то в самом  деле
потерянные посольские бумаги? И получить их -- значит избавить посольство от
каких-то  неведомых  неприятностей?  А  что  если это провокация -- если эти
бумаги хотят подкинуть в посольство и за углом уже ждут заботники?
     Понимая это, Кора кинула на стол свой главный козырь. Приблизив лицо  к
двери,  она  прошипела в щель: -- Только не бесплатно! Понял? -- Сколько? --
произнес стражник с облегчением. Он привык, что в этом мире все продается  и
покупается,  -- если предлагают купить, то, вернее всего, это не провокация.
-- Шестьсот империалов!
     -- Ты  с  ума  сошел!  --  ответил  стражник.  --   Шестьсот   кредитов
империалов!  Мы  на той неделе триста за всю дипломатическую почту плюс труп
дипкурьера вашим разбойникам заплатили. -- Не хочешь  --  не  надо.  --  Сто
кредитов. -- Пятьсот. -- Покажи.
     -- Еще  чего  не  хватало! Позавчера наши вам на паспорта туристов дали
взглянуть, только их и видели. -- Сто пятьдесят. -- Триста, или я отношу  их
в  охрану.  --  Мне  надо  посоветоваться с послом. -- И не думай! Через три
минуты обход капрала! Решай.
     -- У меня с собой двести кредитов. -- Давай сюда!
     Кора подняла сверток с собственной одеждой. Стражник  приоткрыл  дверь.
Кора  сделала  шаг  вперед.  Стражник  стал закрывать дверь. Он почувствовал
неладное.
     -- Не бойся, -- сказала Кора, глядя ему в глаза. -- Ты хочешь  впустить
меня  в  посольство.  Ты  хочешь  впустить  меня, потому что я -- потерянный
дипкурьер...
     Кора собрала все силы, стараясь загипнотизировать стражника.
     Гипноз --  запрещенное  оружие.  Недаром  уже  прошли  три  или  четыре
межгалактические   конференции   по   запрету   биологического,  ядерного  и
гипнотического  оружия.  Правда,  до  сих  пор   дипломаты   не   пришли   к
окончательному решению -- хотя бы потому, что гипноз действует избирательно.
Есть  расы,  ему  не подверженные, а есть племена, готовые впасть в транс по
первому же слову гипнотизера.
     Когда  Кора  вступала  в  ряды  ИнтерГпола,  она  давала  торжественное
обещание  никогда  и  никого не гипнотизировать, но в то же время она прошла
полный курс гипноза. Так что понимайте, как хотите. Завтра вы  узнаете,  что
Кора  может  читать  мысли,  но  лучше  не  верьте  этой  лживой информации,
исходящей от врагов ИнтерГпола. Вот когда вы сами убедитесь в том, что  Кора
прочла  ваши  мысли,  можете  бить тревогу и вызывать психологическую скорую
помощь.
     -- Да, --  сказал  стражник,  оказавшийся  при  ближайшем  рассмотрении
милым,  невысокого роста молодым человеком в домашнем костюме и шлепанцах, с
красивым, но невыразительным, как у старинного фарфорового робота, лицом. --
Мы давно вас ждали. Вы пропавший безвести дипкурьер. Одну минутку...
     Стражник сделал шаг в сторону, пропуская  Кору,  но  Коре  нельзя  было
выпускать  его  из  виду,  потому  что  тогда  исчезнет ее власть и чиновник
поднимет ненужную тревогу.
     -- Веди меня к консулу Нкомо, -- сказала Кора, -- и  скорее.  Я  должен
передать ему важное письмо.
     -- Сейчас,  курьер,  --  сказал  охранник, -- я про веду тебя к консулу
Нкомо.
     Они быстро поднялись на второй этаж посольского дома.  На  лестнице  им
встретился  молоденький  чиновник  с  синей  папкой  в руке. Он с изумлением
посмотрел на стражника безопасности, который мирно шагал по посольству рядом
с имперским охранником. К счастью, Нкомо еще не покинул своего кабинета. При
появлении нежданных гостей он вскочил с кресла и,  обойдя  стол,  шагнул  им
навстречу.
     -- Что  случилось?  --  спросил он голосом человека, который сотый день
подряд выслушивает лишь неприятности от всех гонцов и курьеров.
     -- Стойте здесь! -- приказала Кора охраннику. -- Вы поняли?  --  Понял.
Кора обернулась к консулу. -- Вы меня не узнали? -- Я не имел чести...
     Кора  сняла с головы каскетку имперского охранника, и ее золотые волосы
рассыпались по плечам. -- Госпожа Орват?!
     -- Вот именно. У меня есть только три минуты времени. Ясно?
     -- Ничего не ясно, -- ответил высокий негр. -- Что это еще за авантюра?
Понимаете ли вы, что в нашем положении надо взвешивать  каждый  шаг,  каждое
слово...
     -- Прекратите  читать  мне  лекции, -- огрызнулась Кора. -- Пока что вы
еще не сделали ничего для наших земных пленников. А  я  стараюсь  делать.  И
учтите,  что  я не такая идиотка, как вам сообщили. -- Но вы не имеете права
вмешиваться... -- Надеюсь, вы говорите это не подумав, -- сказала Кора. -- И
мне грустно, что вы уже потеряли  две  минуты.  Тогда  слушайте.  Вы  должны
немедленно  послать  запрос  на Землю. Вот по этому адресу и вот с таким вот
текстом. Я не могу зашифровать текст, потому что  у  меня  здесь  нет  своей
гравистанции.  Моя  единственная надежда заключается в том, что император не
читает посольский шифр. -- Тем не менее...
     -- Помолчите, консул! У меня осталось  тридцать  секунд.  Иначе  я  зря
убежала  от  слежки,  обезоружила  их  сержанта  и  загипнотизировала вашего
охранника. Вот текст телеграммы.  Пошлите  немедленно.  Ответ  сообщите  мне
сегодня  же  ночью. Если такой возможности не будет, скажите мне по телефону
лишь имя, Одно имя. Кора протянула Нкомо листок. Тот прочел вслух:
     "Срочно выясните всех  покупателей  шампуров,  сделанных  в  мастерской
имени  Магомаева  в  г.  Махачкала  за  последние  годы.  Вычислите,  кто из
покупателей мог доставить шампуры на планету Нью-Гельвеция. Кора".
     -- Я вас не просила читать  телеграмму  вслух,  --  заметила  Кора.  --
Надеюсь, что нас не подслушивают.
     Впрочем,  это  было слабым утешением. Разведчики и полицейские не имеют
права рассчитывать на упущения противника.
     Оставив консула Нкомо в растерянности, Кора вышла из посольства тем  же
путем,  как  и  вошла, а на прощание приказала посольскому охраннику начисто
забыть о ее визите.
     Притороченный к дереву сержант уже пришел  в  себя  и  издавал  мычащие
звуки.
     Кора  не  стала  приближаться  к  нему,  чтобы  он не увидел ее лица, а
бросила под деревом его  мундир  и  снова  переоделась  в  сарафан  в  белый
горошек.
     Выбравшись  из  тихого  посольского  района,  Кора  оказалась на шумной
торговой улице. Здесь она взяла рикшу и велела ему  ехать  к  императорскому
дворцу.
     -- Эх!  --  сказал  рикша, оглядываясь через плечо. -- Не ты ли опасная
земная преступница, которую ищет вся полиция?
     -- Не знаю, -- искренне ответила Кора. -- Может быть, это  я,  а  может
быть,  произошла ошибка и ищут совсем другого человека. Но я думаю, что если
мы с тобой доедем до дворца, то обо всем узнаем.
     -- Может быть, я не повезу тебя дальше, моя госпожа? -- вежливо спросил
рикша. -- Кто-нибудь может решить, что я твой сообщник, мне отрежут  голову,
что было бы очень прискорбно.
     Кора  вынуждена  была согласиться с логикой рикши и сошла с коляски как
раз перед последним  поворотом  ко  дворцу.  Оставшиеся  несколько  десятков
метров  она  прошла пешком и была благополучно схвачена заботниками, которые
сновали по площади, то и дело заглядывая в спрятанные в ладошках миниатюрные
фотографии Коры

     Кора  не  сопротивлялась,  и  потому  ее  доставили  пред  светлые  очи
императора  Дуагима  почти  неповрежденной.  Что  не  помешало  ей стенать и
размахивать встрепанными кудрями. жалуясь на грубость местных стервятников.
     -- А не надо было, -- без всякой жалости приветствовал ее император, --
не надо было обманывать моих сыщиков, бегать  куда  ни  попадя,  таиться  по
подворотням. Зачем ты все это сделала?
     Император был очень строг, даже грозен, принимал он Кору на этот раз не
в малом  интимном кабинете, а в обычной приемной для просителей, незатейливо
украшенной сценами казней и пыток для того, чтобы просители  знали,  на  что
могут  рассчитывать  в  случае  плохого  поведения.  Фрески  этого зала были
старыми, кое-где обсыпались, и ясно было,  что  по  крайней  мере  несколько
поколений местных императоров обучали здесь хорошим манерам своих подданных.
-- Ну,  что  же  ты  молчишь?  -- спросил Дуагим. -- Я даже не знаю, что мне
ответить, -- сказала Кора. -- Ума не приложу.
     -- Говори  правду,  это  лучшее,  что  можно  придумать,  имея  дело  с
императором.
     -- Значит,  так... я выпала из коляски, на меня наехали какие-то глупые
велосипедисты, меня задавила какая-то карета, и все  потому,  что  подобного
беспорядка я не видела ни на одной планете. У вас вообще не придумали правил
уличного движения.
     -- То   есть  ты  хочешь  сказать,  что  не  ты  нарочно  устроила  эту
катастрофу?
     -- Я вообще ничего не устраивала. Я просто задумалась.
     -- Задумалась? Ты умеешь это  делать?  --  Я  вообще  часто  думаю,  --
серьезно  возразила  Кора,  глядя  на  императора  в  упор  своими огромными
глазищами. -- Но не все об этом знают.
     -- О чем же? -- спросил император, начиная таять  под  напором  взгляда
Коры. -- О чем же ты думала?
     -- А  я  думала,  --  ответила  Кора,  --  что  если  императора  убили
шампурами, то кто-то должен был их купить.
     -- Какая замечательная идея! Продолжай, мой мыслитель.
     -- Но купить их можно только в Махачкале,  в  магазине  при  мастерской
имени  Магомаева.  Наверное,  это  не такая большая мастерская. -- Откуда ты
знаешь? -- Полковник Аудий Ред сказал. -- Я его убью! -- Нет,  лучше  пускай
помучается.  Император  задумался.  Через минуту спросил: -- А зачем нам это
знать?
     -- Если мы с вами сыщики и заинтересованы в том, чтобы  узнать  правду,
мы  пошлем телеграмму в Махачкалу и спросим: кто покупал у них шампуры? -- И
ты об этом думала, когда упала на мостовую? -- Я не только думала, я  еще  и
пудрилась,  но моя пудреница, изготовленная из червонного золота, пропала --
наверняка ее утащили ваши охранники.
     Небрежным жестом император указал на узкий  стол,  над  которым  висела
мраморная вывеска "ДЛЯ ЖАЛОБ И ПРОШЕНИЙ". На его покрытой пылью поверхности,
давно  уже  не  видавшей ни одной жалобы, поблескивала чуть помятая от копыт
лошадей и каблуков стражи пудреница Коры.
     -- Ах, какое счастье! -- воскликнула она, бросаясь к своему  сокровищу.
-- Вы  не представляете, император, какую вы доставили мне радость. Можно, я
вас поцелую?
     -- Не здесь и не сейчас! -- отрезал император, взглянув на  замерших  у
дверей стражников, обернувшихся на предложение Коры.
     -- Тогда  посылайте  телеграмму,  --  сказала Кора. -- Я хочу побыстрее
закончить это следствие и улететь, миновав вашу постель.
     -- Угодишь в  нее  как  миленькая,  --  возразил  император.  --  Какую
телеграмму ты хочешь послать?
     -- "В магазин хозяйственных товаров города Махачкала. Сообщите, когда и
кому вы  продавали  за  последние  годы  шампуры  производства  артели имени
Магомаева". И подпишитесь. -- А кто такой Магомаев? --  спросил  Дуагим.  --
По-моему,  дрессировщик  или  ирригатор,  -- сказала Кора. -- Так вы пошлете
телеграмму?
     -- Разумеется, -- неискренне ответил импера тор. -- А где ты была после
того, как вылетела из повозки?
     -- Я? Я шла сюда. У меня же  не  было  кошелька.  а  язык  ваш  я  знаю
недостаточно. Мне было очень страшно, многие мужчины меня домогались.
     -- Ах, оставь, кто будет тебя домогаться в моей столице!
     Кора  не  стала отвечать, она лишь оправила сарафан тем жестом, который
наиболее выгодно выявлял линии ее бедер и обычно сводил с ума мужчин.  Рыжий
император зарычал от страсти, и Кора сказала:
     -- Я  вся провоняла потом и пылью -- у вас очень нечистый город. Так вы
пошлете телеграмму? -- Разумеется! Сегодня же!
     -- Вы позволите мне покинуть вас и привести себя в порядок?
     -- Иди. Но в восемь тридцать попрошу тебя быть во  дворце  на  балу  по
случаю месяца со дня моей коронации.
     На  этом  Кора  откланялась.  Пожалуй,  день  прошел не зря. Ей удалось
сделать то, что она задумала. Во-первых, пробраться в посольство и отправить
запрос в Махачкалу о шампурах. Она была уверена, что  Милодар  из-под  земли
достанет  полный  список  покупателей. Во-вторых, она с подобной же просьбой
смогла обратиться к Дуагиму. Она не верила в то, что  Дуагим  пошлет  второй
запрос.  Но  если  пошлет  --  значит,  не  имеет  отношения к смерти своего
предшественника. Если же император не отправит запроса, то это означает, что
он или отлично знает, чьими шампурами пронзен император, или знать этого  не
хочет. И то, и другое полезно для следствия.
     А  теперь можно отправиться в гостиницу и переодеться к вечернему балу.
Бал тоже был нужен Коре: ведь она еще ничего не знала об окружении покойного
императора -- как будто он жил в вакууме. Коре было известно, что  император
был  вдов  и  бездетен,  но  ведь  были  у  него близкие люди! И на балу она
попытается что-нибудь о них узнать.

     На бал Кора оделась тщательно, опустошив свой большой чемодан. Ей  надо
было   поразить  здешнее  высшее  общество  --  недаром  перед  отлетом  она
проштудировала модные журналы на Нью-Гельвеции и  заказала  в  хозуправлении
ИнтерГпола    несколько    нарядов.    Сегодняшний    должен    перещеголять
экстравагантностью любое одеяние на императорском балу.
     Гим, привез ее на бал и тут же исчез --  умчался  что-то  улаживать,  и
Кора  имела  время  осмотреться  и  показать  себя избранному обществу. Удар
тишины и последующая волна шума, прокатившаяся по залу, доказывали, что  она
попала  в точку. Глухие удары тел о паркет и тихие крики свидетельствовали о
нескольких обмороках, вызванных приступами тяжелой зависти.
     Танцевальный зал дворца был высок, этажа в три, и длинен,  но  с  боков
стиснут  двумя  рядами  мраморных колонн. На балконе в торце зала размещался
оркестр. Зал был освещен электрическими лампами. Ламп было много, но они все
время перегорали и лопались,  отчего  в  зале  царила  новогодняя  атмосфера
хлопушек  и конфетти -- осколки лампочек сыпались сверху на высокие прически
и обнаженные плечи придворных дам.
     Кора пошла вперед по открытому пространству в центре зала  --  туда  не
смел ступить ни один из гостей. Кора понимала, что нарушает некие незыблемые
правила этикета, но именно к подобным нарушениям она и стремилась.
     Вокруг  Коры  шумели  придворные,  кривились  недовольные женские лица,
пахло пудрой,  потом  и  одеколоном,  мужчины  пожирали  глазами  украшенные
золотыми бабочками обнаженные плечи и бедра прилетной красавицы.
     Император,  который  вошел  в  зал  как  раз следом за Корой, увидел ее
издали, потому что все склонились в глубоком поклоне, а  Кора,  не  знавшая,
что  надо  склоняться,  осталась  стоять, как сигнальный столб высотой в сто
восемьдесят  сантиметров.  Кроме  того,  нарушив  по  крайней  мере   дюжину
строжайших  установлений  и  правил,  Кора  помахала  императору  прекрасной
ручкой, охваченной вместо браслетов совершенно как живыми роботогадюками,  и
крикнула:
     -- Привет, Дуагим! Вы послали телеграмму в Махачкалу?
     Император,  натянуто  улыбаясь, широкими шагами пересек замерший зал и,
подойдя к Коре, возмущенно зашипел:
     -- Спасибо, что хоть на "ты" не обратилась! За  хамство  тебя  положено
четвертовать.
     -- Тогда  вы  наверняка  проиграете  пари,  -- ответила Кора, лучезарно
улыбаясь. Так лучезарно, что даже в злобной душе императора что-то дрогнуло.
     -- Первое танго за мной, -- сказал он, отмахиваясь от золотых  бабочек,
которые  восседали  на  плечах  Коры  и  время  от  времени, будто собираясь
улететь, начинали взмахивать крыльями, усеянными маленькими алмазами.
     Когда император, сдержав слово, пригласил Кору на первое танго, она все
же повторила вопрос: -- А как с телеграммой?
     -- Пошлю, пошлю, -- отмахнулся император. -- А твои змеи не кусаются?
     -- Зачем же я буду истреблять своих поклонников? -- удивилась Кора.
     -- А если  бы  я  не  был  поклонником?  --  Тогда  и  посмотрим,  ваше
величество, -- ответила Кора.
     -- Тогда я не буду рисковать. А как проходит ваше расследование?
     -- Отвратительно,  --  призналась  Кора.  --  Мне не с кем поговорить о
преступлении. -- Говорите со мной. -- Вы не скажете правды.
     -- Я поклялся не лгать вам, -- ухмыльнулся император.
     Кора чувствовала уколы враждебных глаз -- сотни людей смотрели на нее и
мысленно  готовили  ей  гибель.  Она  была  вызовом  всей  женской  половине
придворного человечества.
     Танцевал  император плохо, грубо, по-солдатски. Коре приходилось думать
о том,  как  бы  вовремя  убрать  ногу  из-под  его  сапога.  Наконец  танго
кончилось.  Император отвел Кору к полке с прохладительными напитками и взял
себе высокий бокал, забыв угостить гостью.
     -- Эй! -- крикнул император. -- Ирациум, пес паршивый! Иди сюда.
     От небольшой группы придворных, напряженно наблюдавших за  императором,
отделился  прямой  в  спине,  четкий,  выглаженный  и  тщательно причесанный
господин. Подойдя к императору, он низко поклонился.
     -- Вот кто тебе нужен, -- сказал император. --  Это  советник  Ирациум,
бывший  секретарь  моего дяди. Ирациум, расскажи даме из ИнтерГпола все, что
ты знаешь об убийстве своего шефа.
     -- Убийство его величества императора было  совершено  заговорщиками  с
Земли,  --  ответил  советник.  Каждое  движение  его  губ  было экономным и
размеренным. Размеренность была главным качеством господина Ирациума.  --  Я
надеюсь, что это злодеяние не останется безнаказанным.
     Советник   обернулся   к   императору,   словно   ожидая  похвалы.  Так
оборачивается пудель к дрессировщику. Глаза советника были испуганные.
     -- Молодец, продолжай, -- сказал император и обернулся к Коре, пояснив:
-- После смерти моего дяди этот старый идиот остался без работы. А я  так  и
не решил, дать ему пенсию или пускай проживает наворованное.
     Император громко засмеялся, и, не зная, в чем причина смеха повелителя,
многочисленные гости разразились хохотом.
     -- Да  помолчите вы! -- Император обернулся к хохочущему залу и замахал
руками, стараясь его унять. Кора  почувствовала,  как  тонкие  сухие  пальцы
советника  дотронулись  до  ее руки. Она приняла у него свернутый в горошину
листок бумаги и незаметно заложила его за браслет.  Змея  блеснула  алмазным
глазом.
     -- Мне  больше  нечего  сообщить следствию, -- сказал советник Ирациум,
когда смех улегся и император снова обратил к нему строгий взор. --  Хорошо,
иди.
     Император  поднял  руку,  и, подчиняясь этому жесту, сквозь толпу к ним
приблизился адъютант Гим. Император сказал Коре:
     -- Как видишь, ничего нового тебе от придворных  не  узнать.  Весь  мой
народ  убежден  в  том,  что  виноваты твои соотечественники. Я думаю, что в
твоем докладе ты сообщишь об этом. -- Посмотрим, император, -- сказала Кора.
-- Тогда иди в гостиницу. Гимочка тебя проводит. Император потрепал красавца
по курчавой голове. -- Я хотела бы еще повеселиться, -- сказала Кора.  --  Я
так редко бываю на балах.
     -- Хорошо, разрешаю тебе протанцевать три танца с моим Гимом.
     Император  ущипнул  взвизгнувшего  от  радости адъютанта, потом ущипнул
взвизгнувшую от боли Кору и, довольно смеясь, покинул зал.
     Пока оркестр играл бурный местный  танец,  в  котором  кавалер  и  дама
должны  были по очереди подкидывать партнера кверху (что удавалось далеко не
всем), Кора спросила у Гима, где находится дамский туалет.
     Тот смутился и покраснел. Оказывается, вопросы такого рода --  страшное
табу.  Женщина  на  Нью-Гельвеции скорее умрет, погибнет от разрыва мочевого
пузыря, чем опустится до такого вопроса.
     Так что Гим мог лишь зажмуриться и показать пальцем общее направление.
     В том направлении Кора и упорхнула. Публика расступалась перед  ней,  и
она неслась по живому коридору, как Золушка, убегая с бала.
     В  тесном  и  неблагоустроенном  женском  туалете  Золушка уединилась в
кабинке и развернула записку, написанную крошечными  буквами  на  папиросной
бумаге.
     "В десять вечера вас будет ж