ила  дочку  Тераи,  девочка  застыла,  не
проронив ни словечка - прямо котенок рыси.
   - Садись, Роника, -  проговорила  Анисе  и,  убедившись  в  том,  что
ребенок сел, продолжила беседу:
   - Вы так добры, капитан Лоханнасо... потратили на нас свое  свободное
время. Нам просто повезло в том, что вы успели вовремя: через  месяц  мы
переезжаем в... - Она запнулась. - Это не важно. Пожалуйста,  расскажите
еще раз все, что вы знаете.
   Тераи уже не раз прикидывал этот разговор в своем уме...  Но  тем  не
менее, приступив к воспоминаниям, ощущал известную нелоркость.
   Зеленые глаза Роники то сужались, то расширялись, по щекам  безмолвно
текли слезы, лишь изредка прерывалось дыхание,  но  светлая  головка  ни
разу не склонилась.
   Неужели она забыла своего отца? Скорее всего - нет, ведь родня и Ложа
Волка, собравшись, прочли похоронную службу... Да, она его помнила.
   Хотя Тераи и старался смягчить свое  повествование,  девочка  наконец
вскочила на ноги и, стиснув кулаки, разразилась бурей яростных рыданий:
   - Это ты убил его! Это ты убил его, старый злой маурай! Но  мы  убьем
тебя! Орион взойдет!
   - Роника, - вскочив с места. Анисе прижала девочку к себе.
   - Орион взойдет!
   Аннес посмотрела на Тераи суровым взглядом.
   - Простите нас, майор, - проговорила она. - Я этого не ожидала.  Если
можете - подождите, а я отведу ее наверх и успокою.
   - Я вполне понимаю вас, миз-за Биркен, - ответил он, вставая.  -  Как
вам будет угодно. Я снял комнату в гостинице и взял билет на  завтрашний
поезд до Сиэттла. Поговорим о Лауни... Или о чем-то другом, если хотите.
- И неловко добавил:
   - Но если вы не против, можно побродить по вашим лесам,  быть  может,
послушать птиц.
   - Спасибо вам, майор, - проговорила она  голосом,  по  крайней  мере,
менее ледяным, чем прежде. И поспешила со своей дочерью наверх.
   Он опустился в кресло. "Какие странные слова для ребенка,  -  подумал
он. - Наверное, она слышала их  от  взрослых,  и  фраза  имеет  какой-то
смысл... Какой же? Лозунг, наверное. Орион здесь  -  охотник,  в  других
частях света - это гигант в цепях. Но в этих краях так называлось зимнее
созвездие,  а  территория  Северо-западного  Союза  простирается  и   за
Полярный круг. Тем не менее... это следует выяснить".
   И последующие двадцать лет он выяснял - в меру своих возможностей.

Глава 3.

   Выдриный ручей забрал меня и тело мое поволок,
   Тихо-тихо,
   Через тот летний день -
   От тростников, шелестевших у Проваленного Моста,
   В лес Идриса,
   Где сплелись солнце и тень.

   Заросли расступились только у фермы Арви,
   Там под яблоней старой
   Впервые девчонку я целовал.
   А потом, рука в руке, мы стояли на холме медовом
   И дивились кружению мира,
   Пестрой бурей, дурманящей глаз.

   Позади оставив Алфентон, скромный поселок,
   И, все мечты отбросив,
   Тот мальчик - я прежний -
   Стремился вместе с потоком
   В бухту Пробуждения,
   И там увидел он море.

   А над Выдриным Перекатом
   Седой вздымался пик,
   Тысячелетья видавший,
   Ведет туда торговая дорога,
   И с времен незапамятных
   Гостиницы манят прохожих.

   Но далее текла река до Типтона, где прежде
   Под листвою ивовой
   Учился делу я.
   Была на месте вывеска, и, неудачника приветствуя,
   Она глядела на меня и дальше -
   На всех незримых здесь друзей.

   А в Харпфорде все знали - я гуляка,
   Пьянчуга и игрок,
   И не люблю работать.
   А женщин обожаю и шарю по садам -
   Никто меня там не увидел,
   Лишь галки да вороны.

   Не так уж далеко от моего поселка
   Закончилось скитание мое;
   Под крышей ив на отмели
   Безвестные мои белеют кости...
   Но ветер и течение уносят
   Те имена, что наполняли душу.

   Закончив петь, Плик тренькнул по струнам лютни, положил инструмент на
стол, возле которого сидел на  скамье,  схватил  стакан  вина  и  единым
глотком наполовину осушил его.
   - Что это? - спросила Сеси.
   Плик пожал плечами:
   - Кажется, я зову эту песню "Имена".
   Встав перед ним, барменша укоризненно погрозила пальцем. Движение это
заставило ее бедра дрогнуть...  очаровательные  округлости,  как  и  все
остальное. Облегающее - по  щиколотки  -  платье  самым  лучшим  образом
подчеркивало все ее  достоинства.  Хорошенькая:  темные  колечки  рамкой
вокруг карих глаз, курносый нос, полные губы, чистая кожа.
   - Я хотела спросить, о чем эта песня, - сказала она. - Ты же знаешь -
я не говорю на англее.
   Плик пригубил питье, но уже медленнее.
   - Нечто автобиографическое. Не то чтобы чистая правда,  но  там  есть
про мои родные места.
   Она соблазнительно повела плечами.
   - Хватит, все поняла. Кое-что разобрала и уже струхнула. Честно скажу
тебе, Плик, когда ты  впадаешь  в  это  странное  настроение,  я  всегда
пугаюсь.
   - Я не хотел тебя волновать, драгоценнейшая  моя  винная  Лозочка.  -
Улыбка тронула его губы. - Приношу извинения. Следующую песню  сложу  на
франсее в твою честь. Кстати, я уже скоро освою  брежанегский...  только
не разговорный, а  литературный.  И  сразу  же  сложу  на  нем  балладу,
воспевая тебя и все твои достоинства.
   Пригнувшись, она одарила его быстрым поцелуем. Плик потянулся к  ней,
но она отскочила назад с заученной легкостью.
   - Ты такой милый, - хихикнула она. - Только давай не все обо мне.
   - Ах, что ты, - скрежетнул Плик. - Если честно,  конкуренция  слишком
велика. - Опустошив свой бокал, он полез в кисет на поясе  и  извлек  из
него железную монетку. - Еще один, если ты не против.
   Она взяла деньги и опустевший стакан и поглядела через стол.
   - А вам, сэр?
   Иерн мотнул головой:
   - Пока повременю.
   Мужчины проводили ее глазами, пока  она  подходила  к  бочонку  возле
бара.
   Полдень еще начинался, и в "Золотом петушке" они были втроем. Таверну
эту в основном посещали рабочие и рыбаки. Почерневшие от дыма  невысокие
балки возносили дощатый потолок над утоптанным  глиняным  полом.  Вокруг
четырех столов стояли скамьи, окна были у самого потолка, и в подвальной
комнате уже темнело.
   - Экое приятное зрелище, - пробормотал на англее Иерн.  -  По  правде
сказать, я мог бы и повторить заказ, но лучше все-таки подождать,  чтобы
Сеси повторила прогулку: она так зазывно виляет задком.
   Плик вздрогнул.
   - Что?  -  спросил  он  на  диалекте  того  же  самого  языка.  -  Вы
говорите... как один из аэрогенов?
   Иерн кивнул.
   - Только не шуми об этом. Мне весьма понравилась твоя песня. Конечно,
странная, но мне  понравилась,  и  ты  очень  хорошо  подогнал  слова  к
старинной народной мелодии. - Он протянул руку. - Таленс Иерн Ферлей.
   - Тот самый... Буревестник?.. Это честь для меня, сэр. - Поэт ответил
рукопожатием. - А я Пейт Ренсун из  Девона,  что  за  Каналом.  Впрочем,
здесь все зовут меня Плик.
   Они оглядели друг друга. Англеман был  высок,  худощав  и  неловок  в
движениях. Узкая голова, тонкое лицо с глубокими морщинами,  выступающий
нос,  длинный  подбородок,  бледно-голубые  глаза.  Алкоголь   и   табак
заставили охрипнуть некогда мелодичный  голос.  Подобно  Иерну,  он  был
чисто выбрит, коротко стриг уже редеющие светлые волосы. Но одежда  его:
куртка, брюки и ботинки - была  куда  хуже  простых  вещей  человека  из
Клана.
   - Могу я поинтересоваться, что занесло вас сюда? - спросил он.
   - А я навещал в Карнаке  свою
мать и отчима. Его  старший  сын  недавно  стал  шкипером  на  небольшой
грузовой шхуне, из тех немногих, что принадлежат его отцу. Он отправился
по заливу в порт Бордо и зашел в Кемпер, чтобы взять груз. В ожидании  я
решил забежать сюда. Я бывал в Кемпере кадетом - в  увольнении,  в  этом
самом погребке. Но уже столько  лет  не  видел  города.  Он  не  слишком
переменился, не так ли? За исключением нашей очаровательной серветрисы.
   Плик скривился:
   - Да, подобные города не меняются быстро: слишком много здесь  всяких
призраков.
   Удивленный Иерн несколько секунд обдумывал слова поэта. Слишком много
призраков? Ну что ж, Кемпер был самым большим городом Брежа, его главным
морским портом, столицей Ар-Мора. Кстати, его узкие  улочки  помнили  не
только исто-рио  и  предысторию.  В  средние  века  здесь  был  выстроен
Кафедральный собор в  честь  святого  Корентина,  прославившегося  среди
бретонцев, что пришли сюда из провинции Британия, когда Рим утратил  ее;
с тех пор  ветшающее  величие  собора  изведало  обряды  трех  различных
исповеданий... Музей, построенный  через  века  после  того,  как  время
источило бывший его предшественником епископский дворец, хранил реликвии
более  древние,  чем  бретонские,  римские  или  галльские  -  мегалиты,
подобные тем, что стояли рядами возле Карнака...
   Иерн подумал, что Плик, должно быть,  имеет  в  виду  призраки  менее
древние - всего лишь старинные  к  нынешним  временам.  Своим  значением
Кемпер был обязан тому,  что  избежал  разрушения,  поразившего  великие
города Брежа во время Судного Дня; к тому же инженеры решили, что сумеют
расширить и углубить верхнюю часть реки Одет  и  выкопать  котлован  для
гавани, вполне подходящий для тех кораблей,  что  были  по  плечу  этому
миру.  И  весьма  тонко  чувствующий   историю   Плик,   обозревая   эти
окрестности, представлял миллионы смертей и утерянных надежд.
   - Почему же ты тогда явился сюда? - взорвался Иерн. - Почему  торчишь
здесь?
   Осадив себя, он приготовился извиняться. Иноземцы в  основном  бывали
польщены и просто сочились счастьем, когда принадлежащая к Клану персона
принималась  расспрашивать...  Они  были  готовы  говорить  без  умолку.
Человек этот был не таким, как те, с кем привык встречаться Иерн.
   Возвратившись с вином  для  Плика,  Сеси  перебила  его,  заме-рев  в
выжидательной позе.
   - Неужели вам обязательно говорить на англее, - пожаловалась она. - Я
хочу сказать,  мальчики,  что  в  это  время  дня  мне  скучно.  Вечером
становится веселее, тогда меня развлекают гости.
   "Не только своими заказами", - подумал Иерн.
   - Лозочка моя, - проговорил Плик на франсее, - а  ты  знаешь,  что  у
нас...
   - Иерн,  -  перебил  его  пилот.  -  Просто  Иерн.  Незачем  чересчур
волновать девицу.
   - Ах, хорошо, - возбужденно  взмахнул  Плик.  -  Почему  бы  тебе  не
присоединиться к нам, Лозочка. Налей себе и запиши на мой счет.
   - Ух, не следовало бы... ну, спасибо, и девушкам хочется пить,  когда
они устают. Иерн, вам принести еще?
   Человек из Клана допил свое вино.
   - Пожалуй. Но угощаю сегодня я - и тебя тоже, Плик. Разве не  принято
платить поэту вином?
   - Ага. Вы знаете больше,  чем  я  думал.  -  Крупное  адамово  яблоко
дрогнуло от глотка.  -  Конечно,  во  все  века  полагали,  что  мирское
богатство и духовное не совместимы. Только, по-моему, все это  придумали
господа, желавшие сэкономить на развлечениях. Впрочем,  это  неважно:  я
разбогатеть не боюсь.  -  Говорил  он  с  подчеркнутой  медлительностью,
свидетельствовавшей о том, что поэт уже пьян. И, подкрепив сложившееся у
Иерна мнение, он откинулся назад - локоть на стол, нога  на  ногу  -  и,
глядя вслед Сеси, разразился тирадой:
   -  Вы  хотите  знать,  что  делаю  я  в  изгнании?  Не  впервые  поэт
оказывается изгнанником уже дома, даже еще  более  чем  на  чужбине.  Вы
по-прежнему хотите слушать? Я не люблю говорить о себе, но друзья мои  в
"Золотом петушке" слишком часто слышали мою историю. Я  пересказываю  ее
отрывками: в песнях, которыми я развлекаю их за то угощение,  какое  они
мне предлагают... но никто и никогда не узнает ее целиком. Лозочка,  моя
дорогая! - крикнул он через комнату. - Не дуйся. Обещаю тебе, что на сей
раз ограничусь самой короткой  версией.  Я  говорил,  что  происхожу  из
девонцев: это на юге Англеланна. Вы слыхали о нас?
   - Да, я бывал там однажды с отчимом -  он  ездил  туда  торговать,  -
проговорил Иерн. - Прекрасная страна.
   - Мирная, пасторальная и скучная, - ответил Плик. - Если  забыть  про
те странности, которые можно отыскать в любом  сельском  краю.  Сельские
причуды не похожи на городские. Мой отец держал лавку в деревне, но мать
моя в своих жилах несла частицу валлийской крови... надеюсь,  и  до  сих
пор несет ее. Покрывая позор, я сбежал из дома восемнадцать  лет  назад,
когда мне было двадцать... Видите ли, я всегда был задумчивым,  одиноким
мальчишкой, старшим из троих выживших; дома от  меня  было  мало  проку:
поскольку нос  мой  всегда  торчал  в  книге,  если  я  не  слонялся  по
окрестностям. В дни своей юности я сделал попытку стать  респектабельным
человеком, но вы слышали мою песню.  Клирик  Свободной  церкви,  которая
правит Девоном, оценил мои первые песни,  и  по  его  рекомендации  меня
приняли в Гласстобри .
Потрясающая удача - тысячи и тысячи книг... я  старался  быть  прилежным
студентом. Действительно старался - чуть больше года... Но ведь  сколько
было возможностей для пьянства, игр и женщин; наконец я предпринял  один
сложный розыгрыш, из-за которого мейя исключили.
   - Зачем ты это сделал? - спросил Иерн.
   В кадетах он успел достаточно побрыкаться,  но  все-таки  держался  в
разумных пределах. Он никогда не рискнул бы расстаться с небом.
   Сеси принесла три полных бокала на  подносе,  а  сама  уселась  возле
человека из Клана.
   Лицо Плика невольно скривилось, и он отрывисто бросил:
   - Епископ так, и не смог понять, что мне просто пришлось это сделать.
   Пришлось. Ведь Гласстобри - город древний - просто кишит  призраками,
куда там Кемперу. - Голос  его  выровнялся,  хотя  теперь  Плик  уже  не
разделял слова. - Конечно, нечего было думать о возвращении домой.  И  я
решил поработать за границей. Капитан корабля, который привез меня сюда,
полюбил  мои  песни  и  представил  судовладельцу,  а  тот  нанял   меня
выступать, на банкете, который давал в честь Местромора. Его  Благоволие
Арнек IV остался доволен и решил держать меня под  рукой...  предоставив
мне место в библиотеке... Ах, эти книги, книги, книги!
   Книга и бутылка... знаете, незачем пить в компании: есть такие книги,
с  которыми  можно  пить,  не  привлекая  других  собутыльников...   Его
Благоволие призывал меня ко двору, где меня щедро вознаграждали  за  мои
таланты.
   Иерн поглядел на сгорбленную фигуру.
   - Ну и чем все закончилось? - спросил он.
   Сеси тряхнула головой.
   - А чего вы ожидаете? - проговорила она терпеливо. -  Он  вновь  стал
пить запоем. Запоем, понимаете? И  являлся,  накачавшись,  ко  двору  на
всеобщее посмешище. - Она склонилась к Иерну, он ощутил  ее  дыхание  на
своей щеке. - А теперь послушаем о вас, - съехидничала она.
   - Мой демон снедал меня, - жестким тоном объявил Плик. - Предоставляю
вам самостоятельно определить,  следует  ли  понимать  слово  "демон"  в
классическом или средневековом смысле. С моей точки зрения, беда была  в
том, что я постепенно потерял  интерес  к  сочинительству,  я  не  хотел
больше создавать красивые мелодичные  пустячки  для  чудесных  маленьких
человечков. Моя музыка их смущала.
   - Тьфу! - Сеси вскочила на ноги. -  Простите  меня,  Иерн.  Сбегаю  я
лучше на двор... вернусь через минуту.
   Она прошествовала к лестнице.  Онемев,  Плик  следил  за  ней...  она
поднялась, закрыла за собой дверь. Тут он встряхнулся и закончил:
   - Наконец и Местромор велел мне убираться. Впрочем, он добрый человек
и позволил мне остаться в библиотеке. Но из всего, что касается книг,  я
умею только читать их. Впрочем, мои обязанности легки  просто  до  жути,
поэтому я выплачиваю половину своего скромного жалованья сменяющим  друг
друга студентам, чтобы они управлялись с  делом  за  меня,  а  остальное
зарабатываю в тавернах получше, чем эта - там дают чаевые, а иногда сижу
писцом в будке на рынке. Жизнь грубая, но веселая.
   Плик отпил вина. Наступило молчание. Иерн приложился  к  собственному
бокалу. Дешевый напиток, слабый и кислый. Плику случалось пробовать куда
лучшее.
   - Не хочу вас задеть,  -  наконец  осторожно  проговорил  человек  из
Клана.
   - Но мне кажется странным, что вы... что вы застряли  в  Кемпере.  Вы
могли бы начать все заново, например, в Турневе.
   - Почему я этого не хочу? - вопросил поэт. - А вы как думаете?
   И взгляд его обратился к двери над лестницей.
   - Она привлекательна по-своему, но... - Иерн решил не продолжать.
   - Во мне обитает демон, - пробормотал Плик. - А в  ней  -  богиня.  К
тому же  христианин  во  мне  скорбит  о  ереси,  в  которую  впали  мои
брежадские друзья... Иногда она позволяет мне спать с ней. - Он  коротко
хохотнул и поглядел на пилота. - Она права,  я  действительно  изображаю
осла, - проговорил  он.  -  И  опять  только  что  сделал  это.  Давайте
поговорим теперь о вас?
   -  К  тому,  что  вы  слыхали  обо  мне,  -  ответил  Иерн,   отчасти
сознательно, - добавить почти нечего.
   - Всему есть место. - Плик повел рукой. - Не только  таким  блестящим
вещам, как ваш полет в сердце урагана в позапрошлом году; как ваш  отец,
которого сеньоры Кланов, вероятно, выберут Капитаном  Скайгольма,  когда
умрет старый Тома Сарк: есть место и легендарному уважению,  которым  вы
пользуетесь среди пейзан Ар-Мора и, насколько мне известно, повсюду.  Вы
командуете аэробатической планерной эскадрильей Погодного Корпуса;  ваша
блестящая общественная жизнь... нет, я даже не  буду  говорить  о  вашем
лидерстве в таких важных вопросах,  как  доброта  к  животным  или  ваше
широко известное мнение, что геанство угрожает Домену. Оставим все  это.
Мне очень хочется побывать в вашем  обличье:  понять,  какова  Земля  из
Скайгольма - там внизу - в целых тридцати километрах.Как  можно  верить,
что аним самого Чарльза Таленса может однажды передаться тебе,  сливаясь
с той чередой предков, которые и без того уже  обитают  в  вас.  Хочется
знать, как вы,  аэрогены,  и  ваша  могучая  цитадель  стали  не  только
правителями и стражами цивилизации, а ее  основным  мифом.  Ведь  каждое
жизнеспособное общество несет в себе миф,  иначе  оно  -  живой  труп  и
незамедлительно падет на землю...
   - О-й-и-й! - визг пригвоздил  пышные  речи  поэта  к  столу.  Мужчины
посмотрели на Сеси. Незамеченная, она  вернулась  из  отхожего  места  и
замерла на площадке, вся превратившись во внимание. - Ох, так вы святой!
Вы - Талоне Иерн Ферлей? она  сбежала  по  лестнице  и  бросилась  перед
столам на колени. - Ах, сэр, ах, сэр!
   "Ох, черт", - подумал Иерн.
   Хотя... впрочем, с этим Пликом приятно было поговорить - быть  может,
лучше на трезвую голову. Сеси замерла в почтительной позе, чтобы он  мог
поглубже заглянуть в недра ее корсажа.
   - Мне ничего не надо, - ответил Иерн. И нагнувшись, он  подхватил  ее
под руки и поставил  на  ноги.  Она  прижалась  к  нему.  Восхитительное
ощущение. - Давай-ка будем друзьями, - предложил он.
   - Но это так чудно, - выдохнула она. - Я так хорошо чувствую  себя  в
ваших объятиях.
   - Сеси, аэрогены не поощряют предрассудков, когда речь заходит о  них
самих: мы - такие же мужчины и женщины, как и все вы.
   Она опустила ресницы.
   - Вы весьма симпатичный  мужчина,  сэр,  -  поглядев  на  него,  Сеси
прикоснулась к его рукаву. - Не отойти ли нам в уголок на секунду?
   Пожалуйста. Тебе ведь все равно, Плик, правда?
   Поэт одарил ее сухой улыбкой, вновь приступая к вину.
   Сеси отвела Иерна в сторону, поднялась на  цыпочки  и,  взяв  его  за
руки, зашептала торопливо:
   - Пожалуйста,  не  думайте,  что  я  смелая,  или  пустоголовая,  или
какая-нибудь еще. Но я всегда обожала вас с  того  времени...  в  общем,
так: по субботам  владелец  -  он  обслуживает  бар  вечерами  -  обычно
закрывает заведение в восемь вечера, потому  что  наши  посетители  рано
выходят на работу. Конечно, я знаю, что слишком простовата для  вас.  Но
если вам хочется... я сплю в своей комнате наверху, и  мне  будет  очень
приятно...
   Иерн спросил совета у своей совести насчет  Фейлис.  Ну  ее  -  после
почти двух  лет  замужества  так  и  осталась  холодной  в  посте