оходил через такое - лет двенадцать назад. К тому ж это вовсе не то, что ты, развращенка, вообразила... Ну-ка, обними меня сзади.
     Юля с готовностью повиновалась. Вода уже поднялась серку по грудь, волнуясь вблизи нее, словно штормовые волны вокруг утеса. Наклонясь к юнцу, Вадим твердой рукой и со всей возможной для себя властностью взял его за подбородок и рывком повернул к себе, глаза в глаза. В то же мгновение взгляд серка напрягся, затвердел в ощутимый энерго-луч, силясь проникнуть в обнажившееся сознание Вадима, чтобы подавить его своей мощью. И неожиданно провалился туда, не встретив сопротивления, - словно вломился в открытую дверь. И заметался в чужих просторах, отыскивая Врага, повсюду натыкался на непроницаемые перегородки, мягко гасившие любые наскоки. А на себе ощущал давление тысяч и тысяч внимательных, сочувственных глаз, безмолвно за ним наблюдавших. Серка это смутило - он не отступил, но присмирел, зацепенев в центре нового логова, куда более вольготного, чем собственное, и, кажется, безопасного.
     Не отпуская его взгляда, Вадим распустил узлы на вымокших веревках, затем плавным нажимом прислонил серка к бортику и отодвинулся. Вода набралась уже до краев и с монотонным гулом устремилась по желобкам к полу, стекая затем в широкую дыру. Ощущать ее можно было лишь по щекотанию струй, похожих на касания невидимых рук, - значит, теплотой она равнялась крови. И пахло от нее горькой свежестью, будившей в памяти нечто столь древнее, будто это хранилось в генах. Прикинув мощность струи, Вадим вывел примерные сроки для подбрасывания новых порций соли, затем сказал Юле:
     - А теперь сядь рядом и смотри ему в глаза.
     - Дистанционный секс? - жалобно спросила она. - Всю жизнь мечтала!..
     Однако послушалась. По самые скулы трое погрузились в воду, циркулировавшую между ними, словно общая кровосистема, исподволь объединявшую их ощущения, желания, даже мысли. Не отвлекаясь на тяжесть и холод, словно бы воспарив в подводной невесомости, они теперь слушали только друг друга. ("Что является лучшей средой для прохождения звуковых волн? - с усмешкой спросил себя Вадим. - А электротока? А телепатом?") Вдобавок они, все трое, переплелись в ванне ногами, сомкнувшись еще и напрямую.
     Триединство! - думал Вадим, глядя в закаменевшие глаза серка, а боком чувствуя прильнувшее тело Юли. Триумвират, триада!.. Инициатива, упорство, совесть. Как тогда, с Эвой и Адамом. Возможно ли? Пройти по этому пути еще раз - но тогда-то меня вели, да и способ был иной. К тому же нынешняя инициатива больше смахивает на шило в Юлиной попке, а совесть - на страх навредить. И даже насчет силы не уверен: в достатке ли?
     Он ощущал, как мысле-поле сгущается вокруг соседних сознаний почти до видимой плотности. Поставляемые водой впечатления облегчали ориентацию в чужих "потемках" - примерно как знание пропорций помогает художнику видеть формы. И все-таки с отвычки пришлось поплутать.
     В девочке обнаружилось куда больше разрушительного, убийственного Хаоса, чем он подозревал.
     Похоже, Юля направляется прямиком к собственной гибели или безумию - если не принять должных мер. Неосознанно она даже хотела этого и мучила тех, кого любила, поскольку слишком мало любила себя.
     А вот серк словно бы весь состоял из могучих животных позывов, определявших его поступки с жесткостью компьютерных программ. В нем-то Хаоса почти не ощущалось: чтобы решиться на "химию", требовалась фанатичная, почти маниакальная целеустремленность. Но поскольку и перегородок в сознании не осталось, обе стихии сцепились в серке напрямую, выплескиваясь наружу убийственной яростью. Нетрудно было предугадать, которая победит - особенно когда на поддержку явится господин. А телепатостанций в нем оказалось даже две, хотя, как и полагал Вадим, очень узкой, кинжальной направленности. Отдельно: передатчик с дюжиной каналов, посылающий властную энергию вдоль взгляда, словно плазму вдоль ионизирующего луча; и приемник с фиксированной частотой, причем сигнал со входа мог поступать прямиком на все выходы, - образцовый полуфабрикат для будущей нежити!
     "Мне не нужна абсолютная, рабская подчиненность, - разбираясь в чужих сплетениях, бормотал Вадим. - Если не обойтись без вертикалей, пусть это будут отношения вассала и сюзерена, слуги и господина - со взаимными обязательствами, подкрепленными любовью. Пусть вертикали сочетаются с горизонталями, для вящей надежности. Я замкну ваши властные лучи в Кольцо - через себя, ибо во мне теряются перепады высот, - и разведу стихии на дистанцию, где они смогут взаимодействовать, не враждуя. И само расстояние заменит перегородку... Что я наделал! - вдруг испугался Вадим. - Теперь они повязаны меж собой жизнями, а вдобавок замкнуты на меня. Если я погибну, что станет с ними? Удержатся ли в этом мире, зацепившись Юлиными корешками, или будут дрейфовать к одной из первородных стихий? Пока не "сорвутся вдвоем" в невообразимую бездонную пропасть - все равно, Хаос это будет или Порядок..."
     Погруженный в три сознания (считая собственное), Вадим не увидел, как позади него, из серого проема, выступил широкий силуэт, неслышный за шумом воды. Затем сумрак взрезала бледная вспышка, и, скрюченный болью, Вадим упал лицом в воду...
     Спокойно! Через секунду он уже был на ногах: от боли ведь тоже можно отстраниться.
     Но еще раньше из ванны катапультировалось другое тело, взрывая воду в фонтан. Оглянувшись, Вадим увидел, как всей тяжестью серк обрушился на врага, смяв его, точно тряпичную куклу.
     - Он вступился! - торжествующе крикнула Юля, сама едва не выброшенная волной - в последний миг Вадим придержал ее за тонкое бедро. - Он с нами, он мой!
     Но самого Вадима порадовало другое: надежно обездвижив напавшего, серк не попытался его сокрушить в кровавый ком или разорвать на части, как сделал бы раньше. У него появились тормоза!
     - Не трогать, - на всякий случай добавил Вадим, закрепляя рефлекс. - Фу, зверь!.. Кстати, как тебя зовут?
     Но вместо серка нежданно откликнулся другой.
     - Так это ты, Лось? - просипел он из-под двух центнеров закаменевшей, угрожающе ворчащей плоти. - А я уж подумал!..
     Злодеем оказался билдерский жрец, по каким-то своим надобностям наведавшийся сюда в неурочное время. Откуда ему было знать, что в родном храме поджидает такая встреча?
     Это же тотчас сообразила Юлька, а может, попросту считала с сознания Вадима, воспользовавшись сближением.
     - Ага! - зловеще произнесла она, с видом царевны присаживаясь на бортик. - А вот теперь, любезный, ты расскажешь нам все: и про ваши сношения с Шершнями, и про поставки тюбиковой дряни, и про свою клиентуру - до последнего придурка... Или желаешь продолжить знакомство с нашим крошкой? Тогда сам скажи ему: "Фас!"
     Конечно, жрец без особенных колебаний выложил, что знал, и посчитал за счастье, когда ему наконец позволили вдохнуть полной грудью. Правда, знал он немного. Зато, облегчив совесть и уверовав в спасение, жрец сразу воспрянул духом и с восторгом уставился на изящные прелести девочки, выставленные напоказ, и на титанические пропорции серка: все-таки билдеры понимали в таких вещах толк.
     Оставив Юлю на попечение прирученного исполина и уповая на гостеприимство покаявшегося жреца, Вадим выбрался из подвала и покатил по снежку домой, уже не надеясь застать там Алису. А потому решил заглянуть к новому приятелю, торгашу Эмилю, - благо это оказалось по пути.
     Дверь в его лавчонку оказалась заперта, а за стеклом висела табличка: "closed". Вадиму это не понравилось. Конечно, время позднее, особенно по меркам Крепости, но и Эмиль не из тех, кто разбрасывается даже единичными клиентами. Тем более у крутарей сейчас самая суета.
     Напрягшись, Вадим просочился мысле-облаком внутрь и обеспокоился еще больше: не многовато ли посетителей? Может, расчетный день? Но для сбора дани хватило бы одного крутаря, зачем вваливаться сворой?
     Обойдя дом, Вадим вошел в подъезд. На первом этаже, возле запасного входа, стену подпирал флегматичный крепыш с пустыми глазами, механически провожавшими каждого, кто поднимался по лестнице. Он ни о чем не думал, ничего не вспоминал, не чувствовал, - просто сторожил, как автомат. И потому Вадим обнаружил его только сейчас. Но стоило обозначить движение к двери, как крутарь словно включился.
     - Закрыто, - объявил он, заступая проход. - Понял, да?
     - И бог с ним, - сказал Вадим. - Я по личному.
     - Перенеси, - пожал плечами крепыш. - Хозяин занят.
     - Не для меня.
     Вадим надвинулся вплотную. Оттолкнувшись спиной от двери, крепыш пихнул обеими руками его в грудь. Но угодил в воздух, против воли шагнув вперед. И тут же, на сайд-стэпе, Вадим поймал его за шею и добавил инерции, вынудив пробежаться вниз по ступеням. Затем вступил в дверь и сразу ее запер, чтоб избежать новых возражений. Миновав темную кладовку, бесшумно возник в торговой комнатке.
     Здесь было спокойно. С безупречно радушным ликом Эмиль восседал в уголке, задвинутый единственным столиком, - сложив худые длинные конечности, как богомол, и втянув голову в узкие плечи. Он не заискивал, не лебезил, но хамские выходки спускал гостям, как издержки воспитания. А что ему оставалось?
     Напротив Эмиля расположился нескладный субъект с расхлябанными членами, отечными чертами и многими шрамами на мятой физиономии. По сторонам от субъекта помещались двое: плотный коротыш с круглой головой, щетинистой от подбородка до макушки, и длинный гибкий парень - похоже, из бойцов. Еще один выжидал в сторонке, равнодушно листая книгу, наверно, в поисках картинок. Пятый сторожил вход, изредка выглядывая за шторку.
     А обслуживала компанию худощавая темненькая девушка, не красавица, но милашка, чем-то похожая на юную надсмотрщицу Руфь из Вадимового КБ, - по-видимому, дочь Эмиля. Ее выдержки едва хватало на ледяную мину, сквозь которую явственно проступала брезгливость.
     Похоже, разговор происходил не из приятных, а гости явно не входили в число званых. Что за публика? Если крутари, то не из истинных - падальщики, "шакалы", "гиены", "вепри"? Скорее последние, судя по ухваткам. А среди малых стай "вепри" - самые гадостные. Собственных тормозов у них нет - только страх. И потому им так нравится пугать других.
     Мяторожий главарь как раз принялся перечислять беды, грозившие торгашу, буде тому вздумается брыкаться. Голос у него звучал сипло и неряшливо, гармонируя с внешностью. Пока что гость держался в рамках, но в любой миг готов был окатить собеседника помоями: голосок вполне для этого подходил. Еще Вадим чувствовал, как зудят у "вепря" ладони - шлепнуть курсирующую вблизи девушку по узкому заду (это для начала). И чешутся костяшки на кулаках - тут же отоварить папашку, наверняка бы за нее вступившегося. По всему видно, главарек был небольшого ума, зато дело свое знал досконально и подбить на скандал мог любого. Эх, сюда б того, кто навешал ему эти шрамы! - как говаривал крестьянин в "Великолепной семерке".
     - Всем привет! - громко сказал Вадим. - Эмиль, забыл? Договорено же!
     Взгляды разом обратились на него, и, как всегда, Вадим ощутил себя неуютно в перекрестии многих лучей. Однако пренебрег, отстранился, без спешки приблизился к столу и небрежно облокотился о стойку рядом с Эмилем, ибо свободных стульев не оставалось. Впрочем, оба гарда готовы были вскочить и ждали только команды. Либо повода.
     - В чем дело, бычара? - враждебно спросил помятый. - Мы ж разобрались с Вольтом!..
     - Это Аркан, наш новый пастух, - быстро вставил Эмиль - Оказывается, власть переменилась - снимай штаны опять! Почтенный Валет распродает деревеньку: десяток душ туда, десяток - сюда... Проигрался, что ли?
     - Заглохни, говорун! - мрачно велел вожак, не сводя мутного взгляда с Вадима. - Так чего надо, а? Говори живей или выметайся: у нас каждая минута на вес золота.
     - Как и у нас, - хохотнул Вадим. - Братаны, кажись, вышла неувязка!.. Валек и вправду оставил заведение, да только передал его росичам, а не вам. Иначе зачем бы я приперся?
     - Чего лепишь? - рявкнул Аркан, и его подручные разом напряглись, готовясь броситься. - Кто ты вообще? Коз-зел!.. Скажешь, росский сборщик?
     - Скажу, - подтвердил Вадим, сужая глаза в бойницы. - Не веришь? Спроси у Брона. Или хочешь разобраться со мной? Смеху-то будет!..
     Расправив плечи и откинув голову, он и вправду будто стал больше, тучей нависая над столом. Не от триады ли подарок? Закрутилось колечко!
     - Да мать твою!.. - взорвался падальщик, срываясь на привычный текст. Однако кидаться на противника не спешил и свою свору пока придерживал. Кажется, опять начинались эти игры: кто там и кого на что спровоцирует.
     - Придержи язык, Арканчик, - строго сказал Вадим. - Здесь все же дама. И место для разборки неподходящее. Может, выйдем на улицу?
     Оценивающе он оглядел свору, спокойно кивнул: ничего, отмахаюсь!.. Вадим и впрямь ощущал в себе мощь серка, переданную по Кольцу. Наверно, его уверенность почуял и Аркан, иначе бы не медлил.
     - Грубишь, да? - спросил он. - Здоровый очень?.. Сопля, хоть понимаешь, на кого наехал!
     - Или наступил? - уточнил Вадим. - Вообще я смотрю, куда ставлю ногу, - ведь не дай бог!..
     Против ожиданий, главарек оценил намек - может, оттого, что его и прежде часто макали. А наглецов он привык опасаться: кто ж полезет на рожон, не обезопасив тылы? Но демонстрация не помешает.
     Вспомнив давний фильм, Вадим проворчал:
     "Душновато здесь, а?" - и огляделся, будто в поисках окна. Затем прикрыл на секунду глаза, концентрируясь, наливая кисть воображаемым свинцом, обволакивая стальной броней, - и с разворота саданул кулаком в ближнюю стену, проломив дырищу на улицу. Удовлетворенно вздохнул полной грудью, словно такие выходки были для него делом обычным. Детство, конечно, - зато как эффектно!..
     - Еще б вони убавить! - сказал он грозно. - Чегой-то дерьмом потянуло...
     - Думаешь, я сам буду с тобой разбираться? - спросил Аркан, натужно осклабясь. - Еще поглядим, чья стая шибче!.. Помяни мое слово, соколик: сдадут тебя. И тогда поглядим, чего запоешь, - когда станут в асфальт закатывать!.. Ты понял меня, бычара?
     Ну очень хотелось ему оставить за собой последнее слово. И пусть - жалко, что ли?
     - Вполне, - сдержанно ответил Вадим. - Еще будут напутствия?
     Он действительно понимал главарька прекрасно. Чего ж тут не понять: все на поверхности, - а пахнет-то как!..
     Поднявшись, Аркан махнул рукой, и "вепри" потянулись к выходу, отступая на заготовленные позиции. Лавочка опустела.
     - Ну вот, поиграли в мушкетеров с гвардейцами, - посмеиваясь, заметил Вадим. - Чаем меня здесь напоят или опять я только усугубил?
     - На этот счет не волнуйся, - откликнулся Эмиль, делая знак дочке. - Да я скорее в наймиты перейду или вовсе вернусь в Крепость, чем лягу под такую гниль. И кто их вынашивал, а? Еще Софочкой вздумали пугать, мерзавцы!..
     На его лице проступила гадливость, еще добавив сходства с дочерью. Н-да, что у взрослого на уме... Бережно Эмиль вынул из-под мышки вспотевший кулак со стиснутой в нем гранатой и вздрагивающими пальцами принялся вставлять чеку на место, будто нитку вправлял. Ого! - подивился Вадим. Кажется, ради спасения душ, своей и Софочки, торгаш готов заплатить жизнью!.. У многих ли наберется столько решимости?
     - Горяч ты, старина, - словно не пуган! - сказал Вадим. - А у меня от таких разборок каждый раз колени трясутся. - Он опустился на стул, с облегчением вытянув перед собой ноги, и усмехнулся: - Только на опережение и работаю.
     - Тебе-то чего бояться? - Эмиль кивнул на пролом. - С такими кувалдами!..
     - Тоже купился на этот фокус? Ну, старина!..
     - Какой фокус, ты что?
     - По-твоему, я и впрямь могу прошибать бетонные плиты?
     - А это разве не бетон?
     - Там была полость, - ухмыляясь, объяснил Вадим. - Я только пробил ее стенки. Другое дело, что распознать пустоту сумеет не всякий. И удар, конечно, был не слаб - но отоварить так человека у меня не хватит пороху. Я блефовал!
     - А про Брона не выдумал? - сейчас же спросил торгаш. - Ты правда к нему вхож? Это б сейчас пригодилось!
     - С князем проблем не будет - но вот что стряслось с Валетом?
     - Н-да, я было посчитал его за человека: такой обходительный, улыбчивый... С ними нельзя расслабляться, верно?
     Софочка уже расставляла по столу угощение - куда более щедрое, чем для предыдущих гостей. Поднявшись, Вадим с охотой принялся ей помогать, хотя, судя по смущению девушки, здесь это было не принято. А может, так она реагировала на нового знакомца, о котором наверняка слышала от отца.
     - Как хочется высказать этим ублюдкам все! - мечтательно сказал Эмиль. - Но за ними столько дрынов, ножей, огнестрелов, а за мной только Софочка с Иолой. И другим крутарям не пожалуешься - тут же укоротят язык: не холопье, мол, дело, заглохни!.. Сословная солидарность, а как же? Поливая мерзавца из авторитетных, посягаешь на основы. Знать бы, на чем зиждется их авторитет: на числе судимостей, на количестве жертв?
     - Ну-ну, дружище, остынь, - улыбнулся Вадим. - Зачем обобщать? Имеет место дальнейшее расслоение на породы - теперь уже крутарей.
     - Хорошо, - решительно сказал торгаш, - я даже готов терпеть сословное неравенство - пусть!.. Пусть его введут снова, пусть законом установят правила общения с крутарями. Но почему они сами себя не уважают, почему нарушают слово?
     - Страх, - коротко ответил Вадим, - Крутари тоже ему подвержены. И вот я хочу знать: что напугало Валета? Вообще он не из робких.
     С удивлением он вдруг приметил на полке, среди антикварной рухляди, молдавский флуяр, один из любимых своих инструментов, и тотчас ухватился за него, взглядом испрашивая у Эмиля разрешения. Конечно, здесь уместнее было б сыграть, скажем, на скрипке, но сердцу не прикажешь. Правда, для начала Вадим выдул из флуяра именно "хаву ногилу", но публика не выказала энтузиазма. Тогда, добавив к флейте банджо, он отчебучил на этой гремучей паре такую залихватскую мелодийку, что пронял оба поколения.
     Затем пили чай - под воздушные пирожные и легкомысленную болтовню. Не сговариваясь, мужчины всем видом старались убедить Софочку, что ничего особого не случилось: ситуация под контролем, броня, как водится, крепка, да и граната - наготове. Порассказать обоим было чего, потому девушка слушала, затаив дыхание, а тягостные воспоминания живо вытеснялись у нее свежими впечатлениями, радужными и веселыми. Оказалось, и при Советах была жизнь, а если опустить некие частности, так и вовсе - Золотой век. Беда в том, что опускать пришлось бы слишком много.
     Скоро девочка убралась, проявив недюжинный такт, ибо уходить ей совсем не хотелось. Но воспитание - такая штука... Вообще Вадим замечал, что в удачных семьях даже звери не доставляют лишних хлопот - тем более не закатывают истерик. И угождают хозяевам вовсе не из страха.
     - "Скажи-ка, дядя", - сразу сменил пластинку Вадим, - а чего в вашей буржуйской среде думают о Мстителе? Наверняка ж вы про него наслышаны!
     - Лучше не вспоминать, - поморщился Эмиль. - У меня дочь в самом опасном возрасте - вдруг на нее выпадет? Я ж ночей не сплю!.. А что я могу здесь? Только уповать.
     - "Адская лотерея", да? "Невесты дьявола"? - Вадим хмыкнул. - Уж торгашам положено быть ближе к реалиям!
     - А разве это не реалии? Крутарям "мясорубки" до лампочки, и в мистику они не верят, - но многие частники обеспокоены. Даже провели собственное расследование, наняв кое-кого из бывших сыскарей... кстати, недурных - тебе не надо?
     - И что?
     - Да ничего хорошего. Косвенный портрет и впрямь выстраивается в демона: когти, зубы, мощь чудовищная... чуть ли не крылья. Однако есть другая версия.
     - Ну-ну, уже легче! - подбодрил Вадим.
     - Будто никакого Мстителя в природе не существует, а есть лишь секта мясорубов, так обставляющая свои ритуальные убийства, что создается полная иллюзия вмешательства потусторонних сил... А, - спросил торгаш, - как тебе? Эти мерзавцы по горло в крови, к тому ж резоны у