ведующий
нотариальным  бюро  заверил  удостоверение  и  завещание  своей  подписью  и
печатью. -- Поздравляю, -- сказала девица  и  побежала  обедать.  Комната  с
компьютерами опустела.
     -- Пустяки! -- сказал профессор. -- Поехали домой. Где портфель?
     -- Я оставила его в машине, -- сказала Ко. -- Он очень тяжелый.
     -- Ты с ума сошла! -- закричал профессор, кидаясь к своей машине.
     Он  раскрыл  дверь.  Портфель  лежал на сиденье. Профессор открыл его и
начал копаться внутри, пересчитывая кляссеры.
     Он полностью забыл о директрисе. А Ко смотрела вслед рванувшей с  места
машине  князя.  Ей  показалось,  что она видит белое пятно лица обернувшейся
директрисы. Высоко в небе, под самым куполом,  летела,  следуя  за  машиной,
большая темнокожая муха в белом халате.
     Профессор сложил документы, спрятал их во внутренний карман.
     -- Разве  так можно обращаться с документами? -- произнесла директриса,
до того подавленно молчавшая.
     -- Ничего страшного, -- отозвался профессор.  --  Я  еще  не  собираюсь
помирать,  а  копии  есть  в компьютере. Никто не отнимет у нас с дочкой мою
коллекцию.
     -- О горе! -- прошептала директриса, и Ко поняла ее  отчаяние.  Ведь  в
значительной  степени  по ее вине произошел катастрофический обман, значение
которого не доходило раньше до самой Ко. Ведь  теперь  с  профессором  может
произойти несчастье, и тогда Ко станет его наследницей. Хотя формально Ко ею
стать  не  может,  потому  что любой генетический анализ покажет, что она не
дочь профессора. Положение было тупиковым, и директриса,  когда  они  шли  к
выходу,  постаралась донести до Ко всю его сложность. Ко кивала, соглашаясь,
но сама хранила молчание.
     У входа в мэрию  стояла  большая  черная  машина  князя  с  распахнутой
дверцей.  Возле  нее  --  два  силача и камергер с толстым лицом. В сторонке
терпеливо дожидался Артур дю Гросси.
     -- Вам сюда, госпожа директриса!  --  воскликнул  камергер,  делая  шаг
навстречу свидетельнице.
     -- Погодите, мы еще не расплатились, -- попытался вмешаться профессор.
     Но  директриса,  даже  не попрощавшись с ним или Корой, покорно пошла к
черному лимузину.
     -- Странно, -- заметил профессор. -- Странная женщина. Я побаиваюсь  за
ее судьбу.
     Вдруг директриса обернулась. Лицо ее было искажено отчаянием.
     -- Береги профессора, Ко -- прошептала она, -- ему грозит о пас...
     -- Что   она  сказала?  --  спросил  профессор,  не  разобрав  возгласа
директрисы. -- Она беспокоится за вас.

     Ко беспокоила судьба директрисы. Если ее начнут мучить, они выпытают  у
нее всю правду о подмене дочки...
     Пока   ее  названый  отец  разбирал  конверты,  погашенные  сегодня  на
почтамте, Ко сделала кофе. Казалось, что он  совершенно  забыл  о  том,  что
подписал  такие  важные  документы.  А  Ко не могла о них забыть. Профессор,
плохой или хороший, стал жертвой обмана со всех  сторон.  Его  обманывали  и
князь, и Ко, и Милодар. Это обязательно раскроется. Но как бы ни раскрылось,
всеобщий гнев падет на Ко. Она всех обманула. И нет защитника -- Милодара.
     Разобравшись  с  конвертами,  профессор занялся чтением писем коллег, и
так продолжалось до середины дня. Ко  предложила  было  сходить  в  магазин,
чтобы  купить  продуктов  для  обеда.  Несмотря на напряжение, в котором она
ждала любого стука, скрипа, звонка, ей хотелось заняться чем-то полезным  --
ну  хотя  бы накормить профессора по-человечески. Он сознался, что несколько
лет питается всухомятку и даже не разжигает плиту. Но профессор не  выпустил
ее из дома. Оказывается, он тоже чувствовал опасность.
     -- Погоди, -- сказал он, -- пока эта нечестная компания улетит с Марса.
     Тогда,   чтобы  не  терять  даром  времени.  Ко  вымыла  в  доме  полы,
пропылесосила спальню профессора, разобрала кухню  и  кладовку,  измучилась,
как  после  марафонского  бега,  и,  к  сожалению,  совсем  погубила одежду,
конфискованную у сладких девочек.
     Старый коллекционер  оказался  не  таким  рассеянным,  как  можно  было
подумать.  Увидев  дочь  по  окончании уборки, он повел ее наверх, в комнату
матери. Отпер дверь, но сам заходить внутрь не стал.
     -- Возьми какое-нибудь платье, -- сказал он. -- Клара была высокой.
     Он шмыгнул носом и быстро сбежал по лестнице. В комнату жены профессора
никто не заходил много лет. К  счастью,  дверь  в  нее  плотно  прилегала  к
косяку,  окно  было закрыто, и пыль не могла проникнуть внутрь, как бы ей ни
хотелось. Но все же за пятнадцать лет некоторый слой пыли  накопился.  И  на
аккуратно  застеленной  кровати,  и  на  рабочем столике, и на зеркале... Ко
провела пальцем по большому зеркалу, и осталась сверкающая глубиной полоска.
     Ко открыла  шкаф.  В  нем  висело  несколько  платьев,  юбок,  брюк  --
небогатый  выбор  для  жены богатого человека. Вся одежда была темных тонов,
без украшений.
     Ко выбрала себе темно-синее платье с высоким,  как  будто  от  военного
мундира,  воротничком.  В  ящике  комода  под зеркалом она отыскала иголки и
нитки и подогнала платье по себе.
     Потом примерила платье. Нельзя сказать, что оно сидело великолепно,  но
в  нем  не  стыдно  было появиться в любом скромном обществе, а уж тем более
пред очи собственного отца. Ко сошла к нему в кабинет. И тут раздался звонок
в ворота. -- Я открою, папа! -- крикнула Ко и побежала к двери.
     В тот момент ее посетила  странная  мысль:  будто  она  на  самом  деле
отыскала  своего  отца и теперь они будут жить вместе и даже вместе собирать
марки. Почему бы им не собирать марки... И вот в этом ложном ощущении  покоя
Ко  подбежала  к  двери.  За  дверью стоял Артур дю Гросси. -- О господи! --
ахнула Ко. -- Ты еще зачем? -- Пришел поздравить восстановленное  семейство,
-- сказал он.
     Артур  был роскошно одет. Поверх золотистого фрака была наброшена белая
атласная накидка, расшитая изображениями волчьих голов  --  герба  клана  дю
Вольфов.  На  что  ни  Вольфганг,  ни его приближенные прав не имели. В руке
Артур держал букет цветов. -- Может, не надо? -- жалким  голосом  произнесла
Ко. -- Надо, -- ответил Артур.
     Он  легко  отбросил  Ко к стенке. Из кабинета профессора доносился стук
древней пишущей машинки. Артур поправил  растрепавшиеся  волосы  и  широкими
шагами направился в кабинет. Ко кинулась за ним.
     Артур  подошел  к  профессору,  удивленно  привставшему  при виде столь
шикарного посетителя.
     -- Разрешите поздравить вас, -- произнес  он,  --  по  поводу  реюньона
нашего семейства.
     -- Как  вы  сказали?  Реюньона?  Вы говорите по-французски? -- Немного,
профессор.
     -- Тогда спасибо вам за букет, за поздравление и разрешите сказать вам:
оревуар. -- Как вы сказали?
     -- Я сказал по-французски. До свидания. -- О нет, -- улыбнулся Артур и,
легким движением отстегнув атласную накидку, кинул ее на  спинку  стула.  --
Меня так легко не выгонишь, папаша.
     -- Что  вы  имеете  в  виду? -- Профессор отступил немного, подавленный
размерами и мощью посетителя. -- А то, что я ваш зять.  --  Объяснитесь!  --
крикнул  профессор.  --  А  чего  объясняться.  Я -- муж вашей дочки. Может,
перейдем на ты, папаша?
     -- Прекратите это безобразие и покиньте мой дом! -- завизжал профессор.
     -- Спокойно. Давайте сядем... Вероника, а ну, принеси нам вина!
     -- Вероника, никуда не уходи! -- приказал профессор.  --  И  скажи  мне
сама, что все это значит?
     -- Не  надо  вмешивать  мою  любимую  маленькую женушку, -- откликнулся
Артур. -- Если вы грамотный, то возьмите и читайте.
     Артур протянул профессору лист бумаги, и Ко поняла, что это -- копия их
брачного свидетельства.
     -- Не может быть! --  Профессор  попытался  разорвать  лист,  но  Артур
остановил его:
     -- Не  старайтесь,  профессор,  вы же представляете, сколько мы сделали
копий! -- Вероника, дочь моя,  скажи,  это  правда?  --  Да,  это  настоящий
документ,  но  я  надеюсь,  что  он  не  имеет силы... хотя бы потому, что я
несовершеннолетняя.
     -- У нас  на  планете  ты  совершеннолетняя!  --  отозвался  Артур.  --
Документ  составлен  по всем правилам. Так что попрошу выделить мне комнатку
на вашем чердаке.
     И он весело засмеялся,  показывая  замечательную  здоровую  челюсть,  в
каждый  из  зубов  которой был вставлен бриллиантик, чтобы улыбка получалась
еще лучезарнее.
     -- Впрочем, комнатка мне не нужна, я надеюсь,  что  вы  нам  с  молодой
женой купите хорошую виллу, желательно с бассейном.
     Ко  вынуждена  была  признать,  что  Артур  был шикарен и, наверное, на
человека более эмоционального, чем  профессор  дю  Куврие,  он  произвел  бы
оглушительное  впечатление.  Но профессор, который в свое время хладнокровно
отказался выкупить у похитителей свою  единственную  дочь,  который  потерял
жену только потому, что коллекция была для него драгоценнее любого человека,
не намеревался поддаваться давлению.
     Он  взял себя в руки, возвратил Артуру свидетельство о браке и холодным
тоном заявил:
     -- Покиньте мой дом. Желательно, захватите с собой и мою так называемую
дочь. Я не  желаю  иметь  дома  предмет,  который  может  послужить  орудием
шантажа.
     Значит,  ее  он  считает  предметом и орудием... а впрочем, разве он не
прав? Конечно же, князь использует ее как инструмент, как отмычку к сундукам
господина профессора. Но не стоит расстраиваться, Ко.  Ведь  именно  с  этим
преступлением мы и боремся. Вместе с исчезнувшим комиссаром Милодаром.
     -- Выгнать  из  дома  собственного  зятя? Ну уж это слишком! -- деланно
возмутился Артур.
     -- И ты тоже уходи.-- Профессор смотрел на Ко без ненависти, но  такими
холодными  и  равнодушными глазами, что Ко поняла: князь проиграл -- никакой
доли в коллекции ему не получить.
     -- И если вы будете сопротивляться, -- продолжал  профессор,  --  то  я
вызову  полицию.  Учтите  --  мой замок находится под охраной. Любая попытка
нанести мне вред будет своевременно пресечена.
     -- Глупости, профессор! -- резко ответил Артур, подбирая со стула  свою
волчью  накидку  и  набрасывая  ее  на плечи. -- Кому нужно нападать на вас?
Всему миру известно, что вы бережете свои богатства в сейфах банка.  Чего  я
достигну, убив вас, -- ничего, кроме опасности быть пойманным.
     -- И  повешенным!  --  добавил,  улыбаясь, профессор. -- Вместо этого я
предлагаю дружбу. И мир. И охрану. Я буду жить неподалеку  от  вас,  я  буду
охранять вас, развлекать... -- Вот это лишнее!
     -- У  нас  с  Вероникой  родятся  дети... вы будете гулять с внучатами.
Неужели вам не хочется, чтобы крепкие шумные малыши носились по этим мрачным
коридорам?
     Вот этот текст Артура и был роковой ошибкой. Придумал  ли  монолог  сам
Артур  или  ему  подсказали  его  умники  психологи  на "Сан-Суси", но образ
крепких внучат, которые носятся по коридорам дома и рвут драгоценные  марки,
показался  профессору  настолько  ужасным,  что  он  мгновенно превратился в
сгусток злобной энергии и набросился на Ко и ее мужа так яростно, что  через
минуту  оба  очутились  на  улице  и  вслед  им из-за запертой двери неслись
несвязные выкрики:
     -- Внуки! Бандиты! Разграбить... уничтожить... скорее смерть!
     Артур стоял перед дверьми, и желваки нервно ходили под кожей скул.
     -- Ты хочешь смерти? -- прошептал он. -- Ты ее получишь...
     -- Завтра же отправляюсь к адвокату! -- Профессор  просунул  угрожающий
перст  между  прутьев  решетки.  -- Дезавуирую отцовство. У меня нет дочери!
Любой суд меня поймет! Трах! -- захлопнулось окно. Дом молчал.
     -- Этого можно было ожидать! --  сказал  Артур.  --  Хотя  князь  будет
недоволен.  Он  хотел  бы,  чтобы  этот  профессор пошумел, пошумел, а потом
смирился и пустил меня в дом.
     -- Нет,  так  быть  не  могло,  --  сказала  Ко.  --  Вы  плохо  знаете
профессора. -- А ты лучше?
     -- Да,  я  с  ним  жила  вместе.  Хоть и недолго. Он лишен человеческих
чувств. А если они и сохранились... где-то там, в  самой  сердцевинке...  их
надо откапывать терпеливо, долго и с помощью добра.
     -- На   добро  у  нас  нет  времени.  Мы  должны  действовать.  --  Как
действовать? -- Решать будет князь.
     Они уселись в черную машину. Сзади сидел молчаливый силач,  похожий  на
чугунный  шкаф.  Артур  вызвал по рации корабль. На экранчике видео появился
портрет князя. Его белые волосы были встрепаны. Он  ел  мороженое,  и  белые
сливки  стекали  по  подбородку.  --  Он  нас выгнал, -- доложил Артур. -- И
Веронику выгнал? -- Вы уже догадались, князь?
     -- Это логично. Как только он увидел твою наглую рожу и услышал, что ты
намерен навечно поселиться в его домике, он перепугался за  свою  коллекцию.
-- Я ему сказал про внучат. -- Это его не утешило?
     -- Наоборот. Он взбеленился. Именно после этого он выгнал Веронику.
     -- Естественно.  -- Князь рассмеялся. -- Конечно же -- она представляет
теперь  наибольшую  опасность,  как  человеческое  устройство,  из  которого
появляются дети.
     Вольфганг  заливался  смехом,  и слышен был смех других людей вокруг --
видно, он ел мороженое в хорошей компании.
     -- Какие будут распоряжения? -- спросил  Артур.  --  Какие  могут  быть
распоряжения?  -- откликнулся князь, подмигивая Артуру. -- Никаких. Отдыхай,
мой дорогой. Будем ждать, пока профессор изменит свою порочную точку зрения.
Будем ждать... наберемся терпения.
     -- Слушаюсь, -- ответил Артур, усмехаясь в ответ. И Ко поняла, что  оба
лгут. Что-то задумали, какую-то очередную гнусность. Но какую?
     -- Князь,  --  продолжал  Артур.  --  А  что делать с Вероникой? Она же
лишилась  дома!  Разреши  нам  снять  номер  в  гостинице?  Я  хочу  наконец
осуществить мои супружеские права!
     -- Успеешь,  --  ответил  Вольфганг дю Вольф. -- Осуществишь. Все мы их
осуществим. Я тоже люблю твою женушку, она такая сладенькая...  А  мне  пора
менять своих сладких девочек, пора набирать новую смену! Люблю молодежь!
     -- Хорошо,  князь, -- согласился Артур без обиды. Словно иного ответа и
не ждал. -- Куда мне ее девать? На корабль?
     -- Ни в коем случае! Девочка должна быть под присмотром. Вокруг  должны
быть надежные, неподкупные свидетели. Что ты предлагаешь?
     -- А  что,  если поселить ее в гостиницу к директрисе Аалтонен? Она все
равно  ждет  завтрашнего  рейса  на  Землю,  --  спросил  Артур,   продолжая
отрепетированную игру.
     -- Отлично.  Только  спроси  разрешения у почтенной дамы. Согласится ли
она претерпеть неудобства? -- Разумеется, князь.
     -- И попроси ее не спускать глаз с твоей жены  до  утра.  --  Слушаюсь,
князь.
     -- Для  надежности  я  велю  поселиться  в той гостинице нашей докторше
Ванессе.  Пускай  побудет  с  женщинами.  Может,   ее   медицинская   помощь
понадобится...
     -- И лишний глаз не мешает, -- закончил за князя Артур.
     -- А  сам  возвращайся  поскорее  ко  мне.  Сыграем в шахматы. Чудесные
шахматы я достал здесь. Представляешь, белые из леденцов,  а  черные  --  из
шоколада. Ты какими будешь играть?
     -- Вы  все  равно  мне  не  оставите, -- улыбнулся Артур. Смеясь, князь
отключил связь, а Артур произнес с отвращением:
     -- Не выношу сладости. Даже чай пью без сахара. -- Как я тебя  понимаю,
-- согласилась его молодая жена.
     -- Ты  слышала,  что  я отвезу тебя в гостиницу? Там у директрисы номер
люкс. Из двух комнат. Переночуешь вместе со своей любимой учительницей.
     Ко хотела возразить, что теперь не смогла бы отнести Аалтонен  к  числу
своих  любимых  учителей,  но  машина  быстро  понеслась  по  улицам,  и она
раздумала что-либо объяснять своему мужу.
     -- Может быть, нам всем улететь? -- спросила она. -- Зачем же?  Мы  еще
поборемся  в суде, -- ответил Артур. -- Ты его законная дочь, я его законный
зять. И пускай он докажет обратное.
     -- Вам очень хочется отсудить часть его богатства? -- спросила Ко.
     -- Разумеется, иначе зачем нам было  все  это  затевать.  В  гостинице,
роскошном  обиталище богатых туристов, директриса занимала обширный номер на
четвертом  этаже.  Когда  они  позвонили  в  дверь,  она  открыла  сразу  --
оказывается,  князь  уже  предупредил  ее  о  гостье,  и директриса не стала
возражать против вторжения. Более того, Ко показалось, что она была рада.
     Артур добавил, что  если  князь  и  на  самом  деле  решит  прислать  в
гостиницу докторшу, она позвонит в номер Аалтонен.
     -- Сидите, -- посоветовал Артур уходя, --- не высовывайтесь, в город не
выходите, там к вам могут пристать темные личности -- а потом выручать будет
поздно.
     -- Мы  и  не  собирались,  --  ответила  директриса.  Она  была бледна,
осунулась и выглядела лет на сто старше, чем обычно.
     -- То-то, -- наставительно произнес Артур. -- Нам нужно,  чтобы  у  вас
было  железное,  непробиваемое  алиби.  Так  что не скрывайте того, что вы в
номере,  --  можете  заказывать  в  номер  ужин,  прохладительные   напитки,
требовать  шахматы, домино и компьютерные игры, можете жаловаться на то, что
барахлит освещение, звонить по телефону домой -- и даже  бить  посуду...  --
Этого еще не хватало! -- возмутилась директриса. -- Шучу, -- ответил Артур.
     Ко  не  успела  отклониться -- он поцеловал ее в щеку. Дверь закрылась.
Они остались одни.

     Боже мой, я так волновалась за тебя, -- сказала директриса,  усаживаясь
на диван и показывая Ко место рядом с собой. -- Эти люди готовы на все!
     -- А  я  беспокоюсь  о судьбе профессора. Мне очень не понравилось, как
князь договаривался с Артуром. Мне кажется, они что-то задумали, -- ответила
Ко. -- Как бы мне отыскать комиссара?
     -- Как мне ни неприятно это сознавать, -- ответила директриса, -- но  я
полагаю,  что  комиссар  следит  за  развитием  событий,  но не хочет, чтобы
кто-нибудь об этом догадался. Боюсь, что он уже знает и о моей роли  в  этой
истории.
     Директриса  приложила  к  глазам,  кончику  носа  кружевной  платочек и
шмыгнула.
     -- Думаю, он не будет сильно сердиться, -- постаралась утешить Аалтонен
ее ученица. -- Ведь вас шантажировали. Вы не хотели скандала для школы.
     -- Вот именно,  для  коулю,  именно  для  моего  Детского  острова!  Ты
представляешь,  какой  был бы скандал, если бы открылось, что директрисой на
острове служит бывшая сладкая девочка князя дю Вольфа! Но  я  все  равно  не
вернусь на остров. -- Почему?
     -- Я уйду на пенсию и скроюсь где-нибудь. Потому что не имею морального
права учить детей. Это будет мое наказание.
     Ко  не  стала  спорить  с  директрисой. Пожалуй, если та чувствует свою
вину, ей и на самом деле лучше уйти на пенсию. Но  если  раньше  она  робела
перед непогрешимой директрисой, теперь ей было ее жалко. Та оказалась слабым
человеком, и груз прошлого раздавил ее.
     Ко  набрала  код ресторана и попросила включить на дисплее обслуживания
меню на ужин.
     -- Как ты можешь думать о еде? -- упрекнула  ее  директриса.  --  Я  бы
вообще не смогла проглотить ни кусочка.
     -- Наоборот,  --  голосом  умудренной  жизнью  путешественницы ответила
сиротка. -- Мне надо обязательно подкрепиться. Мы не знаем, что нас  ждет  в
ближайшее время. Я же сегодня выпила лишь две чашки кофе.
     -- О нет! -- Госпожа Аалтонен уронила голову на руки.
     Когда  подносы  с  ужином, поднявшись из кухни, появились в комнате, Ко
отнесла их в лоджию, где было прохладнее. Там дул  искусственный  ветерок  и
царила  уютная  полутьма  летнего  вечера,  которая  создавалась  по земному
времени, когда купол, превращаясь в темные очки  города,  темнел,  пропуская
лишь свет ярких звезд.
     Госпожа Аалтонен вышла в лоджию посидеть вместе со своей воспитанницей,
но когда  та  начала  с  аппетитом  молодого животного уничтожать отбивную и
хрустеть жареной картошкой, директриса не выдержала -- ничто человеческое не
было ей чуждо -- и положила в рот ломтик помидора, потом  листок  салата,  а
потом  взяла  в  руки  ножик  и  вилку.  И хоть Ко хотелось улыбнуться, она