Ни к селу ни к городу Анатолию вспомнился свадебный обряд в заокеанском
индейском племени, мальчишкой приютившем его. Юноша, вознамерившийся войти
в вигвам к новобрачной, должен был прикатить суженой угнанный у бледнолицых
мотоцикл, в идеале - "харлей". Естественно, этот обряд возник в
шестидесятых, после того как в резервацию кинопередвижка привезла фильм с
Джеймсом Дином. До просмотра ленты индейские юноши, не заморачиваясь,
уводили у гринго белых кобылиц. Если же испытание оказывалось молодому
воину по силам, старейшины натирали жениха и невесту рыбьим жиром и
оставляли наедине.

Алиса подобрала полы халатика и оседлала Анатолия. И прямо через футболку
принялась массировать ему спину, перебирая мышцы, как арфистка струны.

Сначала было неприятно и даже больно, но несколько мгновений спустя Хутчиш
почувствовал сладкое тепло, растекающееся от плечей по всей спине, ниже, к
поясу, по ногам. И едва сдержал довольный стон. Сказал лишь сквозь зубы:

- Умеешь.

Алиса ответила:

- А то. Только ногти немного мешают.

Она не стала распространяться о том, что этому приему ее обучали в
Таиланде, в год сорокалетия Махи[46], в закрытой школе тайского массажа
престарелой мадам Йип Фэнг - в свое время мадам считалась одной из лучших
платных убийц, работающих на государство. Коварство этого метода с
непроизносимым для европейского языка названием заключалось в том, что
одним неприметным нажатием пальца на некоторые точки на теле массажируемого
можно было вызвать инфаркт миокарда, инсульт или даже банальный простатит.

Но сейчас Алиса не собиралась применять свое искусство на практике. Субъект
нужен был ей живой и здоровый. Она наклонилась пониже, к самому уху
Анатолия, и прошептала:

- Слушай меня внимательно, Буратино. Потому что повторять у меня времени не
будет. Эту информацию я по крупицам собирала в течение семи лет. Ты
слушаешь?

Анатолий в это время лениво отгонял от себя мух сна. Но кивнул. Слова
рыжеволосой приятно щекотали ему ухо.

Алиса продолжала:

- В начале девяностых в правительстве России оказалось много питерских
экономистов - Гайдар, Чубайс и иже с ними. Такой бурный приток
молодых-энергичных из Северной столицы был вовсе не случаен. За всем этим
кто-то стоял. Кто-то управлял процессом проникновения питерцев к вершинам
руководства.

Анатолий тихо предположил:

- Кто-то местный тайком тянул одеяло власти на себя? Пытался ослабить
влияние Москвы?

Сонливость как рукой сняло. Стало интересно: новые факты в деле о
загадочной установке Икс? Или Алиса гонит дезу?

- Я тоже поначалу так думала. Но нет. Тут все гораздо сложнее. И более
странно.

Нежные пальцы Алисы замерли, перестали мять и растирать спину субъекта
"Буратино".

- В разгар перестройки одна ленинградская общественная организация, "Новое
время", копала под КГБ, осаждала закрытые архивы и гнала волну на
коммунистов, требуя реабилитации невинно пострадавших в сталинские времена
- ну в общем, как и прочие демократы в те годы. Однако было отличие: в
организацию входили родственники расстрелянных и репрессированных по
"ленинградскому делу". Помнишь такое?

- А как же. "Две тысячи жертв коммунистического террора - по одному только
"ленинградскому делу"!"

- Две тысячи сто восемь человек, если вернее. Это точная цифра.

Хутчишу с трудом удавалось не выказывать интерес. Тем более что плотно
прижатые к спине девичьи ладошки не хуже индикаторов прослушивали
эмоциональный фон пациента. Так вот для чего понадобился массаж!

- Что?..- больше играть безразличного сонного жлоба не имело смысла.

- Что слышал.

Анатолий резко перевернулся на спину. Лицо Алисы, обрамленное шапкой
сияющих волос, оказалось совсем рядом с его лицом - стоит немного
приподняться и коснешься его губами...

Потрясенный, он сказал:

- Но ведь две тысячи сто восемь - оптимум преграды информационной волны!

Влажные трепетные губы Алисы ответили:

- Совершенно верно. В те годы формулы ван дер Лаастена еще не применяли к
социодинамическим процессам, однако гэбэшники интуитивно угадали, что это
число идеально подходит для пресечения распространения слухов. Как бы то ни
было, по "ленинградскому делу" было расстреляно и репрессировано две тысячи
сто восемь человек.

- Но, насколько я помню, это дело было высосано из пальца! Чего ради такие
жертвы?

Алиса мотнула головой и фыркнула - прядь вьющихся волос упала ей на лицо.
Потом продолжила:

- Правильно. Чистка в Ленинградском обкоме являлась лишь ширмой для чего-то
большего. Для сохранения какой-то другой тайны. Ради которой некто на самом
верху не задумываясь отправил на смерть более двух тысяч человек.

Анатолий осторожно убрал со лба девушки отвлекающий внимание локон.

- И что же раскопали твои демократы из этого "Нового времени"?

- Ничего.

- То есть как?

- А вот так: ни-че-го. Спустя год после своего рождения организация
благополучно развалилась. Потому что развалилось руководство. Кто
неожиданно получил приглашение в Израиль, кого скоропостижно уволили с
работы, кто выгодно женился на дочери банкира... кто попал под машину.

- Иными словами, ты хочешь сказать, что они действительно раскопали нечто и
им по-тихому заткнули рот?..

Алиса чуть раздраженно ответила:

- Ничего я не хочу сказать. Но мне доподлинно известно одно: все обвиненные
по "ленинградскому делу" так или иначе имели отношение к строительству на
"Северной верфи" какого-то корабля. А ход строительства контролировал сам
генералиссимус. Лично.

- Какого корабля?

- Какого-то. Не знаю. Боевого. Знаю только, что для Черноморского флота.
Ведь твое задание связано с Черноморским флотом, да?

Помолчав немного, Анатолий спросил:

- Но тебе-то откуда все это известно - про корабль, про судоверфь?

Губы Алисы задрожали, она склонила лицо к шее прапорщика, чтобы тот не
увидел слезы в ее глазах, и прошептала едва слышно:

- Тот человек из руководства "Нового времени"... который попал под
машину... это мой отец...

И девушка тихонько расплакалась. Хутчиш бережно обнял ее вздрагивающие
плечи, погрузил лицо в одурманивающе пахнущую паутину волос.

- А я уже тогда работала на... в общем, на одну фирму. И кое в чем помогала
папе. Тайно, конечно.

- Значит, ты полагаешь, что проникновение питерских политиков в российское
правительство не случайно? Что это как-то связано с установкой?

Алиса подняла голову и оперлась локтями о грудь Анатолия.

- Да. Полагаю. Потому что такие жертвы оправданны только в том случае, если
за ними скрывается нечто действительно грандиозное. Посмотри, как все
удачно складывается: Сталин постарался до минимума снизить число
посвященных в историю с установкой. Но после того, как Берия чужими руками
убрал Императора, все концы потерялись. Потом проходит без малого сорок
лет, и "Новое время" совершенно случайно нападает на след установки.
Какие-то люди, скорее всего из руководства ленинградского КГБ, тут же
смекнули, что перед ними - золотая жила, и взяли дело под свой контроль.
Даже Москву в известность не поставили. Перестройка, тут каждый за себя.

Анатолий подхватил:

- А поскольку все материалы об установке наверняка находятся в московских
закрытых архивах, началось планомерное внедрение агентов питерского розлива
в российское правительство! С одной-единственной целью: выяснить
месторасположение установки.- Он прикрыл глаза и закончил: - Однако долго
держать свое открытие в тайне местным гэбистам не удалось, и вот уже ФСК,
ГРУ, ЦРУ и черти в ступе гоняются за мифической машинкой...

- Совершенно верно. За одним исключением: я сомневаюсь, что сохранились
хоть какие-то документы, связанные с установкой. Заметь: никто не знает,
что это за устройство, но все полагают, что с его помощью можно изменить
ход мировой истории... Отсюда и более двух тысяч жертв "ленинградского
дела", и суета разнообразных разведок, и покушения на тебя.

- Но кто именно руководил засылкой питерских агентов в Москву? Наверняка он
знал гораздо больше про установку. Например, название корабля...

- Не знал.

- Почему?

- Потому что надо говорить в настоящем времени: "знает".

Анатолий резко сел и обхватил Алису за плечи. Легонько встряхнул.
Прошептал:

- Он жив?

- Да.

- Ты знаешь, кто это?

Пауза. Потом едва слышно:

- Да.

- Кто?

Алиса отвернулась, мягко освободилась из объятий прапорщика.

- Я... я боюсь... Это очень страшный человек... Он... Но... я ведь для того
и пошла на контакт с тобой, чтобы ты помог мне продолжить дело папы...
Самой мне не справиться...

Анатолий жестко спросил:

- Кто он?

- Некий Тернин Дмитрий Владимирович. Человек, не имеющий никакой должности
в городском правительстве и тем не менее сидящий в одном из лучших
кабинетов и визирующий самые важные вопросы.

Хутчиш изменился в лице.

- Как минимум, это говорит о том, что твоя квартира небезопасна. Если ты
знаешь его имя, значит, он знает твое. Надо уходить. И как можно быстрее.

Девушка испуганно взмахнула ресницами.

- Ты думаешь...

- Именно. Надо рвать когти. Черт, и так много времени потеряли. Собирайся.

Одним прыжком соскочив с тела прапорщика, Алиса метнулась к шкафу.

Анатолий тоже встал. Размятые мышцы спины приятно ныли. Он продолжал:

- Отъедем немного на общественном транспорте. Потом где-нибудь позаимствуем
автомобиль. Что-нибудь нелепое. Пока гаишники разевают рот, нас и след
простыл. Подойдет "победа" в хорошем состоянии или ВАЗ-"десятка".

- Мне еще подруге надо позвонить.- Выгребая из шкафа ворох одежды, Алиса
кинулась на кухню переодеваться.- Чтоб на работе подменила.

- Из города позвонишь. Операцию тоже разработаем на свежем воздухе. Твои
стены могут иметь уши.

- Что ты говоришь? - донеслось с кухни.- Думаешь, светлое мне лучше?

Когда раздался вежливый дверной звонок, Алиса, уже переодевшаяся в
светло-салатный костюм от Гуцци и полупрозрачный блузон от Кардена, открыла
дверь и с порога накинулась:

- Где тебя черти носят?!

Вискас, перекладывая набитый доверху полиэтиленовый мешок в другую руку,
раздраженно ответил:

- В твоих супермаркетах драных ни одной нормальной спички нет! Зажигалки -
пожалуйста, каминные спички - навалом, поджиги электрические для газовых
плит - бери не хочу, а спичек нет! Полквартала обегал, пока нашел!

- Да иди ты!..- Она понизила голос: - Все в порядке?

Вискас самодовольно кивнул: "Спрашиваешь!"

Алиса продолжала в полный голос:

- Мы тут, понимаешь, с голоду пухнем! Ладно, хватит базарить. Собираемся.

Вискас опешил:

- Куда это?

- На кудыкину гору. Возникли новые обстоятельства. Сейчас нет времени
объяснять, по дороге. Еду в холодильник свали.

- Что, опять не поедим?..- Вышедший из комнаты Хутчиш горестно вздохнул.

Эпизод восемнадцатый. Пациент скорее мертв, чем жив

28 июля, четверг, 11.56 по московскому времени.

Судя по бессмысленным локерам, зеркалу заднего обзора со встроенными часами
и двойным термометром, прозрачному декоративному набалдашнику на рукояти
переключения скоростей, в котором бултыхался какой-то ярко-синий студень, и
прочей шелухе, серая "девятка" скорее всего принадлежала новому
азербайджанцу. Ее Алиса одолжила покататься возле магазина "Мегатехника" на
Бассейной. Взяла, конечно, без спроса и зазрения совести: ведь "чероки"
свое уже отыграл, а колеса-то нужны - не на метро ж ехать.

Машинка попалась путевая. Шла ровно, почти бесшумно, руля слушалась
беспрекословно. И вообще производила впечатление сошедшей с конвейера не
ранее чем неделю назад. Наверное, так оно и было.

Хутчиш, Алиса и Вискас оставили машину на платной стоянке у кафе и
проглотили слюнки, узрев благоухающие гамбургеры. Но народу в кафешке было
битком; поэтому голодная троица в толпе беззаботных туристов и мающихся
бездельем в рабочий день горожан перебежала дорогу и, озираясь на
старорежимные декоративные бело-черные будки, затопала по некрашеным доскам
Иоанновского, увенчанного стилизованными под прошлый век фонариками моста,
что соединяет большую землю с Петропавловской крепостью.

Барражирующие тучи едва не цеплялись за шпиль Петропавловки, ежеминутно
грозя разодрать об ангела серое брюхо и разразиться водопадами. Впрочем,
пока обходилось. Солнцу пробиться сквозь небесную армаду не удавалось.

В реквизированной машине на заднем сиденье нашлась кожаная куртка. Чуть
великоватая для Хутчиша, и, меряя шагами мост, Анатолий с любопытством
перебирал содержимое карманов: записанный на салфетке телефон девушки Нади;
ключи с брелоком для стрижки ногтей; рецепт "катания" водки на обратной
стороне ресторанного счета.

Поначалу, еще на Варшавской, Алиса, распаленная собственным рассказом о
"ленинградском деле", намеревалась с места в карьер мчаться в Смольный и
вытрясти душу из злонамеренного чиновника, но Анатолий охладил ее пыл -
напомнил, что без доброй легенды и подготовленных тылов соваться в цитадель
власти бессмысленно.

Поэтому троица решила, чтобы не терять времени зря, наведаться в Балтийский
дом, официальный устроитель театрального фестиваля "Новая радуга".
Наведаться и присмотреться к участникам китайского коллектива
"Ка-бара-сан", ближайшим соратникам Господина Доктора Театральных наук,
специально экспортированным из Китая. Но - обломились: в сонном и пустом
здании Балтдома сухонькая билетерша не без злорадства сообщила плямкающему
из-за спички Вискасу, что сегодня все гости выступают в Петропавловке, под
открытым небом. Здесь недалеко.

Недалеко было пешком, а вот на машине пришлось поморочиться.

Да, Анатолий Хутчиш поверил Алисе и Вискасу, что визит в Смольный,
возможно, прольет свет на "ленинградское дело" и тайну установки Икс.
Поверил, поскольку, как ему было известно, один из вице-губернаторов
нынешней администрации в прошлом служил адмиралом. Тоже отчаянно любопытный
фактик.

Поверил новоявленным друзьям Анатолий Хутчиш. А зря.

Совсем рядом астматично чихнула пушка, отмечая полдень. Кто-то из туристов
вяло зааплодировал. На пологих берегах под стенами крепости несколько
компаний совершали уик-эндовские ритуалы: расстелив на травке плед, под
пиво перекидывались в шашки или без всяких пледов давили бутылку винца на
троих. Компаний было немного, только опешившие от успешной сдачи экзаменов
абитуриенты да алкаши. Что может быть лучше плохой погоды? Вода в Неве
мурлычущей кошкой терлась о берег. Вода была цвета промасленных долларов.

Прижавшись спиной к крепостной стене, на корточках сидел относительно
молодой нищий с исписанной картонкой на груди: "Я не ел три дня. Дома
больная жена..." - и меланхолично насвистывал мотивчик из Сюткина.

Людской ручеек внес дрейфующую троицу в Петровские ворота. За спиной
остался плакатик, приглашающий на вертолетные пятнадцатиминутные экскурсии
всего за восемьдесят тысяч. Равнодушные ко всему статуи Беллоны и Минервы в
тесных нишах смотрели в вечность. Далее поток людей миновал куцеватый
Инженерный дом и вытек к Петропавловскому собору и усыпальнице, где и
прекратил свое поступательное движение.

Где-то здесь, в одном из флигелей, размещалась Аэродинамическая лаборатория
Российской академии наук. Хутчиш подумал, что коль выпала оказия, то
неплохо бы зайти к ребятам - познакомиться, поделиться своими придумками и
дополнениями к теории динамики полета - не зря же столько бумаги на
самолетики извел. Да опомнился. Нельзя. Он в автономке.

Может, погода была виной такому настроению, но лица экскурсантов были
угрюмы. Даже карикатурный памятник Петру не пробудил ни у кого улыбки.
Словно посетители не гулять и дышать воздухом сюда шли, а исполнять
повинность.

Бывшая неприступная крепость (неприступная, быть может, лишь потому, что
никто никогда взять ее приступом не пытался), крепость, с семьсот
восемнадцатого года бывшая тюрьмой для политических, нынче превратилась в
балаган. На асфальтированной площадке между угловатой тенью Монетного двора
и собором резвились театральные коллективы со всего света - демонстрировали
на импровизированных подмостках всем желающим свои таланты.

Вот слева труппа с красивым названием "Матумба" (Берег Слоновой Кости) -
четверо полуголых мускулистых гостей с жаркого континента, блестящих от
пота, бряцающих бисером набедренных повязок,- изо всех сил лупит
деревянными, покрытыми искусной резьбой палками по пустым, витиевато
размалеванным металлическим бочкам; сквозь размалевку проступают
закрашенные буквы: "PETROL".

Хутчиш машинально попытался найти скрытые порядок и ритм в гулких радостных
ударах (а вдруг темнокожие таким образом, по типу азбуки Морзе, информацию
передают - "субъект здесь, начинаем операцию"?), но ничего толкового
обнаружить не сумел. Когда же артисты закончили номер, высокий, бритый
наголо негр из редких зрителей, случайно оказавшийся поблизости от
фланирующей троицы, чистосердечно и зычно захлопал в ладоши, повернулся к
Анатолию и, не сумев сдержать первобытного восторга, проговорил:

- Kum ngvada t'g'd'm, t'g'd'm, yo[47]?

- Bgamgu pta kon[48]? - из вежливости поддержал разговор Хутчиш, с тихой
грустью вдыхая терпкий дух свежеспиленной сосны.

Помосты, наверное, поставили этой ночью, кое-где в неровностях асфальта
золотой жилкой секлась деревянная стружка. По неизъяснимой прихоти сознания
запах сосны напомнил прапорщику другую сцену: так же истово бьют по
натянутой шкуре бизона раскрашенные краской мужчины, а мальчик в толпе юных
сверстников издалека наблюдает за взрослыми. Терпкий запах костров, жаркое
солнце прерий... Было и прошло.

- Oh, e pta "N'domy rampata k'krolz urugu-do[49]",- ответил негр-меломан.

Может, он даже заметил, что собеседник не разделяет его радости, а может,
просто был хорошо воспитан. Во всяком случае, больше с Хутчишем
разговаривать не стал.

Вообще, напрасно Хутчиш заявился в Петропавловку. Настроение почему-то
испортилось. Не ровен час, какой-нибудь случайный топтун наткнется на него,
доложит куда надо, и снова пойдет игра в салочки. Надоело Анатолию бегать
от всяких разведок. Ему хотелось есть и спать. Ни задорные негры, ни
разыгрываемая на соседнем, плачущем янтарной слезой помосте белорусская
пьеса из жизни водяных, русалок и прочей нечисти, пусть и исполняемая на
национальном языке, его не занимали. Да и сама идея вывести фестиваль
"Новая радуга" в массы не нравилась мегатоннику. Мероприятие отдавало
профанацией. Национальные театры - все же зрелище для искусствоведов, а не
для туристов из Пскова.

Ну вот, пожалуйста: как в воду смотрел.

Небогато одетая девушка, несмотря на пасмурную погоду, в темных очках,
метрах в десяти от троицы вдруг схватила за руку своего спутника - крепкого
чернявого паренька - и с жаром зашептала ему на ухо, косясь в сторону
Вискаса. Что-то знакомое было в лице девушки, но очки мешали идентификации.
И хотя действия девицы, одетой в салатового цвета куртку с капюшоном, были
до умиления непрофессиональны, Анатолий, к стыду своему, не смог из-за
царящего гвалта ничего услышать. По движениям губ успел лишь ухватить: "Это
он, это он!.."

Хутчиш потянулся было дернуть спутника за рукав и сообщить, что, дескать, у
него, Вискаса, сфотографировались знакомые, но передумал. Наверняка это не
агенты - ни один агент не повел бы себя столь дилетантски. Если только
своими топорными действиями не собирался привлечь внимание Вискаса. Сам же
Вискас, остолоп эдакий, не замечал опасности. А с другой стороны, девица
знает Василия, а Хутчиш где-то видел девицу. Это неспроста. Надо
разобраться.


Артем тоже узнал сволочь, на которую обратила внимание Марина. Сомнений
нет: именно этот тип в жеваной шляпе, с неизменной спичкой меж пухлых
слюнявых губ привел за их столик в Петродворце "друга Петра Львовича",
шикующего бежевым плащом. Значит, снова вычислили, гады.

Сбежав из Петродворца на утлой лодочке, Артем и Марина сошлись на том, что
лучше всего им спрятаться среди людей в городе. В толпе, конечно, могут
оказаться враги, но напасть будет гораздо труднее. Беглецы посетили
Музей-квартиру Достоевского, Музей артиллерии. Поб