ывали в Русском музее и
на футбольном матче. К удивлению Марины, в этом городе женщины совсем не
осветляли волосы перекисью водорода. И еще девушку очень удивляло, как мало
в Петербурге загорелых людей. Это в середине-то лета!

Марина время от времени начинала нервничать, ломала едва прикуренные
сигареты, донимала Артема нелепыми упреками. Артем с собачьей преданностью
сносил ее выходки, мысленно оправдывая Марину: она, дескать, не ведает, что
творит.

Кроме того, теперь Артем был вооружен и чувствовал себя увереннее. Голыми
руками нас не взять. Сами с усами. И сами сделаем первый шаг. Посмотрим,
какого рожна им от нас надо...

С точки зрения Марины Артем повел себя неправильно. Ну почему он никогда ее
не слушает? Вместо того чтобы, схватив подругу за руку, сквозь толпу
туристов ринуться прочь, он мягко развернул девушку и потянул к узкому
пустынному проходу между гранитными стенами экс-казематов в сторону
Нарышкинского бастиона. "Я не я, если никто следом не пойдет".

Артем достал из шероховатой картонной пачки "беломорину", сунул в рот, но
прикуривать не спешил.

А ведь он до сих пор не курил. Вот до чего довели парня приключения!
Бедненький... Зачем ему нужно курить? Тут спасаться надо, а он курить
собрался. Он что, издевается? Эгоист.

Марина испугалась. Старые страхи вновь затопили ее душу. Теперь к типу в
шляпе присоединились еще двое - светловолосый долговязый парень в футболке
с изображением бас-гитариста из "Kiss" под кожаной курткой и какая-то рыжая
пигалица. Пусть все встречные мужики считали своим долгом обернуться на
пигалицу, Марина не нашла в ней ничего особенного: ноги худые, грудь еле
выпирает, патлы не уложены... И все же от нее веяло смертельной
опасностью...

Марина была на грани истерики. Ее ногти пребольно впились в руку спутника,
но девушка этого не замечала. Когда между ними и троицей оказался ларек с
красивыми, лазурью расписанными пасхальными яйцами, беглянке пришла на ум
глупая идея сбросить куртку, авось это поможет стать незаметной. Девушка
вопросительно посмотрела на спутника. Тот все не прикуривал.


Увидев, что парочка направляется в сторонку, к одинокому ларьку, торгующему
хот-догами, Хутчиш сказал Алисе:

- Ну, вы как хотите, а я есть хочу. У меня сейчас пупок с позвоночником
поцелуется. Вон ларек с сосисками - съем штучку и догоню.

Из-за крыш взвился экскурсионный вертолет, громкий, как будильник, и
заслуженный, как кастрюля на кухне.

- Не отравись смотри,- ничего не заподозрила Алиса.

Она размышляла, не позабавить ли соратников сообщением, что вертолет этот
ночью превращается в арендуемую нуворишами летающую баню - с выпивкой и
девочками. На борт втаскивается переносная парилка, закупаются напитки...
Ее с подругами зазывали-зазывали, да она не пошла.

- Ерунда, и не такое едали.- Хутчиш тоже взял на заметку летательный
аппарат: наверняка ведь, чтобы не дразнить ПВО, он оснащен системой "свой -
чужой".

- Вон там, кажется, какие-то китайцы выкаблучиваются. Наверное, это наши и
есть. Мы туда пойдем, догоняй.

- Лады. Тебе купить?

- Купи. Только без горчицы. И кетчупа поменьше.

- Заказ принят. Эй, Вискас, будешь сосиску? Извини, что-то никак мне к
твоей кличке не привыкнуть.

- Ась?

Василий в это время задумчиво принюхивался, как суслик, выискивающий,
откуда опасностью дует. Ему было не до обид.

- Сосиску, говорю, будешь?

- Сосиску? Горячую? Ладно, давай свою сосиску... Вот черт, чем же это
пахнет?..

Покинув напарников, Анатолий пробрался сквозь толпу ротозеев. Обогнал,
пройдя совсем рядом, странную пару и первым подошел к ларьку. Попутно
выбросил в мусорницу покрытый каракулями талончик на проезд и вроде бы
случайно обернулся.

Не-а, не агенты. Никак не агенты. Ну какой агент, скажите на милость,
пройдет мимо выброшенной другим агентом исписанной бумажки? Кроме того, при
каждом шаге в кармане чернявого отчетливо позвякивало - по звуку ключи, а
не монеты. Но ведь ни один разведчик мира, будь он хоть "спящим", хоть
контрразведчиком, хоть простым топтуном, не позволит себе такую роскошь,
как посторонние звуки при передвижении. Долой все брякающее - этот девиз
зарублен на носу любого сотрудника спецслужб.

Анатолий немного расслабился.

Ларечное убожество сувениров его не развлекло. Грустно смотрелись
непременные пасхальные яйца, угрюмые рожи матрешек - криво размалеванные,
наверное, таким же угрюмым, как и его произведения, мастером.

Хутчиш пристроился в конец небольшой очереди алчущих вкусить хот-дог и
продолжал краем глаза отслеживать парня и девушку. На секунду их заслонила
группа горластых немцев в гавайках навыпуск и шортах. Из шорт торчали
худые, незагорелые, обросшие оранжевым пухом ноги. Немцы сосали "Туборг" из
банок и с чисто германским стоицизмом ждали хорошей погоды. Три девицы в
группе косметикой и мужским вниманием не пользовались.

Когда немцы наконец открыли обзор, Хутчиш увидел, что наблюдаемые
напряженным шагом миновали ларек и медленно углубились в проход к южной
куртине.

Прапорщик быстро провел рекогносцировку. В случае чего, можно уйти через
Трубецкой бастион. Удивительно, но в толпе театралов никого из вражеской
наружки он не заметил. Ни тебе колючих взглядов, ни бесцельных блужданий.
Неужели Докторишка не соврал и Хутчишу действительно дан carte blanche?
Чертыхнувшись про себя (до вожделенной сосиски оставалось три человека),
прапорщик покинул очередь и устремился следом. Всем своим видом показывая,
что вот он я, не прячусь, иду на контакт.

Он догнал парочку почти у самой куртины, соединяющей Трубецкой и
Нарышкинский бастионы. На шум шагов за спиной девушка обернулась. Испуганно
сдернула с носа очки. И только тут Анатолий узнал ее - фотография девушки
содержалась в одном из файлов на дискетах, которые подарил прапорщику
Господин Доктор. А если соблюдать точность, в одном из файлов, пароль к
которым подобрал Петюня, потому что сам Хутчиш изучать дискеты не
собирался. Файл назывался "Сотрудники закрытой лаборатории
микробиологических исследований Ц-24, г. Киев, ул. Космонавта Тюрина, 12".

Прапорщик не стал заранее просчитывать, что он скажет парню и девушке, а
что не скажет. Во всеобщем шуме и гаме они казались столь же отверженными,
как и он. По скованности их фигур можно было понять, что им страшно, что
это не соперники, а обыкновенные беглецы. Сорванные ветром опасности и
пытающиеся выжить.

- Я Хутчиш. Анатолий Хутчиш,- успокаивающе сообщил прапорщик. И больше
ничего сообщить не успел.

Потому что чернявый паренек тоже обернулся. Не зажженная "беломорина" во
рту смотрела прямо в лицо многомегатоннику. Расстояние было слишком
маленьким, чтобы Хутчиш смог контратаковать или хотя бы отклониться.
Раздалось тихое "фук", и фукнувший из патрона табак мягко ударил прапорщику
в нос.

Это было как укус испуганного зверька. Так пытается клюнуть едва
оперившийся, выпавший из гнезда птенец руку того, кто поднял его с земли.
Но иногда и жесты отчаяния бывают действенными.

Конечно, это был не табак. Это был краткодействующий, но сильный отрубон
"Пробел 417".

И, подчиняясь законам биологии, прапорщик отрубился. Музыка и песни
резвящихся актеров слились в мерный белый шум. Запах сосновой смолы
перестал напоминать о былом. Зачем он сюда пришел? Посмотреть на
китайцев... тайце... тай... ай...


На горе Нютоушань шла битва между войском сунского военачальника по имени
Ио Фэй и войском цзиньского полководца по имени Учжу. Учжу теснил Ио Фэя.
Генерал Гао Чун поспешил на выручку соратнику. Под натиском превосходящих
сил противника Учжу отступил. Гао Чун бросился в погоню. Учжу принялся
скатывать с горы большие металлические телеги, чтобы остановить неприятеля.
Гао Чун смело раскидывал все препятствия и в конце концов пал смертью
храбрых. Пьеса называлась "Битва на горе Нютоушань".

- Зато у них песни красивые,- пожал плечами Вискас после того, как Алиса,
добавив парочку убийственных комментариев, ознакомила его с содержанием
бесплатно раздаваемого либретто.

Девушка выбросила цветастый буклетик в пластиковую урну, и задумчиво
посмотрела на помост, где изгалялись трое замаскированных под огородные
пугала актеров из труппы "Ка-бара-сан". Они то пели по-китайски, то
говорили речитативом по-китайски, то вдруг ни с того ни с сего начинали
танцевать китайские танцы. Перед этим помостом топталось столько же зевак,
сколько и перед другими. Мол, нам, татарам, до балды.

- Не о том думаешь, Вася. Секи, как они движутся.

Двигались актеры действительно на "ять". Как мангусты. Несмотря на
накладные бороды, килограммы грима, яркие, нелепые и отчаянно неудобные
костюмы. Алиса на их месте давно бы полгардероба растеряла. Шапку уж точно
уронила бы, а этим хоть бы что. Приклеивают они шапки, что ли?

- Ну? - Вискас на помост таращиться не стал.

- Это настоящие бойцы. Не чета некоторым.

Алиса подумала, что, может быть, Полосуну плохо видно из-за слишком
высокого помоста. Чуть актер передвинется в глубь сцены, и уже нижняя
половина туловища в мертвой зоне. Наверное, чтобы детально изучить нравы и
повадки труппы пекинской оперы "Ка-бара-сан", следовало забраться
куда-нибудь повыше. Типа телебашни. Шутка.

- Е-мое, вспомнил!

Оказывается, напарник не очень-то ее слушал.

- Что вспомнил?

За время знакомства агент Лис успела привыкнуть: у Полосуна природное чутье
на всяческие каверзы судьбы. И если он сообщает о чем-то с подобной
интонацией, значит, худшее, конечно, впереди.

- Запах вспомнил!

- Какой еще запах?

Алиса повела носом. Вроде бы от китайцев ничем не пахнет. Все прочие
ароматы перебивало благоухание сосновых стружек.

Вискас мгновение помялся.

- В общем, второго дня я работенку одну выполнял для какого-то типа из
Москвы. Скупердяй, мать его, еле "тонну" выбил. Так он заказал мне найти в
Питере одну девку - просто найти, и все. Я и нашел. Так от нее, девки этой,
пахло "Сиреневым кустом" - духи такие, в Киеве бодяжат. Редкая дрянь, хотя
стоят немерено...

- Знаю, знаю. Ну и что с этими духами?

- А то, что минут десять назад пахнуло ими. Значит, девка где-то здесь.

- Не гони, Вискас. Мало ли кто душится этой отравой...

Почему-то в этот момент Алису кольнуло подозрение - уж не начал ли
напарничек вести самостоятельную игру. Придумал нелепый повод для... А вот
для чего именно, это мы сейчас увидим.

- Черта с два: эту отраву к нам не экспортируют,- буркнул Вискас.- Ни под
каким видом. Наш рынок дерьмом обожрался давным-давно.

- Ну допустим, девка здесь. И что с того?

Ну же, сволочь, отвечай, зачем ты какую-то чушь про духи выдумал? Что у
тебя на уме? Избавиться от меня хочешь, покуда субъект в очереди мнется?
Сам все бабки получить хочешь? Или про мои собственные игры против Доктора
ему же и настучать? Я для тебя никто, ты для меня никто. Мы - два
дикобраза, жмущиеся от холода друг к другу и ранящие друг друга иголками!
Стоп. А как же Вискас без меня свяжется с Доктором? Шалишь, никак. Значит,
ее подозрения из пальца высосаны. Извини, погорячилась.

- Не знаю. А где наш юный друг, кстати?

Лицо Полосуна продолжало хранить озабоченный вид. Неуютно он себя
чувствовал на открытом пространстве.

Алиса обернулась к ларьку с хот-догами. Прапорщика в очереди не было. Не
было его и нигде поблизости. Алиса закусила губу. Неужели отвалил? Тоже
мне, Карлсон...


К сожалению, Хутчиш Карлсоном не был, а то упорхнул бы из плена с
превеликой радостью.

Придя в себя, он не поторопился открывать глаза. Прежде следовало кой в чем
разобраться. Даже несмотря на то, что голова плохо соображала. Вроде
связан. Вроде скотчем. Хуже скотча может быть только капроновая веревка.

- Откуда у тебя эта дрянь?

Если говорят вслух, значит, их как минимум двое, неуверенно прикинул
пленник и параллельно отметил, что неуверенность является следствием
инъекции "Пробела 417". Это никуда не годилось. Ну связан, ну скотчем,
ничего особенного, если сознание под контролем. Если же иначе, то и
паутинкой можно так опутать - ни в жисть не освободишься. Когда Белый Орел
желает наказать, он лишает разума. А далее проштрафившийся находит себе
проблемы сам.

- Сама сделала. Вчера. Меня Ирка научила. В Киеве еще. Я и запомнила
рецепт. Вдруг, думала, пригодится. Вот и пригодилось...

Прапорщик мысленно поморщился. После этих слов отпадала потребность
отгадывать, зачем Анатолия спеленали: колоть будут какую-то микстуру.
Предстоящее мероприятие ничуть не радовало. Мало ли что девчонка в шприц
наболтала. Вдруг перепутала проценты составляющих или схватила что-нибудь
не то с полки. Так и коньки отбросить на халяву можно. Когда дети играют в
шпионов, трупы вокруг скапливаются быстрее, чем если бы за ломберным столом
встретились взрослые.

И даже если при составлении инъекции инструкция не нарушена, где гарантия,
что эти сопляки используют одноразовый шприц?

Анатолию представилось, как нервная девица на грязной кухне готовит
снадобье. Сперва кипятит зелье в закопченной плошке, потом процеживает
сквозь серую марлю. Потом остаток собирает в не вымытую после обеда
столовую ложку и долго держит ее, проклятую, над синим огоньком зажженной
таблетки сухого спирта. А волосы спадают на лоб и лезут в глаза, а по лбу
катятся виноградины пота. Бр-р-р...

Видение было до невозможности ярким. Спасибо влиянию "Пробела 417".

- А ты уверена, что подействует?

- Должно. Препарат новый, но уже проверенный.

- На кошках? - нервно попытался пошутить парень.- Проще было его сразу
прикончить...

- Нет, Тђма. Мы не можем уподобляться этим... этим гадам. Мы просто зададим
ему несколько вопросов.

Теперь глаза можно было и не открывать. И так ясно: у парня и девушки
сообщников нет. Во всяком случае, поблизости. Иначе Хутчиш уловил бы звук
еще чьего-нибудь дыхания или скрип мусора под ногами.

Парень стоит слева, девушка - справа. Очень удобно, если собираешься
внезапно атаковать. Но атаковать прапорщик решил погодить. Сначала выпытать
у детишек, зачем они играют с огнем и, вообще, где взяли спички. Да они и
Вискаса знают - это не совпадение.

- И о чем будем спрашивать?

- О деле, Артем. О "деле врачей". Те, кто убил Петра Львовича и сейчас
гонятся за мной, знают что-то очень важное. Они думают, что Петр Львович
якобы успел сообщить мне какие-то сведения. Поэтому я должна быть в курсе.
Чтобы бороться. Чтобы было с чем идти к прокурору...

Анатолий с тоской отметил, что попал в лапы непробиваемых праведных
идиотов. Теперь не мешает установить, на какой территории происходит данная
сцена. Пахнет прелью. Чуть пошевелил ногой - мягко. Значит, его положили на
голую землю. Холодновато, но ветер отсутствует напрочь. Значит, его
отволокли в помещение. Если тщательно прислушаться, произнесенные слова
рождают почти незаметное эхо. Процентов девяносто шесть: прапорщика
доставили в помещение пять на семь метров с каменными стенами. Прикинем.
Действие "Пробела 417" длится от полутора до четырех минут - в зависимости
от комплекции одурманенного. Где за это время можно спрятать безвольное
тело в Петропавловке, чтобы и пол был земляной, и тесные стены каменными?

Только в одном месте. В каком-нибудь реставрируемом каземате.

Ого! Спасибо, ребятки, теперь я приравнен к декабристам и прочим узникам
самодержавия!

- А если этот тип - всего лишь шестерка?

- Тогда мы узнаем, кто стоит за ним.

И в правое плечо Анатолия укусила сколопендра. И впрыснула порцию горячего
яда.

Притворяться не пришедшим в сознание уже не было смысла.

Хутчиш открыл глаза. Мир покачивался, точно прапорщик плыл на пироге по
неспокойной Атлантике. Слегка подташнивало. Все стало вокруг голубым и
зеленым. Проникшая в плечо доза безнадежно рассасывалась по капиллярам.

Опутанный липкой лентой по рукам и ногам, он лежал на земляном полу в одном
из долгореставрируемых казематов южной куртины Петропавловской крепости.
Неровный пол к правой стене проваливался настолько, что добрую четверть
каземата занимала затхлая лужа, в которой буйками плавали голубенькие банки
из-под "джин-тоника", торчала кость, приобретшая от древности
маслянисто-желтый цвет, и бугрилось несколько макушек, весьма похожих, если
б не ржавая накипь, на бильярдные шары. Очевидно, забытые с героических
времен пушечные ядра.

Лунную поверхность стен оживляли отчерканные мелом и кусками кирпича
визитные надписи: "Улан-Удэ 75", "СПТУ-32" и т. д. Под другой стеной,
аккуратно поставленные, явно свежие, красовались пустые водочная и две
пивные бутылки. Хлипкая, проржавленная решетка, закрывавшая вход в каземат,
была сорвана, снаружи доносились отзвуки музыки, птичий щебет и близкий
плеск невских волн, поднятых, скорее всего, прошедшим мимо экскурсионным
двухпалубным пароходиком.

Дьявольщина, вот так разведчики и сгорают - на пустяках, на сущей ерунде,
из-за случайностей, не поддающихся прогнозированию даже самых крутых
стратегов из ГРУ. Хутчиш, например, слышал байку о семимегатоннике Сереге
Броздунове по кличке Пиркс. Осенью восемьдесят пятого, когда Карлссон[50]
стал министром обороны, под видом директора канадской холдинговой компании
Броздунов был заброшен из Москвы в Стокгольм, имея тайную цель затормозить
свежие натовские планы расширения на Восток. Легенда у Сереги была - не
подкопаешься. Прикрытие - Клинтону не снилось. И что же? Зима в Стокгольме
выдалась морозной, и Серега прибыл туда в роскошном пальто. С меховым
воротником. Натуральным. Из бобра, кажется.

Прямо на перроне его осадили местные придурки из "Гринписа", сорвали
воротник, а самого Пиркса потащили в ближайший околоток. В соответствии с
ролью разведчик не сопротивлялся. А дежурный офицер, надо сказать, попался
въедливый и не поленился проверить весь липовый Серегин маршрут
Оттава-Стокгольм... Только через год Пиркса обменяли на какого-то
засветившегося слухача-шведа из пресс-службы Кремля, а в подземном объекте
У-17-Б над горе-канадцем потешались еще очень долго.

Теперь Анатолий на собственной шкуре почувствовал, что это такое -
наступивший на грабли мегатонник... Он смотрел на освещенную дневным светом
решетку.

В каземат вошел одетый в кожаные куртку и брюки бледнолицый, вооруженный
непомерно длинным кремневым ружьем. Пришелец посмотрел на прапорщика и
неодобрительно погрозил ему пальцем. Дескать, нельзя же позволять с собой
такое выделывать. Притороченный к охотничьей шапке хвост енота закачался
несинхронно пальцу. Рядом с бледнолицым появились двое краснокожих. Один
явно в годах, второй - впервые ступивший на тропу войны. Узоры на торсах и
лицах - боевая раскраска ли-ленапов. Пожилой индеец занес над головой
Хутчиша томагавк, но молодой отрицательно покачал головой, доставая нож для
снятия скальпов. И вдруг троица исчезла.

Решетка была последним островком посреди океана безумия, за который
цеплялся одурманенный разум. И необходимо было не сорваться. Необходимо
было отгадать, какую именно "сыворотку правды" вкололи ему эти двое,
чернявый парень и нервная девушка, что сейчас стоят у его распростертого,
запеленутого в скотч тела.

Не простой галлюциноген, это точно. Со всякого рода искусственно
наведенными галлюцинациями Хутчиш справлялся проверенным дедовским способом
- достаточно скосить глаза, и предметы, которые не раздвоятся, те и
окажутся плодом воображения.

Не барбитураты, не пентотал натрия, не пентобарбитал - это не менее точно:
от барбитуратов, снижающих потребление кислорода мозгом, клонит в сон,
тогда как Хутчиш сейчас чувствовал небывалый подъем сил и стремление
общаться. Даже голод отступил.

Стены каземата раздвинулись, и Хутчиш оказался в бревенчатом доме на сваях
посреди озера. В распахнутую дверь было видно, что к дому приближаются две
пироги. В каждой - размахивающие копьями гуроны. Если все размахивают
копьями и никто не сидит на веслах, пироги должны остановиться, подумал
десятимегатонник. Однако пироги приближались.

В укрытие Хутчиша полетели стрелы, стрекозами отбрасывая тени на воду. Одна
попала в грудь пленника, но боли он не п