Дворцовый мост протянулся по левую руку. По мосту в тараканьем забеге
мчались на роликовых коньках китайцы, много китайцев, принимаемых
горожанами за лихо резвящихся подростков.

От потока холодного воздуха слезились глаза. В буграх мышц накручивала
обороты тупая боль. Несколько воздушных ям с удовольствием слопали
достигнутую высоту.

Над водой похолодало, повеяло морской капустой и тиной; дельтаплан клюнул
носом, прижимаемый нисходящими воздушными потоками, но Анатолий усилием ног
немного увеличил угол атаки планера, на высоте примерно пятнадцать метров
благополучно пересек набережную стрелки Васильевского острова, отметив
свежую фанерную проплешину на крыше айсберга Военно-морского музея - вчера
не по вине Анатолия отсюда стартовала баллистическая старуха,- и полетел в
сторону светлеющих на фоне сиреневого неба Ростральных колонн.

Самолетик скользнул вниз, потом снова попал в восходящий поток - от огня
второй Ростральной колонны. Огонь, разожженный в сей праздничный день в
чаше-светильнике на вершине колонны, лизнул жестяное брюхо, и самолетик
заплясал, как чудом уцелевший комар.

Теперь аэронавт находился на достаточной для маневрирования высоте -
примерно пятьдесят метров над городом. Главное - не забраться еще выше,
чтобы не попасть под бдительные радиолокационные лучи ПВО Ленинградского
военного округа, денно и нощно стерегущего мирное небо над городом.

Измученный и усталый организм прапорщика спешно объявил призыв последних
сил для того, чтобы уцелеть, ум, как никогда, здраво перебирал варианты
возможного развития событий. Иначе тот, кто остался на земле и до сих пор
убежден, что установка Икс в руках прапорщика, окажется сильнее.

А Господин Доктор умел проигрывать. Точнее, умел проигрыш превратить в
победу.

Неоновые огни и окна ресторанов цвета виски слепили гонконгского воина.
Вокруг шаркали по асфальту варвары, озираясь на его нелепый, увенчанный
высоким воротником наряд. Пусть озираются. Господин Доктор мог бы убивать
их, как назойливых мух, десятками, сотнями, тысячами. Но ему нужна была
всего одна муха. Та, которая оказалась чересчур назойливой.

Поняв, что беглец, а вместе с ним и установка уходят из поля зрения,
Господин Доктор лихорадочно огляделся. На глаза ему попалась сработанная
под старину карета с расфуфыренным для увеселения туристов, но грустным в
столь поздний час кучером, влекомая понурой, равнодушной ко всему
происходящему вокруг кобылкой темной масти. Кобылке было наплевать на гам и
праздные шатания. Кобылке хотелось овса и спать. Поэтому она снуро брела
точно по разделительной полосе, наплевав на ПДД.

Господин Доктор бросился наперерез карете, прыгнул на облучок и без
экивоков спихнул кучера. Подхватил вожжи.

Почувствовав жгучий удар по боку, лошадка удивилась, прижала уши и перешла
на аллюр. Подковы резво ударили в твердь асфальта. Застонали рессоры.
Деревянные сочленения тарантаса взвизгнули.

- Хей-я! Хей-я! - что есть мочи нахлестывал бедное животное Доктор.

Встречные машины шарахались и оглашали проспект гневными сигналами
клаксонов. Кобылка несла Доктора туда, где должен был прервать полет
единственный встреченный Господином Доктором за долгую жизнь достойный
противник, по нелепому стечению обстоятельств носящий русское имя.

Черпая надежду у незримо парящего в астрале Белого Орла, рея под
безоблачным, но уже непрозрачным небом и лихорадочно пытаясь нащупать
подходящие воздушные течения, Анатолий не сразу обратил внимание на
посторонний звук справа, вмешавшийся в эфирные песни ветров.

А звук нарастал, ширился, заполнял собой привольную стихию меж землею и
высью - далекий гулкий рокот, будто тысяча боевых барабанов били в унисон.
Будто разверзлось небо и хлынул дождь из сгорающего на лету
гранулированного фосфата[90]. Будто за спиной непрерывно лупила в одну и ту
же точку молния, и грозовые разряды слились в бесперебойный гром.

Прапорщик развернул самолетик и глазам его открылось феерическое зрелище.

Над куртинами и бастионами Петропавловской крепости, слева от шпиля,
увенчанная мерцающим расплывчатым кругом, поднималась неповоротливая туша
экскурсионного вертолета. На миг она зависла на уровне ангела, потом
выцелила человека, распластавшегося на жестяном крыле, и, наклонив
тупорылую морду с выпученными иллюминаторами, грозно двинулась в атаку.

Ритмично и хладнокровно вспыхивали позиционные огни - красные на хвосте и
на левом борту, зеленый на правом; дробный грохот несущего винта, казалось,
заполнял собою все воздушное пространство над городом. Никаких других
звуков не осталось. Тяжелая машина неторопливо, но недвусмысленно
увеличивалась в размерах, следуя траверсом к курсу Хутчиша.

Вот уже видны прилипшие к лобовому стеклу, злобно перекошенные морды
роликовых конькобежцев. Кто-то грозил Хутчишу пистолетом, кто-то что-то
выкрикивал - но в реве перемалывающих небо лопастей слышно, конечно, не
было - что именно. А кривой, как ритуальный нож, плавник хвоста все ближе.

Заставив себя забыть о боли и усталости, Хутчиш качнул свой аппарат влево,
жестяная пластина накренилась, потом вдруг клюнула носом вниз; у Хутчиша на
мгновение перехватило дыхание.

Белый Орел жертвенным импульсом послал вниз остаток энергии и рассеялся в
небытии, но именно последний толчок астральной силы помог птенцу не выпасть
из гнезда.

Жирное акулье тулово вертолета промелькнуло в нескольких сантиметрах от
цели, смутный круг бешено вращающегося винта прогрохотал над головой.
Анатолия обдало горячей волной турбулентности, уши заложило от бесноватого
рева мотора. Крыло испуганно завибрировало, выгнулось дугой, неожиданно
рванулось из-под прапорщика, точно охваченный паникой скакун, норовящий
сбросить седока, садануло по коленям. Только бы не упасть в реку, только бы
не упасть.

Со скоростью и грохотом правительственного спецпоезда вертолет промчался
мимо, задирая обоюдоострый плавник хвоста.

А воды Невы недалеко от стрелки Васильевского острова, вдруг вспенились,
вспучились, забурлили, пошли водоворотиками, и на поверхности показалась
небольшая надстройка. Надо же, и подводную лодку Доктор задействовал! Не
будет конца напастям и мучениям, не будет мне покоя на этом свете, пока жив
Господин Доктор.

Теперь его попытаются взять под перекрестный огонь.

Успокоенные крылья жестяного самолетика выровняли полет, поймали наконец
попутный ветер; Анатолий увеличил угол атаки, чтобы подняться выше, и
оглянулся - как там поживают наши азиатские друзья в геликоптере?

Друзья поживали ничего себе и отступать пока не собирались: вертолет
развернулся по широкой дуге над Васильевским островом и пошел на второй
заход. Взрыкивая. Неудержимо. Как бык на красную тряпку. Отточенными
секирами лопастей нарезая на ломти ночной прохладный воздух. Догоняя.
Задирая обоюдоострый плавник хвоста.

Скорость у вертолета была несравненно больше, зато в маневренности он
уступал жестяному крылу. Поэтому китайцы оставили попытки протаранить,
скомкать, раздавить махиной вертолета скорлупку "планера".

Когда вертолет завис над Дворцовым мостом, овальная дверь в фюзеляже
распахнулась, и внутрь ворвались мокрый ветер и громыхание мотора. Из
кабины не пойми что прокричал пилот в наушниках, тыча пальцем в пол. Его не
слушали.

Откинув крышку деревянного армейского ящика и скользя не снятыми в запарке
роликовыми коньками, один из преследователей подхватил грязно-зеленый
тубус, привычно пристроил его на плече и высунулся наружу. Упругий воздух
отхлестал его по щекам. Упорхнула снесенная набегающим потоком шапочка,
косичка затрепыхалась по плечам, как агонизирующая гадюка. Глаза тут же
наполнились слезами. Проморгавшись, стрелок поймал в перекрестие прицела
проблескивающий вдалеке над городом жестяной самолетик и плавно потянул
пусковую скобу.

Пересекая границу воды и суши над Дворцовой набережной, Хутчиш услышал
негромкое, хлопушечное "пуф". Базука! Над городом!

Анатолий покрепче ухватился за края самолетика (пальцы перестали болеть,
словно их уже не было) и потянул его на себя, отчаянно давя носками
кроссовок и коленями на вибрирующую плоскость.

Совершая маневр ухода, крыло увеличило тангаж, рыскнуло туда-сюда,
заметалось над Мойкой. Выпущенная из базуки ракета ширкнула под прапорщиком
и булькнулось в канал Грибоедова. Лениво рассеялся тянувшийся за ней
белесый дым.

Китаец промахнулся, но даже не заметил этого: вцепившись в поручень возле
распахнутого люка и разинув рот от изумления, он смотрел, как прямо под
вертолетом из мутных пучин медленно всплывает мятая, ржавая, обросшая
водорослями, как хиппи волосами, посудина.

Над Невой разнеслось победоносное, десятикратно усиленное отчаянно
хрипящими динамиками: "Врагу не сдае-отся наш гордый "Варяг"! Пощады
никто-о не жела-а-ет!"

Китаец прикрыл веки, помотал головой. Потом снова открыл глаза.

Нет, галлюцинация не исчезла: на волнах покачивался невесть откуда
взявшийся, доисторический, теперь уже непонятно, в какой цвет некогда
выкрашенный буксирчик. Вода стекала по его шершавым бортам, пенилась на
палубе, срывала наросты водорослей и ракушек, бурными потоками, как из
водосточных труб во время ливня, хлестала из клюзов.

От могучего удара ногой распахнулась дверь надстройки, и на палубу с трудом
выбралось нескладное существо в скафандре, подсвеченное сзади тусклым
изумрудным светом. Отклонилось назад, разглядывая вертолет, и погрозило ему
зажатой в левой лапе бутылкой. После чего бутылка полетела за борт, а
существо демонстративно подняло небольшую коробочку в правой лапе и с
размаху ткнуло толстым пальцем в какую-то кнопку на ней. Потом оперлось
спиной о ржавую надстройку и выжидательно скрестило конечности на груди.

Пилот вертолета заметил, что погасла одна из лампочек на приборной доске -
зелененькая. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, пытаясь смекнуть, что
это означает. К несчастью для себя, пилот не читал по-русски, и о чем
предупреждает надпись между лампочкой и неприметным тумблером, гласящая
"СИСТ. ОПОВЕЩЕНИЯ "СВОЙ-ЧУЖОЙ" ВКЛ/ОТКЛ", не понимал. Может, стоит щелкнуть
тумблером? А вдруг это прибор аварийной остановки двигателя?

Он повернулся к напарникам и открыл рот, чтобы попросить совета, но
опоздал.

Вообще-то, воздушные границы города на Неве от проникновения извне призваны
охранять истребители МиГ-21, но при чрезвычайных обстоятельствах, когда,
например, в силу каких-либо причин означенное проникновение уже произошло
или же имеет место несанкционированная попытка не отвечающего на запрос
воздушно-транспортного средства покинуть границу города, дежурный офицер
сообщает о нарушении воздушного пространства вверх по инстанции и ждет
ответа. Если поступает приказ "уничтожить цель", включается автоматическая
система пресечения "Душанбе 87".

Однако вчерашний инцидент с запуском из центра города неустановленной
баллистической ракеты научил дежурного, что, пока дождешься приказа, цель
может уйти, а ведь по шапке надают именно ему, дежурному. Поэтому, когда
автоматика засекла над городом неопознанный объект и зарегистрировала
отсутствие ответа на вторичный запрос "свой-чужой", дежурный не колебался.
И, не дожидаясь приказа, задействовал систему "Душанбе 87".

Для активизации этой системы требуется четырнадцать секунд (приведение в
боевую готовность систем ПВО последнего рубежа, предупреждение объекта о
нарушении воздушного пространства, уведомление командования Ленинградского
военного округа о нарушении воздушного пространства, внесение координат
цели в бортовой компьютер ракеты, зажигание). Тактической же крылатой
ракете "Молния" класса "земля-воздух" с головкой теплонаведения и неядерной
начинкой требуется восемь секунд для поражения воздушного объекта в
пределах города - старт, выход на боевой курс, обязательная "горка" для
уточнения координат и засечения низколетящего объекта, включение системы
наведения и - подрыв боеголовки в радиусе не более трех метров от цели.

Спустя двадцать одну секунду после того, как на приборной доске вертолета
погасла лампочка, китаец-стрелок, все еще разглядывающий кораблик,
всплывший из Невы самым загадочным образом, был отвлечен движением тени по
правому борту. Он обернулся и увидел (впрочем, увиденное осознать не успел)
рядом с собой повисшую в воздухе белую сигару метров семи длиной, с
выведенной по трафарету красной краской надписью "МОЛНИЯ ПВО ЛЕНИНГРАДСКИЙ
ВО РФ". И мир потонул в белом сиянии.

Вспышка желто-оранжево-голубого пламени озарила полнеба, разорвав
сгущающийся мрак ночи, высветила корпус восставшего из пучины и теперь
неторопливо сносимого течением буксира. Фигура на палубе кораблика нырнула
в рубку, рванула рычаги, открывающие цистерны главного балласта. Ржавый
механизм заело,- как гирляндами, увешанный водорослями буксир со скрипом
накренился на правый борт. А дальше - ни в какую.

Небо над Невой наполнилось тысячью горящих, разлетающихся во все стороны
обломков, похожих на искры брошенной с балкона и ударившейся об асфальт
сигареты. Объятый пламенем остов вертолета рухнул в реку на расстоянии
четверть кабельтова от таинственного буксира, поднятая им волна швырнула
человека в скафандре на рычаги, стекло шлема разлетелось вдребезги, и
давление внутри прорезиненной скорлупы скачком сравнялось с наружным.

Вышедшая в свой последний боевой поход госпожа Даккара, Капитан Тротил, как
ее называли недруги, умерла в страшных мучениях - растворенный в крови под
давлением азот снова вернулся в газообразное состояние. Кровь закипела.
Тело Капитана Тротила осело на палубу и замерло в позе морской звезды.

Зрители на набережной радостно закричали, в воздух взмыли пятачки
бескозырок. Город подумал, что это салют.

Удар волны освободил заклинивший механизм отпирания цистерн главного
балласта. До Финского залива неуправляемый кораблик не доплыл: нашел
пристанище на дне Невы-реки, в фарватере напротив разноголосого питерского
порта.

Резервы противоборствующих сторон исчерпались. Резидент вражеской разведки
и мегатонник остались один на один.

Проносившийся мимо Гостиного двора Господин Доктор, не натягивая поводья,
обернулся на звук взрыва - как раз в тот момент, когда объятый пламенем
вертолет разваливался на куски. А чуть в стороне, над тем местом, где,
закрытые крышами домов, величественно вознеслись к небу купола
Спаса-на-Крови, по-прежнему реяло и нагло отсвечивало золотом крыло
похитителя установки Икс.

Карета брыкалась под чужеземцем, но старик балансировал, как заправский
скейтбордист. Полы кафтана трепетали языками черного пламени. Пламени
ненависти, сжигающей высохшее сердце Доктора.

Значит, подлый господин прапорщик каким-то образом ликвидировал группу
прикрытия! Но как?! Он же безоружен! Опять он выиграл бой! Опять
ускользнул!.. Ну ничего, милейший, от кого-кого, но от меня, Господина
Доктора, тебе не уйти.

В запале Господин Доктор изо всех сил натянул левую вожжу, стегнул животное
по крупу. Карета, угрожающе накренясь на левый борт и распугивая
автомобили, свернула на Садовую, помчалась к хмурому коробу Инженерного
замка - именно в ту сторону сносило летательный аппарат ненавистного
прапорщика.

Вертолетной катастрофы над Невой Анатолий Хутчиш не видел: в этот миг он
над куполами Спаса-на-Крови боролся с переменившимся ветром.

Внизу с Невского на Садовую с грохотом выворачивала злобная лягушонка
верхом на черной коробчонке. Легковушки уворачивались от нее, как капли
ртути. Тесная Садовая улица с высокими крышами прижавшихся друг к другу
домов и трамвайными колеями, норовящими перешибить в суставах каретные
колеса, вынесла к Марсову полю свирепо храпящую, взмыленную лошадку,
запряженную в черный прогулочный экипаж, похожий на гроб Дракулы. Широко
расставив короткие ножки, директор театральной труппы, командор трупов,
Господин Доктор Театральных наук выхватил пистолет и на всем скаку открыл
огонь по сливающейся с сумраком цели, готовой спрятаться за спину
подкрадывающейся ночи.

Пистолетные выстрелы напоминали щелчки вожжей по потным лошадиным бокам.
Доктор стрелял из девятимиллиметрового "браунинга", подаренного ему в
шестьдесят восьмом одним из лидеров западногерманской террористической
организации "Баадер-Майнхоф". Доброе оружие.

Хутчиш победил бы стихию, но две аккуратные, неизвестно откуда взявшиеся
дырочки в левом крыле самолетика резко изменили и без того неустойчивые
аэродинамические характеристики.

Планер завалился набок.

Его потянуло в сторону Марсова поля.

Слева внизу промелькнули отцветшие шапки сиреней, серые гравиевые дорожки,
Вечный огонь...

Потом шпиль Инженерного замка подпрыгнул, клюнул и пропорол днище
потерявшего управление самолетика. С волчьем воем самолетик вильнул, вошел
в пике, пронесся над зубастой решеткой закрытого на ночь Летнего сада, чуть
не свернул исполинский гранитный вазон около входа и рухнул в заросший
ряской прудик. С испуганным кряком в небо поднялось несколько решивших
заночевать здесь уток.

Утки метнулись в сторону канала Грибоедова, но здесь, отрезая им дорогу, на
них нагнали страху истекающая пеной, копытами рубящая асфальт кобыла и
гремучий, как змея, тарантас у кобылы на хвосте. Какие чудеса только не
приключаются в Ночь Военно-Морского флота!..

Галопом пронесясь мимо Инженерного замка, мимо Марсова поля, вдоль
Лебяжьего канала, лошадка спеклась. Двух метров не дотянула до набережной
Невы. Упала, как подстреленная. По инерции черный гроб кареты наехал на
животное, встал на дыбы, сбросил Доктора с облучка, точно объедки со стола
в мусорное ведро, и распался карточным домиком.

Ловко кувырнувшись в воздухе, Доктор приземлился на четвереньки. Не
распрямляясь, в позе голодного, нюхающего воздух шакала, взглянул на небо.
И увидел, как проклятое жестяное крыло камнем бухнулось оземь - где-то на
территории Летнего сада.

Значит, попал. Значит, прапорщик мертв. Ну наконец-то!!! Осталось только
вырвать установку Икс из мертвых пальцев и до полуночи отвезти ее куда
следует.

А до полуночи остается меньше получаса. Цейтнот.

Спокойствие, господин резидент, только спокойствие. Заныло ушибленное
колено. Но шахматный разум приказал телу забыть про боль до завершения
эндшпиля.

Доктор затравленно огляделся. Проникновение в Летний сад преграждали
грязные воды Лебяжьей канавки.

Желтоглазая полнолунная ночь уже вступала в свои права, выкрашивая деревья
в серо-буро-малиновый, расстилая вокруг аппликации непроглядных теней,
хлопая черными опахалами веток.

Облепленный с ног до головы ряской, перетянутый пулеметными лентами чахлых
кувшинок, Анатолий Хутчиш выбрался на берег. Несколько секунд обалдело тряс
головой. Потом нашарил в кармане фотографию мамы. Цела. Планер, отслужив
свое, без пузырей пошел на дно.

Из-за отбрасывающей контрастную дырявую тень решетки доносились людские
голоса - более-менее трезвые гуляки тыкали в него пальцами и о чем-то
спрашивали друг друга.

Ну и денек выбрал Господин Доктор Театральных наук для сведения счетов!
Предложил бы разобраться по-тихому, в каком-нибудь бункере или заброшенном
нефтехранилище, как все нормальные супротивники,- так нет же. Народу на
улице полно, все смотрят, потом еще и слухи распустят, конспирации никакой.
А за это в Генштабе по головке не погладят. Пиши объяснительные...

Горестно вздохнув, прапорщик встал, отжал край папуасской рубахи, убрал
мокрую челку со лба и побрел в глубь сада - подальше от непрошеных
зрителей. Вода в кроссовках отвратительно хлюпала.

Деревья приняли Анатолия под свою сень. Старые, уцелевшие с петровских
времен липы протянули к прапорщику ветви, словно признавая в нем своего,
словно желая дружески прикоснуться, погладить, взять на себя часть
усталости. Однако где-то здесь, за липами и кленами, за стрижеными кустами
боярышника, кизильника и жасмина, там, где дремлет памятник дедушке
Крылову, притаился враг, который в покое не оставит.

Резидент торопился, вертел головой, как гриф, жадно вглядываясь в густеющий
киселем мрак. Господина Доктора ок