о представил, как он сдает этой
даме экзамен и как она вкатывает ему пару: все-таки  университетские  годы
бригадир помнил очень хорошо.
   - Простите пожалуйста, - обратился к ней Витя Камаз, - это не с вами  я
разговаривал по телефону?
   - А вы кто? - подозрительно  спросила  женщина,  и  Камаз  мигом  узнал
давешнюю чуть привзивзгивавшую манеру говорить.
   - Я представился как американец, - улыбнулся Камаз.
   - Вы удивительно быстро адаптировались в  России,  мистер  Канкрин.  За
двадцать минут вы потеряли весь акцент.
   -  Простите,  -  сказал  Камаз,  осторожно  завладевая  рукой  дамы   и
оттаскивая ее к окошку, - как вас зовут?
   - Любовь Ивановна.
   - Простите, Любовь Ивановна, за недавний обман,  но  Иру  действительно
надо разыскать. И срочно.
   - Простите, а почему? Она что, что-то натворила?
   Дама вела себя очень агрессивно. Наверное, она  собиралась  разводиться
или только что развелась.
   - Ирина ничего не натворила, - покачал головой Камаз, -  а  вот  с  ней
могут натворить. Если мы ее не разыщем.
   - Вы - это кто? Милиция? Прокуратура?
   - Служба безопасности Ахтарского металлургического комбината, - ответил
Камаз.
   - Я надеюсь, что Ирина ничем ваш комбинат не обидела?
   - Вы разве не знаете, кто такой Вячеслав Извольский?
   Дама помотала головой.  Проклятые  гуманитарии!  Из  правительства  они
знают Примакова, а из бизнесменов Вяхирева.
   - Вячеслав Аркадьевич - мой  шеф.  Директор  АМК,  -  вежливо  объяснил
Камаз. - Поймите, Ирине грозят  неприятности.  Есть  люди,  которые  могут
охотиться  за  ней.  Просто  чтобы  причинить  боль  Извольскому.  Вы   не
представляете, сколько врагов имеет директор крупного комбината...
   Любовь  Ивановна  заколебалась.  Молодой  человек  вел  себя  веско   и
достойно, и к тому же был весьма привлекателен. Любовь Ивановну всю  жизнь
сводили с ума именно  такие  -  высокие  мужчины  с  метровыми  плечами  и
косолапой походкой тяжеловеса. Вот интересно  -  если  Ира  встречается  с
директором, почему бы Любови Ивановне не встречаться  с  этаким  мишкой...
Право, для начальника службы безопасности он  весьма  обходителен,  а  еще
говорят, что все эти начальники ни что иное, как бандиты...
   - Ну если так, - взмахнула она длинными ресницами... тут же  опомнилась
и с грустью сказала:
   - Но я правда не знаю, где Ира.
   - Но наверняка она могла поехать к подруге или к родственнице... Вы  же
знаете ее подруг?
   - У нее нет подруг, - вздохнула Люба, - вот разве  что  Маша  Верецкая,
она живет на Большой Бронной...
   Часы уже пробили три, когда в кабинет  Извольского  влетел  ошарашенный
Черяга.
   - Славка, включи телевизор!
   По телевизору показывали пресс-конференцию министра экономики.
   - В  чем  дело?  -  нахмурился  Извольский.  Но  тут  пресс-конференция
кончилась, и пошел следующий сюжет, - тот, о котором доброхоты  со  студии
звякнули Черяге полминуты назад.
   - Сегодня на окраине Москвы, - сказала хорошенькая  корреспондентка,  -
найден труп Опанасенко  Михаила  Ивановича,  старшего  оперуполномоченного
отдела  по  борьбе  с  экономической  преступностью  города  Харькова.  По
заключению экспертов, украинский оперативник  был  сбит  машиной,  и  пока
трудно сказать, преступление это  или  несчастный  случай.  По  информации
украинской стороны, Михаил Опанасенко прибыл в Москву, чтобы  расследовать
факт лжеэкспорта крупных партий  проката  с  Ахтарского  металлургического
комбината. Два дня назад люди, которые, как  считается,  были  работниками
службы  безопасности  комбината,  забрали  его   вещи   из   ведомственной
гостиницы, и с тех пор и до сегодняшнего дня Опанасенко никто не видел.
   Генеральный директор Ахтарского  металлургического  комбината  Вячеслав
Извольский  отказался  комментировать  происшедшее.  Генеральный  директор
комбината сейчас находится в Москве, и, напомним, с его именем связано еще
одно громкое дело последних  дней:  нападение  ахтарского  СОБРа  на  дачу
бизнесмена Александра  Лосева,  в  ходе  которого  погиб  охранявший  дачу
сотрудник московского спецназа.
   Извольский был настолько поражен, что даже рот открыл от неожиданности.
Он отказался комментировать?! Да его и не спрашивали...
   - Он из рук ел, - возбужденно сказал Черяга, - все три дня пузо  чесал,
Мишка его в стриптиз-бар водил, часы купил, сегодня утром глазки продрал в
одиннадцать.  Отвези,  говорит,  на   восьмую   Парковую,   у   меня   там
родственница. Повезли. Он водителя отпустил, говорит, когда надо,  вызову,
- и вот те на...
   В мозгу Извольского вертелась одна мысль: кто? "Ивеко"?
   Слишком быстро. Банк мог узнать о кредите день, два, неделю назад. Тот,
кто убил следователя, планировал операцию по крайней мере на месяц вперед.
Он сначала сумел возбудить уголовное дело на  Украине.  Парень  приехал  в
Москву, прошло несколько  дней,  постановщик  сюжета  решил,  что  лучшего
времени не подгадать  -  и  следователь  был  убит.  Любой  здравомыслящий
человек может сообразить, что комбинату это  убийство  поперек  горла,  но
телевидение - великая сила...
   Кто? Бывшее руководство  "Атомэнерго"?  Нет,  этих  на  телевидении  не
любят...
   Звонок значительного лица:  "Нельзя  восстанавливать  против  себя  все
силовые структуры". ТОО "Сатурн", три замминистра - финансов и обороны,  и
одна жена... Американский заказ  на  уничтожение  ракет,  сорок  миллионов
долларов, мелочь с точки зрения оборотных средств, клочок воздуха, который
может помочь удержать на плаву Конгарский вертолетный, -  но  куча  денег,
если заграбастать их просто так, а КВЗ пустить ко дну... Звонок,  который,
между прочим, и кончился тем, что Извольский от страха напился, и Ира...
   И  тут  же  дикая  мысль  обожгла  Извольского,  прогнав   все   прочие
соображения: Ира! Если игра пошла так, что мочат украинских  ментов,  если
историей со лжеэкспортом теперь наверняка займется российская прокуратура,
то эти жадные военные козлы точно не пройдут мимо такого свежего кочана.
   - Я тебе говорил, что с вертолетчиками не надо связываться?  -  спросил
Извольский. Что мог сказать Денис?
   -  Ладно.  Поговори  с  нашими  журналистами.  Военным  тоже  мало   не
покажется, если мы их белье выполощем... И еще - срочно отыщи Иру.
   Черяга поднял брови.
   - А где она?
   - Не знаю, - Извольский сорвался на крик, - ясно? Не знаю! Дома нет, на
кафедре нет - ищи!
   "Е-мое, - ужаснулся про себя Черяга, - это что же  такое  у  них  вчера
было? Если у мужика в постели не встает, это еще никак не повод сбежать от
него неизвестно куда... А уж если она сбежала..."  Черяге  было  неприятно
додумывать мысль до конца. Из третьих уст  он  хорошо  представлял,  каков
может быть в постели пьяный Извольский.
   Спустя двадцать минут после разговора с Извольским Черяга  поднялся  на
пятый этаж одного из однотипных панельных домов, ровными рядами  засеявших
землю  близ  кольцевой  автодороги.  Дверь  ему  открыла  доцент   кафедры
средневековой истории Люба Семенова, которая, как  доложили  Черяге,  была
одной из подружек Иры.
   - Добрый вечер, - сказал  Денис,  -  я  начальник  службы  безопасности
ахтарского металлургического комбината...
   Люба очень удивилась.
   - А удостоверение у вас есть? - спросила она.
   Черяга молча протянул ей коричневую книжечку.
   Люба изучила документ и, тревожно взглянув на Черягу, сказала:
   - У меня уже спрашивали про Иру. Говорили - из службы безопасности.
   - Кто и когда?
   - Два часа назад, когда я уходила с кафедры. Такой здоровый, как  шкаф,
белокурый, глаза серые...
   - Камаз, - тревожно сказал Черяге бывший с ним охранник.
   - Что? - не поняла Люба.
   - Витя Камаз, бригадир долголаптевский, - процедил сквозь зубы Черяга.
   Люба вскрикнула, прикрывая  рот  рукой.  Черт  бы  подрал  Извольского!
Почему его собственная СБ должна узнавать обо всем последней?
   В четыре часа  вечера  Извольский  вновь  поехал  в  РАО  "Атомэнерго".
Договор, подписываемый им, был  пятидесятистраничным  и  трехсторонним,  -
помимо РАО "Атомэнерго", на нем должна было стоять  подпись  от  РАО  "ЕЭС
России", десятки пунктов оговаривали  взаимные  обязательства  и  штрафные
санкции. Извольскому вовсе не хотелось очутиться в ситуации,  при  которой
он выстроит АЭС, а начальство РАО опять сменится и  примется  ставить  ему
палки в  колеса.  И  из-за  невозможности  достать  какую-нибудь  режимную
фигулину размером с  зажигалку  объект  нельзя  будет  эксплуатировать  по
соображениям ядерной безопасности. Несмотря на вчерашний звонок, все  было
тихо, повыкинутые из концерна Парвусы публичных концертов  не  устраивали.
Правда, был звонок руководителя думского комитета, - но депутат  на  то  и
рожден, чтобы упражнять глотку...
   К пяти в "Атомэнерго" ожидали приезда главы РАО "ЕЭС России", оставался
последний  час,  чтобы  повыловить  оставшихся  в  соглашении   блох,   но
Извольский смотрел на текст, на  рождение  которого  он  затратил  столько
нервов, денег и сил, почти отсутствующим взглядом.
   Он позвонил Черяге и услышал, что служба безопасности проверила четырех
подруг Ирины, и что у трех Ирина не появлялась, а четвертой, Верецкой, нет
дома.
   - Слава, у тебя с собой сколько охраны? - спросил Черяга.
   - Двое, второй водитель, а что?
   - Ты знаешь, об Ирине Камаз расспрашивал. Мы  его  накрыли  в  подъезде
подружки Иры, на Большой Бронной, чуть до стволов не дошло.
   Камаз?!
   Извольский вспомнил белую обшарпанную "семерку", которая его  выпасала.
Нет, каков наглец...
   Сляб в раздражении захлопнул телефон. Этого еще не  хватало,  мало  ему
спецслужб и украинской ментовки, еще и какой-то отморозок нарисовался... О
Господи! Ну где же она? Не могла же она уехать из Москвы, у нее ж денег ни
хрена нет, или она у подружки заняла и уехала?
   Сляб очнулся и увидел, что  глава  РАО  "Атомэнерго"  смотрит  на  него
несколько недоуменно, видимо ожидая ответа на заданный вопрос.
   - Извини, ты что-то спросил? - сказал Сляб.
   - Третья сторона на час задерживается, - ответил  Звонарев,  -  звонил,
велел передать извинения.
   Подозрительно поглядел на Извольского и поинтересовался:
   - Ты не простыл? Такой холод на улице...
   - А? Я? - Извольский вздрогнул. - Какой холод, - брезгливо сказал он, -
вот у нас в Ахтарске сейчас холод так холод...
   Он внезапно представил себе свой дом в Ахтарске: ровную слепящую  гладь
снега, далекий лес за разрисованным морозом окном, и  спальню,  освещенную
утренним солнцем, стократно умноженным настом. Белая хрустящая  постель  и
на ней - нагая, розовая и желанная Ирина... Извольский потряс головой.
   За окном стояла и стыла поздняя ноябрьская Москва, с  желтушно-светлого
неба лениво слетали снежинки и превращались в хлюпающую кашу под  колесами
автомобилей, и то, что было вчера ночью... Боже мой! А  если  она  его  не
простит? А если она вообще никогда его не простит?
   - Слушай, к тебе у МВД Казахстана нет претензий? -  спросил  неожиданно
Извольский.
   - Ни малейших. Там такое было дело, что мы везли  в  Китай  алюминиевый
порошок и забыли  дать  взятку  начальнику  таможни,  и  он  этот  порошок
конфисковал как стратегический груз. Так что это  мы  таможне  предъявляли
иск, а не она нам.
   - А что случилось с порошком потом? - рассеянно спросил Извольский.
   - А, продал он этот порошок нашим конкурентам и на  это  дело  построил
себе ро-оскошную дачу...
   - Дачу? - переспросил Извольский. Черт, как ему не пришло в голову, что
Ирина может быть на даче! Но он знает про  дачу...  А  вдруг  она  хотела,
чтобы он ее нашел, только помучился?
   Извольский вскочил со стула. В смятении посмотрел на часы.
   - Черт, - сказал директор, - я вспомнил... у меня важная встреча... Я к
шести вернусь. Хорошо?
   Директор РАО "Атомэнерго" только варежку  разинул  от  удивления,  -  а
Извольский уже хлопнул  дверью  и  грузно  побежал  по  коридору.  Атомщик
посмотрел: до шести оставалось полтора часа.
   - Нет, точно у Сляба крыша поехала, - прокомментировал он,  ни  к  кому
особенно не обращаясь.
   Вечереющая дорога была залита ледяным крошевом и  забита  автомобилями.
Водитель изо всех сил гнал "мерс" по резервной полосе, взметывая за  собой
фонтаны жидкого снега. Извольский в раздражении  посмотрел  на  часы:  ему
надо было вернуться на  Большую  Ордынку  через  полтора  часа,  по  такой
паршивой дороге времени на туда и обратно как раз в обрез.
   На Калужском шоссе директор сам сел за руль. За городом  похолодало,  в
подернутых ледком  лужах  отражались  низкие  беременные  облака,  деревья
стояли голые и мокрые.
   Извольский еле нашел дачный участок.
   Бабушка  Ирины  копалась  в  полузасыпанном  снегом  огороде,   никаких
признаков Иры вокруг не было. Извольского старушка вспомнила и  удивилась,
чего он приехал.
   - Ирочки-то нет, - сказала она. Директор вдруг сообразил, что  телефона
на даче нет и старушку Ирина точно предупредить не могла.
   - Как же так? - растерянно сказал Сляб,  -  она  мне  сказала,  что  на
даче... Я и решил, что здесь. Может, на какой другой?
   - Да она, если сказала про дачу, наверное, Никишино  имела  в  виду,  -
разъяснила бабка, - у нее там у подружки дача. Она  туда  ездит,  там  дом
теплый и газовый котел в подвале...
   - Это где? - спросил Извольский.
   Это оказалось по Киевскому шоссе километрах в сорока  наискосок.  Улица
Подбельского, дом пять. Сляб  взглянул  на  часы  -  двадцать  пять  минут
шестого. Он уже опаздывал. В России четыре РАО, главы  двух  РАО  в  шесть
будут ждать Извольского на Большой Ордынке. Это было  безумие.  Надо  было
возвращаться, но какой-то инстинкт, похожий на инстинкт лемминга,  гнал  и
гнал Извольского вперед. "Перебьются, - с внезапным  ожесточением  подумал
директор, - что они, договор не подпишут, если я завтра приеду?"
   Они  уже  были  в  десяти  километрах  от  поселка,  когда  в  кармашке
Извольского зазвонил телефон:
   - Слава? Ирина на даче у подружки  Верецкой,  Киевское  шоссе,  деревня
Никишино, улица Подбельского, дом пять. Ты где?
   - В десяти километрах от Никитина, - сказал Извольский.
   В трубке помолчали, потом Черяга сказал:
   - Слава, немедленно вернись. Я сейчас приеду.
   - И не вздумай. Это мое дело.
   - Слава, пойми! У Верецкой были  долголаптевские!  Они  в  двух  местах
сшивались, спрашивали, где Ира! У них же крыша с этим кредитом поехала!  Я
уже не говорю об украинском опере!
   - Я с охраной, Денис.
   Голос Извольского неожиданно сорвался на крик:
   - И не вздумай за мной соваться, понял? Ты еще в постель со мной ляг!
   Ночь Ирина провела у Светы, своей школьной  подружки,  а  утром,  когда
рассвело и пошли первые  электрички,  поехала  на  дачу  в  Никишино.  Она
сказала Свете, что  проживет  там  несколько  дней  и  просила  никому  не
говорить, где она.
   - Вообще никому, понимаешь? Если позвонят из Австралии  и  скажут,  что
хотят пригласить меня на симпозиум, не говори.
   - А почему ты думаешь, что позвонят из Австралии?
   - Потому что человек хитрый, и людей у немного.
   Кошку Машу она на всякий случай оставила у Светы.
   В Никишино было хорошо и покойно, дом быстро отогрелся и стал  походить
на человеческое жилье, Ирина шлялась из комнаты в комнату и читала  старые
книжки. В том, что Извольский ее забудет, Ира не сомневалась.  Собственно,
было очень даже вероятно, что он уже про нее  забыл.  Манера  директора  -
прийти во второй вечер знакомства, напиться,  и  изнасиловать,  не  снимая
носков - не оставляла сомнений в том,  что  таких  Ирин  у  него  по  рупь
тридцать дюжина. Было, правда, почему-то жалко, что она больше никогда  не
увидит Дениса Черягу, но, с другой стороны, о чем  жалеть?  Каков  хозяин,
таков и пес с васильковыми глазами...
   На кухне стоял старенький черно-белый телевизор, и Ирина услышала,  что
в Москве нашли труп оперуполномоченного, который занимался лжеэкспортом на
Ахтарском металлургическом комбинате.  Ирине  стало  страшно,  потому  что
оперуполномоченный пропал три дня назад и, стало  быть,  когда  Извольский
кормил ее в ресторане, украинец сидел где-нибудь в подвале,  и  Извольский
это знал.  Или  не  знал?  Или  такими  делами  занимается  Черяга?  Ирина
представила  себе,  как  Черяга  садится  за  руль  темно-серого   хищного
автомобиля и на всем скаку бодает украинского милиционера.
   На даче была только крупа и сгущенка, а  по  дороге  еды  Ирина  забыла
купить от тоски. Пообедала она кашей, а вечером все-таки решила сходить  в
магазин. Правда, был ноябрь, за окном в пять часов было совсем  темно,  но
кое-где по деревне горели  фонари  и  магазин  был  совсем  недалеко  -  у
асфальтированного  пятачка,  которым  кончалась  нормальная  дорога  и   у
которого останавливались идущие к электричке автобусы.
   В магазине перед закрытием было почти безлюдно, продукты были  какие-то
засиженные и скудные, совсем как при советской  власти.  В  нем  был  даже
кефир в стеклянных поллитровых бутылках, который Ирина нигде не видела уже
лет пять, и Ирина взяла две бутылки этого кефира, масло, сыр и яйца.
   На приступочке у магазина, прямо под раскуроченной  телефонной  будкой,
сидела веселая пьяная компания. Когда Ирина выходила из  дверей,  один  из
парней схватил ее за руку и сказал:
   - Эй, девушка! Не выпьете с нами? Ира выдернула руку и сказала:
   - Я не пью.
   Вся компания захохотала, Ира  хотела  было  побежать  прочь,  но  самый
крупный из компании вскочил и загородил ей дорогу.  Это  был  молодой  еще
парень в драной  зеленой  куртке,  с  необыкновенно  грязными  волосами  и
маленьким, как кнопка, носом. От него несло спиртным, как от  Извольского.
Только не коньяком, а какой-то сивухой.
   - Чего, городская, да? Брезгуешь нами?
   - Ребята, дайте мне пройти...
   Парень вцепился ей в воротник куртки. Ирина задохнулась от злости.  Она
сунула руку в сумку, выхватила оттуда бутылку кефира и с размаху рассадила
ее о голову парня. Парень вскрикнул и пошатнулся, а в руке Ирины  осталась
острая, пахнущая кефирным грибком "розочка".
   Теперь уже с мест повскакали все остальные.
   - Сука, она мне бошку разбила! - плачущим  голосом  закричал  курносый,
обладавший, видимо, на редкость  крепкой  головой.  Ирина  бросилась  было
бежать, но бежать было некуда, парней  было  пятеро,  они  окружили  ее  и
прижали к двери магазина.
   - Ну курва, я эту бутылку тебе в п... засуну!
   - Да мы тебя!
   Одинокая продавщица, если и видела, что происходит у двери,  решила  не
вмешиваться.
   - Помогите! - закричала Ирина.
   Но кто ее слышал? У забора с той  стороны  пятачка  мелькнула  какая-то
тень и поскорее бросилась прочь, да и тень, похоже, была женская.
   Потные хари окружили Ирину, она отчаянно махнула "розочкой" и оцарапала
чью-то руку, потом ее схватили за локоть и грубо стали драть куртку.
   Рядом завизжали тормоза.
   - Эй, ребята, как проехать на улицу Подбельского?..
   Голос замер, и его перебил другой, знакомый:
   - А ну прочь все!
   Кто-то из парней обернулся:
   - Вали назад, дядя, пока не задавили... В следующую  секунду  раздались
выстрелы. Пули зачиркали об асфальт под ногами пьяниц,  звякнуло  и  опало
стекло в витрине, мужики бросились прочь.
   Перед Ирой открылось пустое пространство, и на этом пустом пространстве
стояла темная тяжелая иномарка, а у водительской дверцы стоял Извольский и
методически всаживал пулю за пулей в асфальт под ногами ублюдков.
   - Ах ты гад, - не совсем убедительно воззвал пьяный голос из темноты, -
брось оружие! Я участковый!
   Извольский  повернул  ствол  в  сторону   представителя   власти,   тот
стушевался и пропал куда-то за магазин.  Из  машины  выскочили  еще  двое,
очень внушительного вида и тоже со стволами.
   - Садись в машину, - сказал Извольский. Ирина, стоя у  двери  магазина,
только помотала головой.
   - Прекрати истерику, - закричал Сляб, - ты думаешь, я тебя тут оставлю?
На даче? Когда такие вокруг бро