пожаловался:
   - У вас в Москве все так дорого! Номер триста рублей!  Нам  столько  не
оплатят. У нас есть  ведомственная  гостиница,  в  Строгино,  так  я  туда
поехал, а там мест не было. Вещи отдал, они мне  сказали,  если  к  вечеру
мест не будет, где-нибудь в холле можно будет переночевать...
   Черяга искренне всплеснул руками.
   - В Строгино! - сказал он. - Да ведь это от нас на другом конце города!
   Черяга вытащил мобильный телефон, набрал номер, потолковал.
   - Вот, - сказал он, - у нас ведь тоже есть несколько  представительских
квартир, одна как раз пуста, здесь недалеко, на Юго-Западе...  Собственно,
это не квартира - гостиница за городом...
   Глаза оперативника зашныряли  по  сторонам,  как  две  крысы  в  пустом
подвале.
   - А это дорого? - уточнил хохол.
   - Да вы не беспокойтесь! Нам это все равно. Есть человек, нет  человека
- дом-то стоит! Место отличное, Рублевское шоссе, рядом ресторан  "Царская
охота", - вы никогда в "Царской охоте" не были?
   В "Царской охоте" украинец, натурально, никогда не был. Но даже в своем
Харькове он слышал, что есть-де на Рублевке ресторан  "Царская  охота",  и
знаменит он тем, что кормили в нем президента Клинтона, и не  отдельно,  а
вместе с обычными посетителями, как-то: ворами в законе, вице-премьерами и
банкирами...
   Украинец напряженно  думал.  С  одной  стороны,  было  ясно,  что,  дав
согласие поселиться за счет подозреваемого комбината в  "представительских
апартаментах", он вывешивает себе на шею табличку "сдается в  наем".  А  с
другой стороны - когда еще нищему хохлу  доведется  поесть  как  президент
Клинтон?
   В эту минуту к Черяге с оперативником мягко подкатился черный "БМВ", из
него выскочил водитель в кожанке. С крыльца сбежал Юра Брелер.
   - Сережа! - сказал Черяга водителю раньше, чем  украинец  выбрал  между
достатком и честью, - отвезешь человека к нам в гостиницу. У человека вещи
в Строгино, пока они ужинают, ты туда заедь и  вещи  забери.  А  ты,  Юра,
проследи, чтобы его  в  гостинице  устроили  как  полагается,  да  заедьте
поужинайте - вон, покажи человеку "Царскую охоту".
   - И вообще, - обернулся Черяга к украинцу, - пока вы в Москве, Сергей -
ваш водитель. Куда надо, отвезет и подождет. В машине  телефон,  если  что
надо, в любой момент можете со мной связаться. Хорошо?
   Оперативник  колебался.  Видно  было,  что  его  голодное   и   озябшее
воображение уже  рисует  ему  тарелку  дымящегося  экзотического  супа  на
белейшей  скатерти,   и   огонь,   потрескивающий   в   мраморном   камине
"представительских апартаментов", и черное округлое  тельце  радиотелефона
на "торпеде" стремительного и мягкого "БМВ"...  И  вместо  всего  этого  -
вонь, грязь, ночевка в холле  в  грязном  Строгино,  склизкие  пельмени  в
дешевой забегаловке и давка в метро?
   - Как-то... э-э... - начал оперативник.
   - Это не налагает на вас никаких обязательств! - вскричал Черяга.  -  Я
десять лет работал в органах, я сам знаю, что такое командировки! Пусть  у
вас будет время сосредоточиться на своей работе!
   Юра ненавязчиво подталкивал оперативника  к  раскрытой  дверце  машины.
Черяга нес что-то учтиво-восторженное. Полированный бок  "БМВ"  блестел  в
гроздьях мощных фонарей, окружавших подъезд.
   Украинский оперативник сам не заметил, как очутился  в  машине.  Брелер
немедленно вскочил на заднее  сиденье,  охранник  поднял  шлагбаум,  "БМВ"
плавно выскользнул наружу, и через минуту его габариты растаяли  в  лавине
красных огней, плывущих по вечерней московской улице.
   "Дешевка ты, братец", - осклабился Черяга.
   Впрочем, результат был совершенно  предсказуем.  Не  то  чтобы  честных
оперов и следаков не было вообще.  Они  были,  и  Черяга  знал  это  лучше
кого-либо другого. Были  честные  менты,  которые  расследовали  убийства,
грабежи, изнасилования. Были даже  честные  менты,  которые  охотились  за
бандитами и ворами в законе. И  гнили,  конечно,  там  хватало,  но  самой
отвратной гнили было ровно поровну с самым поразительным идеализмом.
   Но вот те, кто расследовал коррупцию и экономические преступления  -  у
тех ничего, кроме гнили, не было. Эти всегда либо  выполняли  заказ,  либо
сами охотились. Объектами самостоятельной охоты становились, как  правило,
мелкое и среднее зверье, а уже если у  какой  фирмочки  не  было  крыши...
Какой дурак сказал, что если у фирмы нету крыши, на нее непременно  наедут
"пробитые"? Отморозки  как  раз  не  всегда  наедут,  промахнутся,  а  вот
налоговая  полиция  навестит  совершенно  точно.  Раздербанит   кабанчика,
распродаст оборудование по дешевке собственным карманным фирмешкам и,  что
характерно - ни одна из  этих  фирмешек,  как  правило,  даже  тех  жалких
копеек, за которые ей все продали, в бюджет не перечислит.
   А значит - долг раздербаненной фирмы государству не уменьшится.
   Поэтому если бы к Черяге пришел мент, и, козыряя, спросил: "А  скажите,
это не машина гендиректора Извольского третьего дня сбила  старушку?",  то
Черяга вполне мог бы допустить, что мент горит желанием защищать  старушек
от "новых русских", тем более что ездил Извольский с несказанным  хамством
и только бог его до сих пор берег от задавленных старушек. Но что обэповец
действовал не от себя - этот факт обсуждению не подлежал, как не  подлежал
обсуждению тот факт, что солнце восходит на востоке, а баиньки  уходит  на
западе. Очевидно было также,  что  в  силу  величины  АМК  не  может  быть
объектом самостоятельной охоты, но только заказа.
   Охота же могла идти:  на  начальника  железной  дороги.  На  постоянных
украинских партнеров АМК, - ведь не на базаре же продавали стальной  лист.
И, наконец, на сам комбинат. В первом случае речь шла о местных украинских
разборках, и оперативник приехал срубить капусты на стороне и прицениться:
сколько денег отвалит АМК за то, чтобы его  имя  не  впутывалось  в  чужой
бракоразводный процесс.
   Во  втором  случае  на  сибирского  изюбря,  скорее  всего,   охотились
иностранные конкуренты, горящие желанием заполучить место  АМК  на  рынке.
Более экзотические версии (вроде банка  "Ивеко",  желающего  отомстить  за
летний срам, или областной администрации, намеренной таким путем нажать на
комбинат) не то чтобы не следовало принимать во внимание, но думать о  них
надо было в  последнюю  очередь,  руководствуясь  принципом  Оккама  и  не
умножая сущностей сверх необходимости.
   Во втором случае цена  откупа  многократно  возрастала,  и  Черяга  был
намерен ее  капитально  снизить.  Проживание  украинского  оперативника  в
представительских апартаментах на Рублевке было  первой  стадией  снижения
цены.
   Еще полгода назад человек, намеревавшийся сделать с  оперативником  то,
что намеревался сделать Черяга,  вызвал  бы  у  него  живейшее  омерзение.
"Наверное, деньги все-таки портят человека, - философски отметил Черяга. -
Наверное, не только нищий оперативник ведет себя при виде "БМВ" как кобель
при виде суки".
   Потом он докурил сигарету, решительно растоптал ногой окурок и поднялся
на второй этаж - оставить инструкции относительно хохла.
   Было уже семь часов вечера, когда  новоиспеченный  бригадир  по  кличке
Витя Камаз вошел в роскошный  номер  гостиницы  "Лада",  облюбованной  его
шефом Ковалем в качестве штабного пункта.
   Коваль - невысокий жилистый  мужик  лет  пятидесяти  -  с  любопытством
наблюдал явление Вити в двери, ибо облик Вити Камаза излучал растерянность
и смятение. А растерянный Витя Камаз  был  такая  же  несообразность,  как
растерянный шкаф. Если бы у Вити Камаза был хвост, то он держал  бы  хвост
между ног.
   - Ну, как успехи? - спросил, саркастически улыбаясь, Коваль.
   - Там вертушка была, - сообщил Камаз.
   - Какая вертушка?
   -  Вертолет!  Боевой!  -  истерически  выкрикнул  бригадир.  -   Новый!
Развернулся, пушки -  30  миллиметров.  Подвесные  блоки  с  ракетами!  Он
спрашивает "Есть вопросы?".
   - Так, - усмехнулся Коваль, -  вертолет,  значит?  Испугался?  В  штаны
наложил? Голос Коваля был страшен.
   - Ты! Щенок! Тебя человеком поставили! Тебе что сказали? Тебе сказали -
на стрелку приедет Черяга! Со стрелки Черяга не уедет! А ты -  вертушка...
Пушка в шесть стволов! А маслины к этой пушке есть? Или она пустая? А?
   - Ракеты были точно настоящие, - угрюмо сказал Камаз, -  летчик  -  ас!
Машину по струночке вел...
   Пожилой человек в кресле не двигался, рассматривая качка  внимательными
каменноугольными глазами, и под взглядом  человека,  которого  он  мог  бы
разорвать напополам голыми руками, Витя Камаз как-то стушевался и  опустил
глаза.
   - Ты, парень, - раздумчиво произнес Коваль, - серьезный  косяк  упорол.
Тебя на стрелку с фраерами послали, а тебя лохи, можно сказать, уделали...
Зам директора... Вертушка, говоришь? Миль или Камов?
   - Ми. Только не двадцать восьмой,  а  какой-то  новый.  У  "Милей"  два
винта,  хвостовой  сидит  сбоку,  а  у  этого  хвостовой   фронтально   по
направлению полета, как у американского "Апача". И  крылышки  у  "Ми"  под
углом к земле идут, а у этого почти горизонтально и этакие кургузые, да  и
морда поуже будет...
   Коваль задумался. Интересный расклад. Откуда за пять часов этот  Черяга
мог спроворить новую вертушку с полным боезапасом? Из вертолетного  полка?
Вряд ли - у них, болезных, небось третий год нет новых машин.  Значит,  на
заводе? Ну конечно, Конгарский вертолетный...
   - Иди прочь, - сказал Коваль.
   - А Черяга?
   - Иди прочь... Утро вечера мудренее.
   Витя Камаз вышел от шефа донельзя расстроенный. Ему хотелось что-нибудь
выпить, но  в  баре  "Лады"  в  этот  ранний  час  сидели  одни  братки  -
облагороженные, в пиджачках и костюмчиках, но все равно - братки. Языки  у
них были как у  деревенских  баб  в  очереди  за  хлебом,  всех  тонкостей
произошедшего они не знали, а знали только,  что  новоиспеченный  бригадир
форменным образом офоршмачился, от большого ума  забив  стрелку  фирмочке,
которой ставил  крышу  какой-то  промышленный  гигант.  И  точно  -  из-за
погруженного в полутьму  столика  лениво  встала  какая-то  фигура,  пьяно
поинтересовалась:
   - Эй, Камаз! Правда, что тебе радиатор из авиационной пушки расквасили?
   Послышался гаденький смех.
   Витя Камаз развернулся к обидчику,  и  смех  мгновенно  умолк.  Внешний
облик Вити  даже  у  пьяного  отморозка  напрочь  отбивал  охоту  смеяться
бригадиру в лицо.
   Камаз постоял-постоял, повернулся и пошел к выходу,  прихватив  в  баре
бутылку зелья. Его старый сосед по двору, а ныне - член бригады по  кличке
Черт, дожидался его на улице в скромной "девятке". Во взгляде его  читался
невысказанный вопрос: ну как, турнули из бригадиров или нет?
   Камаз забрался на заднее сиденье, до отказа заполонив машину.
   - Может, Вить, девочек снимем? - спросил Черт.
   - Давай.
   Черт завел мотор, машина  скользнула  от  тротуара.  Камаз,  на  заднем
сиденье, сосредоточенно думал. Внешность у Вити  Камаза  была  чрезвычайно
обманчивой. Более всего анфас долголаптевский бригадир  напоминал  тяжелый
сервант, - да и профиль у него был соответственный. Короткий, мощный  торс
венчала непропорционально маленькая  голова  с  короткой  стрижкой.  Ворот
рубашки был всегда раскрыт, так что случайный  собеседник  видел  шрам  на
волосатой груди и толстую золотую цепь. Нос у Вити Камаза  был  перебит  в
спортзале, в щербатом рту вечно перекатывалась  жвачка.  "Дебил"  -  думал
каждый, кто бросал взгляд на Витю, - и фундаментально ошибался.
   Витя Камаз был очень умный парень. Он даже умудрился отучиться на  трех
курсах физико-математического факультета МГУ. Как  это  ни  парадоксально,
Витя Камаз был отличником, а отчислен был по весьма уважительной  причине:
попался на грабеже богатой квартиры действительного члена  Академии  наук,
каковую  квартиру  неоднократно  навещал  в  качестве  любимого   ученика.
Грабители указали на Витю как на наводчика, но потом взяли свои  показания
обратно, Витя просидел шесть месяцев в СИЗО и вышел чистым. Однако за  это
время  буйная  половина  Витиной  натуры  окончательно  взяла   верх   над
математической и созерцательной составляющей, и уже через  три  дня  после
освобождения Витя залетел по хулиганке на пятнадцать суток.
   Общаясь со своими новыми знакомыми, Витя очень  быстро  сообразил,  что
споры о  теореме  Геделя  никакой,  даже  самый  авторитетный  "хозяйский"
поддерживать не  в  состоянии.  Более  того  -  оказалось,  что  дебильная
внешность Вити дает  ему  колоссальное  преимущество,  если,  конечно,  не
стараться  разубедить  собеседника.  Чтобы  выглядеть  дураком  в   глазах
вышестоящих и притом поступать умно,  Витя  Камаз  придумал  очень  мудрое
правило: он всегда спрашивал совета  у  старших.  Если  же  совет  давался
старшим не к вящей выгоде Вити Камаза, а к  вящей  выгоде  старшего,  или,
того хуже, имел целью Витю подставить, то обычно как-то так выходило,  что
Витя, вследствие неодолимых обстоятельств или собственной глупости, совета
не выполнял. И старшему  только  оставалось  пожать  плечами  и  процедить
сквозь зубы: "Ну что с него возьмешь? Бычара безмозглый".
   Поэтому даже  Коваль,  который,  казалось  бы,  знал  Витю  неплохо  и,
конечно, понимал, что парень вовсе не такой безмозглый качок, как кажется,
не подозревал все же, насколько опасен новый бригадир.
   И сейчас Витя Камаз мучительно думал над вечерним происшествием, и  чем
дальше, тем меньше оно ему нравилось. Дело было, как ни странно, вовсе  не
в вертушке. С вертушкой, так поразившей воображение  Витиных  подельников,
было как раз все более  или  менее  ясно.  Вертушка  новая  -  значит,  не
армейская. Не армейская - значит, с завода или даже  из  КБ.  С  завода  -
значит,  с  такого,  на  который   Ахтарский   металлургический   комбинат
поставляет броневую сталь. Или еще какая-нибудь похожая завязка.
   Дело было в другом.
   Витя Камаз, будучи человеком неглупым, прекрасно представлял себе,  что
такое Ахтарский металлургический комбинат. В здравом уме и твердой  памяти
он никогда бы не наехал на его московский филиал. Но в тот день, когда его
назначили бригадиром. Коваль поманил  Витю  пальцем  и  сказал,  старчески
покашливая:
   - Да, кстати, эти, которые рядом с "Океаном" - пробей их.
   Витя Камаз ожидал, что его выкинут из особнячка  жопой  кверху.  Вместо
этого ему с ледяной вежливостью забили стрелку.
   Верный своим привычкам Витя зашел  к  шефу  посоветоваться,  и  получил
неожиданный приказ:
   - Туда приедет Черяга. Зам ихний. Придерешься к чему-нибудь и завалишь.
   - Черягу?  -  уточнил  ошеломленный  Камаз.  Камаз  вышел  от  босса  в
некотором  смятении,  видя  в  происходящем  два   логических   непорядка.
Непорядок первый заключался в том,  что  он,  Камаз,  забивал  стрелку  не
Черяге, а московскому Брелеру. И если Коваль знал, что на стрелку пожалует
именно Черяга - значит, кто-то следил за Черягой и знал, что тот в  Москве
(что, прибыв в Москву, зам по безопасности отправится на стрелку сам, а не
пошлет заместителя - это было естественно).
   Непорядок второй был куда крупнее. Было совершенно ясно,  что  забивать
стрелку АМК - это все равно что забивать стрелку ЛУКойлу. Или  "Газпрому".
Не в том, конечно, смысле, что этим структурам не прищемить хвост  -  а  в
том, что не сопливому бригадиру за это браться. Это - другой уровень...
   То есть это, конечно, не означало, что  стрелку  забить  нельзя.  Любой
уличный отморозок, с прямой кишкой вместо  головного  мозга,  вообразивший
себя крутее папы римского, мог бы это сделать, - и, посмотрев  на  себя  в
зеркало, Витя Камаз мог убедиться, что он выглядит точь-в-точь как искомый
отморозок.
   Отсюда вытекало несколько неприятных истин. Во-первых,  бригадиром  его
назначили по внешним данным, чтобы у АМК не  возникло  вопросов,  по  чьей
инициативе   на   них   наехали.   Во-вторых,   уж   очень   все   красиво
залегендировано. Нужно убрать  Черягу  -  у  группировки,  держащей  район
московского офиса, погибает бригадир, вместо бригадира назначают пробитого
качка, пробитый качок на стрелке гасит Черягу...  Черт  возьми,  уж  очень
кстати вылетел в кювет Джек-потрошитель! Может - ему тоже помогли?
   Возникает вопрос - зачем мочить человека на стрелке, если можно  просто
нанять киллера? Ответ: убийство Черяги киллером поставит АМК на  уши.  Оно
докажет, что у комбината есть могущественный противник. Это же касается  и
любого "несчастного случая" с Черягою. Другое  дело  -  стрелка.  Виновник
налицо, мотив ясен - безмозглый качок не сообразил, на что хвост пружит...
   А из этого вытекала третья неприятность. А именно - что для  завершения
операции безмозглого качка  тоже  надо  зачистить.  Иначе  гендиректор  по
кличке Сляб за своего зама будет землю рыть, пол-группировки пересажает...
Другое дело, - если Коваль Витю пристрелит, перевяжет розовой ленточкой  и
труп выдаст Извольскому: вот он, козел ваш, а  мы  тут  ни  с  коего  бока
непричастные.
   Вите Камазу совершенно не хотелось играть роль переводного  векселя,  с
помощью  которого  разные  неродные  ему  люди  будут  решать  всякие   не
относящиеся к Вите проблемы.



ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИГРА В ЧУЖОМ КАЗИНО

   Было уже десять часов тридцать минут - два  с  полтиной  по  ахтарскому
времени,  когда  Денис,  зевая,  спустился   по   ступенькам   московского
особнячка. Черная "ауди", тихо журча, ожидала его у самого входа,  подобно
послушной собаке.
   - В гостиницу? - спросил  шофер,  когда  Черяга,  ежась  от  внезапного
порыва ветра, уселся на заднее сиденье.
   Инструкции насчет украинского  визитера  были  отданы,  спать  хотелось
отчаянно. Однако завтра в Москву приедет Извольский, а приехав, непременно
справится о Коле Заславском.
   Человек неопытный попытался бы объяснить шефу, что дела  более  важные,
как-то: разборка с отмороженным бригадиром и  обвинение  в  лжеэкспорте  -
отвлекли внимание шефа безопасности комбината от случившейся  недостачи  в
персонале. Но Черяга был человек опытный и знал, что на Извольского такие,
с позволения сказать, отговорки не действуют.  Ирония  судьбы  состояла  в
том, что за леность в поисках  потерявшейся  гаечки  по  имени  Заславский
Черяга получил бы  не  меньший  втык,  чем  за  проваленную  разборку  или
взбешенного хохла. Прецеденты уже были: как-то  после  аврала,  вызванного
визитом  налоговой  полиции,  Извольский  призвал  в  кабинет  главбуха  и
осведомился, подготовлена ли смета на закупку новогодних игрушек  (!)  для
опекаемого комбинатом детского дома.  Главбух  попробовала  оправдаться  и
через две минуты вылетела из кабинета директора, сопровождаемая воплем: "Я
вам не затем плачу, чтобы вы  штаны  просиживали!"  и  тушкой  пикирующего
телефона. Между прочим, главбух была не в  штанах,  а  в  юбке  и  высоких
"шпильках", одну из которых она с перепугу потеряла в кабинете  директора.
Утром "шпильку" подобрала уборщица.
   Извольский не столько был деспотом, сколько  считал  естественным,  что
подчиненные должны вкалывать никак  не  меньше  босса,  а  сам  Извольский
вкалывал как землеройный автомат. Денис был  свидетелем  тому,  как  после
переговоров, закончившихся в полтретьего ночи, директор сел в машину  и...
позвонил журналисту, бравшему у него интервью.  "Вот  теперь,  -  радостно
объявил Сляб человеку, ворочающемуся спросонья по  ту  сторону  трубки,  -
будем редактировать текст!".
   Поэтому, если  Черяга  завтра  не  хотел  уворачиваться  от  брошенного
телефона, ему надлежало проявить несколько больше рвения  в  деле  розыска
заблудшего племянника первого зама губернатора, чей  портрет  чем  дальше,
тем  больше  отличался   от   морального   облика   праведного   строителя
капитализма.
   - В "Серенаду", - сказал Черяга, откидываясь и закрывая глаза.
   Поспать Черяге не удалось: "Серенада" находилась в  пяти  кварталах  от
особнячка, на территории, контролируемой,  как  нетрудно  догадаться,  все
теми же долголаптевцами.
   С