Игорь Чубаха. Игорь Гречин.
    Тайна Черного моря (Семь дней, которые едва не потрясли мир).

Издание второе, улучшенное

"Издательский Дом "Нева"" Санкт-Петербург

Издательство "ОЛМА-ПРЕСС" Москва. 2000

Исключительное право публикации книги принадлежит "Издательскому Дому
"Нева"". Выпуск произведения без разрешения издательства считается
противоправным и преследуется по закону.
Чубаха И., Гречин И.

Многие блондинки спрашивали авторов романа: "О чем вы пишете?" Но авторы
стоически молчали, ибо в тот момент только бумаге могли доверить
государственные тайны, которые вслух боялись обсуждать даже друг с другом.
Это вам не роман о том, как мужик встретил в Латинской Америке двойника
погибшей жены. Это роман о... О! Это роман - о самой страшной тайне
двадцатого века, которая называется ТАЙНА ЧЕРНОГО МОРЯ.
(C) Чубаха И., Гречин И., 2000
(C) "Издательский Дом "Нева"", 2000

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ШПИОН, КОТОРЫЙ КО МНЕ ПРИШЕЛ

Эпизод первый. Объект У-17-Б

25 июля, понедельник, 11.47 по московскому времени.

- Ну давай, дружок, хвастайся своим хозяйством.

Полное, зафиксированное наглухо застегнутым воротничком, холеное лицо
генерала исказила барственная улыбка. Было это лицо отчетливо красным -
даже в тусклом свете подвальных, оплетенных проволокой ламп. Впрочем,
генерал был слишком тактик и поэтому тут же превратил начальственную улыбку
в отеческую. Мало ли как жизнь повернет. А жить и генеральствовать он
собирался долго.

Полковник Громов уловил нюанс, про себя ухмыльнулся и нажал на шершавой
бетонной стене чуть приметную кнопку. Генеральские маневры его не
раздражали. К тому же доводилось слышать о генерале не только гадости... А
много ли вы знаете людей, про которых за глаза говорят не только гадости?

Стена беззвучно утонула в полу, обнажив железную решетку. За решеткой
обозначился столь же скупо освещенный, поворачивающий налево коридор; под
потолком - телекамеры слежения, направо - дежурка с пыльным окном, за
которым мерцает неживой голубоватый свет.

Фанерная дверь хлопнула, словно выстрел американской М-16, и из дежурки
выдвинулся кряжистый, лет сорока сержант, не с "макаровым" и не с ТТ даже,
а с историческим маузером наголо.

Ветеран что-то дожевывал, но, тем не менее, так бдительно оглядел вошедших,
что у генерала не осталось никаких сомнений: наверняка замечены и
врезавшийся в шею воротник, и ладно пригнанная под мундир наплечная кобура,
и чуть потускневшая бляха на ремне. Наверняка этот, с опереточным маузером,
мысленно нарек его не то штабным павлином, не то генштабовским павианом. И
ведь ни капельки его, генерала, не боится.

Но генерал без любви как-нибудь обойдется. А вот нерадивые будут наказаны.

- Палыч,- сглотнул сержант, не убирая и даже не опуская маузер,- кажи
пропуск. И товарищ твой тож.

В подземелье голос звучал глухо, мертво, точно записанный на пленку голос
робота. Генерал оторопел, смял фуражку и ладонью размазал по лысине пот:

- Это что же, товарищ полковник!..

"...Ковник! ...овник! ...овник!" - таинственно передразнило эхо.

- Тише, тише, товарищ Семен,- сказал генералу Громов и для успокоения
собрался даже хлопнуть его по плечу. Ан нет: притормозил в сантиметре от
погона. Субординация есть субординация. Здесь, конечно, генерал гость и
полностью во власти полковника. Но вот на поверхности...- Работа у него
такая. Не затребуй он пропуск, завтра же из фирмы вылетит. А отсюда путь
один - вперед ногами в парадных сапогах. Под звуки оркестра.

Полковник тут же отчитал себя за излишнее многословие.

- Так нас же на входе проверяли...- сбавил обороты товарищ Семен.

- Допуск номер один, а тут - номер два,- качнул массивным подбородком
Громов.- К министру обороны три проверки, и здесь три. По Уставу положено.

- Ну что ж, порядок есть порядок,- выдохнул в усы генерал Семен и полез в
карман. Его тень стремительно удлинилась и порезалась о решетку.

Глаза сержанта по-охотничьи блеснули, напряглась квадратная пятерня с
маузером. Но товарищ Семен извлек не любимца террористов - "узи", не
какую-нибудь штучку из обихода ниндзя, а запаянный в плексиглас картонный
прямоугольник с крупно выведенной цифрой "2".

Надо было видеть в этот момент генерала. Под дулом пистолета он не стоял
уже давно. Да еще при свидетелях. Кажется, перемудрили в Штабе с
безопасностью. Придется поставить вопрос на совещании. А потом вызвать на
ковер этого сержанта...

- И ты, Палыч,- сержант не опускал утонувший в кулаке маузер.

Полковник уже держал картонку в руке. Когда успел - шут его знает. Сержант
восхищенно вздохнул: ну Палыч, ну ловкач.

И вернулся в дежурку; следом за ним уползла его кряжистая тень. Раздались
отчетливый металлический лязг и приглушенное ругательство. Решетка с
заунывным скрипом поплыла вверх.

Генерал и полковник переступили щель, поглотившую бетонную стену; товарищ
Семен мельком глянул в пыльное окошко дежурки. Ничего особенного:
покарябанный стол, черное вертящееся кресло, над столом - ряд черно-белых
телевизоров, на которых застыла одна и та же картинка, снимаемая с разных
ракурсов: коридор, коридор, коридор... Второй справа монитор услужливо
показал спины офицеров. Сержант небрежно козырнул вслед:

- Налево, товарищ генерал. Ни пуха...

- Он что, издевается? - неловко размазывая пот по шее, прошипел генерал. В
подземелье было душно. Очень душно.

- Поиздеваешься тут,- только и ответил полковник. ЕЕЕ

Они свернули налево. Тусклый, желтыми пятнами лежащий на шершавом полу свет
от зарешеченных ламп, специфическая вонь прелых тряпок, хлорки, солдатского
харча и отсыревших шинелей. Бетон, бетон, один бетон вокруг... Тишина
стояла оглушающая, только глухое цоканье набоек на генеральских ботинках
отскакивало от стен - отскакивало и умирало, поглощенное теснотой и
темнотой.

Генералу стало немного не по себе. Он не жаловал замкнутые помещения -
особенно на такой глубине. Но виду не подал, только покрепче сжал зубы.

Коридор привел к массивной, вручную не совладать, сваренной из рельс двери.

Снова неприметная кнопка и за ней решетка с прутьями толщиной в ножку
стола. Тени гостей маслянистыми пятнами просочились сквозь прутья и
прилипли к бетонному полу по ту сторону решетки.

За решеткой на карачках драил пол бурой тряпкой щуплый рядовой, на вид лет
девятнадцати, стриженный под ноль. Шея из воротника - как макаронина из
тарелки. Бетон плохо смачивался, вода насыщалась пылью и скатывалась на
неровном полу в шарики. При здешнем освещении эти шарики казались ртутными.

Увидев гостей, парнишка выпрямился, бросил тряпку в ведро, стоявшее метрах
в трех от него, попал и вытер руки о форменные, весьма мятые брюки. Потом,
как-то по-детски улыбнувшись, неожиданно просипел:

- Здорово, мужики. Че надо?

- На такой пост - пацана?! - охнул товарищ Семен.

- У этого пацана легкое в Тимбукту прострелено. Не мне вам рассказывать про
операцию "Веселые ребята[1]". Он единственный в руки гайшемитов не попал,
вернулся на костылях. Так этими костылями четырнадцать рэкетиров
замочил...- возмущенным шепотом ответил товарищ Палыч и снова мысленно
отругал себя за болтливость.

- Эй, хорош шептаться, старые пердуны,- рядовой харкнул в угол, словно был
совершенно не заинтересован в результатах мытья бетона.- Докладывайте
давайте.

- Ради Бога, товарищ генерал, не возмущайтесь. А то не пустит. Ему после
У-17-Б все до фени. Скорей допуск доставайте. Номер три,- посоветовал
полковник и сам зашуршал в кармане.

Генералу, истекавшему потом, пришлось подчиниться.

После предъявления документов полковник и рядовой, каждый со своей стороны,
нажали кнопки в стене. Неизвестно откуда раздались призрачные звуки мелодии
"Подмосковные вечера". Мелодия звучала так, словно ее исполняет компьютер,
и оборвалась неожиданно.

Парень весело подмигнул и открыл решетку хитрым, похожим на штопор ключом.

- Сговорчивого ты "лесника" привел, Палыч, не то что прошлый.

Гости вошли.

- Ваш - в последних апартаментах. Только умоляю, держитесь середины
коридора, не то потешатся над вами, как над ягнятами бессловесными.- В
голосе паренька звучала искренняя забота.

Когда третий пост остался далеко позади, генерал одними губами вымолвил:

- А кто был у вас в прошлый раз?

- Секретарь Совета Безопасности,- донесся с поста смех рядового, тут же
сменившийся сильным кашлем. Хищно захихикало эхо.

"Ну и слух у него",- подумал генерал.

- Этот "пацан" Секретаря не пустил,- мрачно пояснил полковник.- Не захотел
- и все.

Серый коридор сузился. Тени в призрачном свете неярких ламп убежали далеко
вперед и превратились в многоруких чудовищ.

Во всех апартаментах было темно, хоть глаз выколи. Командиры двинулись
вдоль затянутых крупной сеткой комнат. Есть ли кто-нибудь там, с другой
стороны сеток, было непонятно. Но генерал чувствовал устремленные на него
взгляды. Не злобные, не угрожающие, а заинтересованно изучающие. Так,
наверное, смотрят патологоанатомы в прозекторской на какую-нибудь эдакую
опухоль, обнаруженную в теле мертвеца.

- Титановая,- гордо сообщил полковник.

- Что? - не понял задумавшийся о своем товарищ Семен.

- Сетка, говорю, титановая. Из такого же металла, как последние подводные
лодки.

- Ну и как, надежная? - генерал не забывал соблюдать начальственную
вежливость.

- Не очень,- вздохнул товарищ Палыч.

Вдруг из апартаментов с табличкой "Мичман Жиба" что-то со свистом вылетело,
щелкнуло по широкой генеральской груди, сорвало с нее одну из медалей -
лопнувшей стрункой пискнула застежка,- брякнулось на бетонный неровный пол
и с дребезжанием быстро поползло обратно в клетку. Медаль исчезла в крупной
ячейке. Генерал растерялся, происшедшее живо напомнило рыбалку, а юркнувшая
в ячейку сетки медаль - блесну.

- Что ж ты, Серега, делаешь такое! - возмутился полковник, однако к сетке
не приблизился ни на миллиметр.

- Палыч, ну ты ж знаешь, хобби,- донесся спокойный бас, в котором явственно
слышалась издевка.

- Это точно,- виновато повернулся гид к пунцовому командиру.- Он медальки
коллекционирует. Уже штук пятнадцать наловил. Наловчился, гад, пуговицу на
нитке метать.

Естественно, про хобби мичмана Жибы полковник не забыл. Но уж так хотелось
сбить замаскированную спесь с товарища начальника, что мочи нет.

А генерал настолько растерялся, что сразу и не сообразил, что его умышленно
подставили, а когда сообразил, то решил: ладно, сейчас не время, сам
дурак...

- А почему не конфискуете?

- Кто ж к нему в апартаменты рискнет войти? - ответил Громов, понимая, что
совершенно зря, на пустом месте зарабатывает штрафные очки, однако не в
силах сдержать ироничную улыбочку. Ему показалось, что генерал ссутулился.

Полковник двинулся дальше. Генералу ничего не оставалось, как отправиться
следом. Разбор полетов он мысленно отложил до возвращения на поверхность.

- Так, может, ему задание?.. Опять же - мичман, со спецификой флота знаком.

- Никак нет, товарищ Семен,- упрямо склонил лоб полковник.- Специальная
комиссия Генштаба определила боевую мощь мичмана Жибы в четыре тысячи
матахари...

- Извольте изъясняться в уставной форме, товарищ полковник,- буркнул
генерал.

- Виноват: боевая мощь мичмана Жибы - одна мегатонна. Мне же приказано
выделить бойца мощностью в десять мегатонн. А таковой у нас один: прапорщик
Хутчиш. Последние апартаменты. Номер тринадцать.

- Почему тринадцать? - недовольно передернул плечами товарищ Семен. Как
всякий дворцовый интриган, он был суеверен.

- Хутчиш сам себе такой номер выбрал. Сказал, так интереснее.

- И вы пошли на поводу? - Кажется, у генерала появилась возможность
поставить полковника на место.

- Не сразу,- спокойно, как бы и не замечая генеральского негодования,
ответил полковник.- Только когда предыдущий жилец, гвардии старшина
Филиппов, тоже одна мегатонна, повесился на ленточке от бескозырки по
невыясненным причинам... Однако вот и герой нашего романа. Апартаменты
номер тринадцать.

Громов остановился и повернулся налево, к последним в ряду апартаментам.
Дальше был тупик - коридор упирался в глухую стену, оштукатуренную "под
шубу".

Генерал непроизвольно сглотнул. Пацан с третьего контрольного пункта просил
их держаться середины коридора, полковник же легкомысленно подошел почти
вплотную к решетке (эти апартаменты были оснащены не сеткой, а толстенной,
самой что ни на есть решеткой), достал из нагрудного кармана миниатюрный
пульт дистанционного управления с двумя кнопками и большим пальцем нажал
правую. В апартаментах вспыхнул неяркий, какой-то пыльный свет, а
полковник, убрав пульт, положил ладони на поперечный прут решетки и тихо,
даже несколько заискивающе позвал:

- Толик?.. А, Толик?.. Вставай. У нас гости.

Генерал, осторожно выглянув из-за его плеча, не без злорадства отметил, что
и Громова прошиб пот. Ага, не все коту масленица!

Апартаменты номер тринадцать были примерно шесть на девять. Из интерьера -
лишь скромная облупленная тумбочка, да покосившаяся полка с семью-восемью
книжками на ней, да узкая койка под полкой, да обшарпанный умывальник за
койкой.

На койке, лицом к стене и тылом к гостям, лежал худощавый человек; даже до
середины коридора, которую наученный горьким опытом товарищ Семен не
покидал, доносилось ровное, здоровое посапывание.

"Спит, умница...- подумал полковник.- Или все же притворяется?"

"Притворяется, мерзавец...- подумал генерал.- Или действительно спит?"

Шалея от собственного безрассудства, он беззвучно достал из кобуры
пистолет, с мягким щелчком дослал патрон и навел ствол на прапорщика
Хутчиша - хотел посмотреть, как тот отреагирует. Ну, просто любопытно
стало.

Человек не пошевелился, даже спокойное дыхание с ритма не сбилось.

- Зря вы так,- укоризненно-обеспокоенно прошептал полковник, обернувшись к
гостю.- Пожалуйста, спрячьте пистолет. А если он, не дай Бог, проснется?
Тогда не знаю даже, как мы отсюда...

- Товарищ полковник...- зверея, но почему-то тоже шепотом сказал товарищ
Семен.

Оружие, однако, сунул в кобуру и яростно-брезгливо затолкал поглубже, будто
пытался раздавить уродливую гусеницу. После знакомства - к счастью,
шапочного - с подопечными Громова он был совершенно выбит из колеи. Однако
появление перед генеральскими очами простого прапорщика, который самым
наглым образом дрыхнет и, следовательно, отлынивает от службы, вернуло его
к реальности. Напомнило о том, кто он такой и зачем он здесь.

- Так что же, мы будем стоять тут и ждать, пока ваш друг соизволит обратить
на нас внимание?!.

Громов растерянно пожал плечами. По сравнению с обитателем апартаментов
номер тринадцать генерал - не более, чем обыкновенный салага-первогодок, и,
значит, выходить из положения (будить или как?) придется ему, полковнику
Александру Павловичу Громову. Он вновь повернулся к мирно сопящему Хутчишу
и, уже громче, позвал:

- Толя!.. Толя!!!

- А?.. Чего?.. Куда?..- вскинулся тот. Поморгал на неяркий свет, посмотрел
на гостей. Ухмыльнулся.- А, Палыч! Сколько лет... Сел на койке, скрестил
длинные худые ноги по-турецки, оперся длинными худыми руками о колени - ни
дать ни взять хиппи в парке на травке. Спортивные штаны с пузырями на
коленях, тельняшка-майка, сандалии на босу ногу - вот и весь гардероб.

- Здравствуй, Анатолий,- сдавленным голосом сказал Громов.- Познакомься,
это товарищ Семен из Генерального штаба.

- А фигли нам знакомиться? - беззаботно ответствовал квартирант
тринадцатого номера.- Знаю я этого усатого. Никакой он не штабист, я его в
Аквариуме на Доске почета видел. А раз он здесь объявился, стало быть, и
меня как облупленного знает. Верно?

Прапорщик запанибратски подмигнул генералу, потом, не вставая, сладко, с
хрустом потянулся и откинул со лба непослушную челку соломенных волос.
Более всего он походил на молодого гениального физика из отечественных
кинофильмов шестидесятых годов. Вот разве что очков не хватает... Впрочем,
мельком заметил генерал, очки - старомодные, с толстыми стеклами - покоятся
на тумбочке, на альбоме с живописью. Какой именно живописью, он не знал: не
разбирался.

- Ну, и чего твоему товарищу Семену от меня надо?

- Он сам тебе все расскажет.

Полковник с видимым облегчением отошел в сторону.

Генерал, в свою очередь, сделал шаг вперед. Он неожиданно успокоился и
безотчетного страха уже не испытывал. В сущности, кто перед ним такой?
Обыкновенный "ни офицер, ни рядовой" - в меру нагловатый, но от безделья не
в меру зарвавшийся прапор. Коллеги-генералы, может быть, и делают ставку на
этого молокососа, но он, Семен, развязности не терпел и не потерпит... Да и
решетка тут все-таки. Толстая. Он откашлялся и тихо произнес:

- Встать, когда с вами разговаривает генерал Российской армии.

- Ого! - вырвалось у прапорщика.

Полковник Громов непроизвольно икнул и тут же зажмурился. Смотреть, что
будет дальше, он не хотел. И не мог. Товарищ Семен сам вырыл себе могилу. А
ведь его предупреждали...

- Товарищ прапорщик, Родина поручает вам ответственное задание,- вдруг
услышал Громов. И осмелился приоткрыть веки.

Ничего не изменилось. Генерал - живехонек - все так же стоял в метре от
апартаментов, а напротив него, с той стороны решетки, вытянувшись по стойке
"смирно", стоял прапорщик Хутчиш.

- Не стану скрывать, что задание это совершенно секретное, чрезвычайно
важное и крайне опасное,- генеральским тоном продолжал товарищ Семен, не
подозревая, что секунду назад был на волоске от лютой смерти.

Из нагрудного кармана он достал сложенный вчетверо листок официальной
бумаги, развернул и, не глядя в него, зачитал по памяти:

- Завтра, ровно в одиннадцать ноль девять, в сопровождении шести человек
группы прикрытия вы покинете объект У-17-Б. Ровно в одиннадцать
четырнадцать у центрального входа в Центральный Универсальный Магазин
сядете в ожидающее вас бронированное транспортное средство. Ровно в
двенадцать тридцать семь на одной из закрытых площадок разведывательного
управления Генерального штаба, куда вас доставят, вы получите секретный
пакет с закодированной программой боевой задачи. Будьте готовы... Я
правильно излагаю? - неожиданно резко повернулся он к пребывающему в
прострации полковнику.

- Так точно, товарищ генерал! - нашелся Громов, хотя по причине полного
обалдения ничего из сказанного высшим чином не услышал. Хотя и чуть ли не
наизусть знал текст секретного циркуляра касательно прапорщика Анатолия
Хутчиша (субъект номер 001, кодовое имя "Буратино").

- Отлично.

Генерал преобразился. Генерал вновь пребывал в родной стихии. Теперь
стороннему наблюдателю, окажись таковой в этих стенах, товарищ Семен
напомнил бы Жукова перед началом наступления на Берлин - такой гордой была
его осанка, таким спокойным тоном он говорил:

- По вскрытии пакета приступить к выполнению приказа незамедлительно.
Средства, методы, пути, материалы и способы выполнения задания - на ваше
усмотрение. Говорить о деталях сейчас и здесь я не имею права, равно как и
вы не имеете права отказаться. Отечество полагается на вас...- Он сложил
свою бумажку, сунул в карман. И закончил вдруг неофициально, по-отечески
проникновенно - хотел, хитрец, уесть нахала: - Все понятно, сынок?

- Чего ж тут не понять,- невозмутимо ответил нахал и расслабленно опустился
обратно на койку. Скрипнула коечная пружина.- Давненько я на море не
отдыхал, а ведь сколько собирался...

Гордый генерал как стоял, так и застыл истуканом - все тот же сторонний
наблюдатель мог бы принять его за искусно выполненную к празднику Советской
Армии статую,- лишь челюсть медленно отвисала, пока не заняла крайнее
нижнее положение...

Громов с беспокойством наблюдал за тем, как генерал менялся в лице:
искреннее недоумение сменилось тупой растерянностью, растерянность уступила
место слепому ужасу, и наконец все прочие чувства вытеснило одно, которое
можно было бы назвать "наглядное отображение понятия "багровая ярость"".
Полковник не знал, что делать, поэтому почел за лучшее сохранять
нейтралитет. А вдруг, вспыхну