юридически беспроигрышное дело.
   Денис вздрогнул.
   - Это  не  факт.  Мы  советуемся  со  специалистами  по  корпоративному
праву...
   - Я - лучший специалист по корпоративному  праву,  чем  любой  адвокат,
который наскребает на своих советах две штуки в месяц.  Я  через  все  эти
дырки сам пролез. И когда я делал  схему,  как  продать  акции,  это  была
безупречная  схема,  понимаешь?   Ты,   надеюсь,   не   думаешь,   что   у
"Росторгбанка"  были  бы  какие-то  шансы  доказать,   что   акции   увели
неправомочно? Так почему же считаешь, что у нас есть шансы  это  доказать?
Если акции проданы такой же фирме по той же схеме?
   Извольский помолчал.
   - Ты должен ясно это понимать, Дениска. Мы можем предъявить  Брелеру  и
Неклясову любое уголовное обвинение в городе Ахтарске, потому что в городе
Ахтарске суд примет от меня какое угодно заявление, даже если  я  летающую
тарелку обвиню в диверсии против комбината. Мы  можем  выиграть  областной
арбитраж, если губернатор не  перекинется  на  сторону  банка.  Но  мы  не
выиграем Высший арбитражный суд и еще до этого  мы  не  выиграем  окружной
арбитражный суд. Не потому,  что  банк  его  купит.  А  потому,  что  если
генеральный директор АО продал за что-то - хоть гвозди, хоть колбасу, хоть
акции - другому АО, эта сделка является действительной. Въехал?
   - И что же нам делать?
   - Врать. Сделки не было. Это наша позиция. Никаких записей в реестре не
было. Если у Неклясова есть выписка из реестра, а она наверняка есть - это
подделка.
   - Но...
   - И самого Неклясова не было. Ясно? За два часа до покушения я приказал
уволить Неклясова.  За  прохлопанный  кредит  и  по  совокупности  причин.
Неклясов утащил  печать  "АМК-инвеста"  и,  пользуясь  всеобщим  бардаком,
зарегистрировал сделку. Он не имел права это делать, поскольку уже не  был
генеральным директором.
   - Это опасно...
   - Это менее опасно, чем  правда.  Закажи  "АМК-инвесту"  новую  печать.
Скажи, что старую украли. Этой  новой  печатью  переметь  все  договоры  о
передаче имущества "АМК-инвеста" и все, что  было  подписано  в  последние
недели. Возьмешь и подделаешь  мою  подпись  под  приказом  об  увольнении
Неклясова, я, извини, сам сопли вытереть не могу...
   -  Но  у  нас  есть  Брелер!  Он  может  показать,  что   сделка   была
мошенническая...
   - Показания  Брелера,  извини,  стоят  рупь  тридцать  десяток...  Банк
скажет, что чего нам надо, то он  и  показывает.  Собственно,  так  оно  и
будет. Потому что Брелер должен подтвердить, что Неклясова - выгнали.
   - И так - мы сможем выиграть суд? Извольский усмехнулся.
   - Мы не можем выиграть суд, Дениска. Мы можем выиграть время.
   - Ну хорошо. Мы выиграли время и проиграли процесс. И что тогда?
   - Тогда? Тогда нам остаются внеюридические методы.
   Денис слегка побледнел.
   - Ты серьезно? Ты хочешь, чтобы я... чтобы... ну, в общем, Арбатова...
   - Боже мой, Дениска, ты что, начитался плохих детективов? На  хрен  мне
заказывать Арбатова? Во-первых, это ничего не даст, во-вторых,  его  убить
не легче, чем Клинтона. Особенно сейчас, когда банк этого ждет. Зачем  мне
сорок человек тратить на слежку за Арбатовым и гадать, кто  из  них  сдаст
меня банку?
   - Но... ты же сам сказал... внеюридические... Извольский  расхохотался.
Точнее, он  попытался  это  сделать,  но  сразу  же  лицо  его  болезненно
исказилось, из губ вместо хохота  вырвался  какой-то  хриплый  стон,  губы
побелели.
   Денис бросился к директору.
   - Славка! Ты что?
   - Ничего. Все в порядке, - еле слышно сказал Извольский. - Ты больше не
смеши меня так, Дениска. А то я умру от смеха. Слушай сюда.  Банк  обманул
нас не тем, что нанял пару  киллеров.  А  тем,  что  провернул  длинную  и
красивую комбинацию. Теперь моя очередь проворачивать комбинации...
   Извольский говорил около часа, с перерывами на медсестру и  два  укола.
Под конец он совсем выдохся, и Денис должен был сесть  на  корточки  около
подушки,  чтобы   слышать   свистящий   шепот   шефа.   Извольский   часто
останавливался на половине фразы, чтобы отдышаться, но  логика  оставалась
нетронутой, мысли цеплялись одна за другую, как шестеренки в часах, и  все
же временами у Дениса возникало  дикое  подозрение,  что  то,  о  чем  так
складно говорит шеф, - это некая наркотическая фантазия,  логический  сон,
спровоцированный всей той обезболивающей дрянью, которую в него влили.
   - Это очень сложно, - сказал Денис, - и я не уверен,  что  смогу  вести
себя, как ты хочешь. Извольский подмигнул.
   - Сможешь. Как сказал один массовик-затейник времен Елизаветы, весь мир
театр, и люди в нем актеры.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. АРБИТРАЖ ПО-РУССКИ

                          "При спецификации прав собственности по понятиям
                       в условиях либеральной модели экономики  внутренний
                       валовой  продукт   приближается   к   общей   сумме
                       трансакционных издержек"
                                                            Виктор Пелевин


ГЛАВА ПЕРВАЯ, В КОТОРОЙ ГУБЕРНАТОР СУНЖЕНСКОЙ ОБЛАСТИ
СНИМАЕТ С СЕБЯ ПОВОДОК И ШЛЕЙКУ

   Прокуратура Сунженской области действовала с молниеносной быстротой.
   Юрий Брелер и Дмитрий Неклясов  были  объявлены  во  всесоюзный  розыск
через сорок минут после того, как Извольский позвонил  в  Ахтарск,  а  еще
через сутки Брелера, скованного  наручниками,  свели  по  трапу  рейсового
самолета "Москва - Сунжа".  "Лагуна"  и  ее  товарки  были  вычеркнуты  из
реестра акционеров, словно их там никогда и не бывало.
   В тот же самый день, когда  это  произошло,  акции  всех  трех  фирм  -
"Лагуны", "Кроники" и  "Имперы"  были  проданы  Дмитрием  Неклясовым  трем
оффшорным компаниям, а те, в свою очередь, снова перепродали акции  -  еще
двум оффшоркам. Название банка "Ивеко" ни в каких учредителях оффшорок  не
значилось, да и странно было бы ему там упоминаться.  "Ивеко"  в  связи  с
финансовым кризисом спешно сливал все принадлежавшие ему активы в оффшоры,
и было ясно, что компании,  прикупившие  акции  у  Неклясова,  принадлежат
руководству "Ивеко", а не банку как таковому.
   Оффшорки  подали  жалобу  в  областной  арбитражный  суд  о   признании
неправомочными действий регистратора, суд в тот же день рассмотрел дело  и
оставил жалобу без удовлетворения. Оффшорки, натурально, тут же вкатили  в
суд апелляцию [В России при рассмотрении дел в арбитражном суде существуют
четыре инстанции. Сначала дело рассматривает областной арбитражный суд,  и
в него  же  подается  апелляция.  Затем  можно  апеллировать  к  окружному
арбитражному суду (для Сибири это Новосибирский арбитражный суд). И только
после этого сделку можно оспорить  в  Высшем  арбитражном  суде  в  городе
Москве.].
   Как уже говорилось, -  оспаривать  было  чего.  Действия  Неклясова  по
продаже акций одной компании другой были полностью законны, и  из  реестра
новые владельцы  акций  были  вычеркнуты  безо  всяких  на  то  оснований.
Впрочем, было очевидно, что областной арбитражный суд  этих  тонкостей  во
внимание не примет. Губернатор решительно сунул голову в петлю,  отстаивая
интересы Извольского, а судьи решат так,  как  скажет  губернатор.  Другое
дело - московский арбитраж. Тут, ясное дело, ничего  хорошего  ожидать  не
приходилось...
   Заседание областного арбитражного суда было  назначено  на  двенадцатое
декабря.
   Девятого декабря, утром, губернатор Сунженской области Александр Дубнов
прилетел в Москву на очередную сессию Совета Федерации.  Кроме  сессии,  у
него имелся еще ряд неотложных дел, как-то - выбить в  Минфине  застрявший
трансферт [деньги из фонда поддержки регионов, которые федеральный  бюджет
выделяет  региональному  бюджету  для  покрытия  дефицита  последнего;   в
дотационных регионах трансферт может доходить до 30-40% от  общего  объема
бюджета и быть едва ли не единственным источником "живых" денег], получить
"добро" на  банкротство  пары  приглянувшихся  ему  заводиков  и  трахнуть
восходящую звезду эстрады, гастроли которой  летом  спонсировал  Ахтарский
металлургический комбинат. При организации гастролей певице  дали  понять,
что встреча с губернатором является необходимым  условием  успеха  шоу,  и
восходящая звезда, поколебавшись, согласилась, хотя экстерьером губернатор
Дубнов точь-в-точь напоминал кусок дрожащего желе, щедрой рукой залитый  в
водонепроницаемый костюм шестьдесят второго размера.
   По выступлении в Совете Федерации губернатор откочевал на званый  прием
в "Савое", куда собрался  весь  московский  бомонд  и  где  немедленно  по
приезде  Дубнов  углядел  полного   сорокалетнего   брюнета,   неторопливо
поглощающего  тарталетки  с  икрой.  Брюнет  был   заместителем   министра
финансов, и именно от его подписи зависело, когда регионам будут  выделены
положенные по закону о бюджете  деньги:  месяцем  раньше,  тремя  месяцами
позже, или никогда. Злые языки  говорили,  что  вследствие  такой  хлебной
должности у замминистра в  приемной  стоял  ящик,  вроде  почтового,  куда
коленопреклоненные губернаторы кидали конверты со взятками. Все это  было,
разумеется, наглое вранье, - Дубнов это знал доподлинно. Никакого ящика не
было, а был счет в швейцарском банке.
   Губернатор Дубнов, улыбаясь, подошел  к  чиновнику,  и  тот  тотчас  же
обернулся.
   - Что ж, Сергей Ефимович? - спросил  Дубнов,  -  третий  месяц  область
денег не получает, люди уже всех собак съели...
   Замминистра холодно развел руками.
   - Так казна пуста, батенька, - усмехнулся он, - да  еще  у  вас  бюджет
непомерно составлен. Думаю, в этом году уже ничего  не  получится.  Вы  уж
лучше сами как-нибудь, возьмите, что ли, кредит у коммерческих банков...
   - Да кто ж нам даст! - в сердцах всхрапнул губернатор - после кризиса!
   - Да  помилуйте,  не  далее  как  вчера  я  и  Александр  Александрович
обсуждали проблемы вашей области...
   - Какой Александр Александрович?
   Чиновник развернулся и  сделал  несколько  шагов  в  сторону,  пока  не
уткнулся боком в плотного улыбающегося человека, о чем-то беседовавшего  у
стены.
   - Вот, прошу любить и жаловать, мой старый друг Александр Александрович
Арбатов, председатель правления банка "Ивеко", - поклонился замминистра.
   Арбатов улыбнулся и протянул руку, и в  следующую  секунду  замминистра
как-то неслышно исчез, и губернатор и  банкир  остались  одни.  Губернатор
внезапно почувствовал  себя  один  на  один  с  ловким  и  хитрым  зверем,
превосходящим его и когтями, и деньгами, и титулом...
   - Что это он сбежал как ошпаренный? - удивился Арбатов, - или у  вас  с
ним нелады?
   - Нам деньги должны из Минфина прийти,  -  буркнул  губернатор,  -  все
подписи еще две недели назад поставили - а не переводят.
   - И много денег?
   - Двести миллионов. Банкир покачал головой.
   - Кошмар, - сказал  он,  -  до  чего  довели  регион.  Ведь  богатейшая
область, уголь, никель, один  из  лучших  металлургических  комбинатов,  а
налоги никто не платит. Сидите на дотациях у центра...
   Банкир осторожно взял губернатора под локоток.
   - Александр Семеныч, я понимаю ваш местный патриотизм, но нельзя же так
сразу считать, что вот из Москвы одно  плохое.  Ведь  помилуйте,  кого  вы
отстаиваете? Регион в тяжелейшем положении, деньги вы получаете из центра,
а ваш Извольский налоги ворует просто тоннами!
   - А стреляли в него тоже оттого, что он  налоги  ворует?  -  усмехнулся
губернатор. Брови банкира взлетели вверх.
   - Помилуйте, - сказал он, - что вы говорите? Вы  что,  хотите  сказать,
что это мы стреляли в Извольского?
   - Слухами земля полнится... - неопределенно сказал губернатор.
   - Но это же... - банкир даже растерялся. Вся его  добродушная,  круглая
физиономия  выражала  такое  недоумение,  будто  его  обвинили  в  попытке
положить в карман яблоко с фуршетного  стола  или  приехать  в  Кремль  на
велосипеде вместо бронированного "мерса". - Я даже не знаю, что сказать, -
промолвил банкир. - Ведь Извольский, прости  господи,  уголовник!  История
эта с убийством украинского опера! Говорят, начальником  промполиции  чуть
ли не бандита назначил, в пику вам. Опять же - вертолетный завод  прибрал,
на котором чечены кое-что покупали... Мало ли у него врагов!  Мы  в  банке
всегда придерживаемся правила: не заказывай, и не  заказан  будешь.  Пули,
знаете ли, летят в обе стороны.  Если  в  Извольского  стреляли,  это  что
значит?  Значит,  он  кого-то  приказал  убрать,  а  тот  пришел  и   сдал
заказчика...
   Мимо прошел стройный официант с  серебряным  подносиком.  На  подносике
манили глаз тарталетки с икрой и сыром. Арбатов поманил пальцем официанта,
взял с подноса тарталетку с сыром, заглотил ее и продолжал:
   - Что же получается? В регионе, где нет денег  учителям  и  врачам,  вы
отстаиваете интересы человека, который не платит налогов! Я  понимаю,  что
вы добросовестно заблуждаетесь, но ведь как это выглядит  со  стороны,  а?
Кто-то может подумать,  что  если  губернатор  области  защищает  интересы
злостного неплательщика, то это происходит не просто так.  А  потому,  что
какой-нибудь  "Феникс"  заключил  с  этим  неплательщиком  сделки,   сколь
невыгодные для бюджета, столь выгодные для губернатора.
   Разговор губернатору сильно не нравился. Дело  в  том,  что  начинающая
эстрадная певица ждала его сегодня ночью  именно  в  загородной  гостинице
АМК, и в глубине души губернатор даже подозревал, что АМК щедро по  зачету
оплатил ее ласки, и, согласитесь, это как-то непорядочно будет забавляться
за счет комбината и слушать о том, что Извольский сам  себя  заказал...  А
губернатор гордился тем, что он очень  порядочный  человек  и  никогда  не
изменяет тем, кто ему заплатил, до тех пор, пока кто-то другой не заплатит
ему намного больше.
   - Александр Семенович, - продолжал мурлыкать Арбатов, -  вы  совершенно
правильно отметили в своей речи,  что  наш  банк  не  вкладывает  денег  в
развитие вашей области, но ведь мы готовы это сделать. Мы  просто  мечтаем
вам помочь! - Ага. И дать кредит под сто сорок процентов годовых.
   - Зачем кредит? - пожал плечами Арбатов. -  Мы  готовы  употребить  все
свое влияние в правительстве, чтобы кредиты вам не  понадобились!  Сколько
вам задолжал Минфин, вы говорите? Двести миллионов?  Мы  готовы  приложить
все усилия, чтобы эти деньги были выплачены как можно скорей. И опять же -
сейчас в правительстве обсуждается бюджет на будущий год. Что,  Извольский
вас будет представлять? Просить, чтобы на будущий год вам выделили  четыре
миллиарда, а не два? Не будет он вас представлять, ему лишь бы собственный
зоб набить, на область ему плевать. А мы - будем...
   - А если не  будете?  -  прямо  спросил  губернатор.  Глаза  Александра
Арбатова внезапно сузились. Лицо  потеряло  всякую  любезность,  и  банкир
резко и хмуро сказал:
   - Не будем - так ведь не то что двух миллиардов, а и двух копеек  можно
не получить.
   Губернатор искоса взглянул на  собеседника.  Хозяин  "Ивеко"  вел  себя
довольно показательно. Показательность заключалась в том,  что  банкир  не
предлагал Дубнову никаких собственных денег, хотя, казалось  бы,  если  ты
банк - то твоя обязанность вкладываться  в  экономику!  Предложи  кредиты,
скажи, что готов  финансировать  те  или  иные  проекты,  обозначь,  какое
количество денег можно украсть... Но вместо того, чтобы  дать  возможность
губернатору красть собственно банковские деньги, "Ивеко" предлагал  только
одно - дать ему возможность украсть деньги федерального бюджета.  Из  чего
следовали две вещи: во-первых, слухи о плачевном  состоянии  самого  банка
полностью справедливы, во-вторых,  слухи  о  том,  что  влияние  банка  на
правительство как-то уменьшилось, совершенно лишены оснований.
   Губернатор заметно занервничал. Эстрадная певица эстрадной певицей,  но
стоила ли дружба с Извольским двух миллиардов рублей трансфертов? Господи,
да на эти деньги, если четверть украсть, двести певиц можно купить! А ведь
можно украсть не четверть, а больше...
   Арбатов наклонился прямо к лицу губернатора.
   - Я  все  понимаю,  -  сказал  он,  -  у  вас  есть  обязанности  перед
избирателями. К сожалению, они не любят нас,  москвичей.  Но  ведь  мы  не
просим вас обратиться против комбината. Ни в коем случае! Просто - немного
объективности. Не давите на судей.  Разрешите  открыть  в  области  филиал
"Ивеко". Ведь у вас арбитражный суд завален делами на три  месяца  вперед.
Вот пусть и рассматривают дело комбината в общем порядке...
   Этой ночью губернатор и эстрадная певица договорились, что она  приедет
в область в апреле, когда кончатся жуткие сибирские морозы, и что концерты
ее будет спонсировать местный пивоваренный завод.
   - А АМК? - спросила певица, не забывшая прежних спонсоров.
   - Что - АМК, у нас не один АМК в  области...  -  неопределенно  ответил
губернатор.
   Так получилось, что арестованного Брелера доставили именно в  областной
СИЗО. У губернатора на Юру  Брелера  был  зуб  длиной  с  мыс  Флорида,  и
губернатор (устами областного прокурора)  решительно  воспротивился  тому,
чтобы бывший глава сыскного агентства "Юдифь"  был  отдан  в  распоряжение
властей города Ахтарска.
   Брелер оказался в небольшой трехместной камере, где кроме него  обитали
двое: вьетнамец, везший на продажу шмотки (в шмотках обнаружилось  полкило
марихуаны),  да  сорокалетний  немного   придурковатый   слесарь,   спьяну
покрошивший  в  капусту  жену.  Оба  обитателя  хаты  были  людьми  весьма
смирными, к преступному миру не принадлежали и к жилистому, тренированному
Брелеру относились с величайшим почтением.
   Брелер лег на нижнюю шконку, заложил руки за голову и так и пролежал до
самого отбоя. Вертухаи его не тревожили и со шконки не сгоняли.
   Карты легли для Брелера самым  скверным  образом.  Если  бы  вся  афера
удалась, как по писаному, он бы сейчас получил причитающиеся  ему  деньги,
сделал ручкой  и  отбыл  бы  за  кордон  наслаждаться  теплой  погодой  на
Гавайских островах. Если бы Черяге удалось арестовать Диму Неклясова,  то,
опять-таки, Дима без лишнего шума перевел  бы  акции,  куда  попросили,  а
Брелер после некоторой нервотрепки обрел бы свободу, заграничный паспорт и
те деньги, которые  были  скинуты  ему  на  швейцарский  счет  в  качестве
задатка. Не очень большие деньги,  но  для  того,  чтобы  купить  домик  в
Швейцарии, вполне достаточные. Никто бы в этой истории не  стал  поднимать
шума - ни банк, обделавшийся по самые ушки, ни  комбинат,  которому  не  к
чему было распространяться от том, как его едва кинули.
   Случилось же самое гнусное: непонятка. Контрольный пакет  акций  был  и
там, и там, и каждая сторона будет драться до последнего. В этих  условиях
банку будет жизненно важно заставить Брелера замолчать. И это  не  так  уж
трудно, учитывая, какой вес на зоне  и  в  "крытке"  имеет  союзник  банка
законный вор Коваль...
   Брелера вызвали на допрос на  следующий  день.  Областная  тюрьма  была
холодной и грязной, совсем непохожей на Сейшельские острова, где Юра хотел
провести Рождество. В камерах люди еще нагревали пространство  собственным
телом и дыханием, а в коридорах изо рта конвоиров и  подследственного  шел
белый легкий парок.
   В кабинете следователя  багряно  рдели  два  стареньких  пятисотваттных
рефлектора с открытой  спиралью,  а  за  деревянным  прямоугольным  столом
Брелера ждали двое: следователь областной прокуратуры Алтыньев, с  которым
Брелер был шапочно знаком и которого  знал  за  подстилку  губернатора,  и
начальник промышленной полиции города Ахтарска Володя Калягин.
   - Садитесь, Юрий Иосифович, - ухмыльнулся Алтыньев.
   Подследственный  сел  на  деревянный  стул  с  гнутыми   металлическими
ножками.
   Калягин молча смотрел на Брелера. Они стали друзьями еще в далеком 1982
году, когда молодой и безусый стажер Володя Калягин  пришел  на  работу  в
пятое отделение милиции города Ахтарска,  в  котором  служил  капитан  Юра
Брелер