,
позволила себе разразиться потоком совершенно разнузданной ругани. Потом
снова вытерла лоб и поднялась по мокрым  ступенькам  к  верхней  дорожке
вдоль западной стены, чтобы наблюдать и  ждать.  Кто-то  дал  ей  шляпу,
чтобы дождь не заливал глаза.
   Через  некоторое  время  она  решила,  что  копье  сейчас  не   самое
подходящее оружие, и сменила его на лук и полный колчан  стрел,  который
достали из одного из шести укрытии  для  сторожей,  расположенных  вдоль
стены. В этих укрытиях никого не было. Все солдаты находились в Эстерене
или с Родриго.
   "Мальчики справятся с неприятностями", - написал он. Весело.
   Она представила себе, как именно в этот момент возвращается  ее  муж,
выезжает из-за деревьев на широкое, покрытое травой  пространство  перед
стенами. Представила себе, как  выстрелит  в  него,  когда  он  подъедет
ближе.

***

   Местность вокруг ранчо Бельмонте  была  ровной  и  открытой  во  всех
направлениях, кроме западного и юго-западного, где отец  Родриго,  а  до
него дед оставили нетронутой рощу из дубов  и  кедра.  Родриго  тоже  не
тронул деревья, правда, по другой причине.
   Этот лес и озеро в середине него считались священными, но юный Фернан
Бельмонте много лет назад узнал от отца, когда впервые научился  скакать
на настоящем коне, что этот лес годится также для целей обороны.
   - Подумай, - помнил он слова отца. - Если бы ты  захотел  напасть  на
наше ранчо незамеченным, с какой стороны ты бы к нему приближался?
   Фернан оглядел открытые со всех сторон луга.
   - Чтобы подобраться близко, надо пройти через лес, - ответил он.  Это
был очевидный ответ.
   - Значит, мы можем быть почти уверены, что любое нападение произойдет
отсюда, потому что в противном случае, если наши дозорные  не  спят,  мы
сможем вовремя заметить приближение любого человека, не так ли?
   - Или если Диего что-нибудь увидит, - прибавил Фернан,  -  даже  если
они придут через лес.
   - Это правда, - коротко подтвердил отец, хотя и без особой радости.
   В те давние дни его отец и мать все еще старались примириться с  тем,
что  умеет  видеть  и  делать  Диего.  У  Фернана   таких   проблем   не
существовало, но он, конечно, знал Диего лучше всех.
   Прошло несколько лет, и вот они лежат под теплым утренним дождем, он,
двое друзей и шесть работников ранчо, в канавах  по  обеим  сторонам  от
естественного  выхода  из   леса.   Эти   канавы,   конечно,   не   были
естественными. Солдаты Родриго выкопали их на поросшей  травой  равнине,
чтобы создать место, где можно лежать и незаметно  наблюдать  за  всеми,
кто появится из рощи.
   Фернан разместил четверых других парней с  луками  на  полпути  между
строениями ранчо и южными пастбищами, где этим утром находились кобылы с
жеребятами. С ними было двое  гонцов,  чтобы  прислать  сообщение,  если
кто-то появится с юга. Последний всадник в  одиночестве  расположился  к
востоку от ранчо, на всякий случай.
   Диего, только что прискакавший во весь опор, задыхаясь, сообщил,  что
передал распоряжения матери, которая будет находиться на стене вместе  с
другими женщинами. Она знает, что делать. Они готовы, насколько это в их
силах. Фернан поднял воротник и  спрятал  лицо  от  дождя  под  широкими
полями шляпы. И стал ждать.
   Существовало  две  возможности.  Если  кто-то  приближается  к  ранчо
Бельмонте с дурными намерениями, их целью может быть хозяйство  ранчо  и
люди за стенами, или, что более вероятно, они явились  сюда  за  конями.
"Или за тем и за другим", - поправил себя Фернан.  Но  это  означало  бы
наличие большого числа людей, и в этом  случае  им  действительно  могут
грозить неприятности. Но он так не думал. И не слишком  волновался.  Ему
было тринадцать лет.
   - Я их поймал, - тихо произнес его брат. - Они только что въехали под
деревья. Я знаю, кто это.
   - Де Рада? - хладнокровно спросил Фернан. - Младший?
   Диего кивнул. Они оба прочли последнее письмо отца. Фернан выругался.
   - Это значит, мы не можем его убить.
   - Не понимаю, почему, - безразличным голосом заметил Диего.
   - Кровожадный ребенок,  -  усмехнулся  Фернан.  Совершенно  такая  же
улыбка на таком же лице появилась в ответ сквозь  тихо  падающий  дождь.
Фернан был на пятнадцать минут старше.  Он  любил  напоминать  Диего  об
этом. Только Диего было трудно дразнить. Его  почти  ничем  нельзя  было
пронять.
   - Человек двадцать, - сказал он. - Они сейчас на лесной тропе.
   - Конечно, - ответил Фернан. - Для этого тропа и существует.

***

   Гарсия де Рада где-то потерял шляпу, а во  время  перехода  на  север
один его сапог лопнул у каблука. Он промок до костей, пока  ехал  сквозь
рощу к западу от ранчо Бельмонте. Заросшая тропа вилась между деревьями;
достаточно широкая, чтобы прошли кони.
   Несмотря  на  неудобства,   он   был   в   восторге,   его   охватила
пронзительная, неудержимая радость, которая затмила тяготы долгого пути.
Его покойный, не оплаканный никем  родственник  Паразор  был  свиньей  и
шутом  и  слишком  часто  торопился  высказать  свое  мнение  по  разным
вопросам. Это мнение сплошь и рядом не совпадало с мнением  Гарсии.  Тем
не  менее,  по  дороге  на  север  из  Аль-Рассана,   Гарсия   испытывал
благодарность к своему погибшему родичу. Смерть Паразора от руки вшивого
крестьянского  мальчишки-ашарита  в  деревне  возле  Фезаны  стала   тем
событием, которое отдаст Миранду Бельмонте д'Альведа в руки Гарсии. И не
только в его руки.
   После того как Родриго Бельмонте безрассудно  приказал  крестьянскому
мальчишке казнить одного из членов знатной семьи де  Рада  вопреки  всем
кодексам поведения благородных  людей  в  трех  джадитских  королевствах
Эспераньи, он подставил себя и свою семью. Такое оскорбление можно  было
смыть только кровью.
   Король не сможет и не захочет  ничего  сделать,  Гарсия  был  в  этом
уверен, если представители семьи де Рада осуществят  справедливую  месть
за  содеянное  Родриго.  Меру  этого  справедливого  мщения  было  легко
подсчитать: кони взамен их собственных, отобранных коней и одна женщина,
взятая другим способом в отместку за казнь родственника де  Рада,  после
того как тот пообещал выкуп. Это было совершенно справедливо. Собственно
говоря, в истории Эспераньи случались гораздо худшие вещи.
   Гарсия обдумал свои действия еще во время пешего перехода  на  север,
спотыкаясь в темноте, после набега на Орвилью.  Кровь  сочилась  из  его
рассеченной  щеки,  и  он  заставлял  себя  шагать,   представляя   себе
обнаженное тело  Миранды  Бельмонте,  извивающееся  под  ним.  Ее  детей
заставят смотреть на поругание  матери.  Гарсия  живо  представлял  себе
подобные сцены.
   Двадцать четыре его солдата  уцелело  после  Орвильи,  они  вооружены
дюжиной ножей и другим  мелким  оружием.  В  конце  следующего  дня  они
захватили в другой деревне шесть мулов и еще клячу с разбитой  спиной  у
крестьянина, который  имел  неосторожность  поселиться  в  отдалении  от
остальных. Гарсия взял себе лошадь, какой бы  жалкой  она  ни  была.  Он
оставил крестьянина-ашарита, его жену и дочь спутникам. Его  мысли  были
уже далеко на севере и на востоке, за границей Вальедо, на землях  между
истоком реки Дюрик и подножием гор Халоньи.
   Там  простирались  богатые,  обширные  луга,  по  которым  столетиями
носились стада диких коней Эспераньи, пока не  пришли  первые  владельцы
ранчо и не начали их укрощать, разводить и приучать к седлу. Среди таких
владельцев ранчо самыми известными своей самоуверенностью, хотя и далеко
не  самыми  богатыми,  были  Бельмонте.  Гарсия  точно  знал,  куда   он
направляется. Он также узнал от своего брата, что войска  Капитана  этим
летом расквартированы в Эсперанье, далеко от ранчо.
   Бельмонте мог не слишком опасаться, оставляя  свой  дом  без  охраны.
Ашариты не совершали набегов на север вот уже двадцать пять  лет,  после
последнего недолгого расцвета Халифата. Армия короля Бермудо из  Халоньи
была отброшена за горы вальедцами три года назад и до сих пор зализывала
раны. И никаким разбойникам, какими бы отчаянными и безрассудными они ни
были, не могло прийти в  голову  вызвать  гнев  прославленного  Капитана
Вальедо.
   Ранчо абсолютно ничего не  угрожало  за  его  деревянным  частоколом,
пусть даже его охраняли мальчики, у которых еще  не  сломался  голос,  и
горстка слуг, которых сочли слишком старыми или немощными для участия  в
боевом  отряде.  С  другой  стороны,  Родриго  Бельмонте  не   следовало
приказывать убить родственника де Рада. Ему не  следовало  бить  хлыстом
брата министра. Такие вещи меняют положение дел.
   Когда Гарсия и его  люди  наконец  добрались  до  Лобара,  первой  из
крепостей на землях тагры, он потребовал и получил коней и оружие,  хотя
их дали оскорбительно неохотно.
   Вспотевший командир  гарнизона  выдвинул  какой-то  нелепый  предлог,
дескать, он сам остается без достаточного количества  оружия  и  лошадей
для выполнения своих обязанностей и  для  собственной  безопасности,  но
Гарсия не стал его слушать. Министр  Вальедо,  беззаботно  пообещал  он,
пришлет мечи и лучших коней, чем те жалкие животные, которых им дали.  У
него не было настроения спорить с солдатом из пограничной крепости.
   - На это может уйти много времени, - упрямо пробормотал  командир.  -
До Эстерена так далеко.
   - Действительно, может, - холодно ответил Гарсия. - И что с того?
   Командир прикусил губу и больше не возражал. Что он мог  сказать?  Он
имел дело с де Рада, братом министра королевства.
   Гарнизонный  лекарь,   уродливый   мужлан   с   хриплым   голосом   и
отвратительным нарывом на шее, осмотрел рану де Рады и тихо присвистнул.
   - Хлыст? - спросил он. - Вам повезло, господин мой, или кто-то  очень
искусный хотел лишь оставить вам  отметину.  Рана  чистая  и  далеко  от
глаза. Кто это сделал? - Гарсия лишь злобно посмотрел на него  и  ничего
не ответил. Нет смысла отвечать некоторым людям.
   Этот человек выдал ему мазь с гадким  запахом,  которая  жгла,  будто
оса, но через несколько дней опухоль на лице Гарсии действительно спала.
Именно тогда, когда Гарсия в первый раз посмотрел на себя в зеркало,  он
решил, что достойная месть требует смерти детей  Бельмонте.  После  того
как их заставят полюбоваться на его забавы с их матерью.
   Сладкое предвкушение мести погнало его дальше, из крепости  в  тагре,
после одного лишь дня отдыха. Он послал  четырех  человек  на  север,  в
Эстерен, чтобы доложить обо  всем  брату  и  подать  официальную  жалобу
королю. Это было важно. Если он хочет получить  официальную  санкцию  на
то, что задумал сделать, то следует подать  жалобу  на  Родриго.  Гарсия
собирался обставить все как надо.
   Через два дня после того как  четыре  гонца  отделились  от  основной
группы, он вспомнил, что забыл распорядиться, чтобы они послали оружие и
коней гарнизону в Лобаре. Он даже подумал,  не  отправить  ли  еще  двух
людей на север, но вспомнил  дерзость  командира  крепости  и  решил  не
суетиться.
   Еще успеет  отдать  такое  распоряжение,  когда  он  сам  вернется  в
Эстерен. Этим избалованным солдатам  будет  полезно  на  время  испытать
нехватку оружия и коней. Возможно, у кого-нибудь из  них  тоже  порвется
сапог.
   Прошло десять дней. В лесу на землях ранчо Бельмонте шел дождь. Чулок
Гарсии промок насквозь из-за трещины в сапоге, так же, как его волосы  и
колючая щетина на подбородке. Он начал отращивать бороду после  Орвильи.
Ему придется носить ее всю оставшуюся жизнь, как он  уже  успел  понять,
если не хочет выглядеть заклейменным вором. Бельмонте  намеренно  сделал
это, Гарсия был в этом уверен.
   Насколько он помнил, Миранда Бельмонте  очень  красива;  все  женщины
д'Альведа  красивы.  Родриго,  этот  пошлый  наемник,  женился   гораздо
удачнее, чем заслуживал. Гарсия собирался поступить с  ним  именно  так,
как он заслужил.
   Предвкушение заставило быстрее забиться  сердце  Гарсии.  Теперь  уже
скоро. Это ранчо охраняют мальчишки и конюхи. Родриго Бельмонте -  всего
лишь  выскочка-солдат,  которого  поставили  на  должное   место   после
восшествия на престол короля Рамиро. Он уже потерял должность  министра,
уступив ее брату Гарсии. Это только начало. Теперь он узнает цену вражды
с де Рада. Он узнает, что бывает, когда оставляешь клеймо на лице Гарсии
де  Рада,  словно  это  обычный  разбойник.  Гарсия  потрогал  щеку.  Он
продолжал наносить мазь, как ему было велено. Запах  крайне  неприятный,
но опухоль спала; и рана была чистой.
   Во всем  лесу  деревья  росли  очень  близко  друг  к  другу,  но  до
странности  ровная  тропа  легко  петляла  между  ними  и  местами  была
настолько широкой, что три всадника могли  ехать  в  ряд.  Они  миновали
озерцо справа. День был серым, дождь мягко сыпал  сквозь  листья,  капли
создавали  рябь  на  спокойной  поверхности  воды.   Неизвестно   почему
говорили, что это священное место.  Некоторые  из  его  людей,  проезжая
мимо, сделали священный знак солнечного диска.
   Когда первый конь упал и остался лежать на земле со сломанной  ногой,
страшно крича, это выглядело несчастным случаем. После еще двух подобных
инцидентов, во время одного из которых всадник вывихнул плечо,  они  уже
не были так в этом уверены.
   Тропа поворачивала к северу, сквозь промокшие,  капающие  деревья,  а
потом, еще дальше, снова сворачивала на восток. Гарсии показалось, что в
бледно-серой дали виднеется опушка леса.
   Он почувствовал, что падает, не покидая седла.
   Он успел метнуть изумленный взгляд вверх и увидеть крупы двух  коней,
которые секунду назад шагали по обеим сторонам от него. Потом  его  конь
рухнул на дно ямы, скрытой в центре тропы, и Гарсия де  Рада  заметался,
пытаясь увернуться от бьющих  копыт  изувеченного,  перепуганного  коня.
Один  из  его  людей,  быстрее  других  соображавший,  упал  на   землю,
перегнулся через край ямы и протянул руку. Гарсия  схватился  за  нее  и
вылез из ямы.
   Они несколько мгновений смотрели вниз на бьющего копытами коня, потом
лучник выпустил две стрелы, и копыта замерли.
   - Это не естественная тропа, - сказал лучник через секунду.
   - Какой ты умный, - ответил  Гарсия.  Он  прошел  мимо  него,  увязая
сапогами в грязи.
   Еще две лошади стали жертвами проволоки-ловушки,  а  один  сброшенный
ими всадник раскроил себе череп. Еще один жеребец провалился  в  яму  до
того, как солдаты достигли восточного конца леса. Тем не менее они  туда
добрались, а во время рейдов такого  сорта  следует  ожидать  некоторого
количества жертв.
   Перед ними лежал  открытый  луг.  Посередине  они  видели  деревянную
стену,  которая  окружала  постройки  ранчо.  Она   была   высокой,   но
недостаточно высокой, как заметил  Гарсия.  Хороший  наездник,  стоя  на
спине коня, мог перепрыгнуть через  нее.  То  же  мог  сделать  и  пеший
солдат, если его подсадит второй. Только соответствующий гарнизон мог бы
оборонять ранчо от атаки умелых людей. Когда они остановились на опушке,
дождь прекратился. Гарсия улыбнулся, наслаждаясь этим мгновением.
   - Как насчет того, чтобы принять это за знамение божье? - спросил он,
ни к кому не обращаясь.
   Он в  упор  посмотрел  на  всадника,  стоящего  рядом  с  ним.  Через
несколько секунд тот понял его взгляд  и  спешился.  Гарсия  вскочил  на
коня.
   - Скачем прямо к ранчо, - приказал он. - Кто первым переберется через
стену, получит право выбирать женщин. Потом доберемся до их  коней.  Они
должны нам нечто большее, чем конское мясо.
   А затем, подобно своим грозным героическим предкам,  Гарсия  де  Рада
выхватил взятый взаймы меч, высоко поднял  его  над  головой,  пришпорил
коня из Лобара и пустил его в галоп. За его спиной раздался боевой клич,
и его люди вырвались из леса в серый послеполуденный сумрак.
   Шестеро умерли от первого залпа стрел, а четыре от второго. До самого
Гарсии стрелы не долетели, но к тому времени, когда он проскакал полпути
до стены ранчо, с ним осталось  лишь  пять  всадников,  а  пятеро  пеших
отчаянно бежали по мокрому, открытому лугу.
   Такое отрезвляющее развитие событий заставило его  усомниться,  стоит
ли так опрометчиво мчаться галопом по направлению к стенам ранчо, далеко
обогнав остальных. Гарсия придержал коня, а затем, увидев, как  в  грудь
одного из бегущих людей вонзилась стрела, натянул поводья и остановился,
слишком ошеломленный, чтобы вслух выразить ярость, бушующую в его душе.
   Теперь справа от него появились шесть всадников. Они скакали  быстро.
Он снова оглянулся и увидел, как еще несколько человек поднялись, словно
призраки, из двух углублений, которые он не заметил на плоской  равнине.
Эти люди, вооруженные луками и мечами, не  спеша  зашагали  к  нему.  На
стене ранчо он увидел около дюжины людей, также вооруженных.
   Самое время вложить меч в ножны. Четверо оставшихся в живых всадников
поспешно проделали то же самое. Уцелевшие пешие  подбежали,  спотыкаясь,
один держался за раненое плечо.
   Лучники из окопов окружили их, и  тут  подъехали  шестеро  всадников.
Гарсия с отвращением понял, что почти все они всего лишь мальчишки.  Это
вызвало у него проблеск надежды.
   - Слезай с коня, - приказал хорошо сложенный темноволосый мальчик.
   - Только после того как ты мне ответишь, почему вы только  что  убили
гостей без всякого повода, - постарался выиграть  время  Гарсия,  в  его
голосе звучал суровый укор. - Что это за манеры?
   Мальчик, к которому он обращался, замигал, словно от удивления. Потом
коротко кивнул. Три лучника убили коня под  Гарсией.  Выдернув  ноги  из
стремян, де Рада спрыгнул как раз вовремя, чтобы  не  быть  придавленным
падающим животным. Он упал на одно колено в мокрую траву.
   - Мне не нравится, когда приходится  убивать  коней,  -  хладнокровно
произнес мальчик. - Но я  не  припомню,  когда  в  последний  раз  гости
приезжали к нам без предупреждения, скача во  весь  опор  с  обнаженными
мечами. - Он  помолчал,  потом  скупо  улыбнулся.  Улыбка  была  странно
знакомой. - Что это за манеры?
   Гарсия де Рада ничего не мог придумать в  ответ.  Он  оглянулся.  Над
ними одержали верх дети и конюхи, причем без всякого боя.
   Мальчик, который явно был вожаком, взглянул на  всадников  Гарсии.  С
неподобающей поспешностью они бросили свое оружие и спрыгнули с коней.
   - Пошли, - сказал второй мальчик.
   Гарсия взглянул на него, потом быстро перевел взгляд на первого. Одно
и то же лицо, как две капли воды. И  теперь  он  понял,  где  видел  эту
улыбку раньше.
   - Вы сыновья Бельмонте? - спросил он, пытаясь справиться с голосом.
   - Я бы на твоем месте не задавал вопросов, - сказал второй мальчик. -
Я бы потратил время на подготовку ответов. Моя мать захочет поговорить с
тобой.
   Конечно, это и  был  ответ  на  его  вопрос,  но  Гарсия  решил,  что
неразумно указывать им на это.  Кто-то  мечом  показал  путь  вперед,  и
Гарсия зашагал к ранчо. Подойдя ближе, он  понял,  что  люди  на  стене,
держащие луки и копья, были женщинами. Одна из  них,  одетая  в  мужской
камзол и штаны, с грязными пятнами на щеках и на лбу, прошла по стене  и
остановилась над ними, глядя вниз. У нее были длинные каштановые  волосы
под кожаной шляпой. Она держала натянутый лук со стрелой.
   - Фернан, скажи мне, пожалуйста, кто этот  жалкий  тип.  -  Ее  голос
резко прозвучал в серой тишине.
   - Да, мама. Я полагаю, что это сэр Гарсия де Рада. Брат  министра.  -
Это произнес первый мальчик, вожак.
   - Неужели? - холодно переспросила женщина. -  Если  он  действительно
человек знатный, я соглашусь с ним поговорить. - И она посмотрела  прямо
на Гарсию.
   Это  была  та  женщина,  которую  он  все  время   представлял   себе
обнаженной, распростертой на земле под ним, с тех  пор,  как  его  отряд
покинул Орвилью. Он стоял в мокрой траве, смотрел на нее снизу вверх,  и
вода просачивалась в его порванный сапог. Он с трудом глотнул. Она  была
действительно очень красива, даже в мужской одежде и заляпанная  грязью.
Но в дан