те, как положено.
-- Спасибо,  --  прошептал  Аполидор,  склонившись  к ее уху. Зеленые глазки
сверкали  от  выпитой  водки.  Внимание,  Кора,  осторожно!  Они   все   уже
пьяненькие.  Аполидор  выбежал из комнаты. Постепенно уровень шума в комнате
поднимался... Уже не так спешили наливать, не столь быстро работали  челюсти
-- как  будто все взбежали на перевал и теперь можно было оглядеться, прежде
чем начать неспешный спуск.
     Аполидор вернулся и сел на свое  место.  --  Скажи  госпоже  Орват,  --
обратился он к переводчику, --что сейчас принесут горячее.
     -- Вы  слышали, госпожа? -- спросил Мери, стараясь перекричать растущий
шум. -- Вам перевести?
     Кора не ответила, лишь  коварно  улыбнулась.  Мери  был  жалок.  Ничего
страшного, пускай и дальше боится потерять место.
     Она обратила внимание, что Аполидор чуть улыбается, одними глазами, как
удачно   нашкодивший  мальчишка.  Толстяк  не  так  безобиден,  как  кажется
поначалу.
     Открылась дверь, и внесли горячее.  Сначала  шествовала  строгого  вида
женщина  в  толстых  очках и длинном платье, формально изображавшем тоску по
мужу, скончавшемуся в позапрошлом году. Она несла большой медный поднос,  на
котором лежала гора нарезанного крупными кусками мяса.
     Следом  шагала  черноволосая смуглая коротышка в платье, говорящем о ее
желании отыскать себе достойного жениха с высшим образованием, которая несла
кастрюлю с горячей картошкой.
     Наконец, сзади  семенила  девочка,  в  одной  ручке  державшая  большую
солонку, в другой -- банку с каким-то соусом.
     Мужчины  принялись  собирать  пустые тарелки, чтобы отдать их женщинам.
Аполидор сказал:
     -- Первая -- это наш главный бухгалтер, вторая -- уборщица,  а  девочку
зовут  Мелой,  Мелочкой...  Голос  его звучал нежно... -- Она ваша дочка? --
догадалась Кора. -- Дочка, -- прошептал Аполидор. -- А почему они с нами  не
сядут за стол? У вас не принято?
     -- Почему  не  принято?  Принято.  Только  мест  мало. А они уже поели,
раньше нас поели, на кухне, пока готовили, правда?
     Тем временем началась большая дележка  пищи  --  слышались  восхищенные
возгласы.
     -- В жизни не видел столько мяса сразу! -- воскликнул счетовод.
     -- Может,  вы  дракона  зарезали? -- спросил Мери. Его шутка была всеми
услышана. Попала на тихую паузу. И за столом воцарилось  зловещее  молчание.
Один  за другим драконоблюстители оборачивались к переводчику и пронзали его
ненавидящими взглядами. Это была ненависть страха. Но  ни  один  из  них  не
произнес  ни  слова. Словно все ждали слов того, кто имеет право ответить на
это страшное, но ожидавшееся обвинение. И тогда девочка Мела произнесла:
     -- Драконов есть нельзя. У них мясо ядовитое. Даже собаки  дохнут.  Это
всем известно.
     -- Ну уж не всем! -- воскликнул Мери. -- Ну уж не всем!
     И  тут  как  плотину  прорвало.  Драконоблюстители принялись кричать на
переводчика, доказывать, махать руками, даже угрожать расправой,  переводчик
отмахивался  от  них,  движения  у  него были мальчишеские, но не дворового,
сильного и ловкого мальчика, который умеет лазить  по  пожарной  лестнице  и
даже  ходить  по  карнизу, а того, домашнего, при бабушке и няне, который не
научился свистеть и кидать камешки. Короткие штанишки весьма соответствовали
переводчику.
     Пока эта суматоха  продолжалась,  Кора  заинтересовалась  девочкой.  Та
спокойно  стояла  у  стены  между двумя канцелярскими шкафами и наблюдала за
взрослыми. Легкая улыбка застыла на ее тонких губках.
     Мела была худа, куда худее, чем положено  быть  десятилетнему  ребенку,
словно  целью  ее  жизни  было отрицать внешнее благополучие и щекастость ее
папы. Одета девочка была в простое серое вязаное платье, но Кора  не  знала,
имеет  ли  такое  платье  какое-нибудь  формальное значение, -- ей вообще не
пришлось читать о значении одежды у детей. Черные разношенные туфли были так
велики Меле, что пятки шлепали при ходьбе. Туфли сообщались с подолом платья
посредством двух палочек толщиной в палец, которые звались ногами. Такие  же
тонкие  руки  торчали  из  рукавов платья. Пальцы их были испачканы, а ногти
обкусаны. Волосы были собраны в две темно-рыжие косицы,  завязанные  тонкими
голубыми  бантиками.  Косички были заплетены так туго, что оттягивали кожу и
без того впалых щек и делали глаза раскосыми. А вообще-то глаза у Мелы  были
большие, зеленые и наглые Кого же она напоминала Коре?
     Конечно  же!  Так  рисуют  человечков  пятилетние  дети.  Ручки, ножки,
огуречик, вот и вышел человечек!
     Девочка почувствовала упорный взгляд Коры и обернулась к ней.
     -- Ты много знаешь про драконов? -- спросила Кора.
     -- Как все, -- ответила девочка. -- А откуда ты  знаешь,  что  драконов
есть  нельзя?  -- А у нас в этом году Дуролоб подох. А Кутька отравилась. --
Собака?
     -- Какая собака? Кошка! Чуток пожевала и подохла. -- Может, она  не  от
мяса  подохла?  --  А  вороны?  Которые тогда слетелись, они же тоже -- ноги
кверху!
     Общий гул царил в комнате, будто там собралась не дюжина, а по  крайней
мере  полсотни человек. Женщины, которые принесли пищу, остались в комнате и
тоже ели мясо. Водка кончилась, но откуда-то появились еще две  бутылки,  на
этот раз с красным вином. Аполидор подсел к Коре. -- Хорошая у меня девочка?
-- спросил  он.  --  Хорошая. А почему вы ее не угостите? --Я не ем мяса, --
сказала девочка, -- принципиально  не  ем.  Потому  что  кто  ест  мясо,  он
обязательно убивает. Вы меня понимаете? -- Я тебя понимаю. -- А вы убиваете?
-- Я стараюсь не убивать.
     -- Я  уж  бился,  бился,  к врачам водил. Мама у нас погибла, мы вдвоем
живем, -- пояснил кормилец.
     -- Отольются им мои детские слезки! --  загадочно  произнесла  девочка.
Глаза  ее  были  сухими  и  строгими.  -- Поешь салатику, девочка, -- сказал
Аполидор. Кора поняла, что  он  постоянно  чувствует  себя  виноватым  перед
дочкой  и  вынужден  оправдываться перед каждым встречным в том, почему Мела
такая худенькая да болезненная, -- не морит ли он ее голодом. Особенно  если
сам он такой цветущий.
     Кора  ждала, что он начнет оправдываться, -- не может быть, чтобы он не
постарался объясниться... Она решила предупредить оправдания.
     -- В ее возрасте я была еще худее, -- сказала  она,  --  меня  в  школе
звали скелетиком.
     Это  было неправдой, потому что в школе ее звали пышкой, но сейчас ложь
могла помочь -- ей хотелось быть милосердной по отношению к этому  неладному
семейству.
     -- Правда?  --  спросила  девочка.  --  Правда, -- Кора посмотрела ей в
глаза. Агент ИнтерГпола должен  лгать  так,  что  его  не  засечет  ни  один
детектор лжи.
     -- Правда, правда, -- обрадовался Аполидор. -- А посмотри, теперь какая
стала! -- Он попытался показать руками, но смутился и покраснел.
     Десципон  с  бородой  подошел,  чуть покачиваясь. Он желал поднять этот
скромный бокал за здоровье  нашей  спасительницы,  великого  специалиста  по
поиску драконов...
     Кора  милостиво  выпила  со  стариком.  --  Мы  в ужасном положении, --
сообщил  десципон,  клонясь  к  Коре.  Глаза  у  него  стали  оловянными   и
неподвижными. -- Нам никто не верит. Даже правительство.
     -- Но  почему  же? Ведь раньше вам верили? -- Экономическое положение в
Лиондоре оставляет желать много лучшего, -- рявкнул десципон в ухо  Коре  --
она еле успела отшатнуться.
     Мела  и  ее отец сидели по другую сторону Коры. Аполидор заставлял дочь
есть жареную картошку. Она отворачивалась, морщилась, но все же ела.
     -- Нам все время урезают кредиты на питание.  Знаете  ли  вы,  что  нам
приходится   переводить  драконов  на  растительную  пищу?  Драконы  болеют,
отказываются класть яйца. Ведь это проблема номер один! Еще шесть лет  назад
мы  продали  в  зоопарки Миандрии и Пролима четыре оплодотворенных яйца. Два
дракона до сих пор живут в Миандрии.
     -- Я думала, что  во  всей  Галактике  только  в  Лиондоре  сохранились
драконы.
     -- Мы  -- родина драконов. Они очень плохо существуют в других местах и
совершенно не размножаются. Но иногда в  хороших  условиях  они  могут  жить
десятками  лет в зоопарках. -- Но с планеты их вывезти нельзя? -- Пробовали,
несколько раз пробовали.  Ни  яйца,  ни  новорожденные  особи  не  переносят
космических  путешествий.  А для взрослого дракона еще не придумали каюты...
Так что у нас они последние... Десципон допил водку и закручинился. -- Когда
драконов больше не будет, его выгонят на пенсию, -- сообщила  Коре  девочка,
которая  постепенно проникалась к ней доверием. -- Их всех выгонят. А может,
и к  стенке  поставят.  Ведь  нужны  виноватые.  У  нас  всегда  так:  нашли
виноватых, и все хорошо. А настоящие виноватые в лимузинах ездят. Понимаете?
     -- А ты как думаешь, куда деваются драконы? -- спросила Кора.
     -- А  кто  их  знает,  --  неопределенно  ответила  девочка. -- Значит,
уводят.
     -- Значит, -- сказала Кора, -- кто-то открывает  клетки,  кто-то  ведет
дракона по Загону, потом через башню в город и через город... Пешком?
     -- Не, -- сказала девочка. -- Драконы-то летучие! Ты забыла, тетя Кора?
     -- Они  в  самом  деле  летают?  Я читала в "Драконономии", что драконы
летают только в период спаривания.
     -- Точно! -- подтвердил захмелевший Аполидор. -- В этот самый период!
     -- Период спаривания, -- заявил трезвым голосом десципон с бородой,  --
у наших драконов бывает каждый месяц.
     -- И  продолжается  больше  недели.  -- Вот что значит читать книги, --
сказала Мела, -- читаешь-читаешь, а  на  самом  деле  ничего  не  знаешь.  Я
поэтому в школу не хожу, боюсь лишнему научиться.
     Отец  смотрел  на  дочку  с  гордостью.  Он думал, наверное, что у него
растет самая умная девочка на планете. Так случается с родителями.  Особенно
с родителями-одиночками, лишенными критического взгляда партнера.
     -- Значит,  --  проявила  настойчивость Кора, -- ты думаешь, что кто-то
открывает загон, выводит дракона, а потом он летит?
     -- Дракон просто так не полетит, -- сказал  десципон.  --  Он  полетит,
только  если  перед  ним  летит  самка.  --  Значит, он все же не летает, --
сказала Кора. -- А если очень голодный, а ты ему  кусок  мяса  покажешь  или
целую корову, он и без самки полетит, -- сказала Мела.
     -- Это -- антинаучная чепуха! -- воскликнул счетовод, который подошел к
ним, обгладывая  кость.  -- Эта теория, выдвинутая Пронькисом, никем и нигде
не доказана.
     -- А я вот выпущу дракона, -- сказала девочка, -- он и полетит. Они  же
кушать хотят.
     И  как  бы в ответ на ее слова совсем рядом, будто за стенкой, раздался
нарастающий, как рев падающего  самолета,  рык  дракона.  Задрожали  стекла.
Бухгалтерша  с  десципоном  без  бороды, которые танцевали, задирая ноги, от
неожиданности свалились  на  стол,  переводчик  Мери  проснулся  и  вскочил,
прижимая ладони к ушам, кто-то из драконослужителей уронил и разбил стакан с
вином,  отчего  громко  заплакал.  --  Кормиться просит, -- спокойно сказала
девочка. -- Так вы бы покормили, -- обратилась Кора к Аполидору.  --  Вы  же
драконокормилец.
     -- Вы  хотите  сказать, что я толстый, потому что драконов объедаю? Это
не так! Я такой толстый с раннего детства. Меня можно вообще не  кормить,  я
все равно толстым буду.
     -- Мама  папу  вовсе  не  кормила,  хотела,  чтобы похудел, -- сообщила
девочка, -- а он был толстый, честное слово.
     -- С кого спрашивают? -- продолжал Аполидор. -- Всегда с кормителя. А я
что, не  понимаю?  Я  готов  в  загон  войти,  только  он  сожрет  меня,  не
поперхнется.  Я  не  могу  смотреть,  как они мучаются! Иногда думал: может,
отравить их, чтобы не мучились? Но не могу. Знаете почему? А  потому  что  я
добрый.
     Девочка встала, наклонилась к Коре и сказала ей на ухо:
     -- Он  преступник,  но  не  потому, что плохой. А потому, что корма все
меньше дают из-за экономического положения, а  штат  в  Загоне  все  растет.
Понимаете? -- Нет.
     -- А   всех   кормить   надо.   Обязательно.   И  десципонов,  и  ихних
родственников. Бухгалтерша тоже голодает --  утроба  ненасытная.  Все  после
службы  сумки  волокут.  Сегодня папу заставили кусок мяса Ласке кинуть, так
Ласка мяса уже неделю не пробовала, а это мясо из папиного пайка  вынули.  У
нас  страшная  жизнь,  такая  жестокая,  просто  ужас.  И  все за свое место
держатся. Это такое счастье, что драконов ни в коем случае кушать нельзя,  а
то бы их давно всех сожрали.
     -- Значит,  ты думаешь, что дракона можно увести из Загона? -- спросила
Кора.
     -- Можно, -- уверенно ответила девочка.  --  Если  очень  захотеть,  то
можно.  Только  сожрет  тебя  дракон,  пока ты его уводить будешь. Они же не
приручаются. Они как лягушки с зубами, крокодилы. -- А мне  показалось,  что
они соображают. -- Соображают, пока заманивают. --Ты их не любишь?
     -- А  за  что  их  любить?  Кто  их  знает, никто не любит. Это я точно
говорю. И если вам будут говорить, что дракончики такие миленькие,  что  они
такие трогательные, что о них надо заботиться, то не верьте. Врут.
     Девочка говорила визгливым, злым голосом, как взрослая.
     Переводчик  Мери покачивался возле стола, закрыв ладонями уши, хотя рев
дракона прекратился. В такой позе он и  пошел  прочь,  забыв  попрощаться  с
Корой.  Кора  проводила  его взглядом -- кривые мальчишеские ноги торчали из
коротких штанишек -- жалкий человек, несчастный, закомплексованный...
     -- А сам дракон улететь мог? -- спросила Кора девочку.
     -- Если бы он улетел, его бы сразу увидели: когда дракон в небе  летит,
все видят, -- резонно заметила девочка. -- А ночью?
     -- Ни  днем,  ни  ночью дракон улететь не может, -- сказал Аполидор. --
Для того, чтобы подняться в воздух, дракону надо совершить разбег  в  двести
метров. Это наверняка в вашей "Драконономии" написано.
     -- Но  я  думала, что наука может отстать от жизни, -- сказала Кора. --
Ведь оказалось же, что драконы могут летать, если голодные.  --  Это  мелкие
сказки,  --  сказал  драконокормилец.  Он поднялся, положил мягкую ладонь на
голову девочке.
     -- Нам пора, -- сказал он. -- Завтра рано вставать. --  Учитель  музыки
придет, -- доверительно сообщила девочка. -- Но я всегда молюсь утром, чтобы
он под машину попал. Ни разу еще не попал. Может, завтра попадет.
     -- Как  нехорошо! -- вырвалось у Коры. -- Знаю, -- согласилась девочка.
-- Знаю, но молюсь. Пускай меня потом накажут, а пока он под машину попадет.
Можно не до смерти, только чтобы руки покалечило.
     И, получив подзатыльник от отца, девочка направилась к выходу.
     Кора хотела было последовать ее примеру и уйти, но тут к ней  подскочил
счетовод  и  пригласил  на  танец. Счетовод был сильно пьян, и Кора никак не
могла понять, в чем же смысл танца. Может,  в  том,  чтобы  счетовод  трогал
руками различные части ее тела.
     Чтобы немного охладить пыл счетовода, Кора спросила:
     -- Вы не возражаете, если я завтра просмотрю ваши книги?
     -- Какие книги? -- Блудливые руки счетовода опустились.
     -- Книги,  в  которых  вы  записываете,  какие  продукты  для кормления
драконов вы получаете.
     -- Нет таких книг! Все сдали в казну, -- быстро ответил счетовод.
     На его счастье, танец закончился. Счетовод быстро и деловито подошел ко
второму десципону и сказал:
     -- У меня заболела тетя. Завтра на службе меня не ждите.
     И быстрыми шагами покинул комнату.  Кора  тоже  подошла  к  безбородому
десципону и сказала, что устала с дороги и хотела бы удалиться в гостиницу.
     Тот  не  возражал. В отличие от прочих он был трезв и мрачен. Остальные
сотрудники Загона сидели обнявшись в углу на полу и пели хором бравую песню.
Десципон проводил Кору к выходу. -- А вы как думаете? -- спросила  Кора.  --
Куда делись драконы?
     -- Их  выманивают  куском  мяса,  --  сообщил десципон. Он говорил, как
человек, хорошо  продумавший  свою  версию.  --  Выманивают.  А  в  мясе  --
снотворное.  Дракон  засыпает  перед башней. Дальнейшее -- дело техники. Его
грузят на платформу и увозят в горы. -- Зачем? -- Чтобы продать в  Миандрию.
-- А  кто-нибудь  видел  хоть  одного  украденного  дракона  в  Миандрии? --
Миандрия велика, -- ответил десципон. Они вышли из административного корпуса
на площадку, откуда начинался проход между решетками. Далеко в конце прохода
последний из фонарей освещал арку в башне.
     -- Спят драконы, -- рассказывал десципон, чтобы развлечь  и  просветить
Кору,  --  обычно  на  открытом месте. В пещерах они таятся только днем. Вот
видите. Небесный Ок, наш долгожитель.
     Дракон, спавший свернувшись в клубок посреди загона,  поднял  голову  и
негромко тявкнул, как бы спрашивая: "Не желаете ли меня покормить?"
     -- А  вот  тут  спит Ласка. Это она ревела. Я ее голос знаю. Сжился я с
драконами, полюбил их, грозные, но гордые создания.
     Ласка лежала, вытянувшись во всю длину -- от решетки до  стены.  Голова
была в рост человека.
     -- И  они обладают разумом? -- спросила Кора, вспомнив о предупреждении
девочки. -- Разумеется! Десципон замер.
     В следующей клетке, где должен был находиться Смирный, никого не  было.
Кора  поняла  испуг  десципона.  -- Может быть, он в пещере? -- Глупости! --
резко ответил десципон. Он подошел к решетке  и  потянул  на  себя  один  из
прутьев.   Оказалось,  что  перед  ним  дверь.  Вязко  сопротивляясь,  дверь
приоткрылась.
     -- Вот видите, -- укоризненно произнес десципон. -- Д вы говорили!
     Десципон откинул полу сюртука, и Кора увидела, что к  поясу  прикреплен
длинный электрический фонарь. Он отстегнул его.
     -- А  вдруг  он  на  вас накинется? -- спросила Кора. Ей неприятно было
стоять у приоткрытой двери в клетку дракона.
     -- Не говорите глупостей! -- Директор включил  фонарь  и,  светя  перед
собой,  пошел  к  пещере. Луч фонаря был ярким и узким -- он пронзил темноту
пещеры, и Кора убедилась, что пещера пуста.  А  больше  дракону  было  негде
спрятаться. Кора сказала директору:
     -- Я   попрошу   вас   дальше  не  идти.  Здесь  могут  остаться  следы
преступника.
     -- Какие, к черту, следы! У нас из семи драконов  всего  два  осталось!
Завтра меня уберут на пенсию. И заслуженно.
     -- И тем не менее, -- попросила Кора так, что десципон не смог отказать
в этой  просьбе,  --  оставайтесь здесь, заприте клетку и никого не пускайте
внутрь.
     Под светом фонаря  расплывшаяся  зеленоватая  плюха  навоза  засверкала
бриллиантами. Вонь от нее шла несусветная.
     Десципон  сопротивлялся  еще  три минуты. Больше всего его огорчало то,
что коллектив драконьего загона пил водку  и  танцевал,  в  то  время  когда
украли  дракона.  Потом он отдал ключ Коре. Они вернулись в административный
корпус, чтобы сообщить о пропаже в полицию. Кора  подняла  сонного  и  плохо
понимавшего,  чего  от  него  хотят, начальника столичной полиции, чтобы тот
установил посты на основных дорогах, ведущих  из  столицы  в  Миандрию  и  к
горам. Они должны были осматривать очень большие фургоны и платформы.
     Начальник  полиции  был  уверен, что ничего в них не найдут. И, конечно
же, не нашли.

     Кора была уверена, что стоит ей добраться до номера, она тут же заснет.
Ничего подобного.
     Было не поздно, но портье улегся спать на диванчике в холле, накрывшись
серым солдатским  одеялом.  Когда  Кора  разбудила  его,  он  долго  не  мог
сообразить,  где находится и зачем этой женщине понадобились ключи. Потом он
долго искал ключ и вспомнил, что он у коридорного.  Коридорный  ушел  домой.
Искали дубликат ключа. В номере явно кто-то уже пошуровал, к счастью, видно,
служба  безопасности,  а  не  воры:  вещи перевернули, но оставили на месте.
Пропал только очень нужный аппарат "ищейка", который мог выслеживать  жертву
по запаху. Видно, его приняли за порнопередатчик.
     Пошатываясь  от  усталости,  Кора  втиснулась в душ, включила его. Вода
полилась тонкой коричневой струйкой, зате