ектронная  спазма...  разряд,  -  предположил  главный
техник.
   - На всех экранах? - нахмурился Джовейн. "Гея  гневается  на  нас,  -
промелькнуло в его душе. - Нет! Не может быть".
   Вспышка   повторилась.   Перегруженные   экраны   почернели.    Когда
изображение вернулось, на них  возник  метеор,  раскаленный,  слепивший.
Маттас завизжал, упал на колени... затрясся.
   - Держитесь! - вскричал Джовейн.
   И мгновение спустя понял, что это  такое.  "Фейлис,  Фейлис".  Грохот
ударил его... Словно бы  череп  сделался  колоколом,  отвечавшим  полету
раскаленного  метеора.  Палуба  дрогнула  под  ногами.   Он   повалился,
покатился... ударился обо что-то твердое. Ошеломленный,  краем  сознания
Джовейн понял - все слетело, рухнуло... вниз и навсегда.

***

   Огромный  купол  раздувался  перед  Иерном.  Небесный   колосс   рос,
увеличиваясь до размера Земли, которую он видел с орбиты. Нет  -  скорее
Луны, та не была живой. На этой поверхности не было ни гор,  ни  равнин,
ни впадин, ни кратеров, ни тайны; за паутинными  ребрами  царила  жуткая
безликость. Это был Скайгольм, Скайгольм.
   На деле он и не видел  его  по-настоящему;  только  уголком  души,  в
котором рыдала скорбь.  Иерн  был  чересчур  занят:  "Орион"  не  просто
следовал по траектории. Слишком большое число неизвестных  не  позволяло
точно прицеливаться. Положив руки  на  пульт,  он  управлял  атмосферным
полетом. Кнопки и рукоятки, повинуясь догадке, инстинкту и воле,  должны
были создать единый ураган. Рукоять, штурвал, рычажок, кнопка... стрелки
порхали по  циферблатам,  на  экранах  компьютеров  змеились  и  дрожали
кривые. Не потратить ли еще одну  бомбу,  чтобы  скорректировать  полет?
Нет. Стратосфера визжала. Корпус дрожал  и  стонал.  Жара  охватила  его
приливной волной. Цель его все увеличивалась.
   Заполняла его зрение и все существо. Не было ничего другого. Сейчас .
   Странно, каким легким оказался удар, но "Орион"  уже  пронзил  сердце
Скайгольма.
   А корабль потерял управление. К голове  прилила  кровь...  закружился
корабль... Земля завихрилась под ним. Она рванулась навстречу -  подобно
убитому аэростату. Снежные пики тянулись вверх... или же лежать им там -
в море; сгущающийся воздух ударил корабль, уже мешая зрению своим жаром.
Пальцы  Иерна  летали,  посылая  приказы  моторам,  крыльям...   Ронике,
скрючившейся над пультом управления двигателем. Он не мог вновь овладеть
кораблем, да  и  не  хотел  этого,  он,  проклинавший  свое  собственное
достояние.

***

   Ударил гром.
   Он прокатился от горизонта к горизонту, от зенита к надиру и вернулся
назад. Горы содрогнулись всеми скалами, птицы в панике заметались.
   Огненный шар пересек море и исчез в направлении полюса, а  следом  за
ним пал  Скайгольм.  Клочья  обшивки  отрывались,  ветры  высот  уносили
трепещущие  обрывки,  отражавшие  солнечный  свет.  Обнажившись,  скелет
перевернулся, потом еще раз. Спустился ниже  и  развалился.  Тысячами  -
сплошным занавесом - летели обломки; падая в воду, они вздымали гейзеры,
ударяя в почву, сотрясали саму землю; скалы звенели под ударами. А потом
наступила тишина... а с ней пришел дождь.

***

   Голос Роники по интеркому пробился сквозь грохот.
   - Мы сделали это, Иерн! Прощай. Я люблю тебя. Спасибо за то, что и ты
любил меня.
   "Если мы... наши дети... я хочу... нет, я не отдам ее!"
   Душу   Буревестника   охватила   решимость;   он   должен   совершить
невозможное.
   Потом Иерн так и не понял, как это случилось...  Он  вышел  из  этого
транса, лишь когда "Орион" удалился от плотных слоев  огромным  прыжком,
который унес его на полмира; еще один взрыв вернул корабль на орбиту,  и
он вновь мог мирно кружить.
   И тогда Иерн зарыдал.

Глава 27.

1.

   - Отсюда Земля кажется нам возрожденной, -  летел  мужской  голос  из
космоса. - Предельно прекрасной, мирной...  готовой  принести  никем  не
посаженный плод.
   - Мы снова видим восход,  -  сказала  женщина.  -  Крылья  света  над
высокими облаками... словно орел, который  плыл  некогда  над  водопадом
высоко в горах...
   Радиотрансляторы на кораблях и суше разнесли их слова по свету.
   - Выслушайте нас, - умолял Иерн. - У нас было время подумать, пока мы
кружили вокруг нашей Земли... нашей общей планеты.  Предполагаю,  что  у
вас тоже было время на это. Мы слыхали, что война  закончена,  заключено
перемирие, а маураи вместе с норрменами помогают Кенаю и  отправляющимся
домой солдатам. Подобное сочувствие и здравый смысл позволяют  надеяться
набольшее, но вы не могли видеть себя сверху. Вы не видели  отсюда,  что
Земля одна, и другой нет среди звезд. Так слушайте же нас, пребывающих в
небе.
   - О нет, мы не надеемся, что все сразу одумаются, - вступила  Роника.
- Мы просто призываем всех поразмыслить и отважиться на новое начало.
   Без этого не обойдется, поймите. Иначе - иначе  все  рухнет.  Старого
порядка больше побудет. Он умер, когда брат убил брата.
   - Маурайская Федерация и  Северо-западный  Союз:  после  всех  потерь
неужели вы еще хотите продолжать войну? Неужели вы можете это сделать?
   Разве ваши общества и без того не подучили слишком тяжелый удар? Если
вы дадите продолжаться кровопролитию, победитель, конечно, найдется,  но
израненный, изувеченный, ничем не  напоминающий  свой  прежний  цветущий
облик.
   Слушайте, солдаты монгов: ваше правление  завершилось,  погибнете  ли
вы, оставаясь на старом пути, или направитесь к свободе?
   Слушай,  Франсетерр,  можно  соорудить  новый  Скайгольм,  но   Домен
навсегда развалился. Но штаты теперь уязвимы для своих врагов -  Эспейнь
и варвары угрожают вам. Что вы будете делать с этим?
   Мир: неужели ты будешь смотреть на гибель юропанской цивилизации  или
ты решишь спасти и разделить с ней общее наследство?
   Мужчины и женщины всех наций,  рас  и  верований,  доколе  вы  будете
позволять политикам использовать себя  для  грязных  дел?  Когда  же  вы
скажете наконец вашим властям - хватит! - и решите жить  по  собственной
воле?
   Корабль летел дальше над океаном, открывшимся вместе с утром.
   - У нас обоих нет власти, - говорил Иерн, - и мы не жаждем  ее.  Ведь
это власть людей над своими собратьями завела всех  нас  в  этот  жуткий
тупик. Мы не надеемся, что по нашему слову все разом  преобразится.  Так
не бывает. И, наверное, это хорошо. Нам  остается  послать  отсюда  лишь
некоторые соображения. Не сомневаюсь - эти мысли уже приходили в  голову
многим из вас - но прежде мы не слыхали  упоминаний  о  них,  во  всяком
случае властям никогда не приходили в голову подобные идеи...  чтобы  не
навредить самой власти.
   Нам с Роникой нечего терять, как и тем миллионам, что слушают нас.
   Маурайская Федерация заявляет, что не стремится покорить  своей  воле
все человечество. Она всеша поступала вопреки этому  лозунгу,  поколение
за поколением. Будьте честными, жители Океании,  вам  нужно  обязательно
покорить своей воле жителей Северо-запада только  из  опасения,  что  их
ученые, инженеры и предприниматели подорвут опору вашей власти!
   Ложи Союза утверждают, что не имеют имперских амбиций. И вам  следует
быть честными перед собой: кто из вас хотя бы на мгновение допустил, что
ваши  соседи  по  Земле  могут  иметь  право  на  самосохранение;  право
отгородиться от вас, противостоять вашим  поступкам,  вашему  эгоизму  и
стремлению жить, угождая своим прихотям. Чего ты добиваешься, Волк, если
не силы?.. Победив в своей стране, ты  сметешь  человечество  со  своего
пути!
   Неужели  вы  оба  будете  биться   до   смерти:   мгновенной   гибели
побежденного или медленной смерти, ожидающей  победителя?  Или  все-таки
сумеете договориться и преобразиться - к лучшему... в нечто новое.
   Мы говорим, глядя на ваш мир: заканчивайте  вражду,  возвращайтесь  к
работе. Пусть Орион взойдет, но  не  оружием,  а  орудием  человечества,
совместно построенным и используемым в мирных целях.
   Да, Орион опасен, но настало время здраво отнестись и к этому.
   Заражение будет вполне терпимым, и временным - до той поры,  пока  мы
не сумеем  основать  постоянный  плацдарм  в  космосе.  А  дальше  Земля
перестанет  быть  планетой  бедных.  В  какие  дали  мы   сумеем   тогда
отправиться, сколького сумеем  достичь!..  Пусть  итоги  оценивают  наши
потомки через миллионы лет.
   Ну а пока - пусть развивается промышленность, пусть строятся  ядерные
реакторы,  но   под   строгим   контролем.   Пусть   маураи   и   жители
Северо-западною   Союза   объединятся,    чтобы    помочь    родственным
цивилизациям: монгам, Юропе и всем своим старым союзникам. Пусть помогут
варварам и дикарям, но не допуская равенства, пока те вновь не  вернутся
к цивилизации. В отсталости нет добродетели, а во власти - доблести.
   Вновь заговорила Роника:
   - Да, у нас далекие планы. Мы не можем наметить дорогу к  раю,  да  и
кто сможет. Пророки, становясь королями, всегда  творили  несчастья.  Мы
просим вас только подумать, крепко подумать... заключить  вечный  мир  и
оценить его.
   Потребуются конкретные меры,  чтобы  маураи  не  поддались  искушению
захватить  космический  флот  и  уничтожить  его,  чтобы   норрмены   не
попытались захватить власть над миром. Но я думаю, что мир и нашу дорогу
в космос защитит именно то, что к этому стремятся все люди.
   Будьте готовы низвергнуть всякого, кто пообещает вам меньшее.
   Орион взойдет для всех нас.
   Забыв выключить передатчик. Иерн пробормотал:
   - Чем же еще могу я заслужить прощения в собственных глазах?

2.

   "Терра  Аустралис",  однокорпусный  необарк,  отправился  с  Ляски  в
Нозеланн в начале лета. Белый - от кончиков мачт до воды, верхняя палуба
блестела медью и стеклом. Нос украшала Троица, на флагштоке вились крест
и звезды, а вымпел на передней мачте говорил, что это королевская  яхта.
Обычно корабль нес его на гротмачте, но в этом плавании  почетное  место
было. отдано флагу Северо-западного Союза.
   Второй день выдался ясным и уже не таким холодным.  Облака  снеговыми
горами остались на севере, и солнце в одиночестве шествовало по  голубой
чистоте. Корабль развернулся по ветру, раздувшему паруса, и скользнул по
белогривым волнам. Сзади зеленые валы венчала  белая  пена...  под  нею,
шипя и переливаясь, играл живой аметист. Пена срывалась, увлажняя  солью
губы.
   Трое, выйдя из надстройки,  отправились  на  подветренную  сторону  к
правому борту. На палубе никого не  было,  если  не  считать  вахтенного
возле руля. На этом корабле было меньше матросов, чем слуг.
   Опустошив свой кубок, Плик вновь наполнил  его  из  бутылки,  которую
прихватил с собой из салона.
   - Постойте вместе со мной на палубе. - Поэт был уже под  хмельком.  -
Наверное, более нам не дадут спокойно поговорить.
   - А нам еще и не приходилось - посреди  всеобщего  ура,  начавшегося,
когда мы с Иерном приземлились, - ответила Роника.
   Она  не  стала  накидывать  на  голову  капюшон  парки  и   поправила
выбившийся локон, из которого ветер пытался устроить вымпел.
   - Приятно быть харизматическими  фигурами,  тем  более  в  глобальном
масштабе... - Плик пожал плечами. - Пока офицеры на борту  были  с  нами
любезны; понимая, насколько вы оба нуждались в отдыхе, они не навязывали
вам свое общество. Но так будет не  всегда.  Лучше  всего  здесь  мне  -
остающемуся в тени неудачнику, которого терпят ради вас.
   Он высоко поднял свою чашу, восхитился жидким рубином и отпил.
   - А почему ты вызвался в это путешествие? - удивился Иерн.
   - Не смог противостоять искушению,  однако  я  не  собираюсь  надолго
задерживаться, мне нужно назад: в свою таверну, к  моей  Лозочке.  Вы  -
дело другое. Боги менее свободны, чем смертные.
   -  Да  ну  тебя,  прекрати!  -  усмехнулась  Роника.  -  Конечно,  мы
заинтересовали людей; теперь в нас видят известную силу, и наша  поездка
поможет добиться мира. Но и это -  дело  недолгое.  Постепенно  про  нас
забудут, но на место в программе космических исследований, по-моему,  мы
можем надеяться.
   Выпив вино, Иерн снова поглядел на горизонт... Пилот  казался  теперь
не настолько осунувшимся, но иные морщины уже никогда не исчезнут с лица
его. Временами он бывал весел, но память о случившемся не покидала его.
   - Дело в том, - попытался объяснить он, - у нас с  тобой  больше  нет
родины - ни у тебя, ни у меня.
   - Вы можете назвать своим любое отечество, - отвечал Плик.
   - Это не то.
   - Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. Какими бы почестями тебя
там ни осыпали, это будет не отечество. Ваши боги в пламени пали вниз, и
чужаки унаследовали их храмы.
   - Да. К тому же...
   - К тому же вам более нигде не быть просто собой.  Вы  прародители  -
те, от чьих чресел взойдет новая раса... воздвигнется новый мир.
   - Ну, вот загнул, - запротестовала Роника.
   - О, конечно, не за один час, - возразил Плик. - Подобное  происходит
с трудом; вокруг столько конфликтов, близорукости,  жадности,  глупости,
лени, жестокости, расточительности и всех прочих  обычных  для  человека
низостей. Но... у вас обоих есть мана, и она не оставит вас  даже  после
смерти. Я надеюсь, что вы сами сможете противостоять стремлению ускорить
события. Впрочем - не смею очень надеяться. - Поразмыслив, он закончил:
   - Ступая по звездным дорогам, уходя за  пределы  Земли,  вы  способны
породить и вынянчить миф, неизведанный в прошлом, который будет жить  во
времена ваших правнуков... словом, когда вернетесь  домой  через  тысячу
лет, оборвите бурьян с моей могилы, встряхните мои кости и расскажите им
все новости.
   - Хм-м. - Боль ощущалась в ухмылке Иерна. - Как? Едва  ли  мы  сумеем
это сделать.
   - Ошибаешься, - возразил Плик. -  Ради  лучшего  или  худшего,  вашим
душам суждены царские венцы и власть над сердцами во весь грядущий  цикл
жизни... и, быть может, даже после конца его.
   - Но мы - это просто мы! - вскричала женщина словно от боли.
   - Ну кто может сказать о себе, что он всего-навсего человек?
   - Не знаю, - смущенно ответил Иерн. - Могу сказать только одно: когда
наше путешествие подойдет к концу, мы с Роникой  забежим  в  дом  Тераи,
чтобы рассказать родным о нашем друге и спутнике. Память, вечная память!
- Он подставил бокал. - Налей-ка, Плик! - и поднял  его  наполненным.  -
Итак,  помянем  Тераи...  Ваироа...  Ганну  Уанговну...  да  и  Микли  с
Джовейном. Всем вам вечная память. Вы слышите? Мы не забудем вас.
   Он положил руку на плечо Роники. Прозвенели соприкасаясь три кубка.
   Ветер крепчал, из глубин вынырнул кит...
   А впереди лежал путь к Южному Кресту.