитского главаря до самой  долины.  У  него  было  почти  восемьдесят
человек.
   Отряд из Халоньи под предводительством графа Нино ди  Карреры  -  это
имя было Альвару неизвестно - уже находился  в  Фибасе,  а  восточнее  и
южнее города его поджидали разбойники. У ди Карреры была сотня людей, на
превосходных конях, как гласили донесения.
   Когда пришло сообщение об устроенной засаде, Аммар ибн  Хайран  снова
улыбнулся. В тот день тоже шел дождь,  вода  стекала  с  полей  шляп  за
воротники мундиров и плащей. Проселочные дороги и поля уже были  покрыты
толстым слоем зимней грязи, опасной для коней.
   - Эмин ха'Назар? Старый лис, - сказал тогда ибн Хайран. - Он  сделает
это в долине. Правда, мне будет немного  жаль,  если  нам  придется  его
убить.
   Альвар все еще не был уверен в своем отношении к Аммару ибн Хайрану.
   Джеане он нравился, в этом юноша был совершенно уверен, что осложняло
положение.  Ее  участие  в  походе  само  по   себе   было   достаточным
осложнением. Он беспокоился, что она скачет под холодным дождем и ночует
в палатке на промерзшей или мокрой земле, но она ничего не говорила,  не
жаловалась, удивительно хорошо  держалась  в  седле  -  обычно  киндатам
запрещалось ездить верхом, на лошадях. Он узнал, что она научилась этому
в Батиаре. По-видимому, в Батиаре разрешались многие запрещенные вещи.
   - Что это за долина? - спросил Родриго у ибн Хайрана. - Расскажи  мне
все, что знаешь о ней.
   Они вдвоем отошли в сторону, в  туман,  и  беседовали  тихо,  поэтому
Альвар больше ничего не расслышал. Он случайно посмотрел на  лицо  Лайна
Нунеса и по его выражению отчасти понял, почему Лайну  так  не  нравится
эта зимняя экспедиция. Альвар не был  единственным  человеком,  которого
последние события заставили почувствовать себя оттертым в сторону.
   Тем не менее неодобрение Лайна, в конце  концов,  кажется,  не  имело
оснований.  При  всей  сложности  плана  и  необходимости  полной  тайны
передвижений все сошлось здесь, в этой странной, высокогорной,  звенящей
от эха долине. Сегодня даже светило  солнце;  воздух  был  прозрачным  и
очень холодным.
   Альвар находился в составе первой маленькой группы, которая подбежала
- кони были запрещены приказом ибн Хайрана, - чтобы заблокировать  южный
вход в долину, после того как прошел отряд из Халоньи. Они изображали из
себя разбойников, это он понял, членов той самой банды, которая лежала в
засаде в северном конце. И дозорные отряда должны были их заметить.
   Они и заметили. Мартин давно уже засек двух разведчиков, и они  могли
их убить, если бы хотели. Но  они  не  хотели.  По  каким-то  загадочным
соображениям этого непонятного плана разведчики должны были их заметить,
а потом поскакать обратно в долину и доложить командиру. Это было  очень
трудно  понять.  А  Альвару  еще  труднее,  потому  что  во  время  всех
напряженных перемещений этого утра он вынужден был слушать голос Джеаны,
несущийся с высокого склона, которая стонала  от  страсти  к  белокурому
командиру  отряда  из  Халоньи.  Это  ему  совсем  не  нравилось,   хотя
большинство остальных находили подобную шутку убийственно смешной.
   К тому времени, когда Лайн  Нунес  отдал  приказ  выступать  -  коней
привели, как только  двое  разведчиков  ускакали,  -  Альвар  был  готов
кого-нибудь искалечить.  У  него  мелькнула  мысль,  когда  они  галопом
мчались на север под лучами зимнего солнца, что  он  собирается  убивать
джадитов ради выгоды ашаритов. Но он постарался выбросить ее из  головы.
В конце концов, он - наемник.

***

   У Нино были хорошие  доспехи.  Одна  стрела  попала  ему  в  грудь  и
отлетела в сторону, вторая задела  незащищенную  лодыжку,  и  показалась
кровь. Потом его конь, скачущий слишком быстро, шагнул в пустоту и  упал
в яму.
   Конь закричал, когда его пронзили колья на дне  ямы.  Крик  лошади  -
ужасен. Нино ди Каррера, гибкий и быстрый, выпрыгнул  из  седла  еще  во
время падения коня. Он ухватился за ближайшую стену ямы, вцепился в нее,
удержался и подтянулся наверх. В этот момент его чуть не  затоптал  конь
одного из его людей, отчаянно пытающегося обогнуть смертельную ловушку.
   Он получил удар по ребрам  и  растянулся  на  мерзлой  земле.  Увидел
надвигающегося следующего коня и, не обращая внимания на боль, откатился
в сторону, уворачиваясь от мелькающих в воздухе копыт.  Он  хватал  ртом
воздух. Из его груди ударом вышибло весь воздух, в ушах звенело, но Нино
обнаружил, что руки и ноги целы. Он задыхался, у него кружилась  голова,
но он все же мог двигаться. Он с трудом поднялся и понял,  что  его  меч
потерян в яме. Рядом с ним  лежал  мертвец  со  стрелой  в  горле.  Нино
схватил клинок этого солдата, не обращая внимания на боль  в  ребрах,  и
огляделся, высматривая, кого бы прикончить.
   Недостатка в кандидатах не  наблюдалось.  Разбойники  скатывались  со
склонов по обеим сторонам расщелины. По  крайней  мере  тридцать  воинов
Нино - может быть, больше -  были  повержены,  убиты  или  искалечены  в
ловушке из копий и градом стрел. Но  всадников  еще  оставалось  большое
количество, а им  противостояли  ашаритские  бандиты,  отбросы,  собаки,
собачий корм.
   Схватившись рукой за  бок,  Нино  взревел,  бросая  вызов.  Его  люди
услышали и ответили радостными криками. Он оглянулся в  поисках  Эдрика.
Увидел, как тот бьется с тремя разбойниками, которые старались оттеснить
его коня в узкое место. На глазах у Нино один  из  бандитов  нырнул  под
круп коня Эдрика и ударил клинком снизу вверх. Приятный способ вести бой
- убивать коней снизу. Но это  сработало.  Жеребец  Эдрика  поднялся  на
дыбы, крича от боли, а человек с коротким мечом отскочил в сторону.
   Нино увидел, что его заместитель начал сползать с седла. Он уже бежал
к нему. Второй разбойник, ожидающий, когда Эдрик упадет, так и не узнал,
кто его убил. Нино взмахнул мечом в слепой ярости и снес  не  защищенную
шлемом голову с плеч. Она приземлилась в траву поодаль и покатилась, как
мяч. Кровь, фонтаном хлынувшая из  обезглавленного  тела,  обрызгала  их
всех.
   Нино торжествующе взревел. Эдрик рывком вытащил  ноги  из  стремян  и
свалился с изувеченного коня. Но тут же вскочил  на  ноги.  Двое  мужчин
обменялись яростными взглядами, потом стали сражаться вместе, бок о бок,
в этом темном  ущелье,  два  воина  святого  Джада  против  бесчисленных
неверных.
   В  действительности  они  дрались  с  бандитами,  и  снова  и   снова
замахиваясь мечом и стараясь расчистить пространство для прорыва вперед,
Нино вдруг вспомнил ту мысль, которая  раньше  пришла  ему  в  голову  и
которую он потом потерял.
   Его обдало холодом, даже среди тесного, потного хаоса битвы: те, кого
видели его разведчики приближающимися с южного конца  долины,  не  могли
участвовать в этой засаде. Где  был  его  разум?  Никто,  устроив  такую
смертоносную ловушку, не дробит потом свои силы.
   Нино  силился  найти  какой-то  смысл  в   происходящем,   но   узкое
пространство  между  крутыми  склонами  заставляло  вести  ближний   бой
врукопашную и пускать в ход кулаки, плечи и кинжалы не менее часто,  чем
мечи. Никакого шанса отступить и оценить обстановку. Теперь стрелы им не
грозили. Бандиты, ведущие рукопашный бой с джадитами, не могли стрелять.
   Мулы! Нино внезапно вспомнил о золоте. Если  они  его  потеряют,  все
остальное лишится смысла. Он врезался закованным в металл предплечьем  в
лицо бандита и  почувствовал,  как  треснули  кости  от  удара.  Получив
секундную передышку, он быстро огляделся и заметил  кучку  своих  людей,
окружавших золото. Два мула лежали на земле: эти трусы опять  застрелили
животных.
   - Туда! - крикнул он Эдрику, показывая  рукой.  -  Прорывайся  в  том
направлении!
   Эдрик кивнул и повернулся. Потом упал. Кто-то выдернул меч из-под его
ребер.
   На том месте, где мгновение назад  стоял  его  заместитель,  храбрый,
ловкий, живой воин, Нино увидел привидение.
   Человеку, который убил Эдрика, было по крайней мере  лет  шестьдесят.
Но  он  был  силен,  как  бык,   массивный,   с   выпуклыми   мускулами,
широкоплечий, крутолобый, с огромной уродливой  головой.  С  нее  капала
кровь. Его длинная, спутанная седая  борода  окрасилась  этой  кровью  и
слиплась от нее; кровь  струилась  с  его  лысой  головы  и  пропитывала
коричневую одежду и кожаные доспехи. Этот человек, глаза которого горели
диким боевым огнем, приставил свой красный меч к груди Нино.
   - Сдавайся или умрешь! - прорычал он на плохом  эсперанском.  -  Если
сдашься, обещаем отпустить за выкуп!
   Нино бросил взгляд мимо  разбойника.  Увидел  своих  людей,  все  еще
кольцом окружающих мулов. Многие погибли, но еще  больше  врагов  лежало
перед ними, и солдаты его отряда были лучшими в Халонье. Старик блефует,
принимает Нино за труса и глупца.
   - Да сгноит тебя Джад! - крикнул Нино так,  что  горло  заболело.  Он
яростно рубанул по клинку  старика  и  заставил  залитую  кровью  фигуру
отступить на шаг одной лишь  силой  своей  ярости.  Еще  один  разбойник
бросился на Нино слева. Нино увернулся от слишком высокого удара мечом и
обрушил свой меч вниз и поперек. Почувствовал, как клинок вошел в плоть.
Нино захлестнула жаркая радость. Его  жертва  издала  мокрый,  хлюпающий
звук и упала на промерзшую землю.
   Седобородый разбойник замер на мгновение, выкрикнул какое-то  имя,  и
Нино воспользовался его замешательством, чтобы броситься прямо на него и
прорваться туда, где большая часть уцелевших  солдат  отчаянно  защищала
золото. Он ворвался в их ряды, его приветствовали радостными,  яростными
криками, и обернулся, скалясь, чтобы снова сражаться.
   Сдаться? Этим?  Чтобы  король  выкупил  его  у  ашаритских  бандитов,
потеряв золото? Есть худшие вещи, чем смерть, гораздо худшие.

***

   "Это не та война, которая мне снилась", - думал Альвар.
   Он вспоминал ферму, детство,  нетерпеливого  мальчика,  единственного
солдатского сына, у постели которого ночью всегда лежал деревянный  меч.
Картины героизма и славы, возникающие в звездной темноте за окном, после
того как задули свечи. Как давно это было.
   Они ждали в бледном,  холодном  солнечном  свете  у  северного  конца
долины.
   Убивать каждого, кто выйдет, сказал Лайн Нунес. Только  два  человека
вышли оттуда. Они боролись, вцепившись друг в друга, рычали  и  фыркали,
как животные. Схватка вынесла их из ущелья, они упали  и  покатились  по
земле, пытаясь выцарапать друг другу глаза. Лудус и Мартин подъехали  на
конях и умело и точно уложили обоих стрелами. Теперь два тела лежали  на
покрытой инеем траве, все еще переплетенные.
   Не было ничего хотя  бы  отдаленно  героического  или  даже  особенно
опасного в том, что они делали. Даже  ночной  поход  в  горящую  деревню
Орвилья прошлым летом нес в себе  больше  напряжения,  больше  напоминал
настоящую войну, чем это нервное  ожидание,  пока  другие  убивали  друг
друга вне поля их зрения, в темном пространстве к северу от них.
   Альвар оглянулся через плечо и увидел, что к ним приближается Капитан
вместе с Джеаной и ибн  Хайраном.  "Джеана  выглядит  встревоженной",  -
подумал он. - Оба воина казались спокойными, беспечными. Ни один даже не
взглянул на двух мертвецов на траве. Они подъехали к Лайну Нунесу.
   - Все идет хорошо? - спросил Родриго.
   Лайн, как и следовало ожидать, сплюнул, перед тем как ответить.
   - Они убивают друг друга для нас, если вы это имеете в виду.
   Услышав  его  тон,  Аммар  ибн  Хайран  усмехнулся.  Родриго  в  упор
посмотрел на своего заместителя.
   - Ты знаешь,  для  чего  это  делается.  У  нас  уже  были  настоящие
сражения, и еще будут. Мы пытаемся здесь кое-чего добиться.
   Лайн открыл  было  рот  для  ответа,  потом  решительно  закрыл  его.
Выражение лица Капитана не вдохновляло на возражения.
   Родриго повернулся к Мартину:
   - Пойди и посмотри, быстро. Мне нужно знать, сколько их  там.  Мы  не
хотим, чтобы победили солдаты из Халоньи, конечно. Если  они  выигрывают
бой, нам все же придется вмешаться.
   Альвар,  напрасно  пытающийся  понять  смысл   происходящего,   снова
занервничал из-за своего невежества. Возможно,  Лайн  знает,  что  здесь
творится, но больше никто. Неужели на войне всегда так? Разве обычно  не
знаешь, что твой враг находится перед тобой и твоя задача в  том,  чтобы
оказаться храбрее и  сильнее?  Убивать,  пока  не  убили  тебя?  У  него
возникло ощущение, что Лайн испытывает те же чувства.
   - Он уже смотрел, - кисло ответил Лайн. - Я знаю, что  делаю.  Сейчас
их поровну, примерно по тридцать человек с  каждой  стороны.  Разбойники
скоро сломаются.
   - Тогда нам придется вмешаться.
   Теперь заговорил ибн Хайран, глядя на Родриго.
   - Солдаты Халоньи дерутся хорошо. Ты говорил, что так и будет.  -  Он
бросил взгляд на Лайна. - У тебя появится  возможность  поучаствовать  в
бою, в конце концов.
   Стоящая рядом Джеана  все  еще  выглядела  озабоченной.  Трудно  было
соотнести выражение ее лица  с  теми  полными  пьяной  страсти  словами,
которые Альвар только что слышал звучащими среди деревьев.
   - Какие будут приказы, Капитан? - Лайн смотрел на Родриго.  Он  задал
вопрос официальным тоном.
   Впервые у  Родриго  Бельмонте  сделался  несчастный  вид,  словно  он
предпочел бы услышать другие новости о битве в ущелье. Однако  он  пожал
плечами и обнажил меч.
   - У нас небольшой выбор,  хоть  это  будет  не  слишком  красиво.  Мы
потеряем время, если ди  Каррера  вырвется  на  свободу  или  разбойники
сломаются.
   Затем он повысил голос, чтобы его могли слышать пятьдесят человек.
   - Мы скачем в ущелье. Наша задача - встать на  сторону  бандитов.  Ни
один человек из Халоньи не  должен  покинуть  ущелье.  Никакого  выкупа.
Когда они увидят нас и узнают о нашем присутствии, у  нас  не  останется
другого выбора. Если хотя бы один из них доберется до Эскалау и  сообщит
о нашем появлении здесь, все наши усилия  окажутся  напрасными,  и  даже
хуже. Если вам это поможет, вспомните, что  они  сделали  у  Кабриса  во
время Войны Трех Королей.
   Это Альвар помнил. Все в Вальедо помнили. Недоумевающим  ребенком  он
видел, как плакал отец, когда до  фермы  дошли  вести  об  этом.  Король
Бермудо осадил город Кабрис,  пообещал  всеобщее  прощение  после  сдачи
города, а потом убил всех  вальедских  воинов,  когда  они  выехали  под
знаменем   перемирия.   Не   только   ашариты   отличаются   варварскими
наклонностями.
   Все равно, не такую войну он себе представлял. Альвар снова посмотрел
в сторону Джеаны. Она отвернулась. "В  ужасе",  -  сначала  подумал  он,
потом увидел, что она подала знак кому-то в задних  рядах.  Велас  вышел
вперед,   невозмутимый   и   бодрый,   как    всегда,    с    лекарскими
принадлежностями. Альвар почувствовал себя пристыженным: она реагировала
не эмоционально, как женщина; она просто готовилась, как лекарь  отряда,
собирающегося идти в бой. Он, по крайней мере, не должен уступать  ей  в
готовности. Никто не говорил, что жизнь  солдата  должна  воплощать  его
детские мечты.
   Альвар вынул свой меч,  увидел,  что  другие  сделали  то  же  самое.
Некоторые при этом осенили себя знаком  солнечного  диска,  шепча  слова
солдатской молитвы: "Джад, пошли нам Свет, и пускай нас  ожидает  Свет".
Лучники вложили стрелы в луки. Они  ждали.  Родриго  оглянулся  на  них,
одобрительно кивнул.  Потом  поднял  и  опустил  руку.  Они  выехали  из
солнечного света в холодный сумрак ущелья, где люди убивали друг друга.

***

   Нино ди Каррера знал,  что  он  побеждает.  В  каждом  бою  наступает
момент, когда  можно  почувствовать  перемену  ритма,  и  сейчас  он  ее
почувствовал. Разбойникам было необходимо быстро взять  над  ними  верх,
воспользовавшись хаосом у ямы с копьями и шоком  после  залпа  лучников.
После того как его люди это пережили, пусть и с большим трудом,  схватка
превратилась в борьбу примерно равных сил и могла привести лишь к одному
исходу. Ашариты сломаются и убегут, это  лишь  вопрос  времени.  Он  был
слегка удивлен, что это еще не произошло. Продолжая сражаться  плечом  к
плечу  со  своими  людьми  в  кольце  вокруг  золота,  Нино  уже   начал
продумывать свои дальнейшие действия.
   Было бы приятно  пуститься  в  погоню  за  этим  сбродом,  когда  они
побегут, чрезвычайно приятно было бы  сжечь  их  живьем  в  отместку  за
гибель стольких воинов и чистокровных коней. И эту женщину тоже, если ее
удастся разыскать на склонах гор. Такое сожжение очень  утешило  бы  его
солдат после всех бед нынешнего утра.
   С другой стороны, вероятно, он вырвется  из  этого  проклятого  места
всего с двадцатью воинами, а им еще  очень  долго  ехать  по  враждебной
местности с золотом,  которое  должно  обеспечить  будущее  Халоньи.  Он
просто не может себе позволить потерять еще больше солдат.  Им  придется
скакать  быстро,  понимал  Нино;  никакого   отдыха,   кроме   абсолютно
необходимого; и передвигаться не только днем, но и по ночам. На  каждого
из оставшихся в живых будет приходиться по крайней мере по два  коня,  и
это позволит щадить хотя бы коней, если не всадников.
   Только так следует действовать,  пока  они  не  доберутся  до  земель
тагры, где, как он надеялся, им не встретятся достаточно крупные отряды,
которые посмели бы напасть  на  двадцать  всадников.  "Еще  будет  время
отомстить, -  подумал  он,  сражаясь.  -  Еще  будет  много  лет,  чтобы
отомстить". Пусть Нино был молод, но он  хорошо  понимал  значение  этой
первой выплаты дани. Почти с презрением он парировал удар  разбойника  и
контрударом заставил его отшатнуться назад.
   Все начинается здесь, с него и его маленького отряда. Люди из Халоньи
будут возвращаться на юг снова и снова. Многовековой  отлив  закончился,
начинается прилив, и его  волны  прокатятся  через  весь  Аль-Рассан  до
южного пролива.
   Но сначала надо покончить с этими бандитами в ущелье. "Они уже должны
были сломаться", - снова подумал  Нино.  Он  рубил  и  колол  с  мрачной
решимостью; теперь ему стало просторнее,  и  даже  в  отдельные  моменты
можно было сделать несколько шагов вперед. Эти бандиты с  юга  оказались
довольно храбрыми,  но  железо  джадитов  и  мужество  джадитов  одержат
победу.
   Один из воинов рядом с ним со стоном упал. Нино резко  развернулся  и
вонзил свой меч глубоко в живот человека, который только  что  убил  его
солдата. Бандит пронзительно закричал, его глаза вылезли из орбит.  Нино
нарочно повернул клинок, перед тем как вытащить его. Парень прижал  руки
к мокрым от крови, скользким  кишкам,  пытаясь  не  дать  им  вывалиться
наружу.
   Нино как раз  смеялся  над  этими  усилиями,  когда  пятьдесят  новых
всадников ворвались в ущелье.
   Они  были  джадитами,  это  он  понял  с  первого  взгляда.  Потом  с
изумлением увидел - и отчаянно пытался  понять,  -  что  они  скачут  на
низкорослых, неприглядных конях Аль-Рассана. Потом он осознал, и ледяная
чернота хлынула в его душу, что они явились не помочь ему, а убить.
   Именно в это застывшее мгновение прозрения Нино узнал первого из этих
всадников по фигуре орла на гребне его старомодного шлема.
   Он знал эту эмблему.  Каждый  боец  в  Эсперанье  знал  этот  шле