палец правой.
Посмотрел на тень от пальца.- Сейчас у нас четырнадцать часов двадцать
шесть минут. Значит, они появятся через три-четыре минуты. Только ты ее
спутнику не хами. Очень негибкий тип.

- Она что, на вас работает?

- Боже упаси! - Анатолий как бы даже испуганно отстранился от Пьеро.- Да ты
не беспокойся. Она сама тебе все расскажет. Поразительная особа, совсем не
умеет язык за зубами держать.

Последние слова несколько остудили юношу.

- А она хоть в компьютерах шарит?

- Ну ведь не за тем, чтоб вы в "тетрис" на деньги играли, я вас знакомлю,-
хмыкнул мегатонник.

Петя хотел спросить: "А зачем вы нас знакомите?", но Анатолий поверх
Петиной головы крикнул вниз:

- Артем, друг мой, только давай сразу договоримся - без этих твоих понтовых
прибамбасов!

Поднимающуюся по беломраморным ступеням и смотрящую под ноги Марину
знакомый голос ужалил, точно шершень. Еще она почувствовала, как свело
судорогой руку спутника, поддерживающую ее за локоть. Девушке захотелось
бежать прочь. Тут мысль, блестящая, как скальпель, полоснула сознание: но
разве она уже не пыталась сбежать? И разве ей это удалось?..

А Артем, ее верный Артем, загипнотизированно сделал следующий шаг по
ступеням вверх. Предатель. Ей ничего другого не оставалось, как шагать
вслед за ним.

И вот наконец они перестали смотреть снизу вверх на человека, которого
допрашивали в неотреставрированном каземате Петропавловки. Допрашивали - и
чуть не убили.

Может, Артем и собирался снова фукать ему в лицо некондиционным табачком,
но Хутчиш посчитал нужным повторить:

- Ребятки, я вам не враг. Чесслово. Поэтому не надо тыкать меня кастетом в
висок или дамской булавкой в печень. Лады?

И этих слов хватило, чтобы лишить киевлян остатков воли.

Марина и Артем затравленно молчали. То, что они перестали смотреть на
Анатолия снизу вверх, им нисколечко не помогло.

А Петя, не очень-то вникая, о чем разговор, сквозь темные стекла во все
глаза смотрел на личико девушки. И лицом, и фигурой она напоминала ему
куклу Барби. Невольный страх проник в мятущуюся душу. Вдруг он не так одет
или что-то не то сделал и теперь навсегда станет неприятен для
обладательницы этих двух бездонных голубых лагун? Вдруг она догадалась,
почему он в очках? Вдруг ей нравятся причесанные, а не патлатые?

Пальцы Марины машинально нырнули в сумочку, среди пудреницы, помады и
прочей дребедени отыскали сигареты и зажигалку. Вспыхнул огонек, девушка
выдохнула никотиновое облачко.

- А вот этого не надо,- укоризненно, как умудренный педагог, покачал
головой мегатонник.- Музей ведь. Не поймут-с.

Пальцы Марины послушно переломили сигаретку посередине (та хрустнула сухой
веточкой) и выбросили в лестничный пролет.

- Возьмите себя в руки,- наконец разозлился Анатолий.- Вы в музее, а не в
конюшне!

Он посторонился, выпуская из двери насмотревшихся всякого и живо это
обсуждающих немецких парней и девиц, заглянул в пролет, пытаясь углядеть,
куда упала незатушенная сигарета, но мешало зеленое туловище баллистической
ракеты.

- Что вам от нас надо? - разжал челюсти Артем, когда немцы удалились, и
сделал шаг вперед, словно намереваясь закрыть девушку своим телом.- Почему
вы нас преследуете?

Он сунул руки в карманы и сжал кулаки, словно ждал своей очереди на прием к
стоматологу.

- Я? - искренне удивился прапорщик, все-таки готовясь к какой-нибудь
безобразной выходке слишком уж прямолинейно мыслящего и действующего
гайдука.- Помилуйте, да кто ж вам так клеветать-то позволит! Вы, между
прочим, первыми на меня напали. В Петропавловской крепости, напомнить? А
надо мне от вас немногое. Сперва я подозревал, что вы имеете отношение либо
к итальянской, либо к литовской разведке. Но на моем допросе вы во всем
чистосердечно признались. Выньте, пожалуйста, руку из кармана. Поверьте,
драка никому не нужна. И потом - здесь музей все-таки. Храм прошлого,
как-никак.

На самом деле существовало еще одно доказательство, что Артем не имеет
отношения ни к какой из разведок. У агентов всех стран в ходу
опознавательные пароли. Встретив незнакомца, агент обязательно ввернет в
пустячной беседе несколько ключевых слов и оценит реакцию. Артем с этой
стороны себя никак не проявил.

Сам же мегатонник к подобным шпионским трюкам относился с пренебрежением.
Во-первых, никогда ключевое слово не подобрать настолько хорошо, чтобы оно
уместно вписывалось в любые обстоятельства. А незнакомый мужчина,
обращающийся к вам в туалете аэропорта со словами: "Это вы заказывали
"Пьяный корабль" Рембо в твердом переплете?" - выглядит идиотом при любом
раскладе. Во-вторых, даже после обмена правильными паролями настоящий агент
не доверится незнакомцу. Он будет проверять и перепроверять собеседника
каверзными вопросами. Так стоит ли морочиться?

После некоторого колебания Артем подчинился и сразу стал как будто ниже
ростом. И Марина это поняла.

- Я хочу сдать вам на поруки этого молодого человека.- Хутчиш указал на не
знающего как себя вести Петю.- Это очень талантливый молодой человек.
Провайдер Петр. Можно Пьеро. И кстати, тоже занимается "делом врачей". Так
что вам есть о чем поговорить. Но если с ним что-нибудь случится, мне будет
обидно. И если с вами что-нибудь случится, мне тоже будет обидно.

Марина собралась заявить, что о ней есть кому заботиться, да прикусила
язычок. Сейчас эта фраза прозвучала бы смешно. А спутник непредсказуемого
Хутчиша ей показался чересчур высокомерным. Ну и что, что они провинциалы.
Подумаешь...

Анатолий прервался, чтобы принюхаться к неожиданно появившемуся нюансу в
музейных запахах. Или взаправду потянуло паленым? Прапорщик перегнулся
через перила. Вроде горелой тряпкой из-под ракеты пахнет. Никак уборщица в
дюзах сушильный склад устроила?

А Марина рассматривала очень талантливого молодого человека "в порядке,
обычном для любой женщины": глаза, прическа, руки, обувь, одежда. Глаза
незнакомца скрывали большие темные, романтические очки. Прически
практически не было - нечесаную копну волос трудно назвать прической. Руки
у молодого человека были красивые, тонкие и не знали куда себя деть. А
также не знали, что за обувью и одеждой следует ухаживать.

Артем в свою очередь тоже взглянул на новоявленного знакомого и оценил, что
свалит, случись такая надобность, этого худомерка одним прямым в челюсть.

- Ребята,- сказал Хутчиш,- нам пора уходить. Да не таращьтесь вы друг на
друга, как на новые ворота. У вас хватит еще времени в гляделки поиграть.

Тут запах дыма почувствовали и "ребята". И покорно пошли вниз по ступеням
за мегатонником.

Если сперва Анатолий Хутчиш собирался как-либо дать знать администрации
музея о намечающемся пожаре, то теперь решил погодить. Что-то внутри не
позволило. А интуиции прапорщик привык доверять.

Сдерживая невольно убыстряющийся шаг, отряд искателей приключений спустился
в вестибюль. Ну а бредущий следом Пьеро на экспонаты не отвлекался. Его
глаза как зацепились за выглядывающие из-под простенького, но миленького
платьица кукольные ножки, так там и остались. Хутчиш тоже не стал
оглядываться на притаившийся в сумраке вестибюля макет эскадренного
миноносца "Пламенный" проекта 56 ПЛО в разрезе. Ради которого, собственно,
и заглянул в музей. А вернее, ради того, чтобы узнать, где у миноносца
камбуз, поскольку устройство корабля во многом повторяло устройство СКР
"Тамбовский комсомолец", на котором была спрятана установка Икс.

Петя мучительно выдумывал какой-нибудь комплимент, с которого было бы
кстати начать беседу с приглянувшейся ему девушкой. В голове назойливой
мухой витало пошленькое: "Я хотел бы быть мышкой, бегающей по вашему
коврику". Легче было за один присест одолеть "X-com", чем выжать из себя
вслух нечто подобное.

Впрочем, кто сказал, что ответная симпатия рождается от удачных
комплиментов? Неужели нет другого способа произвести выгодное впечатление?
Пригласить в ресторан - отпадает сразу, и не потому, что денег жалко, а
потому, что не любит Петя возиться с широким ассортиментом столовых
приборов: ложку в одну руку, вилку в другую, нож в третью...

Чем ближе к выходу, тем чаще стучали каблучки Марины.

Пыльный, пустой гардероб. Напротив бабушка, задремавшая в ожидании
покупателей открыток. Через одну перегоревшие люминесцентные трубки под
потолком делают пол похожим на шкуру огромной зебры.

Вот уже рядом прямоугольник дневного света с двумя рогатыми шарами
подводных мин по бокам.

"А почему бы мне не пригласить девушку в летнее кафе? Ведь это дешевле и
прилично. И под каким-нибудь предлогом отделаться от ее угрюмого спутника.
А если она скажет, что ей понравилось в Эрмитаже, я пообещаю экскурсию по
закрытым фондам. Интересно, а как бы на моем месте поступил Анатолий
Семенович?.."

- Артем, я обращаюсь к тебе как к старшему,- нагоняя стойкого оловянного
солдатика, доверительно приглушил голос Анатолий.- Отправляйтесь на дачу к
этому не в меру талантливому молодому Пете и переждите там хотя бы до
понедельника. В воскресенье все эти игры патриотов должны закончиться. И
носа оттуда не кажите. И его от себя никуда не отпускайте. Однажды он из
передряги выбрался относительно целым. Второй раз ему может не повезти.

Артем на всякий случай кивнул, хотя ничего не понял.

- Не суйтесь за дневниками,- продолжал увещевать Хутчиш.- Пустое... Эх,
знал бы заранее, я б вам дискету с этими дневниками подарил... да пропала
дискета. Одна лиса умыкнула...

Петя отрицательно завертел головой, как ребенок уворачивается от ложки,
когда радетельная мать в избытке пичкает его кашей. Он настолько увлекся
перебором вариантов начала ухаживаний, что забыл, где находится. Жест же
означал, что в дилемме "летнее кафе - ресторан" не победило ни то ни
другое. Петя решил пригласить девушку в театр. Вроде он слыхал, что сейчас
в городе проводится фестиваль "Новая радуга". А поскольку фестиваль
фольклорный, то билеты не должны стоить дорого.

Марину покоробило, что их недавний пленник шепчется не с ней, а с Артемом.
В отместку обоим она немного отстала и взяла талантливого провайдера под
руку, как бы обозначая допустимую границу сближения между союзными
сторонами. Еще этим она хотела показать, кто здесь главный, и пусть Хутчиш
не командует. У Пети в зобу дыханье сперло и все кафе с театрами вылетели
из головы.

Прапорщик прочитал скрытый смысл Марининых действий и позволил уголкам губ
улыбкой признаться в этом. А зря. Все равно что показать жест "о'кей" -
колечко из указательного и большого пальцев - выходцу из Средиземноморья,
где, как известно, этот жест означает небанальную сексуальную ориентацию.

Для Марины недобитый хам перестал существовать.

Дневной свет, льющийся пусть и с пасмурного неба, резко ударил четверку по
глазам приливной волной. В уши песком набился шум легковых машин и
троллейбусов. Поэтому Марина не сразу задала юноше в очках вопрос, который
ее очень волновал:

- А что с вами произошло? - Чужие грустные истории ее интересовали до
глубины души.

- Да я это...- замялся Петя, потянулся снять очки, но опомнился.- Мне
это... Короче, Билл Гейтс предложил поработать над "Виндоуз 98". А его
подчиненные из зависти наняли бандитов. Еле отбился... Попомните мое слово,
без меня "Майкрософт" крепко облажается!

Кукольные ресницы распахнулись широко-широко, приглашая сказочного принца в
плюшевый мир.

Хутчиш хотел что-то сказать, но благоразумно отвернулся, усилием возвращая
на место вывихнутую улыбкой челюсть.

Один удар в пах, локтем по затылку, потом прыжок двумя ногами сверху,
подумал Артем.

И тут рвануло.

Все звуки и переживания заглушил кошмарный треск, будто взорвался
великанский кинескоп. Петушиными перьями закружили нарезанные ломтики
крови. Навстречу разверзшейся крыше Военно-морского музея разверзлось
пепельное небо. Скрежета тормозов перепуганного транспорта слышно не было -
мир утонул в пучине адского рева. Черный "форд" беззвучно врезался в черную
"пятерку". Потерявший управление троллейбус проломил ограждение моста и
завис, до половины высунувшись над рекой. И десятиметровая кубинская сигара
цвета хаки - первая советская баллистическая ракета,- ослепив зрителей
бенгальскими снопами огня из сопла, всосалась в низкие тучи.

Асфальт тряхнуло, как при землетрясении, обсмоленные лоскутья крыши
бумерангами осыпались на землю.

- Ничего себе,- вздохнул Анатолий, поднимаясь и отряхивая брюки.- Я думал,
не взлетит. Значит, уборщица в сопле не только половые тряпки прятала, но и
химический очиститель...- Ясно как божий день: при подготовке ракеты к
отправке в музей боеголовку демонтировали, а вот про твердотопливный заряд
забыли. И тряпки, которыми беспечная уборщица заткнула дюзу,
воспламенившись, послужили своего рода запальным контуром. Давление и
температура в камере сгорания поднялись до критической отметки, топливо
возгорелось - и произошел самопроизвольный запуск.- Да-а, умом Россию не
понять...

Эпизод двадцать третий. Клен ты мой опальный

30 июля, суббота, 16.00 по московскому времени.

На почти отвесном склоне голой, продуваемой всеми ветрами скалы, тонкой и
острой, словно меч-катана, с уступами, напоминающими изломы ширмы,
примостилась древняя, как само время, сосна.

В течение десятилетий цепляясь корнями за бесплодный гранит, питаясь лишь
дождевой водой и скудными отложениями минеральных солей в скальных
трещинах, противостоя напору ураганных ветров, секущих ливней и
безжалостного солнца, она не засохла. Победила. Подняла над мертвым камнем
свое искривленное в борьбе со стихией, но в той же борьбе закаленное,
могучее тело, распростерла над миром сучья-лапы. Кора ее была серой и
морщинистой от старости, ветви, укрытые пышной хвоей, тянулись к небу,
знаменуя триумф жизни над всеми превратностями судьбы.

Господин Доктор смотрел на не покорившееся времени древо, слегка искривив в
полуулыбке тонкие бескровные губы. Казалось даже, что в глубине холодных
глаз прячется что-то человеческое.

Потом на лицо старого разведчика вдруг набежало облачко озабоченности. Он
взял с изящного полированного столика специальные миниатюрные ножницы,
склонился над кроной сосны и осторожно, любовно обрезал слишком сильно
выросшую ветвь. Выпрямился и еще раз оглядел миниатюрную, не более пяти
дюймов высотой, сосну на скале, сотворенной из кусочка туфового камня.

Придраться не к чему: вот оно, совершенство.

Эх, в нынешние суматошные времена искусство "того, что растет в плошке",
или бонсай, уже не то. Нынешние бонсаисты знай себе выращивают уродливых
карликов, напрочь забыв, что их призвание - создавать макрокосмос в
микрокосмосе, отражать неразрывную гармонию между человеком и природой,
показывать, что, как и бонсай, сам человек является лишь малой частью
Вселенной, "зернышком риса" среди великолепия гор, полей, лесов и рек... А
эти сопляки - тяп-ляп, и готово: получите кривую палочку, небрежно
воткнутую в землю, зато гордо названную "Китайская айва туманным утром в
Су-чжоу".

За окном проворчал автомобиль. И смолк. Маленький, узкий переулок - никто
бы не догадался, что здесь находится конспиративная квартира одной из самых
сильных разведок мира.

Из соображений конспирации здесь даже не тронули оставленную хозяевами
обстановку, естественно, просветив все, что просвечивается, и простучав
все, что простукивается. Господин Доктор привык к скитаниям по свету и
давно приспособился к несколько великоватым для себя европейским диванам и
стульям. Ведь в действительности между чистым бытием и приписываемыми ему
признаками нет того противоречия, которое представляется на первый
взгляд...

Вот и зеркало в пластиковой рыжей раме на стене - просто зеркало для
непосвященного, но стоит нажать кнопку на пульте, как оно превращается в
элегантное средство связи.

Господин Доктор вздохнул, отложил отрезанную веточку и ножницы на столик и
повернулся к экрану, вмонтированному в стену над статуэткой гагатового
Будды. Несколько секунд бесстрастно разглядывал изображение, потом
произнес:

- Генерал, мы вами недовольны. Вы не догадываетесь почему?

Теперь в глазах Доктора ничего человеческого не осталось. В экран смотрели
студеные ледышки доисторической рептилии, чудом дожившей до наших дней.
Подобные переходы не являлись результатом каких-либо мимических упражнений
из актерского арсенала. Такова была самая сущность старого китайца.

Господин Доктор говорил едва слышно. Он не любил кричать, шуметь и вообще
как-то проявлять эмоции. Слишком долго жил он на этом свете, слишком многое
видел и испытал, чтобы сейчас позволять себе кричать. Да и церемония
ухаживания за бонсай не терпела несдержанности.

Однако подхваченный чувствительным микрофоном звук его голоса проходил
через гармонизатор и достигал ушей собеседника в виде грозного рыка, от
которого у любого начинали самопроизвольно трястись поджилки и потеть
ладони.

Изображение на мониторе пошло мелкой рябью. Генерал Семен по ту сторону
экрана поежился. Старый, обрюзгший, подвластный порокам человек. В
гражданской одежде. С взъерошенными усами. Даже, кажется, небритый. Бедный,
зачем ты полез не в свое дело? Впрочем, Доктор не испытывал к продажному
генералу жалости. В течение почти двадцати лет он заботливо, как
бонсай-клен, выращивал своего агента, то милостиво удобряя его похвалой и
дензнаками, то хладнокровно обрезая разросшиеся веточки самонадеянности и
гордыни. Творение удалось на славу... Но теперь его роль сыграна, и оно
должно быть выкорчевано. Ведь Семен был не более чем одной из тысячи
отыгранных пешек, которыми управляла умелая рука резидента и которые в
результате должны были принести ему установку Икс. Принести, иными словами,
господство над миром.

- Господин Доктор,- донесся из динамика хриплый голос собеседника,- я
предпринял все необходимые шаги, чтобы выполнить ваше поручение...

Кто бы мог подумать, что бравый вояка может так низко пасть? Кто бы мог
подумать, что генерал Семен способен умолять с дрожью в голосе, а прикажи,
так и ползать на коленях?

За последние дни Семен сильно сдал. Даже на нецветном экране отчетливо
синели круги под глазами, взгляд затравлено метался, силясь вырваться из
капкана монитора и увидеть Господина Доктора воочию.

Господин Доктор мысленно усмехнулся. Только мысленно, потому что улыбаться
не умел, как не умеет улыбаться кобра.

Нет, уважаемый, ничего у тебя не получится. На своем экране ты видишь лишь
размытый силуэт, ты слышишь лишь грозный, повелительный голос... И никогда
тебе не увидеть мой истинный облик. Ты даже не узнаешь, бедный генерал, что
я нахожусь совсем рядом - в одном городе с тобой, в холодном
Санкт-Петербурге. Я тебя вижу, ты меня нет.

- И каковы же ваши успехи? - с едва заметной издевкой поинтересовался
Доктор.

Гармонизатор голоса усилил эмоциональную окраску фразы и издевку превратил
в угрозу, лишний раз подтверждая неоспоримую буддийскую истину, что
восприятие объекта есть факт его доступности чувствам, причем вне сознания
он не имеет самостоятельного бытия.

Генерал на экране монитора нервно откашлялся. Постарался заставить себя
говорить так, чтобы слова звучали хоть чуточку бодро:

- Я отыскал необходимого вам человека. Вы были совершенно правы, Господин
Доктор: после взрыва на объекте У-сем... на известном вам объекте он выжил
и перебрался в другой город...

- Вы Хутчиша, что ли, имеете в виду? - фыркнул Господин Доктор. И
отвернулся, чтобы скрыть маслянистый блеск глаз, как у сытой анаконды.

Пусть его и собеседника разделял непроглядный экран, расслабляться не
стоило даже перед постсоветским олухом.

Радость схлынула быстро, как и пришла, и уже равнодушный взгляд не
задержался на брошенной поверх продавленного дивана милицейской форме
(любил старик шататься по чужим странам переодетым), миновал дряхлый
секретер со свисающей из выдвинутого ящика резиновой маской прежнего
российского министра обороны.

Всего за два дня надоел Доктору и этот город, и эта квартира. Пора
сворачиваться. Завтра, завтра установка Икс будет в его р