, как мы, - ответила Инес. - И если ты думаешь, что она
ему надоела, то ты большой глупец. Просто дело в том,  что  сэр  Родриго
Бельмонте - человек  набожный,  он  верит  в  могущество  бога  и  готов
довериться воле Джада и публичной клятве Гонзалеса. Меня это  совсем  не
удивляет.
   Рамиро несколько секунд не отвечал.
   - Собственно говоря, он сказал,  что  не  хочет,  чтобы  наши  враги,
причинив вред семье Родриго, могли заставить меня казнить министра. Я об
этом не подумал.
   Инес тоже не подумала. Но она уже много лет вела такие разговоры.
   - Он сказал это просто потому, что ты не стал бы его слушать, если бы
он выдвинул причину, связанную с верой.
   - Вероятно, - согласился Рамиро  слишком  уж  миролюбиво.  Он  весело
посмотрел на нее. - Я все же думаю, что  ему  могла  надоесть  жена.  Он
попросил нас молиться за него, потому что ему придется поехать домой.
   - Видишь? - быстро сказала Инес. - Он верит в силу молитвы.
   Король расхохотался, чем испортил  ей  торжество.  Снаружи  продолжал
доноситься грохот и стук работ. Замок Эстерена  превращали  в  настоящий
дворец, построенный слишком явно по  образцу  дворцов  юга.  В  каком-то
смысле это наносило оскорбление богу. Но  королеве  нравились  планы  по
расширению жилых помещений.
   - Еще разок, госпожа моя? - спросил жену король Вальедо.
   Она прикусила губу.
   - Если ты после пойдешь со мной в часовню.
   - Договорились, - ответил он и встал с кушетки.
   - И будешь  произносить  вслух  молитвы  вместе  со  мной,  -  быстро
прибавила она.
   - Договорились. - Он  подошел  и  встал  над  ее  скамьей,  но  потом
опустился перед ней на колени, протянул руку и прикоснулся к ее волосам.
   - И не будешь отпускать шуточек по поводу литургии.
   - Договорились. Договорились, Инес.
   Для летнего дня эта  сделка  казалась  выгодной.  Она  отложила  свое
шитье. И даже  подарила  ему  улыбку.  Труд  на  благо  Джада  здесь,  в
Эсперанье, оказался долгим и неожиданно тяжелым.  Он  вел  ее  по  таким
путям, которых она никак не могла предвидеть у себя дома,  в  Фериересе,
двадцать лет тому назад, когда девочкой мечтала по ночам не о мужчине, а
о боге. Она соскользнула со скамьи к  своему  мужу,  на  покрытый  новым
ковром пол. Ей этот ковер тоже нравился. Он прибыл из  Серии,  с  самого
севера Аль-Рассана.

***

   Учитывая все обстоятельства, решение Родриго Бельмонте выехать  вчера
вечером, чтобы попасть домой на рассвете, опередив свой  отряд,  который
прибыл вместе с ним из Эстерена, было несколько опрометчивым.
   Он был одним из самых великих воинов на полуострове. Здешние места не
представляли большей опасности, чем любая другая  открытая  местность  в
редко населенном Вальедо,  а  значит,  в  действительности  были  весьма
опасными.
   Обе блуждающие луны, которых народ киндатов  называл  сестрами  бога,
висели в небе, и обе были почти полными. Вдалеке,  за  немногочисленными
ранчо и предгорьями, виднелись смутные очертания гор Халоньи. При  ярком
свете  и  сверкающем  ясном  небе  Родриго  можно  было  легко  заметить
издалека, пока он ехал в одиночестве по лугам, где  еще  носились  дикие
стада вальедских коней.
   Конечно, это означало, что он тоже мог  издали  заметить  приближение
опасности, а его черный жеребец был способен уйти от любого другого коня
на этой равнине. Если кто-нибудь имел бы глупость напасть на него  после
того, как понял, кто он такой.
   Следовательно, такой  нападающий  должен  был  отличаться  дерзостью,
граничащей с безумием, а Капитан должен был глубоко погрузиться в ночные
размышления, чтобы попасть в засаду так близко от дома.
   Нападавшие выждали, пока  его  конь  не  оказался  посередине  речки,
образующей западную границу ранчо Бельмонте. Он уже фактически находился
на собственной земле.
   В конце лета река обмелела и не доставала черному коню даже до  холки
в самом глубоком месте. Он шагал по дну, а не  плыл.  Но  когда  лучники
поднялись из осоки у  кромки  воды,  словно  призраки  мертвых,  Родриго
понял, что кто-то это учел. Каким бы  быстрым  ни  был  его  конь,  вода
замедлит его движения в течение нескольких первых  секунд.  Стрелкам  из
лука этого будет достаточно.
   Первые же слова нападавших подтвердили его догадку.
   - Мы выстрелим в коня, сэр Родриго. Не пытайтесь убежать.
   Он не хотел, чтобы они убили коня.
   Родриго  огляделся.  Десяток  мужчин,  все  с   лицами,   завязанными
платками, и в низко надвинутых шляпах. Их коней он не  видел.  Вероятно,
они спрятаны ниже по течению.
   - Слезайте с коня. В воду. - Тот же человек  заговорил  снова,  голос
его заглушал платок.
   - Если вам известно мое имя, то вам также известно, что вы  обречены,
продолжая это безумие, - тихо сказал Родриго. Он еще не слез с коня,  но
и не позволял ему двигаться.
   - Ваш конь  погибнет,  если  вы  останетесь  в  седле.  Слезайте.  Он
повиновался, нарочно  спрыгнув  вперед,  на  более  мелкое  место.  Вода
доходила ему до талии.
   - Бросьте свой меч на берег.
   Он заколебался.
   - Мы не станем стрелять в вас, сэр Родриго.  Мы  убьем  вашего  коня.
Бросайте меч.
   - За мной следуют около ста  пятидесяти  человек,  -  ровным  голосом
предупредил Родриго, но снял перевязь с мечом.
   - Они отстали от вас на полночи.
   Кажется, говоривший был очень хорошо информирован. Родриго бросил меч
и пояс на траву, подальше от реки. Он заметил то место, куда  упал  меч,
но кто-то уже поднял его, так что это не имело значения.
   - Теперь идите к нам. Оставьте коня там, где он стоит. Кто-нибудь его
заберет.
   - Он неохотно подчиняется чужим рукам, - предупредил Родриго.
   - Это наши трудности, - ответил говоривший с ним. - Мы привыкли иметь
дело с лошадьми. Идите сюда.
   Родриго выбрался из воды сквозь речные водоросли. Его  повели  дальше
на восток, по его собственной земле, что  было  особенно  оскорбительно.
Однако здесь, на самой границе поместья, и среди ночи  никого  не  было.
Его  заставили  пройти  несколько  сотен  шагов,  постоянно  держа   под
прицелом, правда, не его, а коня. Кто-то здесь действовал мудро.
   Они подошли к какой-то пастушьей хижине. Как  все  хижины,  она  была
маленькой, пустой, всего лишь примитивное укрытие для пастухов от  дождя
или снега, который иногда выпадал зимой.
   Кто-то зажег факел. Его втолкнули внутрь. Шестеро вошли вслед за ним,
пряча лица, не произнося ни  слова.  Говорил  только  предводитель.  Они
отобрали оба его ножа: тот, что за поясом, и тот, что в сапоге.  Связали
ему руки спереди, а  потом  вбили  колышек  в  утоптанный  земляной  пол
хижины; заставили его лечь на землю, завели связанные руки за  голову  и
привязали их к колышку. Стянули с него сапоги и таким же образом связали
его щиколотки. Вбили еще один колышек и  обмотали  веревку,  стягивающую
ноги, вокруг него. Он не мог двигаться с высоко  поднятыми  над  головой
руками и связанными ногами, пригвожденный к земле.
   -  Как  вы  думаете,  что  произойдет,  -  спросил  Родриго,  нарушив
молчание, - когда мой отряд завтра прибудет на ранчо и узнает, что я  не
появился?
   Вожак,  который  стоял  в  дверях  и  смотрел   на   действия   своих
подчиненных, лишь покачал головой. Потом сделал знак остальным.  Длинный
факел воткнули в землю, и они ушли,  оставив  его  в  хижине  связанным,
словно жертвенное животное.
   Он услышал удаляющиеся шаги, потом приближающийся топот коней,  потом
удаляющийся стук копыт. Беспомощно  пришпиленный  к  собственной  земле,
Родриго Бельмонте  несколько  мгновений  лежал  молча,  прислушиваясь  к
удаляющемуся топоту всадников. А потом, столь же беспомощно, но  уже  по
другой причине, он не смог удержаться  и  начал  смеяться.  Трудно  было
переводить дыхание с так высоко поднятыми руками; он кашлял и задыхался,
из его глаз лились слезы.
   - Да сожжет тебя бог, Родриго! - воскликнула  его  жена,  врываясь  в
хижину. - Как ты узнал?
   Он продолжал хохотать.  Не  мог  остановиться.  Как  ни  удивительно,
Миранда держала в одной руке стрелу.  Она  была  одета,  как  обычно  на
ранчо, в черную, похожую на мужскую одежду. Пока  он  заливался  смехом,
она в ярости смотрела на него. Потом подошла ближе и уколола его стрелой
в бедро.
   - Ай! - воскликнул Капитан Вальедо. Он опустил взгляд и увидел кровь,
льющуюся сквозь дыру в штанах.
   - Ненавижу, когда ты надо мной смеешься, - сказала она. - Так как  ты
узнал? Скажи мне, или я еще раз пущу тебе кровь.
   - Не сомневаюсь, - ответил Родриго, пытаясь взять себя в руки. Он  не
виделся с ней почти полгода. Она выглядела до обидного прекрасно. И  еще
было очевидно,  что  она  в  большой  ярости.  Он  сосредоточился,  ради
собственной безопасности, на ее вопросе.
   - Мальчики прекрасно справились, собственно говоря.  Всего  несколько
промахов. Коррадо услышал других лошадей, когда мы подъехали к  реке.  Я
не услышал, они оставили коней достаточно далеко, но боевого коня  можно
научить предупреждать всадника.
   - Что еще?
   - Два человека позволили своим теням упасть на воду. При  свете  двух
лун нужно быть осторожным.
   - Что-нибудь еще? - Ее голос звучал все холоднее.
   Он поразмыслил и решил, что двух замечаний  достаточно.  Он  все  еще
оставался связанным, а она все еще держала  в  руках  стрелу.  Остальное
могло подождать.
   - Больше ничего, Миранда. Я же сказал, они очень неплохо справились.
   Она снова вонзила в него стрелу, глубоко, во вторую ногу.
   - Свет Джада! - ахнул он. - Миранда, пожалуйста...
   - Говори правду. Что еще?
   Он вздохнул.
   - Я узнал ржание коня Фернана, когда его привели  сюда.  Они  слишком
хорошо знали,  где  находится  в  моем  сапоге  нож.  Они  были  слишком
деликатны, когда связывали меня. И вся эта засада слишком точно устроена
вдоль реки, чтобы быть импровизацией. Должно быть, Диего увидел  меня  и
знал, какой дорогой я поеду. Может  быть,  хватит,  Миранда?  Можно  мне
теперь встать? Можно поцеловать тебя?
   - Да, нет и возможно,  потом,  -  ответила  его  жена.  -  Ты  имеешь
представление о том, как я сердита, Родриго?
   Связанный,  истекающий  кровью  на  земле,  Родриго  Бельмонте   смог
ответить вполне честно:
   - Некоторое представление имею.
   Наверное, выражение его лица ее позабавило, потому что на  лице  жены
впервые появилось подобие улыбки. Но она быстро ее стерла.
   - К нам нагрянули вооруженные люди, беспечный ты негодяй. Ты  оставил
меня с детьми и работниками, от которых уже тридцать лет назад  не  было
никакой пользы.
   - Это несправедливо,  -  возразил  он.  -  Мне  очень  жаль,  что  ты
испугалась. Ты это знаешь. Я не думал, что даже Гарсия де Рада  совершит
подобную глупость - нападет на ранчо, и я действительно  считал  тебя  и
мальчиков способными справиться  с  любой  ситуацией.  Я  тебе  об  этом
говорил.
   - Я тебе об  этом  говорил,  -  передразнила  она  его.  -  Какой  ты
заботливый.
   - Если мальчики собираются пойти по моим  стопам,  -  ровным  голосом
произнес он, - им придется научиться  справляться  с  подобными  делами,
Миранда. Ты это знаешь. На них будет стоять клеймо моих  сыновей  с  той
минуты, как оба поступят в отряд - мой или другой. Их  будут  доставать,
будут ставить им трудные задачи. Я ничего не могу с этим поделать,  могу
лишь помочь им научиться достойно решать такие задачи. Если только ты не
хочешь, чтобы они оба дали обеты и пошли в священники.
   - На нас напали двадцать четыре всадника, Родриго. Что, если бы Диего
их не заметил?
   Капитан ничего не ответил. Правда заключалась в том, что ему  снились
кошмары с тех самых пор, как до него  в  Эстерен  дошли  слухи  об  этом
налете. Он не хотел этого говорить, но, наверное, на его лице отразилось
больше, чем он предполагал, потому что Миранда внезапно отбросила стрелу
в сторону и опустилась на колени рядом с ним.
   -  Вижу,  -  тихо  произнесла  она.  -  Ты  тоже  испугался.  Хорошо.
Наполовину ошибка, наполовину испытание для мальчиков.  С  этим  я  могу
жить.
   - Не уверен, что я могу,  -  через  секунду  сказал  он.  -  Если  бы
что-нибудь случилось...
   - Поэтому я его и убила. Я знаю, ты бы так не поступил. Знаю, что это
было не слишком благородно, но человек,  который  мог  сделать  то,  что
сделал он... Он бы не остановился, Родриго. Он бы вернулся снова. Лучше,
чтобы я убила его, чем тебе пришлось бы его убить, но  уже  после  того,
как он что-нибудь сотворил с нами.
   Капитан кивнул головой. Это было нелегко, оставаясь связанным. Она не
собиралась его освобождать.
   - Мне жаль, что тебе пришлось убить человека.
   Миранда пожала плечами.
   - Учитывая, кто он такой, это было легче, чем  я  представляла  себе.
Мальчикам тоже пришлось убивать людей.
   - В том мире, в котором им предстоит жить, когда  они  вырастут,  это
должно было случиться.
   - Я бы предпочла, чтобы это произошло не так рано, Родриго.
   Он ничего не ответил. Она немного отодвинулась, глядя на него, но все
еще не делала никаких попыток развязать его путы.
   - Король назвал тебя хрупкой женщиной.
   Она улыбнулась в ответ.
   - Ты не стал его разубеждать?
   - Попытался. Я  попросил  их  помолиться  за  меня,  потому  что  мне
придется заехать домой и рассказать тебе, что произошло.
   - Мы слышали. Ты прислал гонца, наверное, для того, чтобы у меня было
время остыть.
   Он скривил губы.
   - Кажется, это не  сработало.  Развяжи  меня,  Миранда.  У  меня  все
затекло, а из ног идет кровь.
   Она не шевельнулась.
   -  Двухлетняя  ссылка?  Могло  быть  и   хуже,   полагаю.   Куда   ты
отправишься?
   - Разве так обсуждают подобные вопросы?
   - Сойдет и так. Куда ты поедешь, Родриго?
   Он вздохнул.
   - Точно не в Халонью, и в Руанде мне пока не найти радушного  приема.
Я мог бы увести свой отряд с полуострова в Фериерес или Батиару,  но  не
стану этого делать. Здесь могут начаться события, и я  не  хочу  уезжать
слишком далеко. Значит, на юг. Снова в Аль-Рассан.
   - Куда? -  Она  сосредоточилась.  Ему  показалось,  что  у  него  под
копчиком лежит камень.
   - Думаю, в Рагозу. Королю Бадиру мы пригодимся.  Он  зажат  в  тисках
между Картадой, Халоньей и бандитами, совершающими  набеги  с  юга.  Там
можно заработать.
   - Не в Рагозу ли отправилась эта женщина, твой лекарь?
   Он заморгал.
   - Умница. Она не мой лекарь, но - да, именно туда она и  отправилась.
Я все еще хочу попытаться заполучить ее лекарем в отряд.
   - Не сомневаюсь. Она очень хорошенькая, так ты говорил?
   - Я ничего похожего не говорил. Разве я полный идиот?
   - Да. Так это правда?
   - Что?
   - Она красивая?
   Родриго еще раз осторожно вздохнул, ему приходилось нелегко.
   - Миранда, я женат на самой красивой женщине из всех мне известных. И
не могу  беспристрастно  судить  об  этих  качествах  у  остальных.  Она
достаточно привлекательна. Синие глаза, это редкость у киндатов.
   - Понятно. Ты их заметил?
   - Миранда...
   - Ты заметил. - Выражение ее лица было обманчиво мягким. Он  научился
не  доверять  этому  выражению.  Камень  под  его  спиной,  как  это  ни
невероятно, казалось, увеличился в размерах.
   - Меня учили замечать все, Миранда. В мужчинах и в женщинах. Если  бы
я был лучше обучен пятнадцать лет назад, я бы заметил, что ты - жестокая
и безжалостная женщина.
   - Возможно, - миролюбиво согласилась она. - Теперь уже поздно. Скажи,
что я всегда говорю, когда ты уезжаешь из дома?
   - О, Джад! Не начинай все сначала. Я знаю, что ты всегда...
   - Скажи это. Иначе я опять найду стрелу. Я дала себе слово застрелить
тебя из лука в тот день, когда убила  Гарсию  де  Рада.  Два  булавочных
укола не в счет.
   - Нет, в счет, - возразил он. - И  это  не  булавочные  уколы.  -  Он
замолчал, увидев выражение ее лица, потом тихо произнес:
   - Я знаю, что  ты  мне  говоришь.  Что,  если  я  пересплю  с  другой
женщиной, ты либо переспишь с другим мужчиной, либо убьешь меня.
   Она  улыбалась,  словно  поощряя  ребенка,  который  хвалится   своей
памятью.
   - Хорошо. И так как я не хочу спать с другим мужчиной...
   Родриго вздохнул.
   - Ты меня убьешь, Миранда, я знаю. Позволь мне встать, пожалуйста.
   Казалось, она обдумывает его просьбу, что было уже шагом вперед.
   - Нет, - в конце концов ответила она. - Пока нет. Ты мне нравишься  в
таком положении.
   - Что это значит? - спросил он, встревожившись.
   Она подползла на коленях со своего места поближе к нему. Окинула  его
сверху  оценивающим  взглядом,  потом  хладнокровно  разорвала  на   нем
рубашку.  Он  широко  раскрыл  глаза.  Ее  руки  занялись  застежками  и
завязками его штанов. Ему стало трудно дышать.
   - Миранда, - сказал он, - у меня под спиной лежит камень.
   -  Этого  мы  не  можем  допустить,  правда?  -  прошептала   она   с
преувеличенным сочувствием. Но все же просунула руку под него и  достала
смехотворно маленький камешек.
   - Развяжи меня, любовь моя. Нам будет лучше, если я буду свободен.
   - Ничего подобного, - ответила его радость, его  мука,  его  жена,  с
ярким блеском в глазах. - Нам будет очень хорошо и так.
   Она покончила с его одеждой и начала снимать свою.
   - Видишь, что я имею в виду? - сказала она, с улыбкой глядя сверху на
его восставшую плоть. Произнося эти слова, она стянула через голову свою
черную тунику. Под ней ничего не было.  Ее  маленькие  груди  при  свете
факела выглядели гладкими и тугими.
   - Видишь? - снова спросила она. Конечно, он видел.
   В конце концов он закрыл глаза, но прежде прошло некоторое  время,  в
течение которого она совершила множество движений, приведя его  в  такое
состояние, когда он уже не мог следить за течением времени и вообще  уже
ни за чем.
   К тому времени факел уже догорел,  это  он  запомнил.  Смотреть  было
невозможно. Только чувствовать. Губы и пальцы. Зубы, в самых неожиданных
местах.  Тесное,  совершенное  убежище  ее  тела,  после  столь  долгого
перерыва.
   - Отпустить тебя? - выдохнула она ему в самое ухо.
   - Ни за что, - ответил Родриго, не открывая глаз.
   Еще позже заходящая белая луна послала косой луч сквозь широкую  щель
в досках стены, и он осветил  их.  Он  лежал  под  Мирандой,  ее  голова
покоилась на его груди, темные волосы рассыпались, окутав их  обоих.  Он
ощущал ее  мерное  дыхание,  впитывал  ощущение  ее  кожи  и  ее  запах,
опьяняющий, как неразбавленное вино.
   - Ладно, - пробормотала она, словно продолжая диалог. - Наверное, нам
нужен хороший лекарь.
   - Мне уж точно, - с чувством сказал он.
   Это заставило ее рассмеяться. Но в какой-то момент, хотя трудно  было
заметить перемену, смех перешел в слезы. Он чувствовал, как хлынули  они
ему на грудь.
   - Два года - большой срок, - сказала Миранда. -  Родриго,  я  была  к
тебе несправедлива?
   - Я не собираюсь провести два года без тебя, - ответил он. - Так  или
иначе.
   Она ничего не ответила. Слезы капали в молчании. Он поколебался, но в
конце концов опустил руки - он освободил их от пут в первые  же  секунды
после того, как его связали, - и обнял ее.
   - О, чтоб ты сгорел, Родриго, - прошептала она, когда поняла, что  он
сделал, но на этот раз в ее голосе не было  суровости.  Через  мгновение
она прошептала, имея в виду самое грустное на свете - уходящее время:
   - Они такие юные.
   Он погладил ее волосы, спускаясь по ним все ниже вдоль спины.
   - Я знаю, - нежно прошептал он, - знаю, любовь моя.
   Он сам убил первого человека в двенадцать лет. Но  не  сказал  ей  об
этом. Сейчас не время.

***

   - Они все еще в хижине? - спросил Фернан.
   - Угу, - ответил Диего.
   - Что они там делают, как ты думаешь?
   - Не сейчас, - поспешно вмешался священник Иберо.  -  Это  нескромный
вопрос!
   - Я все равно не мог бы на него ответить, - со смехом сказал Диего. -
Иберо, между прочим, у тебя по-настоящему воинственный вид.
   Несколько  секунд  лицо  давно  знакомого  им   священника   отражало
неуверенность, потом на нем появилось выражение опасливого удово