иатива.
     -- Раз  так,  то  сам  виноват,  --  согласилась Кора. -- Я сейчас буду
вставать и одеваться. Вы как, отвернетесь или пойдете по своим делам?
     -- У меня много неотложных дел, -- не сразу отозвался голос. -- Так что
увидимся у меня завтра утром. А сейчас я советую тебе, Кора, отдыхать -- уже
вечер, а у тебя был трудный день.
     Раздался щелчок. В палате наступила гробовая тишина.
     Кора развернула и кинула в рот еще одну жвачку. Потом нажала на кнопку.
Тут же подбежала сестра милосердия. -- Я переезжаю в гостиницу, --  сообщила
Кора. -- Где мой багаж?
     -- Ваш багаж уже в гостинице. Машина у подъезда, -- сообщила сестра. --
Тогда я пошла!
     -- Подождите, я принесу вам халат! -- крикнула перепуганная сестра.
     -- Хорошо,  подожду,  --  сказала  Кора  и  отвернулась,  чтобы  скрыть
невольную улыбку.
     Первый разговор с императором Дуагимом ее удовлетворил.

     В девять часов следующего утра выспавшаяся,  свежая,  розовощекая  Кора
вошла в кабинет императора Нью-Гельвеции Дуагима Первого.
     Была  она  одета  легко, но просто -- в тот самый сарафанчик, в котором
она так недавно гуляла по полям в родной вологодской деревне. Правда, на шее
красовалось скромное и  бешено  дорогое  сапфировое  ожерелье,  и  маленькая
сапфировая же диадема скрывалась в пышных золотистых волосах.
     Император  уже  ждал ее. Поднявшись из-за стола, он направился строевым
шагом навстречу гостье.
     -- Кора! --  воскликнул  обладатель  вчерашнего  бесплотного  голоса  с
фамильярностью,  которая  даже  императорам  дозволена  лишь  по отношению к
старым знакомым. -- Я мечтал увидеть тебя наяву.
     -- Ну и как? -- спросила Кора, поворачиваясь и покачивая бедрами, чтобы
император мог оценить ее фигуру.
     -- Чудесно, чудесно, высший класс! Император был точно такой же, как на
голограмме у Милодара: рыжий, коренастый, низколобый, краснощекий и пузатый.
Он был одет в странную для земного глаза смесь одеяний разных  эпох.  В  его
туалете  уживались галстук-бабочка и пышное кружевное жабо, расшитые золотом
шаровары и синий фрак, рукава которого заканчивались желтыми  отворотами.  В
общем,  император  являл  собой  пирата, рожденного воображением пятилетнего
ребенка.
     Под стать хозяину была и обстановка кабинета, увешанного гобеленами  на
военные  темы,  с  высоким  по--толком,  расписанным  сценой  средневекового
сражения. Пол был выложен  небольшими  зеркалами,  в  щелях  между  которыми
почему-то  торчали  пучки  высохшей  травы. На письменном столе были свалены
кипы бумаг, некоторые из них пожелтели, видно, о них забыли еще за много лет
до кончины предыдущего императора.
     Возле стола стояли друг против друга два кресла  с  вышитыми  спинками.
Вышивка   изображала   перекрещенные   топоры,   знакомый  уже  Коре  символ
заботников.
     -- Садись, -- сказал император, откровенно любуясь Корой.  --  В  ногах
правды нет, а нам надо с тобой серьезно поговорить.
     -- Меня  всегда  возмущала  эта формулировка, -- возразила Кора. -- Мне
кажется, что в моих ногах и заключена вся правда жизни.
     -- Жизни и смерти, -- согласился император.  --  Когда  я  доберусь  до
твоих ног всерьез, мы все с тобой испытаем.
     -- Ой, ну что же вы говорите! -- ахнула Кора. -- Ведь я же на службе!
     -- От этого твои ноги не стали короче, -- засмеялся Дуагим.
     -- Спасибо за комплимент, я его не заслужила, -- сказала Кора и уселась
в низкое мягкое кресло.
     Император опустился в кресло напротив и доверительно сообщил Коре:
     -- В  ближайшие  дни  собираюсь  переделать кабинет. В нем будет только
одно мягкое кресло. Для меня  самого.  Остальные  должны  стоять.  Идея  моя
понятна? -- Понятна, ваше величество, -- сказала Кора. -- Может, я постою?
     Она  попыталась  было подняться из кресла, но император властным жестом
остановил ее. -- Тебя это не касается, -- сказал он. Он спокойно и  довольно
нагло  разглядывал  Кору,  так  что  ей стало неловко и захотелось закрыться
чадрой, закутаться в монашескую рясу.
     -- Значит, ты -- агент ИнтерГпола, -- сказал он наконец. --  Да  ты  не
красней,  не  красней. Я люблю людям в душу заглядывать. -- Я не краснею, --
сказала Кора. -- Я спросил: ты агент? - Да.
     -- Почему же тебя послали? Чем ты лучше  других?  --  Господин  Милодар
сказал, что дело деликатное, поэтому и послали меня.
     -- Значит,  тебя  используют  для  деликатных дел? Очень приятно. Но не
совсем понятно. Но мы разберемся. А сначала скажи:  чем  я  могу  быть  тебе
полезен?
     -- Вряд  ли  вы  сможете быть мне полезны, -- сказала Кора, разглядывая
наклеенные жемчужные ногти. --  Обычно  я  использую  более  привлекательных
мужчин.
     Император громко захохотал, будто в жизни не слышал ничего забавнее, но
смех был  деланным.  --  Ты  неумна,  --  сказал  он.  -- Мне об этом многие
говорили, -- сказала Кора. -- Это, так сказать, мой фирменный  знак.  Глупая
Кора из ИнтерГпола.
     -- Ни один дурак не признает себя глупым, -- заметил император.
     -- Я  --  исключение.  Люди  думают:  такая красивая, а такая глупая. И
расслабляются.
     -- А на самом деле расслабляться не стоит? -- Император был доволен, он
ценил шутки. Он уловил в Коре самодовольство -- оказывается, можно гордиться
собственной глупостью, играя в нее и балансируя на краю правды.
     -- Со мной лучше никогда не расслабляться, -- серьезно  ответила  Кора.
-- А  то  чуть  что -- и глаза нет! -- Она выставила вперед жемчужные ногти.
Они замерли в сантиметре от лица императора. Тот отшатнулся и  выругался  --
испугался.  --  Стыдно,  --  сказала  Кора.  --  Я  так и подумал, -- сказал
император,  --  что  Милодар  не  настолько  глуп,  чтобы  посылать  ко  мне
откровенную идиотку -- он ведь игрок и не теряет надежды выручить землян. Но
это пустая надежда, потому что мне нужна их кровь.
     -- Это  мы еще посмотрим, -- улыбнулась Кора. -- Я так просто вам их не
отдам. -- Значит, война? -- осклабился император.  --  Значит,  война,  ваше
величество!  --  Кора  улыбнулась самой очаровательной из своих улыбок. -- И
победитель выигрывает желание? -- Ваше желание -- обладать мною? -- А  ваше?
-- Мое  --  унести  от  вас  ноги!  -- Завидная откровенность, -- согласился
император. -- К тому же не одной, а со своими землянами?  --  Вам  я  их  не
оставлю!
     -- Что  ж,  когда начинаем? -- Император показал Коре все свои двадцать
пять золотых зубов -- плод деятельности какого-то местного недоучки.
     -- Можно  сейчас,  --  сказала  Кора.  --  Только  вы  мне  не  мешайте
разгадывать преступление. -- А чего вам разгадывать?
     -- Ой, ваше величество! Вы, видно, ничего не смыслите в криминалистике.
     -- Не  говори  глупостей. Я по должности обязан все знать. Я -- ведущий
физик Нью-Гельвеции, неплохой писатель, выдающийся художник  и,  разумеется,
первый сыщик.
     -- Но  тогда  вы  должны  знать,  какое  нам досталось преступление. --
Какое? -- Идеальное!
     -- Ты говори конкретнее, -- начал сердиться император, который искренне
полагал, что должность способствует развитию талантов.
     -- Неужели вы не читали?  Все  детективные  писатели  мира  обязательно
написали  хотя  бы  один  роман  про  убийство в запертой комнате, в которую
нельзя войти и в которую никто не входил!
     -- Знаешь что, -- сказал тогда Дуагим. -- Или ты мне свою мелкую  мысль
намерена  изложить  человеческим  языком, или я заканчиваю аудиенцию. У меня
дел много.
     -- Ваш дядя был убит  в  запертой  комнате?  --  Конечно.  --  Запертой
изнутри  на  засов?  -- Это всем известно. -- Но засов мог открыть только он
сам! -- Вот он и открыл, -- сказал император. -- Зачем?
     -- Чтобы впустить убийцу, -- объяснил император. -- Впустил,  а  убийца
его убил и ушел. Типичный случай -- так все земляне поступают.
     -- Замечательно,  -- Кора даже всплеснула руками от восторга. -- Вошел!
Убил! Ушел! А как он,  простите,  запер  за  собой  засов?  Император  думал
недолго. -- Магнитом, -- сообщил он. -- Ну и магнит у него был! -- удивилась
Кора.  --  Наверное,  засовы-то  были крупными? -- Засовы как засовы! Ничего
особенного. -- А дверь железная?
     -- Может, железная. Тебе-то не все равно? -- Нет. Потому что если дверь
железная, то магнит не подействует на засов! -- Кора смотрела на  императора
с  торжеством  дурочки,  которой удалось наконец выяснить, что дважды два --
четыре.
     -- Значит, не железная, --  быстро  сказал  император.  Он  не  выносил
допросов.  Поэтому  не смог сдать в жизни ни одного экзамена. Даже не кончил
школы.  По  крайней  мере,  так  полагали  диссиденты  и  оппозиционеры   на
Нью-Гельвеции.  --  Так железная или не железная? -- Отстань. Сама посмотри.
-- Ловлю вас на слове! -- Кора почти нежно погладила императора  по  желтому
обшлагу  фрака.  --  Сейчас  же  бегу  в  крепость  смотреть на дверь. Я так
счастлива, так счастлива. Ведь не каждому сыщику удается распутать идеальное
преступление!  Тайну  запертой  комнаты!  Мое  имя  прославится  в   анналах
Галактики!
     -- Не спеши, -- прервал ее император. -- Я тебя еще не пустил!
     -- А  как  же  вы  выиграете  у  меня  спор, если я вам не проиграю? --
спросила Кора. -- А вот так!
     -- Ваше величество, --  серьезно  произнесла  Кора.  --  Вы  мужчина  и
сильный человек. Я -- слабая женщина. Неужели вы не умеете играть честно?
     -- Ну  ладно,  --  вздохнул император. -- Иди, смотри башню. -- И чтобы
мне все показали. -- Покажут. Я тебе дам хорошего провожатого.  --  Спасибо,
ваше  величество.  За  мной  --  поцелуй.  --  Я  сам  возьму у тебя столько
поцелуев, сколько сочту нужным, -- возразил  император.  --  А  сопровождать
тебя  в  башню...  --  Император подошел к письменному столу и поднял рожок,
лежавший на рычажках. Слышно было, как из рожка откликнулся  женский  голос:
-- Что прикажете? -- Гима ко мне. -- Он здесь. Сейчас будет.
     И  в  самом  деле,  распахнулась дверь и вбежал молодой человек, одетый
столь пышно и изысканно, словно приготовился к детскому маскараду.
     Молодой человек ел банан и так спешил, что не успел вынуть его изо рта.
     -- Доедай, -- сказал ему император. -- Мы подождем.
     Давясь, молодой человек стал поглощать банан, а император  обернулся  к
Коре и сказал:
     -- Все  пользуются моей добротой. Разве вы найдете в Галактике еще одну
империю, в которой адъютанты врываются в кабинет монарха, словно в  обжорку.
Да,  именно!  Я  не побоюсь такого слова -- обжорку! В другой империи такого
мерзавца давно бы уже выпороли. Да какой там выпороли  --  ему  бы  отрезали
уши. И голову.
     Адъютант Гим от страха не мог доесть банан. У него был полон рот банана
-- шкурка  банана  раскинулась  по  щекам  и  лбу,  словно Гим нюхал большой
тропический желтый цветок. Черные глаза адъютанта  готовы  были  вылезти  из
орбит.  Лицо  стало  красным  --  точно в цвет бархатного мундира, расшитого
золотыми узорами, украшенного серебряными аксельбантами и  таким  множеством
медалей  и  значков,  будто  Гим  был  не  молодым адъютантом, а престарелым
ветераном шестивойн.
     -- Такое неуважение к императору означает, что в  решающий  момент  эти
подонки будут готовы всадить ему в спину нож, да, именно нож!
     Гим  тряс головой, пытаясь возразить, но его никто не слушал. Император
схватил стоявшую у стола трость с золотым набалдашником  и  принялся  лупить
адъютанта.  Тот  пытался  убежать от гнева монарха, банан вылетел изо рта, и
адъютант умудрился поскользнуться на кожуре, хлопнуться задом  на  паркет  и
проехать  через весь кабинет, уткнувшись подошвами бисерных башмаков в Кору.
Запрокинув несчастное, все в слезах, лицо, адъютант произнес:  --  Простите,
дама,  я  не  желал  вас  оскорбить!  Император догнал адъютанта и еще разок
ударил его палкой.
     -- Будешь оскорблять своего любимого монарха? -- спросил он.
     -- Никогда в жизни! -- ответил Гим. -- Я вообще  не  буду  больше  есть
бананы. Ненавижу бананы!
     Император  снова  занес  палку,  Гим  сжался,  закрываясь тонкой рукой,
торчащей из кружевной манжеты.
     -- Ваше величество, перестаньте, прошу вас, -- взмолилась Кора.
     Император, словно ждал этих слов, сразу опустил палку и отбросил  ее  в
угол.
     -- Вставай,  бездельник,  --  приказал  он  адъютанту,  --  и благодари
госпожу Кору Орват, которая тебя защитила.
     -- Я не смею!  --  Адъютант  поднялся  на  ноги  и  поклонился  сначала
императору, затем его гостье.
     -- Будешь  верным  спутником  Коре,  --  сказал император. -- Она будет
копать, вынюхивать,  гадить  нашей  империи,  потому  что  она  прилетела  с
ненавистной нам с тобой Земли... -- Воистину!
     -- Помолчи.  Но  ты  будешь  ей помогать и способствовать. Ясно? -- Так
точно.
     -- Сейчас пойдете в башню, где был злодейски убит наш дядя. -- О нет! Я
боюсь, -- вздрогнул адъютант.
     -- Вызовешь полковника Аудия Реда. Он вас проведет и все объяснит. --Но
он же в больнице! -- сказал Гим. -- Только не его, -- воскликнула  Кора.  --
Ведь  он  меня,  наверное,  ненавидит. -- Разумеется, ненавидит. А как бы ты
отнеслась к человеку, который отстрелил тебе три пальца? --  Я  отказываюсь!
-- Кора топнула ножкой. -- Значит, проиграла?
     Кора  поглядела  на красную рожу императора и подумала, что сделает все
от нее зависящее и даже более того, чтобы не допустить его к своему телу.
     -- Вызывайте своего полковника, кавалер, -- сказала она.  --  Но  чтобы
мне не мешать. -- Для тебя, моя красавица, не будет закрытых дверей.
     Император  приблизился  к  Коре  и  запечатлел поцелуй на ее обнаженном
плече.
     -- Не спешите, ваше величество, -- холодно заявила Кора  и,  раскачивая
бедрами, покинула кабинет императора.

     Изысканно  вежливый, надушенный и напомаженный адъютант проводил Кору в
вестибюль  дворца.  Сейчас,  отставив  ножку,  он  сообщил:  если  Кора   не
возражает,  они  подождут  несколько минут, пока прибудет господин полковник
Догони-подвинься.
     -- Но он же ранен! -- Кора все еще пыталась придумать повод  отделаться
от полковника, но адъютант Гим только отмахнулся:
     -- Господин  полковник уже поправляется, -- сказал он. -- И не надо его
жалеть. -- Почему?
     -- Потому что он некрасивый, -- сообщил ей адъютант и  томно  вздохнул.
Потом  добавил:  --  Я  люблю  только  красивых  мужчин. -- И императора? --
спросила Кора. -- Император  обладает  внутренней  красотой.  Нас  связывают
духовные узы.
     -- Все  ясно,  --  сказала  Кора.  --  И  долго  нам  ждать некрасивого
полковника? -- Надеюсь, что недолго, -- ответил адъютант. Они спустились  по
мраморной  лестнице,  перила  которой  в  знак  траура  по  недавно усопшему
императору были перевиты стеблями терновника.  С  потолка  прихожей  свисали
траурные желтые вымпелы.
     Могучие  охранники распахнули перед ними двери, и яркое утреннее солнце
ударило в лицо. Свежий ветер принес с далеких гор запахи хвои и грибов -- на
Нью-Гельвеции,  к  счастью,  еще  не  завершилась  промышленная   революция.
Адъютант  остановился  на  пологой  широкой  лестнице, которая вела к прямой
аллее, обсаженной хвойными деревьями. -- Чего мы  ждем?  --  спросила  Кора.
Адъютант  ответил  не  сразу.  Он  извлек  из  кармашка  в перевязи флакон с
благовониями и начал умасливать себя за ушами.
     -- Почему вы не отвечаете? -- спросила Кора. -- Потому что он уже едет,
-- сказал наконец  Гим.  У  ворот  императорского  парка  показалась  карета
"скорой  помощи", влекомая вороными конями. Неприятное предчувствие кольнуло
грудь Коры.
     Карета "скорой помощи" плавно остановилась у дворцовой лестницы, и  два
санитара, соскочившие с запяток, открыли дверь, откуда они вынесли кресло на
колесиках.  В  кресле,  облаченный  в больничный оранжевый халат, с торчащей
вперед, словно пушка, забинтованной и загипсованной ногой,  сидел  полковник
Аудий  Ред  и  глядел на Кору с такой отчаянной собачьей ненавистью, что она
непроизвольно  спряталась  за   спину   адъютанта   Гима,   а   тот   сказал
примирительно:
     -- Аудий, не сердись! Это приказ самого императора.
     -- Убью,  --  прорычал  полковник.  --  А  если  в самом деле убьет? --
спросила Кора у адъютанта.
     -- Не думаю, -- ответил тот, -- его величество этого бы  не  желал.  --
Так  скажите  ему  об  этом!  --  Честно  говоря,  я его тоже побаиваюсь, --
признался адъютант. -- Убить не убьет, но  искусать  может,  а  потом  будет
разбираться.
     -- Нет, -- сказала тогда Кора, выходя вперед, -- мы от него убежим.
     Санитары  стояли  сзади  коляски.  Из-под  халатов  у  них  выглядывали
армейские сапоги.
     Кора решила более не полагаться на мужчин. -- Слушай  мою  команду!  --
приказала  она.  --  Сейчас  мы  все  вместе  отправляемся  на  место гибели
императора Эгуадия. Там мы выслушаем  объяснения  полковника  Аудия  Ред  а.
Господин  император  Дуагим  желает,  чтобы  я  была  ознакомлена  со  всеми
обстоятельствами преступления. Адъютант Гим, чего вы стоите как  столб?  Где
наша машина?
     -- Лучше  помру,  --  сказал  на  это  полковник, -- лучше оторвите мне
вторую ногу! Но чтобы я  подчинялся  этой...  этой  инопланетной  девке,  --
увольте!  Нет, ты подойди ко мне поближе, девка, ты подойди! Я тебя придушу!
Слава богам, у меня еще руки остались.
     -- Ах, так? -- сказала Кора. -- Тогда купите мне  немедленно  билет  на
ближайший  рейс в Галактический центр. Пусть Организация Объединенных Планет
знает, что на Нью-Гельвеции царят беззаконие и бандитизм. Что  ее  император
не может даже управлять собственными полковниками! А ну, пошевеливайся!
     -- Молчать!  --  раздался  откуда-то сверху голос императора, настолько
могучий, что деревья в парке склонились до самой земли, а людям стало трудно
дышать. Оказывается, Дуагим опять подслушивал  разговор.  --  Ты,  полковник
Аудий, больше не полковник, а лейтенант. Ясно?
     -- Так  точно,  --  прошептал  несчастный  калека. -- А ты, Кора Орват,
занимайся своими делами и не устраивай истерик в моем дворце. Никто тебя  не
тронет,  и  никто  тебя  не  убьет. Лейтенант Аудий проводит тебя в башню, а
адъютант Гим будет защитником и опорой.
     -- Слушаюсь, -- радостно закричал адъютант Гим, словно его произвели  в
генералы.
     И тут же он засуетился, стал покрикивать на санитаров, торопить бывшего
полковника,  который смотрел на Кору волком и мысленно разрывал ее на части,
а Коре было его очень жалко: в конце концов по ее же вине он отстрелил  себе
пальцы,  мучается,  будет вынужден уйти в отставку, а теперь вот подчиняется
инопланетной девке.
     Но тут Кора отбросила мысли о полковнике, потому что вот-вот она увидит
это самое замкнутое помещение -- мечту всех детективных писателей, от Эдгара
По до Хруцкого, от Конан Дойля до Сименона.
     Появился шанс вписать свое имя в золотые скрижали детективной элиты...
     ...Западная башня, в которой погиб предыдущий император,  относилась  к
тому  же  дворцу,  в котором Кора только что побывала, но принадлежала к его
отдаленному  старому  крылу,  построенному  еще   в   незапамятные   времена
средневековья, когда нравы были просты, а постройки крепки.
     Так  что  им не потребовалось ни особых экипажей, ни проводников, чтобы
добраться до одной из  шести  серых,  сложенных  из  каменных  глыб  высоких
круглых   башен,   вид   которых  навевал  образы  рыцарей  в  кольчугах,  с
треугольными  щитами,  сражающихся  у  этих  башен  с   драконами,   защищая
прекрасную даму, или просто сшивающихся вокруг в надежде, что дама покажется
между зубцов на вершине башни и тогда можно закинуть ей туда ключик от пояса
верности.
     Санитары   следовали   впереди,  толкая  старомодное  кресло  с  бывшим
полковником,  затем  рядышком  шли  Кора  и  адъютант.   Адъютант   старался
развлекать  гостью,  рассказывая примитивные, но жуткие истории, связанные с
башней и, разумеется, кровавой борьбой за трон на Нью-Гельвеции.
     Затылок полковника, в