испаньолского.  -  Она  вдохнула,
впитывая благоухание спиртного, запила глотком крепкого кофе. -  Как  вы
понимаете,  мы  заехали  ненадолго.   Неужели   я   не   могу   повидать
родственников и показать им своего мужа?
   Иерн потянулся, взял ее руку и пожал: любовь хлынула сквозь пальцы  и
возвратилась обратно. На миг Вселенная вокруг него  покачнулась:  прошло
уже больше трех  месяцев,  а  его  прикосновения  по-прежнему  волновали
Ронику. "Мне придется стать ужасно старой и дряхлой,  чтобы  он  потерял
эту способность. Нет, скорей всего мы будем гоняться друг  за  другом  в
инвалидных колясках и похотливо кашлять, шокируя наших внуков".
   - Ты у меня милая девочка, - сказала ее мать, - правда,  сорванец.  -
Аннес прежде времени поседела, но это была единственная уступка, которую
она сделала времени. - Ты мне нравишься, Иерн, и, наверное, со  временем
будешь нравиться больше.
   - Весьма польщен, мадам, -  отвечал  аэроген  неожиданно  застенчивым
тоном.
   - Я надеюсь, что мы с Томом получим такую возможность,  -  продолжила
Аннес. - Но едва ли можно надеяться, пока не взошел  Орион.  Потом  -  у
тебя будут дела в Юропе. Ну, не будем заранее  беспокоиться.  Интересно,
прямо скажу, до небес. А как вам нравится за проливом?
   Он ответил с восторгом:
   - Просто чудесно. Все так интересно: даже конференции, отчеты  и  вся
ерундистика, которой занимаешься большую часть времени. Но мы  выйдем  в
космос!
   Роника понимала его. Ей  тоже  приходилось  работать  на  имитаторах,
отлаживая системы управления.
   По вполне понятным причинам Иерна готовили в  пилоты.  Здесь  он  был
самым опытным летчиком. И сейчас, еще только пытаясь овладеть  кораблем,
который еще когда-то придется пилотировать, Иерн уже давал  практические
советы, помогал  улучшить  конструкцию,  устранить  недостатки.  Да,  их
служебные обязанности переплетались,  как  делали  они  сами,  оставаясь
наедине. Все-таки и днем они были рядом.
   "Только не в имитаторе. Там он оставлял меня и не  сразу  возвращался
назад, выходя из  кабины.  Его  взгляд,  его  душа  еще  долго  блуждают
неведомо где. Я не могу винить тебя в этом, Иерн, дорогой  мой.  Я  могу
лишь завидовать, ведь ты никогда не бываешь столь достоин любви,  как  в
эти моменты, когда голова твоя полна звезд... А ведь они здесь  -  всего
лишь  компьютерная  картинка...  изображение  на   экране,   имитирующем
показания приборов и - отчасти - ощущения, дающие  нам  представление  о
том, что мы должны еще построить и совершить.  Древние  могли  позволить
огромную службу слежения и управления полетом - на просторах планеты.
   Мы не в силах этого сделать.  А  потому  -  должны  создать  корабли,
экипажи которых будут зависеть лишь от себя -  и  ты  полетишь  на  них,
Иерн. И я возле тебя!"
   Вечера они проводили у себя. Прежде чем лечь спать, выходили наверх -
рука в руке, чтобы полюбоваться необыкновенно чистым  небом.  Здесь,  на
окраинах мира, темнота и звезды принадлежали им одним. Холод  гладил  их
щеки и заставлял дыхание куриться  белизной  снежных  вершин.  Снег  под
ногами скрипом изгонял безмолвие. А наверху плыл и  сиял  Млечный  путь,
отражаясь в эбеновом зеркале вод. Бриллианты  окружали  их.  И  могучий,
вздымался над восточным хребтом Орион - созвездие пришедшей зимы.

Глава 20.

1.

   "Как же мало таких, с кем я могу говорить откровенно". Сейчас при нем
было двое наперсников.  Капитан  Джовейн  поглядел  через  свой  стол  и
ощутил, насколько он одинок. С этими людьми  он  мог  поделиться  только
мыслями, но не сердцем. Сердце не с кем было делить.
   - И что вы думаете? - спросил он у Бергдорфа Пир Верине.
   Магнат шевельнулся в кресле. Этот великий спортсмен служил офицером в
итальянской кампании и  весьма  отличился.  Дома  он  решительной  рукой
управлял семейными владениями у озера Женеве  и  брокерским  заведением,
которое основал. И все же теперь он колебался.
   - Я нуждаюсь в дополнительной информации, сэр.
   Маттас Олвера разразился громогласной непристойностью.
   - Что еще нужно? - рявкнул он.  -  Свидетелей  истины  преследуют  за
Каналом. Это явное нарушение договора  осуществляется  прямо  под  носом
Скайгольма - перед лазерами его. Если  мы  не  отреагируем,  кто  первым
примется досаждать нам с тыла? Какие из восточных варваров?
   - Подожди, подожди! -  Джовейн  поднял  ладонь.  Наступило  молчание,
усугубляемое вечным тихим  дыханием  аэростата.  На  геанский  манер  он
заставил  себя  ощутить  все  окружающее,  творения  и   вещи   предков,
ледниковую твердость стен под ладонью. И, собравшись  с  силами,  осадил
своего ментора:
   - Я уже слышал эту риторику, Маттас. Сегодня мне нужен совет.
   Ученый булькнул что-то и осел в кресло, наливаясь кровью.
   - Надоело слушать, как алеманов называют  варварами,  -  добавил  Пир
Верине. - Некоторые из них действительно таковы,  но  мои  соседи  вновь
нашли дорогу к цивилизации. У  них  есть  крепнущий  класс  грамотеев...
торговля,  законы...  амбиции,  которые  когда-нибудь  превратят  их   в
соперников  Домена,  поскольку   Конфедерация   племен   расширяется   и
совершенствуется. -  Он  отвесил  Маттасу  иронический  кивок.  -  Но  в
известной степени вы правы; ради наших внуков мы должны смотреть  вперед
и принимать меры заранее.
   - Вопрос в том, какие  и  как,  -  сказал  Капитан.  -  Мы  не  можем
проявлять мягкотелость, иначе Домен развалится на части. Скоро я  соберу
своих официальных советников, обсужу с ними вопросы, издам  приказы.  Но
сперва я хочу понять - в какую сторону  лететь.  Я  призвал  тебя,  Пир,
поскольку верю, что твое мнение будет  объективным  и  независимым.  "Во
всяком случае ничего более разумного я не услышу, - с нелегким  чувством
подумал он. - Можно ли надеяться на него? Пир Верине в прошлом  рисковал
многим, но всегда заранее  вычислив  последствия  и  тщательно  продумав
предосторожности. Он счел возможным поддержать мой заговор, он был готов
отречься от меня в случае неудачи. Он может  предать  и  сейчас  -  если
усмотрит в том выгоду".
   Второй аэроген провел ладонью по лысой макушке.
   - Ну что ж, - ответил он. - Если ты разрешаешь мне быть  откровенным:
я  не  вижу  причин,  по  которым  мы  должны  серьезно   относиться   к
случившемуся в Англеланне.
   - Что? - взорвался Маттас. Он вскочил и заходил взад-вперед. -  Можно
игнорировать... не обращать на них внимания, если хотите позволить банде
безмозглых  узколобых   реакционеров   запретить   покорному   населению
знакомиться с Истиной. Ты объявил, что  симпатизируешь  геанству.  А  ты
помнишь, что означает эта вещь? Это память о том, что мы избавили  Девон
от пиратов, грабивших его берега, хотя, эта  страна  не  принадлежала  к
Домену, и  Скайгольм  ничем  ей  не  обязан.  И  это  была  единственная
любезность с нашей стороны за все эти века, И  какой  же  благодарностью
отвечают нам эти чингарос  ?  Бесспорным  нарушением
договора, вот как?
   - Давайте посмотрим все в перспективе, - мягко ответил Пир. - Морские
пираты и сухопутные разбойники  в  прошлом  грабили  у  наших  партнеров
товары, которые мы хотели получить морским путем, подрывали коммерцию и,
вне сомнения, обнаглев, могли начать набеги на наши собственные  берега.
Скайгольм склонен к альтруизму не более чем любое другое  правительство.
- Он поднял указательный палец.  -  Действительно,  Гернсейский  договор
гарантирует свободный доступ в страны Южного Англеланна  законопослушным
гражданам  Домена.  Однако  Девон  -  государство  иерократическое.  Его
епископ решил - причем совершенно  правильно  -  что  геанство  подорвет
церковь и веру. Поэтому  он  объявляет,  что  наши  миссионеры  нарушают
закон. Но неужели ради  этого  стоит  воевать?  Почему  бы  не  поискать
новообращенных поближе к дому, учены?
   - Кто тут  говорил  о  войне?  -  спросил  Джовейн.  -  Экономические
санкции...
   - Нет, - ответил Пир еще более мягким тоном. - Нет,  сир,  только  не
это,  друг  мой.  Вы  обещали  изоляционистам   ограничить   иностранную
торговлю, тем самым огорчили в Домене многих.  Мы  постарались  положить
эту программу обратно на полку.  Но  торговля,  скажем,  с  маураями  не
достигла еще большого оборота. Другое дело -  страны,  расположенные  по
другую сторону канала. Эмбарго  причинит  серьезный  ущерб  мне  и  моим
коллегам. - Он обратился взглядом к Джовейну и не отводя глаз продолжил:
   - Капитан не может сознательно наносить ущерб своим  сторонникам,  не
так ли?
   "Как холодно, наверное, мне это  лишь  кажется,  но  почему  я  тогда
дрожу?"
   - Я не говорил о войне, - буркнул Маттас. -  Жесткие  дипломатические
меры,  ультиматум,  если  потребуется  -  мобилизация.  Этих  мер  будет
довольно.
   Пир улыбнулся:
   - Да, а когда закончится кризис, нам предоставят  новые  коммерческие
концессии. Прошу вас не забывать мои слова. Конечно, бизнес  не  следует
воспринимать чересчур серьезно, но это не  значит,  что  из  него  можно
делать полный кавардак.
   Они оба внимательно поглядели на Джовейна.
   - Еще один важный момент, - пояснил Пир Верине. - Подумайте  о  наших
военных. Им не нравится  наша  внезапная  дружба  со  старым  врагом,  с
Эспейнью. И еще меньше - предстоящее сокращение их рядов  и  постепенное
замещение теми людьми, которых Скайгольм наберет непосредственно. Да,  в
моих Альпах тоже слышны жалобы; настроение близится к бунту.
   Мобилизация займет новых военных. У них будет занятие, которое  можно
контролировать, Капитан.
   - Я... думал... о... подобном, - признался Джовейн.
   ...Через несколько часов он остался один; сгорбившись,  заложив  руки
за спину, он глядел на побуревший от времени  лист  Турской  Декларации,
едва замечая буквы,  а  в  памяти  пульсировали  слова:  "...Ради  мира,
порядка, справедливости и предельного объединения..."
   "Я, переживший войну, мирный человек. Но если я угрожаю войной и мной
пренебрегают, я должен затевать войну. Почему? Как  это  случилось?  Что
пошло не так?"
   Он расправил плечи; Жизненная Сила, которой служил он, порождала боль
вместе со смертью. Об этом нельзя забывать.
   Часы сообщили, что Юропа, оставив короткий день этой поры, закатилась
в долгую ночь. Пора домой, к Фейлис. Быть может, он сумеет  получить  от
нее силы. Нет,  это  она  будет  просить  у  него  утешения,  поддержки,
надежды. Хорошо, что она наконец перестала  жаловаться  на  то,  что  он
редко бывает дома.

2.

   Заметив вдали огоньки в окнах, Тераи, забыв  про  усталость,  ускорил
шаг. Он знал, где искать рыбацкий  поселок;  инжуны,  которых  он  вчера
встретил, рассказали  ему.  Они  предоставили  кров,  еду,  одежду,  но,
переночевав у них только одну  ночь,  он  распрощался  с  гостеприимными
лесовиками. Весть, ради которой он прошел такой путь, ждать не могла.
   Он бежал от них с чувством вины: Северо-западный Союз был  родиной  и
этих  людей.  Но  его  долг  -  перед  своим  отечеством,   перед   всем
человечеством в целом и всей живой планетой. Луга вдоль дороги померкли,
гравий шептал под его мокасинами. Прохлада  уже  предвещала  мороз  -  и
ждать недолго. Небо расчистилось. Инжуны сказали  ему,  что  день  этот,
подходивший к концу, отмечал начало зимы.
   Дорога повернула навстречу волнам, и еще не померкший свет на  западе
исчез за холмами. Тераи мог  уже  различить  радиоантенну  над  зданием,
которое  должно  было,  по  его   мнению,   оказаться   залом   собраний
какой-нибудь из здешних Лож. Строгие тонкие  линии  напоминали  мачту  -
корабль среди звезд направлялся к неизвестному порту. Звездной  громадой
над ней высился Орион.
   По разбитым колеям Тераи приближался к своей цели. Встречных не было:
сейчас все были дома, ужинали. Он видел их в  окнах  -  мужчин,  женщин,
детей, стариков, обитавших под одной крышей...  приятелей,  явившихся  в
гости. Сценки эти несли душевное тепло и мир, но были  бесконечно  чужды
ему. Нужный ему дом был в городе самым  большим  -  как  подобает  месту
собраний, но стены его тоже сложены из тех  же  прочных  бревен,  как  и
повсюду.  Дверь  была  не   заперта.   Тераи   решил   постучать:   свет
свидетельствовал, что внутри кто-то находился. Наверное, сторож, живущий
здесь же. Дерево гулко ответило на удар. Дверь распахнулась.
   Перед Тераи предстал мужчина  средних  лет.  Свеча,  которая  была  в
подсвечнике, осветила сгорбленную фигуру, морщинистые руки, привычные  к
тяжелой работе. Сторож глядел на рослого пришельца  в  одежде  с  чужого
плеча.
   - Кто ты и чего хочешь? - спросил он наконец. (К незнакомцам  в  этих
лесах обычно относились дружелюбно.) "Но я маурай, -  подумал  Тераи.  -
Конечно, он заметил это". И громко проговорил:
   - Добрый вечер, сэр, мне жаль беспокоить вас,  но  мне  нужно  срочно
связаться с Виттохрией.
   - А, - кислым тоном сказал смотритель. - Назови свое имя и объясни, в
чем дело.
   - Я потерпел кораблекрушение и долго шел сюда по берегу, и лишь вчера
набрел на племя инжунов, позаботившихся обо мне и  направивших  сюда.  Я
просто хочу известить свою компанию  и  объяснить,  что  произошло.  Они
пришлют за мной какой-нибудь транспорт.
   - Какая же это компания будет открыта в такой поздний час, да  еще  в
праздник? Интересно бы знать... - Враждебность стала открытой.
   Свободная рука мужчины опустилась на рукоять ножа у пояса. - Вот что,
сходим с тобой к Ола Норину, он у  нас  мэр,  и  ему  лучше  знать,  что
творится снаружи.
   Быть может, Тераи следовало согласиться. Рассказ его  не  обязательно
мог показаться сомнительным здешнему мэру. Но на своем пути  он  столько
раз оказывался на краю пропасти, и слово  "шанс"  на  его  слух  звучало
чистым ругательством. Невольно  он  принял  стойку  дзюдоиста:  мышцы  и
чувства напряжены, тело мобилизовано.
   - Охотно принесу свое  глубочайшее  почтение  мэру,  после  того  как
переговорю со столицей по радио, - сказал он. - Так что,  будь  любезен,
выполняй.
   - Я не собираюсь быть с тобой любезным! - Блеснул нож. -  У  нас  тут
таких, как ты, во-о сколько шныряет... ищеек всяких. Черт бы тебя побрал
со всеми твоими делами. Пошли...
   Схватка, удар, падение тела. Выбросив нож за дверь, Тераи поглядел на
корчившегося на досках пола мужчину и пробормотал:
   - Извини. Я не хотел этого, но теперь  тебе  придется  исполнять  мои
приказания, понял?
   Разогнувшись, старик поднял  подсвечник,  зажег  свечу  и  побрел  по
темному коридору. Впереди  моргал  огонек.  Язычок  свечи  освещал  лицо
коренастой женщины: пальцы изломаны артритом, вставные зубы - вещь вовсе
не слыханная в Океании.
   - Боб? - окликнула она. - Боб, дорогой,  что  случилось...  Ox!  -  и
умолкла, раскрыв рот.
   - Не бойтесь, миз-за, - торопливо  сказал  Тераи.  -  С  вашим  мужем
ничего  плохого  не  случится.  Он  просто  решил  не  впускать  меня  в
радиорубку, а поэтому мне придется подержать его в заложниках,  пока  не
прибудут мои друзья. Это произойдет достаточно скоро, и если вы  выйдете
на улицу,  попросите  соседей  не  поднимать  шума,  за  все  хлопоты  я
предоставлю вам, добрые люди, щедрую компенсацию.
   - Мара... делай, как он приказывает, - настоял смотритель.
   Женщина отправилась прочь, дрожа и  подавляя  рыдания.  Тераи  усадил
пострадавшего  в  кресло,  запер  дверь  радиорубки  и   склонился   над
передатчиком.
   - Если ты и впрямь потерпел  кораблекрушение,  -  сказал  норрмен,  -
значит, ты не из простых моряков.
   - Военный, - ответил Тераи. - Я надеялся на  дружелюбный  прием,  но,
увы, не вышло...
   - А зачем вы, маураи, лезете в нашу  страну?  В  городах  у  пролива,
говорят...
   Тераи велел ему умолкнуть и соединился. Ночная дежурная  в  Виттохрии
вызвала офицера, Тераи бы предпочел  любого  из  вышестоящих,  но  такую
личность быстро к радио не доставишь. А в  деревне  тем  временем  могли
начаться  беспорядки.  Приходилось  надеяться,  что  возмущение  местных
жителей не перейдет  в  действие.  Негодующая  толпа  снаружи,  выборные
представители, посланные на переговоры... подобного риска.
   - Слушайте меня внимательно, энсин , - произнес он на  родном  языке.  -  И  немедленно
передайте мое сообщение капитану Кураве. Никому, кроме него, ни слова...
как поняли?
   Закончив, он получил - с запинкой - ответ:
   - Да, сэр, через час за вами прибудет самолет вертикального взлета  с
взводом на борту. Этого достаточно?
   - Надеюсь. Наверное.
   - Может, вам что-нибудь очень нужно, сэр?
   - Ну что ж... - Тераи изобразил улыбку. - Пришлите бутылку рома.
   Самолет  за  мной  отправляйте  немедленно,   как   только   отошлете
посыльного к капитану Кураве,  -  Как  прикажете,  сэр.  Танароа...  что
будет...
   - Ничего особенного. Да,  и  свяжитесь  с  Нозеланном,  чтобы  я  мог
переговорить с женой.

3.

   Палата, в которой Арнек IV, Местромор Западного Брежа,  собрал  своих
гостей, с высоты дворца глядела на Кемпер. Из окна  можно  было  увидеть
крыши, выбеленные недавним снегопадом, две свинцово-серые речки, корпуса
и мачты, протянувшиеся вдоль берега, шпиль  Кафедрального  Собора  четко
вырисовывался под облаками, затянувшими  небосвод.  По  узким  улицам  к
дворцу подобралась ночь. Их освещали огоньки  -  рубиновые,  сапфировые,
изумрудные, янтарные, казавшиеся в этом году столь же  неяркими,  как  и
сам праздник, который они  освещали.  Холодом  дышали  городские  стены.
Лампы и очаги тщетно пытались развеять мрак, заползавший в палату извне.
Или это шторы, ковры и тяжелая старая мебель казались  слишком  темными,
да и лица предков хмуро глядели из строгих рам, Или же - тень лежала  на
самих людях. Собравшихся было около двадцати, в основном мужчины средних
лет - аэрогены и влиятельные наземники. Торжественность заставляла  всех
нарядиться, однако богатые одежды не были яркими,  лишь  плечи  Восмайер
Тесс Рейман украшала короткая красная  мантия.  Вина  и  закуски  стояли
рядом, но к ним только прикасались - как бы в рассеянности. Образовались
небольшие группки,  постоянно  менявшие  свой  состав,  и  все  негромко
разговаривали.
   Наконец Арнек возвысил голос на франсее с акцентом:
   - Мои дамы, мои сэры, прошу вас, садитесь. - Когда все  заняли  места
вокруг центрального стола, он поднялся на своем месте  во  главе  его  и
поднял  руки,  призывая  к  молчанию.  Отнюдь  не  впечатляющий  внешне:
невысокий, сгорбленный, увенчанный редкой сединой... очки,  как  всегда,
вкось сползли на нос. Этот ученый,  чьи  работы  по  эволюции  кельтских
языков после Судного  Дня  считались  фундаментальными,  редко  играл  в
политике более активную роль, чем требовало унаследованное им положение.
Поэтому-то никто из приглашенных не подумал дать отказ его посыльным - в
особенности после того, как те уточняли, что агенты  терранской  гвардии
не обращают особого внимания на  все,  что  творится  вокруг  уважаемого
профессора. - Все вы, в общем,  понимаете,  зачем  мы  здесь  собрались,
словно на лекции в Консватуаре. В ближайшие  несколько  дней  мы  должны
уточнить наши цели и решить, что следует предпринять. Я предлагаю, чтобы
мы начали с неформального обмена идеями и немедленно.
   Потом, когда все желающие выскажутся, мы можем спуститься вниз, чтобы
за  ужином  провести  первый  вечер  праздника,  отметить  который,  как
объявлено, мы собрались здесь. - Он опустился в кресло.
   Все молчали, не потому, что эти люди не  знали  друг  друга  -  члены
правящего класса обычно знакомы. Просто никто не хотел говорить  первым,
чтобы не нарушить приличий.
   Прервал молчание Таленс Халд Тирье, которому пришлось проделать самый
дальний путь:
   - Вопрос очень прост: сколько еще выходок этого  узурпатора  намерены
мы терпеть?
   - Потише, потише, - сказал Дикенскит Жан Ханнес в некоторой  тревоге.
- Я понимаю, что у вас в Бейнаке есть особые причины для беспокойства...
   - Не только у нас. Спросите кого угодно в Дордойни. Мы не  смогли  бы
выгнать назначенного Джовейном лакея, если бы вс