ин Сандре.
   У Дэвина отвисла челюсть, словно на шарнирах. Он так резко закрыл  рот,
что заболели зубы; он  надеялся,  что  этого  никто  не  заметил.  События
развивались слишком быстро для него.
   - Принимаю первое, - ответил худой человек, стоящий перед ними. - Но  я
не заслуживаю вашего  уважения  и  ничьего  уважения  вообще.  Когда-то  -
возможно, но не теперь. Вы говорите со  старым,  тщеславным  дураком,  как
назвал меня этот барбадиор. С человеком, который слишком много лет  провел
в одиночестве, запутавшись в сплетенных им самим сетях. Вы были  правы  во
всем, что говорили здесь о беспечности. Сегодня ночью она стоила мне троих
сыновей. Через месяц, возможно, раньше, в живых  не  останется  ни  одного
Сандрени.
   Его голос звучал сухо и бесстрастно, в нем  не  было  жалости,  он  уже
осудил себя.
   - Что случилось? - тихо спросил Алессан.
   - Этот мальчик оказался  предателем.  -  Голос  оставался  равнодушным,
бесстрастным.
   - О, милорд! - воскликнул Баэрд. - Член семьи?
   - Мой внук. Сын Джиано.
   - Тогда его душа проклята, - произнес Баэрд с тихой яростью.  -  Теперь
он во власти Мориан, и она знает, как с ним поступить. Да будет он  гореть
в огне среди тьмы до конца времен.
   Казалось, старик его не слышал.
   - Таэри убил его, - с удивлением пробормотал он. - Я не  думал,  что  у
него хватит мужества и что он настолько  быстр.  Затем  он  заколол  себя,
чтобы лишить их удовольствия или возможности выведать у него что-нибудь. Я
не думал, что у него столько мужества, - повторил он задумчиво.
   Дэвин вгляделся в темноте в два тела,  лежащие  около  меньшего  очага.
Дядя и племянник лежали так близко друг к другу,  что  казалось,  их  тела
переплелись по другую сторону от гроба. Пустого гроба.
   - Вы сказали, что ждали нас, - пробормотал Алессан. - Скажите, почему?
   - По той же причине, которая заставила вас вернуться. - Сандре  впервые
двинулся с места и направился к большему камину. Схватил маленькое  полено
и бросил его в тлеющий  огонь.  Взлетел  сноп  искр.  Он  тыкал  в  полено
кочергой до тех пор, пока из пепла не взвился язык пламени.
   Герцог обернулся, и теперь Дэвин смог рассмотреть его  седые  волосы  и
бороду, впалые щеки. Глаза его  глубоко  сидели  в  глазницах,  но  в  них
сверкал холодный вызов.
   -  Я  здесь,  -  произнес  Сандре,  -  и  вы  здесь  потому,  что   все
продолжается. Это будет продолжаться, что бы ни случилось, кто бы ни умер.
Пока есть чем дышать  и  бьется  сердце,  которым  можно  ненавидеть.  Мой
священный поход и ваш. Он продолжается, пока мы живы.
   - Значит, вы слушали, - сказал Алессан. - Лежа в гробу. Вы слышали, что
я сказал?
   - Действие наркотика закончилось к заходу солнца. Я  проснулся  раньше,
чем мы добрались до охотничьего домика. Я слышал все, что вы  говорили,  и
многое из того, о чем предпочли умолчать, - ответил герцог, выпрямляясь, с
холодным высокомерием в голосе. - Я слышал, как вы себя назвали, и то, что
предпочли не говорить им. Но я знаю, кто вы.
   Он шагнул к Алессану. Поднял узловатую руку и ткнул ею прямо в него.
   - Я точно знаю, кто вы, Алессан бар Валентин, принц Тиганы.
   Это было уже слишком. Мозг Дэвина просто не  выдержал  попыток  понять.
Слишком  много  обрывков  информации  поступало  с  разных   сторон,   они
противоречили друг другу. У него кружилась голова, он  был  ошеломлен.  Он
находился в комнате, где совсем недавно стоял среди большого числа  людей.
Теперь четверо из них погибли жестокой, насильственной смертью.  В  то  же
время единственный человек, в смерти  которого  он  был  уверен,  человек,
которого он сегодня утром отпевал, был единственным астибарцем, оставшимся
в живых в этом домике.
   Если он был астибарцем!
   Потому что в этом случае, как он мог произнести имя "Тигана",  учитывая
то, что Дэвин узнал только что в лесу? Откуда он мог знать, что Алессан  -
и это Дэвин тоже старался переварить - принц? Сын того Валентина,  который
убил Стивана Игратского и таким образом навлек на всех них месть Брандина.
   Дэвин отбросил попытки разобраться во всем этом.  Он  решил  слушать  и
смотреть, впитывать, сколько сможет, в свою память,  которая  еще  никогда
его не подводила, а осмыслить  все  позднее,  когда  у  него  будет  время
подумать.
   Приняв это решение, он услышал, как Алессан сказал после такого долгого
молчания, которое свидетельствовало о степени его собственного удивления:
   - Теперь я понимаю. Наконец-то я понял. Милорд,  я  всегда  считал  вас
гигантом среди людей. С того самого дня, когда увидел вас  во  время  моих
первых Игр Триады, двадцать три года назад. Вы даже более великий человек,
чем я думал. Как вы остались в живых? Как вам удавалось  скрывать  это  от
тех двоих все эти годы?
   - Скрывать что? - Это спросила Катриана, и ее голос звучал так  сердито
и непонимающе, что Дэвин тут же почувствовал себя лучше: не только он один
брел в темноте наугад.
   - Он - чародей, - ровным голосом ответил Баэрд.
   Снова воцарилось молчание. Потом Алессан прибавил:
   -  Чародеи  Ладони  нечувствительны  к  заклинаниям,  не   направленным
непосредственно на них. Это  характерно  для  всех,  пользующихся  магией,
откуда бы они ни пришли и каким бы образом ни приобрели  свое  могущество.
По этой причине, среди прочих, Брандин и Альберико охотились за  чародеями
и убивали их с тех пор, как захватили полуостров.
   - И им это удавалось, потому что  быть  чародеем  -  не  означает  быть
мудрым или даже иметь простой здравый смысл,  -  ядовито  произнес  Сандре
д'Астибар.
   Он повернулся и яростно ткнул в камин железной кочергой.  На  этот  раз
огонь вспыхнул в полную силу.
   - Я уцелел, - сказал герцог, - лишь потому, что никто про меня не знал.
Ничего более. За годы моего правления я пользовался своей силой раз пять и
каждый раз маскировался под чужое колдовство. Я ничего не делал с  помощью
магии, совсем ничего, с тех пор, как появились эти два чародея.  Даже  для
того, чтобы симулировать  собственную  смерть.  Их  магия  сильнее  нашей.
Гораздо сильнее. Это было ясно с  тех  пор,  как  они  пришли.  Колдовство
никогда не играло такой большой роли на Ладони, как в других  странах.  Мы
это знали. Все  чародеи  это  знали.  Можно  было  предположить,  что  они
приложат к этому знанию свои мозги, не так ли? К чему с помощью колдовства
находить потерянные предметы или приделывать оперение к стреле,  если  это
ведет прямиком к гибели от солнца на колесе смерти барбадиоров? - В голосе
старого герцога звучала едкая, горькая насмешка.
   - Или на колесе Брандина, - пробормотал Алессан.
   - Или на колесе Брандина, - повторил  Сандре.  -  Единственное,  о  чем
договорились  эти  два  стервятника,  не  считая   разделительной   линии,
проходящей по Ладони, - что на этой земле колдовать будут только они.
   - И все обстоит именно так, - сказал Алессан, - или почти  так.  Я  уже
более десяти лет разыскиваю какого-нибудь чародея.
   - Алессан! - быстро произнес Баэрд.
   - Зачем? - одновременно спросил герцог.
   - Алессан! - повторил Баэрд еще настойчивее.
   Человек, который, как только  что  узнал  Дэвин,  был  принцем  Тиганы,
посмотрел на своего друга и покачал головой.
   - Не этот, Баэрд, - загадочно ответил он. - Не Сандре д'Астибар.
   Он снова повернулся к герцогу и заколебался, подыскивая слова.
   Затем, с явной гордостью, сказал:
   - Возможно, вы слышали эту легенду. Но она  оказалась  правдой.  Принцы
Тиганы, все потомки по  прямой  линии,  могут  привязать  к  себе  чародея
смертельной клятвой.
   Впервые  в  прикрытых  опущенными   веками   глазах   Сандре   блеснуло
любопытство, реальный интерес к чему-то.
   - Я действительно  знаю  эту  историю.  Единственный  чародей,  который
догадался, кто я такой, после того  как  я  освоил  искусство  колдовства,
однажды предостерег меня, что следует опасаться принцев Тиганы. По-вашему,
он сказал мне правду?
   - Да. И уверен - это до сих пор правда. Однако у меня  не  было  случая
проверить.  Это  наша  древняя  история:  Тигана  -  провинция,  избранная
Адаоном, богом Волн. Первый из принцев, Рахал, был рожден  богу  Микаэлой,
которую мы считаем смертной матерью всего нашего народа. А  линия  принцев
никогда не прерывалась.
   Дэвин  почувствовал,  как  в  нем  зашевелились  самые   противоречивые
чувства. Он даже не пытался подсчитать, сколько всяких чувств смешалось  в
его душе. Микаэла. Он слушал, и наблюдал, и запоминал.
   И услышал, как рассмеялся Сандре д'Астибар.
   - Эту историю я тоже слышал, - насмешливо сказал герцог. - Это поросшее
быльем оправдание тиганского высокомерия. Принцы Тиганы! Не герцоги,  нет.
Принцы! Потомки бога! - Он ткнул кочергой  в  сторону  Алессана.  -  И  вы
будете стоять тут сегодня, сейчас, среди вонючей  реальности,  среди  этих
мертвецов и сегодняшнего прозябания под гнетом  тиранов,  и  пересказывать
мне эту древнюю ложь? И вы осмелитесь?
   - Это правда, - тихо ответил Алессан, не двигаясь. - Вот почему мы  те,
кто мы есть. Было бы неуважением по отношению к богу, если бы его  потомки
претендовали на менее  высокий  титул.  Адаон  мог  подарить  своему  сыну
бессмертие, но Эанна и Мориан  запретили  ему.  Зато  бог  подарил  своему
смертному сыну власть над магией Ладони и всем сыновьям  и  дочерям  этого
сына, пока жив хоть один принц или принцесса Тиганы, его потомки по прямой
линии.  Если  сомневаетесь  в  моих  словах  и  хотите  подвергнуть   меня
испытанию, я сделаю то, чего желает Баэрд, и свяжу вас  клятвой  верности,
положив ладонь вам на голову, лорд герцог.  Старую  сказку  не  так  легко
сбросить со счетов, Сандре д'Астибар. Если мы горды, то это потому, что  у
нас есть на то причины.
   - Уже нет, - насмешливо возразил герцог. -  С  тех  пор,  как  появился
Брандин!
   Лицо Алессана дрогнуло. Он открыл рот и закрыл его.
   - Как вы смеете! - воскликнула Катриана.
   "Смело", - подумал Дэвин.
   Принц и герцог не обратили на нее внимания, они смотрели друг на друга.
Сардоническая насмешка Сандре постепенно отступила в глубокие  морщины  на
его лице. Но горечь осталась - в глазах, и в позе, и в поджатых губах.
   - Я не ожидал этого  от  вас.  При  данных  обстоятельствах,  -  сказал
Алессан.
   - Вы не можете иметь ни малейшего представления, чего от меня  ожидать,
- ответил герцог очень тихим голосом. - При любых обстоятельствах.
   - Значит, мы расстаемся?
   Долгие мгновения между  ними  в  воздухе  что-то  происходило,  процесс
взвешивания и решения, неизмеримо осложненный смертью и горем,  яростью  и
несгибаемой, врожденной гордостью обоих мужчин. Дэвин, ощущая собственными
нервными окончаниями это напряжение, поймал себя на том,  что  задерживает
дыхание.
   - Я бы этого не хотел, - в конце концов ответил Сандре д'Астибар.  -  И
уж тем более так, - прибавил он, и  Дэвин  снова  задышал.  -  Вы  примете
извинения от человека, который пал так низко, как никогда в жизни?
   - Приму, - просто ответил Алессан. - И попрошу у вас совета прежде, чем
мы действительно на время расстанемся. Вашего среднего сына  взяли  живым.
Он назовет меня и Дэвина завтра же утром, если не сегодня ночью.
   - Не сегодня, - ответил герцог почти рассеянно. - Альберико  сейчас  не
ожидает  опасности.  И  он  серьезно  выведен  из  строя  тем,  что  здесь
произошло. Он оставит Томассо в покое до тех пор, когда сможет насладиться
происходящим. Когда будет в настроении поиграть.
   - Сегодня или завтра, - возразил Баэрд, и  его  резкий  голос  разрушил
настроение. - Какая разница? Он заговорит. И мы должны убраться раньше.
   - Может быть,  да,  а  может,  и  нет,  -  пробормотал  Сандре  тем  же
бесстрастным тоном. Он посмотрел на четверых мертвецов на полу. - Хотел бы
я точно знать, что произошло, - сказал он. - Из гроба мне ничего  не  было
видно, но могу вам сообщить, что Альберико сегодня ночью  прибег  к  чарам
настолько мощным, что они все еще пульсируют в воздухе. И прибег он к  ним
для того, чтобы спасти свою жизнь. Скалвайя что-то сделал,  не  знаю,  что
именно, но ему почти удалось. - Он взглянул на Алессана. -  Почти  удалось
предоставить Брандину Игратскому власть над всем полуостровом.
   - Вы это слышали? - спросил Алессан. - Вы со мной согласны?
   - Наверное, я всегда знал, что это правда, но мне  удавалось  заставить
себя это отрицать. Я полностью сосредоточился на собственном враге  здесь,
в Астибаре. Да, я согласен с вами. Их нужно свалить одновременно.
   Алессан кивнул и немного расслабился.
   - Некоторые все еще думают иначе. Ценю ваше согласие.
   Он бросил взгляд на Баэрда, лукаво улыбнулся ему, потом  снова  перевел
взгляд на герцога.
   - Вы упомянули, что Альберико прибег к магии, словно это имеет для  нас
сейчас значение. Какое значение? Мы в этих вопросах не разбираемся.
   - Стыдиться  нечего.  Если  ты  не  чародей,  то  и  не  должен  в  них
разбираться. - Сандре слегка улыбнулся. - Из этой  комнаты  сегодня  ночью
выплеснулся такой поток магической энергии,  что  моя  собственная  жалкая
магия будет совершенно незаметна. Думаю, что смогу сделать так, чтобы ваши
имена завтра не были названы палачам.
   - Понимаю, - медленно кивнул Алессан. Дэвин  же  ничего  не  понял;  он
чувствовал, как его несет в вихре непрерывно поступающей информации. -  Вы
можете перенестись через пространство? Можете пойти туда и вывести его?  -
Глаза Алессана ярко горели.
   Однако Сандре покачал головой. Он вытянул вперед левую руку, растопырив
все пять пальцев.
   - Я не отсек себе два пальца, не  связал  себя  окончательно  с  магией
Ладони. Мои силы очень ограниченны. Не могу сказать, что сожалею об  этом,
- я бы никогда не стал герцогом Астибарским, если бы сделал это,  учитывая
предрассудки и законы, которыми руководствуются здешние  чародеи,  но  это
ограничивает мои возможности. Я могу перенестись туда сам, да, но  у  меня
не хватит силы вывести оттуда другого человека. Зато я  могу  кое-что  ему
отнести.
   -  Понимаю,  -  снова  сказал  Алессан  уже  другим  тоном.  Воцарилось
молчание. Он запустил пальцы в растрепанные волосы. - Мне  очень  жаль,  -
наконец тихо произнес он.
   Лицо герцога оставалось бесстрастным. Его глаза  над  седой  бородой  и
ввалившимися щеками ничего не выражали. За его спиной  треснуло  полено  в
очаге, по комнате разлетелись искры.
   - У меня есть одно условие, - сказал Сандре.
   - Какое?
   - Чтобы вы позволили мне пойти с вами. Я теперь  мертв.  Отдан  Мориан.
Здесь, в Астибаре, я не могу ни с кем говорить, ничего не  могу  добиться.
Если я не хочу лишить всякого  смысла  неумелую  инсценировку  собственной
смерти, мне следует пойти с вами. Принц Тиганы, примете ли вы в свою свиту
немощного чародея? Чародея, который пришел по своей воле, а не при  помощи
легендарной клятвы верности?
   Алессан долго молчал, глядя на старика, руки  его  оставались  спокойно
опущенными. Потом он неожиданно широко улыбнулся.  Эта  улыбка  напоминала
вспышку света, струю тепла, и она растопила лед в комнате.
   - Насколько вы привязаны к  своей  бороде  и  своим  белым  волосам?  -
спросил он совершенно неожиданным тоном.
   Через  мгновение  Дэвин  услышал  странный  звук.   Ему   потребовалось
несколько секунд, чтобы понять,  что  он  слышит  высокий,  с  присвистом,
искренний смех герцога Астибарского.
   - Делайте со мной все, что пожелаете, - ответил Сандре, отсмеявшись.  -
Что вы собираетесь сделать - выкрасить мои локоны в рыжий цвет, как у этой
девушки?
   Алессан покачал головой.
   - Надеюсь, что нет. Одной такой гривы более чем  достаточно  для  нашей
компании. Я оставлю это на усмотрение Баэрда. Я  многое  оставляю  на  его
усмотрение.
   - Тогда отдаю себя в его руки, - сказал Сандре.
   Он торжественно поклонился  русоголовому  великану.  Дэвин  видел,  что
Баэрду все это не очень нравится. Сандре тоже это понял.
   - Я не стану клясться, - обратился к нему герцог.  -  Я  уже  дал  одну
клятву, когда пришел Альберико, и  это  будет  моей  последней  клятвой  в
жизни. Однако скажу, что целью всего остатка моей жизни будет сделать так,
чтобы вы не пожалели об этом. Вас это устроит?
   Баэрд медленно кивнул.
   - Да.
   Слушающий их Дэвин интуитивно ощутил, что этот разговор тоже важен, что
они говорят очень серьезно и от чистого сердца. В этот  момент  он  бросил
взгляд на Катриану и обнаружил, что та наблюдает за  ним.  Но  она  быстро
отвернулась и больше на него не смотрела.
   - Думаю,  мне  пора  приняться  за  то,  что  я  хотел  сделать.  Из-за
экранирующего эффекта магии Альберико я должен  уйти  из  этой  комнаты  и
вернуться в  нее,  но  вам  вовсе  не  обязательно  проводить  ночь  среди
покойников, какими бы знатными они ни были. У вас есть лагерь в лесу? Могу
я найти вас там?
   Мысль о магии все еще беспокоила Дэвина, но слова Сандре подсказали ему
одну идею, первую по-настоящему ясную мысль с тех пор,  как  они  вошли  в
охотничий домик.
   -  Вы  уверены,  что  сможете  помешать  вашему  сыну   заговорить?   -
почтительно спросил он.
   - Совершенно уверен, - коротко ответил Сандре.
   Дэвин нахмурился.
   - Ну тогда нам не  угрожает  непосредственная  опасность.  Только  вам,
милорд. Вас не должны видеть.
   - Пока Баэрд с ним не разберется, - вмешался Алессан. - Но продолжай.
   Дэвин повернулся к нему.
   - Мне бы хотелось попрощаться с Менико и попытаться  придумать  причину
ухода из труппы. Я ему многим  обязан.  Мне  не  хочется,  чтобы  он  меня
возненавидел.
   Алессан задумчиво сказал:
   - Он все равно отчасти возненавидит тебя, Дэвин, хоть это и  не  в  его
характере. То, что произошло сегодня утром, - это мечта всей жизни  такого
хозяина труппы, как Менико. И  никакое  придуманное  тобой  объяснение  не
изменит того факта, что он нуждается в тебе для осуществления этой мечты.
   Дэвин взволнованно сглотнул.  Ему  очень  не  понравилось  то,  что  он
услышал, но отрицать правду было невозможно. Пара сезонов с той платой  за
выступления, которую называл Менико, позволили бы старому скитальцу купить
гостиницу в Феррате, о которой он мечтал столько лет. Место, как он всегда
говорил, где он хотел бы обосноваться, когда бродячая жизнь станет слишком
тяжелой для его костей. Где он сможет  подавать  эль  и  вино,  предлагать
постель и еду старым друзьям и  новым,  проходящим  мимо  в  своих  долгих
странствиях. Где сможет слушать и  пересказывать  свежие  сплетни  и  свои
любимые старые истории. И где холодными зимними ночами  сможет  усадить  у
огня тех, кто окажется у него в гостях, и заставить их  спеть  все  песни,
которые ему известны.
   Дэвин засунул руки глубоко в карманы штанов. Его охватили неловкость  и
печаль.
   - Мне просто не по душе вот так исчезнуть. Да еще исчезнем мы все трое.
И у нас завтра выступления.
   Губы Алессана дрогнули.
   - Я, кажется, забыл об этом, - сказал он. - Два выступления.
   - Три, - неожиданно поправила Катриана.
   - Три, - весело согласился Алессан. - И еще одно на следующий день  для
Гильдии торговцев шерстью. И еще  я  вспомнил  -  меня  ждет  внушительный
выигрыш в "Паэлионе", где я заключил пари.
   Это замечание вполне предсказуемо вызвало ворчание Баэрда.
   - Ты всерьез полагаешь, что Праздник Виноградной Лозы продолжится,  как
ни в чем не бывало, после того, что случилось этой ночью? Хочешь вернуться
в Астибар и играть, как будто ничего не случилось? Музыка?  Я  уже  прежде
ходил с тобой по этой дороге, Алессан. Мне она не нравится.
   -  Собственно  говоря,  я  совершенно  уверен,   что   Праздник   будет
продолжаться.  -  Это  сказал  Сандре.  -  Альберико  прежде  всего  очень
осторожен. Думаю, сегодняшняя ночь удвоит эту  осторожность.  Он  позволит
людям отпраздновать, даст жителям дистрады разъехаться по домам,  а  потом
нанесет удар. Но только по тем  трем  семьям,  которые  были  представлены
здесь, как я подозреваю. Откровенно говоря, я бы и сам так поступил.
   - Налоги? - спросил Алесс