ногда  взгляды  мужчин
скользили по платью Нины, а потом обязательно возвращались  к  Тони.  Он
притягивал всех как магнитом. А для этих деятелей секс всегда  стоял  на
втором месте после власти.
   Нина пила шампанское, чтобы набраться мужества,  наслаждаясь  ледяным
вкусом; вино пузырилось во рту.
   "Ну и пусть я белое отребье, - думала она сердито. - Я необыкновенное
белое отребье. Лучшее. Я сама, черт побери, пробилась сюда, а ты родился
в этом проклятом замке!"
   Она заставила себя съесть немного  шотландской  куропатки  с  жареным
пастернаком. Граф продолжал наблюдать за ней. Она чувствовала его взгляд
то на своих плечах, то на талии. Шампанское горячило кровь. Сама того не
желая, Нина ощутила напряжение и влагу между ногами.
   Министр повернулся к Тони.
   - Лорд Кэрхейвен. Мисс Рот делает вам честь.  Она  ухватила  принципы
Европейского союза гораздо скорее и лучше, чем мои сотрудники.
   Тони улыбнулся.
   - У Нины самые лучшие мозги, министр. Это первая причина, по  которой
я ее нанял.
   Алкоголь прибавил Нине храбрости.
   - А какая вторая причина?
   - Упаковка, - легкомысленным тоном бросил Тони.
   Потом он повернулся к соседу и не разговаривал с ней до конца ужина.
   Как только тарелки были убраны, все поднялись.
   - Я пойду с кем-нибудь пообщаюсь.
   Продолжая пожимать руки мужчинам, другую руку он положил ей на плечо.
   - Нет, жди в вестибюле. Я сейчас приду.
   Нина прошла сквозь толпу, кому-то помахала, кому-то  улыбнулась.  Она
чувствовала себя беззаботной, у нее слегка кружилась голова - может,  от
выпивки на пустой желудок. Ну и  черт  с  ним.  Она  вышла  из  толпы  и
остановилась возле пыльной пальмы в большом медном горшке, отворачиваясь
от жадных мужских взглядов.
   Тони появился  через  минуту.  Широким  шагом  прошел  сквозь  толпу,
расступавшуюся перед ним. Нина обратила внимание, какой он высокий:  она
на каблуках, но он все равно возвышается над ней. Он вежливо склонился к
Нине и повел ее в бар. Нина оказалась зажатой в угол.
   - Мне нравится твое платье, - похвалил Сэвидж.
   - Я рада, что вам хоть что-то нравится!
   Тони тихо засмеялся.
   - Не злись. Давай посмотрим, насколько ты действительно хороша.
   У Нины перехватило дыхание. Темные глаза и хищная улыбка  влекли  ее,
его желание было откровенным.
   От этой наглости она напряглась еще больше. Джефф никогда не  смотрел
на нее таким опытным взглядом и с такой неколебимой уверенностью.
   - Вы приглашаете меня на свидание?
   - Нет, я приглашаю тебя в постель. И не говори мне, что ты удивлена.
   - Да, думаю, что нет, - пробормотала Нина тихо, опасаясь чужих  ушей.
А Кэрхейвену, казалось, было на это совершенно наплевать. Как и на  все,
что она думает.
   Нина пристально посмотрела на него. - А если я скажу  "нет"?  Я  буду
уволена?
   Он немного придвинулся к ней, загораживая от посторонних глаз.  Потом
наклонился, и их лица оказались так близко друг к другу, что, когда Тони
заговорил, Нина вынуждена была смотреть ему прямо в рот.
   - Ты умная девочка. Ты знаешь, как я поступаю со своими  друзьями.  А
ты ведь хочешь меня. Так что кончай играть.  -  Сэвидж  протянул  к  ней
руку. - Пошли.
   - Мы пойдем наверх вместе? - прошептала Нина.
   Тони улыбнулся. Ему нравилось, как  этот  ребенок  краснеет,  стреляя
глазами вокруг, словно загнанный заяц.
   - Что подумают люди?
   - А кто на них обращает внимание? - спросил Тони Сэвидж.
 
*** 
 
   Они поднялись вместе в величавом поскрипывающем лифте; с  ними  ехала
пара старых аристократок. Когда последняя  из  них  вышла  на  четвертом
этаже, он повернулся к Нине и коснулся ее грудей. Он ловко погладил  их,
напрягшиеся соски уперлись в ладонь. Нина ахнула, колени сразу ослабели.
Тони ничего не сказал, но улыбкой дал знать, что оценил ее реакцию. Нина
почувствовала себя пристыженной, жаркая волна окатила ее.
   Опытная рука Тони направилась вниз, к плоскому  животу,  остановилась
там, где тепло переходило в жар и жгло сквозь платье.  Другой  рукой  он
взял ее за подбородок и медленно засунул большой палец ей в рот.
   Нина стала сосать его. Она не знала, что он собирается с ней  делать.
Испытывая необыкновенную легкость и вожделение, она сама  прижималась  к
его руке.
   - Спокойно, - сказал он, словно смеясь над ней.
   Лифт дернулся и остановился. Она попыталась взять себя в  руки,  Тони
вежливо подождал.
   Апартаменты в пентхаузе располагались слева. Нигде  никого.  Тони  не
спеша достал ключи. Нина видела по брюкам, что с ним  творится.  Желание
его было таким же сильным, как и ее. Просто он к этому больше привык.
   Сколько у него было женщин?  -  подумала  Нина.  Сотня?  Или  больше?
Каждое прикосновение, каждый взгляд были слишком уверенными.  В  деловых
кругах и в обществе шептались о его похождениях. О его любовницах, о его
романах. Ни одна потом ни слова не произносила о нем.  На  секунду  Нина
почувствовала неловкость. Что это?
   Британская   особенность?   Обет   молчания?   Или   Кэрхейвен   умел
использовать кнут и пряник?
   - Ну давай, девочка, не бойся...
   Ключ вошел в замок.
   Тони открыл дверь и включил свет.  Нина  оглядела  шикарную  комнату,
заваленную  цветами,  корзинами  с  фруктами,  орехами,   шоколадом   на
серебряном подносе.
   Мебель красного дерева  времен  английского  короля  Георга,  включая
набитый книгами шкаф.  Она  увидела  шезлонг,  обшитый  камчатной  белой
тканью, и синее кожаное кресло. Зеркало во всю стену, а на других стенах
висели картины, писанные маслом. Двуспальная кровать,  взбитые  подушки,
покрытые снежно-белым покрывалом.
   Одеяло из овечьей шерсти.
   Тони закрыл дверь.
   - Ты нервничаешь?
   - Нет, - смело заявила Нина.
   Он подошел к ней, вывел в центр комнаты, к кровати, и поставил  лицом
к зеркалу. Потом приподнял лицо Нины обеими руками.
   - Лжешь, - сказал он.
   Он наклонился и поцеловал ее. Нина вдохнула сигарный  аромат,  легкий
мужской запах пота и дорогого  лосьона  после  бритья.  Губы  его  нежно
касались ее губ, но в  этом  прикосновении  была  не  столько  нежность,
сколько желание попробовать.  Он  хотел  прочувствовать  ее  рот.  Потом
поцелуй стал грубее; он кусал ее, гладил руками лицо,  прижимая  Нину  к
себе, тиская ягодицы. Он гладил ее грудь, живот, тыкался  между  ногами.
Тони был сильный, он не позволял ей задавать тон, а когда  она  смущенно
поежилась от его прикосновений, он теснее притянул ее к себе. Она хотела
что-то сказать, но он прервал ее поцелуем.
   Когда наконец он завершил первый поцелуй, Нина прерывисто дышала.
   - Ты когда-нибудь испытывала оргазм?
   Она покраснела.
   - Конечно.
   - С мужчиной? Нет, думаю, что нет. - Тони отошел от нее,  сдернув  по
пути застежку с ее плеча. - Давай-ка посмотрим на тебя, детка.
   Нина осталась стоять неподвижно, когда платье  соскользнуло  на  пол.
Смущение, возбуждение, головокружение. Так хотеть мужчину, как  она,  да
чтобы он еще  видел  это!  Причем  мужчину,  который  даже  не  очень-то
нравится. Но так, пожалуй, проще... Нина  осторожно  вышла  из  упавшего
платья, откинув его ногой в сторону.
   Она стояла голая перед зеркалом, на ней не было ничего, кроме  тонкой
полоски трусиков. Полные тугие груди, изящная талия, круглый зад. Мягкие
предплечья, красивые икры, маленькая стопа. Она увидела, как глаза  Тони
разгорелись  еще  сильнее;  он  застонал,  притянул  ее  к   себе.   Она
чувствовала его руки везде, будто их было не две, а сотня.  Он  принялся
стягивать с нее трусики, проверяя, готова ли она. Грубая  ткань  костюма
колола ее тело, его возбуждение усилилось, плоть затвердела; она  хотела
расстегнуть ему ремень, но дрожавшие пальцы не слушались.
   Тони потянулся к пуговицам на рубашке. Две оторвал, пока расстегивал,
но все равно не смог быстро раздеться. Его плоть билась в брюках, требуя
свободы. Он чувствовал себя  подростком,  который  борется  с  собой.  У
девушки слегка кружилась голова от шампанского, но даже несмотря на это,
она прекрасно отвечала и подкупала своей наивностью.
   Страстная, но неуклюжая, явно неопытная. Если он и не самый первый  у
нее, то один из первых. Мысль эта чрезвычайно  возбуждала.  Нина  стоила
многих. Чтобы увидеть это  тело,  эту  невероятную  грудь,  шикарную,  с
темными сосками, тугими, как резина, ждущими его. Он мог обхватить двумя
пальцами ее талию, а зад был такой пышный,  словно  призывал  заниматься
любовью всю ночь напролет. После Луизы ему никогда не приходилось  иметь
дело с умной женщиной. Но Нина не отвергнет его.  Ее  мозги  сделают  ее
изобретательной. Она думала, что может им крутить, но сегодня он показал
ей, что у него в руках ее завтрашний день. Он будет иметь  ее  там,  где
захочет. Как и должно быть.
   - Боже мой, какая ты красивая! - Он потянул ее на кровать. -  Я  могу
влюбиться в тебя.
   - Не преувеличивай, - нежно сказала Нина.
   Тони со стоном потянулся к ней.
 
Глава 20 
 
   Телефон зазвонил. Пока Элизабет  левой  рукой  тянулась  за  трубкой,
правая уже откидывала одеяло, а ноги сами опустились на ковер.
   -  Вы  просили  разбудить   вас   утром,   -   проговорил   служитель
заученно-вежливым голосом. - Сейчас...
   Пять часов сорок пять минут утра. Она бросила  трубку  и  побежала  в
ванную, включая по дороге свет. Свет останавливает выработку мелатанина,
гормона сна.
   Она  быстро  ополоснула  лицо,  принимая  душ,  вытерлась  полотенцем
отвратительного персикового цвета, натянула брюки для бега. Четыре дня в
Тамбридж-Вэллз укрепили ноги. Угроза Ронни сделала свое дело. Что бы  ни
случилось, она должна быть  в  форме.  Команда  следовала  установленной
системе тренировок, но для Элизабет этого оказалось мало.  Когда  Карен,
Жаннет и Кейт заканчивали работу, Элизабет переодевалась и  отправлялась
бегать. Каждый  вечер  она  одолевала  дополнительно  пять  миль,  потом
ужинала с командой и снова шла заниматься на силовых тренажерах. Девушки
в команде были в лучшей форме, чем  она,  -  это  подогревало  Элизабет,
возбуждало дух соперничества, присущий ей от природы.
   К тому же это был хороший способ избегать Джека Тэйлора.
   Элизабет надела спортивный лифчик, пытаясь не  обращать  внимания  на
легкое волнение и злость, возникавшие при мысли о Джеке.
   Ронни отказался удалить его, и Элизабет должна была принять  это  как
данность. Джек лежал рядом с ней в тренировочной комнате на скамейке для
пресса, его мускулы ритмично сокращались, подбородок  был  крепко  сжат.
Она ненавидела его. Его совершенное  тело.  Его  физическую  форму.  Его
чертовы успехи в бизнесе.
   Элизабет начала обычные упражнения для разогрева,  поднимая  пятки  к
ягодицам, чтобы подогнать кровь к подколенным сухожилиям.
   - У него лучшее тело, которое мне доводилось  видеть,  -  восхищалась
Карен прошлым вечером.
   Ронни устроил для всех второй  тест,  и  Джек  присоединился  к  ним.
Элизабет пришлось наблюдать, какая мощная у  него  четырехглавая  мышца,
как  она  напрягалась,  когда  он  делал   приседания.   Мускулы   спины
связывались в узлы, потом растекались  по  телу.  Элизабет  видела,  как
подруги по команде пожирают его глазами.
   - Ничего в нем нет особенного, - пробормотала она.
   Те удивленно ахнули.
   Элизабет включила тренажер, а Джек стал наблюдать за ней. Она сгибала
и разгибала ноги, тем самым открывая и закрывая внутреннюю часть  бедер,
а Джек смотрел между ними.
   - Открыть! - вопил на нее Ронни, как старшина на  плацу.  -  Закрыть!
Открыть! Ну давай, Элизабет. Открыть!
   Прекрасно...
   Элизабет выполняла команды, размахивая руками, краснея от ярости.  Ее
бросало в пот, она, с трудом пересиливая себя, старалась разводить бедра
шире, пытаясь не показать этому надменному идиоту, какое впечатление  на
нее производят его игры. Настоящая  сексуальная  война.  Если  Ронни  не
выбросит его отсюда, то велика опасность, что Элизабет просто сломается.
Вчера ночью она  лежала  целый  час,  томясь  желанием,  не  осмеливаясь
прикасаться к самой себе, опасаясь, что может быть хуже.
   Элизабет выпила глоток воды из бутылки, потерла  икры  и  подколенные
сухожилия, потом открыла дверь номера. Отель жужжал, официанты  готовили
места в ужасной столовой, совали газеты под двери. На улице  еще  темно,
дороги  пустынны.  Кровь  Элизабет  уже  разогрелась,  ей  не  терпелось
побегать. На сорок минут она осталась наедине со своим телом,  никто  не
спорил с ней, не командовал. Ей хотелось бы оказаться там, где снег.
   Луиза и Хейди наверняка тренируются где-то в прекрасном месте, а  она
вынуждена болтаться в средненьком лагере. Она выбежала в фойе и застыла.
   Джек Тэйлор стоял в адидасовских тренировочных брюках  и  олимпийской
куртке с американской символикой.
   - Что ты, черт побери, здесь делаешь? - сердито спросила Элизабет.
   Джек медленно улыбнулся.
   - Собираюсь бегать, Шерлок.
   - А кто тебе сказал? Ронни? - Она оборвала себя. - Мне в общем-то все
равно. Я бегаю сама по себе.
   - Ну и хорошо. - Он приподнялся на носках, и это  движение  напомнило
ей о лыжах. - Я знаю, что я тебе небезразличен, дорогая, но...
   - Небезразличен? Да не смеши.
   - Точно. Ты избегаешь меня с момента моего появления здесь. Я  думаю,
с твоей стороны не слишком хорошо так относиться к парню, спасшему  тебе
жизнь.
   Элизабет вспыхнула.
   - Ты сам тогда меня спровоцировал.
   - Я? Спровоцировал тебя? - Джек пожал плечами и его красивый  жесткий
рот изогнулся в насмешливой улыбке.  -  Тем,  что  взял  тебя  на  такую
тяжелую пробежку? Я просто думал, что ты справишься, девочка, но,  может
быть, я ошибался. В  общем-то  я  догадывался,  что  ты  всегда  боялась
настоящего состязания.
   Элизабет окатила его холодным взглядом.
   - Ты могучий, Тэйлор. Ты скроен не для скорости, и все мускулы у тебя
не приспособлены для бега.
   - Так испробуй меня, - сказал Джек.
   - О'кей. - Она уже мысленно  переигрывала  маршрут.  -  Мы  начнем  у
Стацци, потом поднимемся на Хай-стрит. - Это означало две мили  солидной
работы на подъем.
   - Годится, принцесса. - Джек даже не моргнул.
   Она отвернулась от него, повернула направо и устремилась к  оранжевой
лужице неоновых огней под уличным фонарем. Ноги оторвались от асфальта и
понесли.
   За спиной Элизабет услышала удивленное хмыканье и тяжелый топот.  Это
он бросился догонять ее. Ему понадобилось четыре или пять секунд.  Когда
Джек догнал ее, Элизабет легко увеличила скорость.
   - Ну что ж, Тэйлор, - холодно бросила она, - давай посмотрим, на  что
ты способен.
 
*** 
 
   Через тридцать минут она покрылась потом; подъем  наверх  по  прямой,
потом по кривой. Элизабет работала на пределе своих возможностей, но она
чувствовала, что и Джек страдает  по-настоящему.  Он  действительно  был
слишком тяжел для спринта.
   - Это называется "мышечная память", - тяжело дыша, сказал Джек, когда
они наконец достигли Пэнтилз. В этот час город с  домиками  из  красного
кирпича и красивыми улицами  в  георгианском  стиле  казался  совершенно
пустынным и каким-то призрачным. Джек наблюдал, как  Элизабет  пролетает
мимо бесчисленных сувенирных магазинчиков,  антикварных  лавочек,  гордо
закинув голову на длинной шее, как плавно двигаются тугие бедра.
   - Это ты о чем?
   - О твоей форме - как быстро она вернулась к тебе.
   Даже если теряешь форму, то начинаешь не  с  нуля.  Через  пару  дней
будешь готова работать на снегу.
   - Спасибо, тренер, - резко ответила Элизабет.
   Ее раздражало, что этот упрямый ублюдок до сих пор не взмолился и  не
запросил о пощаде. Посмотрим, готов ли ты для снега сам. Еще полмили  по
этому подъему вверх!
   Через четыре минуты  она  свернула  с  главной  дороги  на  трек  для
мотоциклетных гонок. Доисторическое  каменное  образование  выпирало  из
толстого слоя земли, окруженное песком. Настоящий гигантский плацдарм  в
центре Кента. Элизабет обычно прибегала сюда по утрам, но  более  легким
путем.  Небо  над  головой  светлело.  Розовые  и  золотые   лучи   зари
пробивались с востока. Она заставила себя дышать ритмичней. Джек Тэйлор,
бежавший позади  нее,  споткнулся  о  камень  и  упал.  Воздух  с  шумом
вырывался  из  его  легких.  Невероятно!  Довести   Джека   до   полного
изнеможения - вот награда, к которой она стремилась.
   Наконец-то этот тип получил сполна!
   Не обращая на него внимания,  она  сильно  потянулась  и  лишь  потом
повернулась к нему. Он все еще лежал, ухватившись за щиколотку.
   - Что случилось?
   - Болит. Черт, по-моему, перелом, - пробормотал Джек.
   И тут чувство вины пронзило ее. Кто сейчас играет в такие игры?  Если
Джек сломал щиколотку, она вряд ли заживет до Олимпиады.  А  он  шел  на
золотую медаль.
   Значит,  она  украла  у  него  возможность  победы  просто  так,   из
вредности?
   Элизабет вздохнула и опустилась на колени возле Джека.
   - О, это я виновата. Мне очень жаль. - Она протянула руку и коснулась
его ноги, но он сразу отдернул ее.
   Глаза Элизабет наполнились слезами. - Ну можно хотя  бы  пощупать?  Я
очень осторожно, Джек...
   Он кивнул, прикусив губу, и слегка вытянул ногу,  чтобы  подвинуться.
Элизабет села рядом,  коснувшись  грудью  его  бедра,  и  обеими  руками
потянула.
   - Осторожней, - пробормотал Джек.
   Элизабет взяла его ногу, словно она была из яичной скорлупы, и  стала
осторожно исследовать. У нее оказались  довольно  опытные  руки.  Пальцы
ощупали мускулы, кость, отыскивая опухоль.
   - Мне кажется, все в порядке...
   И тут Джек рванулся, обнял ее за  талию  и  опрокинул  на  песок.  Он
прижался к ней губами, страстно целуя.
   - Ублюдок! - завопила Элизабет.
   - Грубо играешь, дорогая, ты чуть не убила меня.
   С удивлением он заметил, что его  рука  гораздо  толще  ее  бедра.  А
Элизабет как будто снова оказалась на горе: она прижималась к нему  всем
телом, вспоминая, что именно его невероятная сила спасла ей жизнь. Да, в
офисе отца таких мужчин, как Джек, не было.
   - Я приехал в Англию ради тебя, - сказал он, глядя ей прямо в  глаза.
- Я искал тебя, Элизабет.
   - Да неужели? Ну прямо жить без меня не мог? - спросила она,  пытаясь
вложить весь свой сарказм в этот вопрос. Но ей это не удалось.
   Джек ухмыльнулся.
   - Конечно, я могу жить без тебя. Но это не очень здорово.
   Потом он снова ее поцеловал. Он покрывал легкими,  нежными,  сладкими
поцелуями ее шею, лицо, уши, пока Элизабет не охнула и  не  прижалась  к
нему всем телом.
   - Ну давай, - сказал Джек, поднимая ее на  ноги.  -  Поедем  обратно,
иначе я займусь с тобой любовью прямо здесь.
 
*** 
 
   В тот день она  тренировалась  в  каком-то  горячечном  состоянии.  В
предвкушении счастья. Ей  хотелось  что-то  доказать  Ронни  и  поразить
Джека.
   - Прямо не могу поверить, - не  слишком  искренне  восхитился  Ронни,
когда они стояли в  очереди  к  буфету  в  ресторане  "Альпийский  вид".
Элизабет положила в тарелку салат, жареную картошку, кусочек тунца. - Ты
почти уже готова к старту.
   - Должна признаться, не  думала,  что  ты  сумеешь  подготовиться,  -
подпустила шпильку Жаннет, которая,  как  и  другие  девушки,  перестала
мечтать, что леди Лиз можно  не  считать  претенденткой  на  медаль  под
номером один.
   Угроза Ронни дошла до них, и Жаннет надеялась, что Элизабет  выпадет.
Сейчас же она собиралась заполучить медаль,  а  может,  и  самого  Джека
Тэйлора. Никто, конечно, не мог не заметить взгляды,  которые  эти  двое
бросали друг на друга весь день.
   - Мышечная память, - сладко улыбнулась Элизабет. - Просто моему  телу
надо было кое-что напомнить.
   - Ты здорово поработала, - улыбнулся Ронни,  усевшись  за  стол.  Ему
нравилось, когда в команде  чувствовалось  недовольство  друг  другом  -
тогда дух соперничества взвивался на новую высоту. - Я думаю, ты  готова
и к тренировкам на снегу. Сегодня звонил Ганс Вольф из Лозанны. Он хочет
видеть тебя в середине января.
   Это означало забыть "Дракон". Да, из-за Нины  Рот  она  нисколько  не