енарием и была уверена, что он станет  ее  билетом  из
безвестности к успеху.
   Именно уверенность заставила ее забрать все свои сбережения из "Уэллс
Фарго" <Название банка.>, сесть в автобус и приехать сюда.
   Она рискнула всем, что у нее было. Но похоже, проиграла.
   - Твой сценарий им подойдет, - сказала Жанна. - Во всяком  случае,  я
так думаю.
   - А что за тип, с  которым  подписали  контракт?  -  заинтересовалась
Меган.
   - Зак Мэйсон, - ответила Тина.
   - П-повтори? - заикаясь, попросила Меган.
   - Зак Мэйсон. Да ты его знаешь, в свое время он был рок-звездой,  пел
в группе, которая тебе нравится, - объяснила Тина. - Я думаю, он как раз
подошел бы для фильма по твоему сценарию. Но на твоем месте я бы  ни  на
что особенно не надеялась. Если уж Жанна  слышала,  то  все,  кто  водит
носом по бумаге в этом городе, знают. Они ведь все связаны между  собой.
Тебе никакими силами не заставить киношников прочитать твою писанину.
   Меган даже не посмотрела в ее сторону.  Внезапно  она  почувствовала:
все будет хорошо. В титрах этого фильма, когда он выйдет,  будет  стоять
ее имя. Все, что ей надо,  -  это  заставить  "Эс-Кей-ай"  прочитать  ее
сценарий.
   - Нет, заставлю, - сказала она.
   - И как же ты это сделаешь? - противным голосом спросила Тина.
   - Пока не знаю, - сказала Меган. - Но сделаю это.
 
Глава 6 
 
   Казалось, внизу сейчас все взорвется. Он стал таким огромным, толстым
и нестерпимо болел от желания. Говард Торн посмотрел  вниз  и  охнул  от
почти невыносимой похоти и  удовольствия.  Длинная,  наполненная  кровью
голубая вена ползла вдоль распухшей плоти, как дождевой червь.  Вот  что
могут сделать изящные умелые пальчики! Они  обхватили  его  и  двигаются
вверх-вниз, словно крылья бабочки; потом они слегка  ущипнули  бархатную
головку, чтобы отодвинуть сладостную минуту оргазма. Он может взорваться
в любой миг.
   Увеличившаяся  вдвое  по  сравнению  с  обычным  размером,  в  полной
готовности, плоть его стала беспомощно тыкаться, ведомая  лишь  животным
инстинктом. Рот,  влажный  и  горячий,  стоящий  миллион  долларов,  был
по-детски мягок. Дело не в том, что Говард думал сейчас о нежности кожи,
он вообще ни о чем не мог думать. Ни о своей  компании,  ни  о  ревнивой
жене, ни о власти, ни о своих редеющих волосах. Все  мысли  улетучились.
Вселенная сузилась. Для него сейчас не  существовало  на  свете  ничего,
кроме желания, ее рта, ее рук и собственной  жажды  кончить,  прекратить
сладкую муку, на которую она его обрекла. Сейчас весь  космос  для  него
уменьшился до  девяти  дюймов  возбужденной,  напрягшейся,  пульсирующей
плоти, и только одна не слишком ясная мысль забрезжила в голове:  нет  в
мире никого лучше Роксаны Феликс для этого дела. Роксана Феликс - лучшая
трахальщица столетия.
   - Ну что, сейчас? - спросила Роксана.
   Нежный голос источал такую чувственность, что он ощутил новый  прилив
удовольствия, плоть окаменела, он был готов. Говард стеклянными  глазами
посмотрел  на  облачко  блестящих  угольно-черных  волос;  казалось,  он
собирался увидеть в них собственное отражение. Задыхаясь,  он  с  трудом
прохрипел:
   - Да, пожалуйста... Да...
   - Ты уверен? Я могу еще минут десять.
   Да сколько угодно! Сама она не могла бы кончить с ним, даже  если  бы
он был  последним  мужчиной  на  земле,  а  мастурбация  находилась  под
запретом.
   - Пожалуйста. Пожалуйста.
   Он умолял, и его напряженная плоть вздрагивала от  ее  прикосновений.
На головке выступили светлые капельки.
   Он не выдержал бы и десяти секунд, не говоря уж о десяти минутах.
   - Я должен кончить. Иначе я умру, - задыхаясь, пробормотал он.
   До умопомрачения медленно Роксана поднялась над ним, распростертым на
спине, и приняла в себя его вздыбившуюся плоть.  Он  почти  не  заметил,
каким образом оказался не в  ее  руках,  а  в  ней  самой.  Говард  Торн
вскрикнул от наслаждения.
   - Ты не умрешь, дорогой мой, ты вознесешься на небеса,  -  прошептала
Роксана.
   А  потом  с  удивлением  и  удовольствием  Говард  почувствовал,  как
внутренние стенки ее сжимаются, ласкают, увлажняют и нежат так, как  это
только что делали ее руки. Он видел, как она раскачивается над ним и  ее
маленькие груди подпрыгивают, плоский живот покрылся потом,  а  небесной
красоты лицо исказилось от оргазма, охватившего ее.
   И он разрядился в нее. Его тело сотрясалось  в  экстазе.  Он  испытал
невероятное блаженство, ничего подобного до сих пор не было в его жизни.
   - О Боже, - слабым голосом простонал Говард.
   Она улыбалась  томной  и  удовлетворенной  улыбкой,  как  только  что
наевшийся котенок. И  Говард  Торн,  этот  мультимиллионер,  расчетливый
финансист,  почувствовал,  что  его  сердце   перевернулось,   будто   у
влюбленного подростка.
   - Ты так хорош, дорогой. Что ты только со мной делаешь, -  прошептала
Роксана Феликс.
   Торн почувствовал, что весь разбухает от  гордости.  Он  ощутил  себя
пещерным мужчиной, который за длинные  черные  волосы  притащил  в  свою
берлогу самую известную в мире супермодель, а потом показал, что  значит
по-настоящему заниматься любовью. В  его  узколобую  мужскую  голову  не
могло прийти, что Роксана способна изображать страсть. Мысль о том,  что
самая потрясающая женщина в его жизни вовсе  не  сходит  с  ума  по  его
немолодому телу, глазам-щелочкам и довольно заметной  плеши,  просто  не
возникала у него.
   - Дорогуша, ты умеешь вдохновить мужчину, -  похвалил  Говард,  глупо
ухмыляясь. Складки на щеках поползли вверх.
   - Если бы только ты был свободен. -  Она  тихо  вздохнула  и  бросила
печальный взгляд на его обручальное кольцо.
   - Рокси, Рокси... - Говард похлопал ее по колену, как будто она  была
его любимой дочкой-школьницей.
   Черт, его и самого мучило искушение пообещать ей бросить Банни, сухую
фригидную суку, и взять с собой в Даллас горяченькую, с  перчиком.  Эту.
Но он женился в пятидесятые годы, Банни вырастила с ним троих детей, она
была рядом, пока он воплощал в реальность "Кондор ойл".
   Была с ним жена и в последние пять лет,  когда  он  расширял  бизнес,
распространив его на радиовещание и на недвижимость. "Кондор индастриз",
американский колосс, компания, в которой Банни имеет право  претендовать
на пятьдесят процентов. Во всяком случае, так объяснили ему юристы.  Это
чертово   "женское   движение"   с   его   проклятыми   законами   общей
собственности.
   Кроме секса, больше всего на свете Говард Торн любил деньги. Он снова
похлопал Роксану Феликс по стройной ножке.
   - Понимаешь, я бы очень этого хотел,  но  не  могу  так  поступить  с
Банни.
   С явным разочарованием она отвернулась от него и стала одеваться.
   - Но зато  я  сделал  кое-что  другое.  Что  ты  хотела,  -  поспешил
успокоить девушку Торн. - Все сделал. Я позвонил Тому Голдману. Вечером.
Насчет твоих  проб.  Мои  ребята  поговорили  с  предпринимателями  и  с
прессой. Даже с "Нью-Йорк тайме". Тебе  обеспечена  шумиха.  Как  только
сойдешь с трапа самолета, на тебя накину гея...
   Роксана уже оделась, непрозрачное  яркое  платье  скрывало  роскошное
тело. Она повернулась к любовнику,  и  шоколадные  глаза  засверкали  от
удовольствия. У него снова перехватило дыхание.
   - Правда? Ты позвонил Тому Голдману?
   - Да, - подтвердил Торн. - Велел  проследить,  чтобы  все  посмотрели
твои пробы, и посоветовал отнестись к ним положительно.  -  Говард  Торн
надеялся, что говорил с Томом достаточно сурово. - Я приказал ему  взять
тебя на роль, но он ответил, что это так просто не делается.
   Роксана удержалась от злого упрека. Говард Торн не Боб Элтон.  С  ним
надо играть осторожно.
   - А почему не делается? - спросила она,  разочарованно  надув  губки,
словно обиженная девочка.
   Говард посмотрел на нее и вдруг разозлился. Безмозглая кукла!
   - Боже мой, дорогуша, я знаю, о чем ты думаешь.  Том  руководит  этой
чертовой студией, но там  назначен  новый  президент.  Женщина,  Элеонор
Маршалл. Похоже, это ее первый проект, и  он  не  может  не  принять  во
внимание ее право на контроль за отбором творческой группы.  -  Мысленно
он поставил в кавычки слово "контроль", потому что единственный  вариант
контроля, который,  по  мнению  Говарда  Торна,  чего-то  стоит,  -  это
состояние его счетов. Как они влияют на дела компании.
   - О Говард! Но мне так хочется. Я  просто  не  знаю,  что  делать,  -
беспомощно сказала Роксана, и на длинных ресницах блеснули  бриллиантики
слез.
   Торн взглянул на нее и разозлился на Тома Голдмана. Ведь если Роксана
чего-то хочет, видит Бог, она свое получит. К черту Элеонор  Маршалл.  К
черту всех, кто стоит на пути!
   - Ты просто поезжай в Лос-Анджелес и  делай  свое  дело,  дорогая.  Я
добуду тебе этот фильм.
   - Обещаешь, Говард?
   Роксана стояла перед ним с  видом  маленькой  девочки,  взирающей  на
Санта-Клауса. Маленькая девочка, чьи роскошные соски-изюминки таращились
на него сквозь атлас платья.
   Внезапно Говард Торн подумал о том, на какой серьезный риск он  идет,
влезая в подбор артистов  для  фильма.  финансист  его  уровня,  имеющий
огромную долю в прибыли "Артемис студиос", вообще  не  должен  утруждать
себя подобными мелочами. Когда Роксана  Феликс  еще  ходила  пешком  под
стол, он уже торговал с лотка на улице.
   Но потом он  вспомнил  про  ее  умелые  пальцы,  про  ее  ласки,  про
собственное  возбуждение,  которое  позволяло   ему   чувствовать   себя
суперменом. Роксана Феликс показала ему такое, о чем он не  мог  мечтать
ни с одной проституткой. А  она  к  тому  же  не  проститутка,  а  самая
известная в мире супермодель. Первоклассная профессионалка. Великолепная
женщина.
   Для жирного некрасивого Говарда Торна она была воплощением мечты.
   - Я обещаю, - коротко сказал он.
 
*** 
 
   Сидя в удобном  кресле  первого  класса,  Роксана  Феликс  напряженно
думала.
   Обычно она вела  себя  не  так.  Размышлять  она  привыкла  в  личном
самолете. А к полету первым классом обычного рейса относилась как к шоу.
Каждое движение  тщательно  отработано.  Яркое  появление,  с  небольшим
опозданием. Но никогда  настолько  поздно,  чтобы  отложили  полет.  Она
решила, что образ примадонны - дело прошедших дней. Поэтому она  выбрала
для путешествия чувственный стиль. Ее экипировка никогда  не  переходила
грань.  У  нее  были  маленькие  темно-зеленые  чемоданы  на   заказ   с
Бонд-стрит, более шикарные,  чем  наскучившие  Гуччи  или  Луис  Вуттон.
Ласковая вежливость с  обслугой.  Вежливое,  но  твердое  требование  не
беспокоить, если  какой-нибудь  несносный  бизнесмен  захочет  попросить
автограф.  Такое  же  милое,  вежливое,  но  молчаливое  согласие,  если
четырехлетний малыш просит поставить подпись. В конце концов, у нее есть
какие-то обязательства перед людьми. Она больше чем модель. Она  Роксана
Феликс.
   Леди, играющая модель, любимица Америки. И  никогда  не  знаешь,  кто
сидит в первом классе. Вдруг сзади нее репортер из "Вэнити фэр"?  И  она
вдруг потеряет лицо? Нельзя даже невольно обидеть репортера.
   Роксана нахмурилась. Эти репортеры относятся  к  себе  так  серьезно,
будто  представляют  какой-то  интерес  для   других.   Глупые   писаки.
Поглядите-ка на этого Нормана Мейлера, того, что брал интервью у Мадонны
несколько лет назад. Да оно больше о нем самом, чем о его собеседнице.
   Можно подумать, кому-то в мире есть дело  до  претенциозного  жирного
ублюдка Нормана Мейлера.
   Во всяком случае, сегодня  она  не  позволит  репортерам,  детям  или
кому-то еще докучать ей. Она попросила агента, отвечающего за  переезды,
усадить ее в конце пустого ряда  и  дать  стюардессам  строгие  указания
держать людей подальше от нее.
   Невероятно, но все пошло не так, как предполагалось.
   Началось это со звонка Дэвида Таубера на прошлой  неделе.  Через  два
дня после триумфа в Чикаго весь модельный бизнес пал  к  ее  ногам.  Боб
Элтон буквально растекался лужей от обожания. В "Юник" сыпались доллары.
"Гесс Джине". "Шанель". Новый парфюм от Кэлвина Кляйна...
   Но всех превзошел "Ревлон", предложив ей, и только ей,  рекламировать
губную  помаду:  "Самая  красивая  женщина   мира   пользуется   помадой
"Ревлон"".
   Она прочитала  это  и  испытала  удовольствие.  Как  сказал  Боб?  Ее
коронация?  Иногда  его  стоит  потерпеть.  Шоу  Алессандро   стало   ее
коронацией.  Ее  вершиной.  Ее  зенитом.   Наконец   она,   Роксана,   -
коронованная королева, взошедшая на трон. Она всегда знала, что  рождена
занять его. Когда Роксана переступила  порог  "Лайм  лайт"  <Свет  рампы
(англ.).>, любимого  клуба  в  Нью-Йорке,  ди-джей  поставил  "Всемирную
супермодель"
   Рю Поля. В ее честь. Все зааплодировали. Как должны  были  кипеть  от
негодования Синди и Линда! А ей плевать!
   Об  этом  она  мечтала.  Об  этом  мечтала  каждая  манекенщица.  Эти
поцелуйчики, все эти  "детка-могу-ли-я-воспользоваться-твоими-румянами",
всякая такая чушь - в корзинку для мусора! Дело не  в  том,  чтобы  всем
хватило работы, дело в другом - кто наверху. Кто может задвинуть в  угол
этих новых - Брэнди, Эмбер, Меган, Шалом... И несть  им  числа...  Своей
выходкой  на  шоу  Алессандро  Эко  она,  Роксана  Феликс,  сумела  всех
поставить на место.
   Но почему ей этого мало? Честно говоря, она  сама  была  не  в  силах
объяснить. Она просто не могла взять  в  толк,  почему  сладкое  чувство
победы длилось столь короткое время. Буквально несколько ударов  сердца.
А потом все демоны вернулись, все отвратительные,  изводящие  ее  черные
чувства, которые она с трудом спрятала где-то внутри себя.
   Роксана покачала головой. Нет. Сейчас не стоит думать про это.
   Просто прими это как данность, велела она  себе.  Да,  она  подписала
новые контракты после сенсации у  Алессандро,  она  будет  держаться  на
первоклассном уровне до конца жизни,  но  мало,  мало...  Ей  мало!  Она
обнаружила это после звонка из Лос-Анджелеса Дэвида Таубера, сообщившего
о возникшей проблеме.
   "Сэм Кендрик интернэшнл" выдвинул ее как претендентку на женскую роль
в фильме с Заком Мэйсоном, режиссером которого будет Фред  Флореску.  От
одного только голоса Дэвида, произносившего имена Зака Мэйсона  и  Фреда
Флореску, а следом ее имя, она задрожала.  Зак  Мэйсон!  Она  ненавидела
жуткую музыку "Дарк энджел", которую изрыгали громкоговорители, с трудом
выносила ее на показах и всяких вечеринках. Музыка вообще  оставляла  ее
холодной. Как и многое другое. Но Зак Мэйсон -  бог  для  миллионов.  Он
секс-символ и пророк одновременно. Роксана знала о  реакции  поклонников
на развал "Дарк энджел". Она была почти такой же, как на убийство  Джона
Кеннеди в Далласе. Зак  -  выразитель  духа  своего  поколения.  А  Фред
Флореску - не просто самый лучший,  но  и  самый  коммерческий  режиссер
после  Спилберга.  Он  тот,  кто  способен  оставить  след  в   сознании
американцев.
   Играть с Заком Мэйсоном в фильме Фреда Флореску...
   Роксана могла бы больше не служить вешалкой для нарядов. Она стала бы
чем-то большим, чем просто знаменитость. Роксана подумала, что, кажется,
поняла главное: все знают красивое лицо модели, но не ее. Она сама  -  в
общем-то никто. Никого не волнует ее мнение, никого  не  беспокоит,  что
она собирается делать, после того как оставит работу  манекенщицы.  Боже
мой, подумала она, на самом-то деле я вообще не известна!
   А вот если она станет кинозвездой...
   Это принесет ей славу.
   Стоило Роксане додуматься до этого, она тут же решила  это  получить.
Демоны черной тучей роились вокруг нее, словно  стая  летучих  мышей.  А
удовольствие от триумфа у Алессандро отдавало  вкусом  пепла.  Именно  в
этот момент позвонил Таубер и сообщил, что "Артемис" отмахивается от  ее
проб, но он все же заставит их взглянуть.
   - Мне кажется, я тебя не совсем расслышала, - сказала она,  а  сердце
забилось в панике. - Ты, кажется, говоришь, что собираешься заставить их
посмотреть мои пробы?
   Ее голос был холоднее жидкого азота.
   Голос Таубера звучал миролюбиво, но он твердо  стоял  на  своем.  Боб
Элтон давно бы уже упал в обморок или умер от такого тона.
   - Да, именно так. Я буду стараться изо всех сил, Роксана. Но не  могу
гарантировать, что они все-таки посмотрят твои пробы.
   - Ты хочешь сказать, что я должна сделать экранные пробы?  Да  знаешь
ли ты, в скольких коммерческих фильмах я  снялась?  Ты  хочешь  сказать,
что, если даже я соглашусь  на  подобное  безумие,  "Артемис"  может  не
посмотреть их? Не перепутала ли меня с кем-то Элеонор Маршалл?
   Но Таубер не дрогнул:
   - Я.., мы.., для нас большая честь  представлять  тебя,  Роксана.  Ты
самая красивая женщина в мире, и я знаю, у тебя большой дар...
   Намек не ускользнул от ее внимания.
   - Но к несчастью, индустрии  художественного  кино  нужны  совершенно
другие способности. Поэтому нам предстоит убедить "Артемис", что ты  ими
обладаешь. - Тон его был теплый, но смысл слов подействовал на нее,  как
холодный душ.
   - Ты хочешь сказать, мне не пробиться наверх? - Вопрос прозвучал так,
словно она не верила собственным ушам.
   Тогда Таубер решил изменить тактику, он принялся взывать к разуму:
   - Роксана, я тебе уже говорил, что никогда не  буду  водить  тебя  за
нос.
   Она возвела глаза к небу.
   - Я не дурачу тебя. Это правда. Талант, который я в тебе вижу, другие
пока не видят. Мы должны убедить  их,  заставить  увидеть,  но  придется
упорно работать. - Потом он добавил магическую фразу:
   - Но я знаю, ты очень любишь принимать вызов.
   О да, подумала Роксана, конечно, я люблю. И это ничто по сравнению  с
тем, с чем ей уже  приходилось  сталкиваться.  Такие  вызовы  судьбы  не
снились этому мальчику даже в самых страшных кошмарах.
   - Я сделаю пробы, Дэвид, - спокойно пообещала Роксана.  -  Ты  только
подтолкни их там, в "Артемис". Они будут смотреть мои пробы.
   Роксана уже сделала ставку  на  Говарда  Торна,  одного  из  наиболее
могущественных, глупых и женатых мужчин из коротенького  списка.  Списка
мужчин, до которых она как  бы  снисходила,  вступая  с  ними  в  связь,
которые могли бы обеспечить ей желаемое. Говард Торн - один из  наиболее
полезных. Прикованный миллионнодолларовыми наручниками к своей жене,  он
не мог доставить ей, Роксане, слишком много беспокойства, не мог  сильно
надоесть. А его огромная компания  "Кондор  индастриз"  прокладывала  ей
путь наверх  с  помощью  журналов,  косметических  контрактов  и  разных
шепотков в задымленных клубах. Естественно, Говард  был  ею  опьянен,  и
всякий раз, когда она с ним встречалась, ей удавалось убедить  его,  что
на этот раз он еще лучше, чем в  их  прошлую  встречу.  Как  все  другие
"папашечки", Говард считал себя единственным.
   Спасибо Господу, с презрением думала Роксана, что девушка может  хоть
на  что-то  положиться  в  этой  жизни.  Тщеславие  мужчин  -  один   из
источников, который никогда не иссякнет.
   В прошлом  году  Говард  Торн  купил  пятнадцать  процентов  "Артемис
студиос".
   - Они будут смотреть пробы?. - повторил Таубер.
   - Да, будут.
   - О'кей, - ответил Таубер, не вникая в подробности.
   Она обрадовалась его сообразительности. Внезапно к Роксане  вернулось
забытое чувство, которого она не испытывала уже несколько  лет.  Чувство
беспомощности. Она не могла пригрозить  Дэвиду  Тауберу  увольнением.  В
отличие от "Юник" у "Сэм Кендрик интернэшнл" она не единственный клиент.
Судя по тому, что она услышала, ее даже не считают важным  клиентом.  Но
во всяком случае, Сэм Кендрик поймал Зака Мэйсона и  Фреда  Флореску,  и
они сделают замечательный фильм, настоящий шедевр. Она  должна  войти  в
команду. Обязательно.
   Поэтому Роксана нашла время на прошлой неделе сделать пробы, а  потом
погрузить в нирвану дурака банкира.
   То есть она уже работала на фильм, боролась за  него.  Роксане  нужен
этот фильм, и  если  ради  дела  надо  переспать  с  Говардом  Торном  -
пожалуйста. Она ненавидела его, но утром занималась с