стающем поколении тоже лежала на мужчинах. Но родственная связь  у  них
была чрезвычайно сильна: род - или  турм  -  являлся  общественной  ячейкой,
производившей потомство, добывавшей пищу, делавшей орудия  и  превращавшейся
при надобности в свирепый боевой отряд. Теперь Дарт  понимал,  что  там,  на
острове, на берегу лагуны, погибла целая семья, родитель-старейшина со всеми
своими потомками.
   Привстав, Нерис оседлала его и принялась щекотать  шею.  Он  погладил  ее
груди с затвердевшими сосками, прикинул, что игры начинаются в третий,  если
не в четвертый раз - правда, ночи здесь долгие, будто задумали их и  создали
с расчетом на долгий сон и долгую любовь. Он  не  чувствовал  усталости,  но
страсть уже не бурлила в  крови  и  не  кружила  голову,  сменившись  другим
желанием - поговорить и выведать что-то новое об этом загадочном мире. Или о
женщине, что склонялась над ним?
   Ее губы и руки уже подбирались к  животу,  ноготки  царапали  кожу.  Дарт
строго промолвил:
   - Пресветлая шира! Нерис Итара Фариха Сасса-фрас тХаб Эзо
   Окирапагос-и-чанки! Ты хочешь растерзать меня?  Прошу,  начни  с  другого
места.
   - О! Клянусь Предвечным! -  Нерис  округлила  глаза.  -  У  тебя  хорошая
память!
   - В том, что касается женщин, - подтвердил Дарт. - Стараюсь  не  забывать
их имен и титулов.
   - И многие ты помнишь? Он вздохнул.
   - Не так много, как хотелось бы? Видишь ли,  моя  прекрасная  госпожа,  я
больше странствую, чем развлекаюсь с женщинами. Я - солдат удачи: иду,  куда
прикажут, ищу, что велено, а при необходимости - сражаюсь и проливаю  кровь.
Ты спросишь, пади чего? Не  знаю?  Но  должен  признаться,  мои  владыки  не
позволяют мне скучать.
   - Сейчас я - твоя владычица!  -  Нерис  стиснула  его  коленями.  -  И  я
приказываю: говори! Признайся, многим ли женщинам ты подарил жизнь?
   Дарт снова вздохнул.
   - Боюсь, что ни одной, моя прелесть. Чем я могу одарить их, кроме любви и
наслаждения? А жизнь? ее дает Всевышний, а не смертный человек.
   Брови Нерис нахмурились, лоб пересекла морщинка.
   - Не понимаю? нет, не понимаю? Ведь все так просто, воин! В  синее  время
мужчина ложится с женщиной и зачинает дитя;  женщина  носит  ребенка  двести
тридцать циклов и, когда производит на свет, молодеет. На тысячу циклов  или
на две? Моя мать родила шесть дочерей и восемь сыновей, но выглядит так  же,
как я. Теперь наступил мой срок? Тебе понятно? Или ты не рами и не знаешь  о
таких простых вещах? - Она ударила кулачком в грудь Дарта. - Может быть,  не
рами? Сердце твое с другой стороны, и слишком мало ребер?  Но  все  равно  я
хочу тебя.
   - Я тоже. - Дарт одарил ее страстным взором, надеясь, что блеск его  глаз
заметен в наступившем сумраке. - Но подожди, ма шер петит, позволь спросить?
Что случится, если женщина ляжет с мужчиной не в синее время, а в желтое?
   - Ничего. - Нерис пожала плечами. - Ровным счетом ничего!
   "Вот как, -  подумал  он,  напрягая  память.  -  Кажется,  женщины  Земли
беременели не только ночью, и этот их дар являлся источником вечных хлопот и
неприятностей для мужей?" Пожалуй, он был уверен в этом, хотя воспоминания о
родине оставались смутными.
   - У всех ли женщин столько детей, как у твоей матери?
   Нерис фыркнула.
   - Не смеши меня! Такое позволено лишь ширам, иначе  мир  переполнился  бы
людьми, и для них не хватило бы ни места, ни жилищ,  ни  плодов!  Женщина  -
обычная женщина - рожает лишь двоих.
   - Но женщины рами живут дольше мужчин?
   - Так повелел Элейхо. Дитя прибавляет женщине  жизнь,  а  у  мужчины  она
убавляется? Ты этого не знал? Но ты ведь не боишься, воин? И не откажешь мне
в подарке?
   - Не откажу, - ответил Дарт и обнял ее. Видно,  различия  меж  ними  были
гораздо большими, чем обещала внешность; облик обманывал, скрадывал  их,  не
изменяя внутренней сути. Суть же состояла в том, что рами -  или  скорее  их
отдаленные  предки  -  явились  сюда  из  мира,  непохожего  на  Землю.   Не
исключалось, что их изменили Темные либо сама реальность  Диска,  приливы  и
отливы гравитации,  свет  голубой  звезды,  пища,  вода  и  воздух?  Десятки
факторов,  сотни  нюансов,  и  в  результате  -  иная,  отличная  от  земной
физиология, другой генетический аппарат?
   С  Констанцией  дела  обстояли  иначе.  Насколько  Дарт  понимал  природу
метаморфов, Констанция, преобразуясь в земную женщину, ничем  не  отличалась
от нее, ни внутренне, ни внешне. Она могла бы подарить ему дитя,  не  требуя
взамен частицу жизни? Ничего не требуя, кроме любви?
   Нерис, утомившись, наконец заснула. Дарт, чувствуя,  как  тяжелеет  тело,
лег на спину и стал следить за пляской светящихся мотыльков - сейчас их  рой
напоминал Галактику с мириадами крохотных разноцветных звезд, кружившихся по
прихотливым орбитам. Дождь уже не шелестел, а молотил ветви и листья, грохот
волн сделался настойчивее и сильнее, и временами  с  реки  доносился  резкий
чмокающий  звук  -  левиафан  выпускал  якоря-псевдоподии,  впивался  ими  в
песчаное дно.
   Ночь тянулась бесконечно. Синий период, время раздумий  и  снов?  Сон  не
шел, но думы неслись, как табун лошадей под щелканье пастушьего бича.
   Теперь, встретившись с Нерис, он знал гораздо больше об этом  планетоиде,
обители  десятка  рас.  Обители,  не  колыбели,  ибо  жизнь  на  Диске  была
индуктированной, перенесенной с других планет, известных Темным, - с  какими
конкретными целями, оставалось лишь  размышлять  и  гадать.  Они,  вероятно,
привыкли  к  своей  среде  обитания  и  потому  не   мыслили   искусственных
конструкций без живой природы, степей и лесов, морей и рек - и,  разумеется,
без сонма тварей, населяющих воды и сушу. Диск, при  всем  его  своеобразии,
являлся не космической станцией, а планетой -  местом,  предназначенным  Для
жизни, устроенным так, как было удобно Ушедшим Во Тьму; значит, уходили  они
без поспешности, и процедура их отбытия тянулась, очевидно, сотни лет.  Быть
может, тысячи - так почему не провес-ги с комфортом оставшееся время?  Среди
диковин и чудес из дальних уголков Галактики?
   Реки, делившие  Диск  на  сектора-континенты,  играли  роль  естественных
границ меж этими диковинками и чудесами. Когда-то, в очень отдаленные эпохи,
каждый сектор был устроен по-особому, обладал эндемичной  природой  и,  надо
думать, имитировал определенный мир с присущими  ему  флорой  и  фауной.  Но
миновали сотни тысячелетий, и одни виды смешались меж собой, другие проникли
на со-предельную территорию, а третьи эволюционировали,  так  удалившись  от
своего первоначала, что даже Ушедшим Во Тьму было б  непросто  их  опознать.
Дарт полагал,  что  мыслящие  обитатели  Диска  -  продукт  такой  эволюции,
тянувшейся пару  миллионов  лет  и  даровавшей  переселенцам  разум.  Вполне
возможна  гипотеза:  Темные,  с  их  трепетным  почтением  к  биологическому
естеству, не  стали  бы  переселять  существ  разумных  и  нарушать  процесс
развития чужой цивилизации. Другое дело - растения и животные, включая  тех,
кто по прошествии  времен  мог  бы  превратиться  в  нечто  большее,  нежели
бессмысленная тварь.
   Время изменяло и перемешивало, дробило и соединяло, но результат  еще  не
вызрел: каждый сектор отличался  от  других  рельефом  или  растительностью,
наличием или отсутствием гор, особым животным миром, а главное - той  расой,
что обитала в пригодных для жизни  местах.  Сектор,  уже  известный  Дар-ту,
считался "диким": его занимали криби, и лес их был небогат - много  хищников
и мало съедобных, плодов  и  кореньев.  Эти  джунгли,  переливавшиеся  всеми
оттенками зеленого, произрастали на плоской  равнине,  что  простиралась  до
прибрежных гор - хребта-ожерелья, которым Дарт любовался с  высоты,  сидя  в
пилотском кресле. Хребет кольцом охватывал полярный океан, и место это  было
особое - там среди скал и горных отрогов, таились  хранилища  Детей  Элейхо.
Подземные бункеры Темных, как понял Дарт со слов Нерис,  склады  Ушедших  Во
Тьму, но не забравших с собой свои сокровища. Впрочем, к  нынешним  временам
все доступные тайники были отысканы и разграблены.
   По  другую  сторону  реки  лежал  сектор  рами,  обильный   плодоносящими
деревьями, с фиолетово-индиговым лесом, сменявшимся то степью,  то  скалами,
то холмами, то долинами ручьев и мелких  рек.  Эта  местность,  так  же  как
другие материки, была не очень  населенной,  и  Дарт  еще  не  разобрался  в
мотивах, по которым рами, тири или данниты выбирали места для своих городов.
Если только их можно было назвать городами? Он подозревал, что речь  идет  о
чем-то другом - ведь, как объясняла Нерис, в них  не  имелось  ни  стен,  ни
башен, ни домов, ни дворцов. Больше того, сама идея строительства жилищ была
ей чуждой и непонятной.
   Возможно, причиной непонимания являлся фунги? Все же торговый  жаргон  не
слишком подходит для разговоров на отвлеченные темы? Дарт решил,  что  нужно
овладеть наречием рами - этот язык, вероятнее всего, окажется более  богатым
и подходящим для их бесед. К тому же они плывут в Лиловые Долины,  в  место,
населенное ее  сородичами,  а  всякому  племени  нравится,  когда  чужеземец
владеет их языком.
   За сектором рами располагались земли  даннитов,  карликов-тири  и  других
существ, ходивших на двух Ногах либо перемещавшихся  на  четырех  или  шести
конечностях. Морское Племя джолт обитало  за  полярным  океаном,  трехглазые
тиан жили  за  двумя  материками  и  тремя  большими  реками  от  континента
волосатых дикарей, а ко, создания-амфибии, не любившие суши, плавали везде и
всюду,  кроме  центрального  эстуария.  Пересекать  океан  считалось   делом
небезопасным - днем воды его  бурлили  и  бушевали,  когда  сквозь  шахты  в
фераловой толще избыток влаги стекал из алого круга в голубой.
   Днем плавали по рекам и  в  кольцевом  океане.  Дарт  теперь  представлял
дорогу,  пройденную  флотом  даннитов:  они  спустились  по  соседней  реке,
отделявшей их землю от сектора рами, скользнули у самого  края  Диска  вдоль
океанских берегов и стали подниматься вверх к другому, полярному океану.  Их
путь повторили тиан, но попали они в этот поток со стороны континента диких,
и странствие их оказалось длинней - правда, их  корабли  отличались  большей
маневренностью  и  скоростью,  чем  даннитские  катамараны.   Кораблей,   по
утверждению Нерис, было великое множество, и, узнав об  этом,  Дарт  наконец
сообразил, что плывет по реке  между  двумя  огромными  флотами.  Впереди  -
данниты, позади - тиан,  не  считая  всякой  мелочи,  тири  и  ко,  а  также
неведомых ему клеймсов, рдандеров и керагитов?
   Подобный всплеск  активности  мог  бы  его  изумить  -  с  орбиты,  перед
крушением и вынужденной посадкой, ничего подобного не наблюдалось. Пустынная
река, безлюдный берег? Он знал, что не  ошибся;  любые  крупные  перемещения
туземцев были бы замечены Марианной, да и мелкие,  собственно,  тоже.  Но  -
ничего? Проходит день за днем, и вдруг река - именно эта, и никакая другая -
переполняется флотами, кораблями, целыми караванами странников? Впрочем,  не
странников, нет - воинов, так будет точнее! Армиями, что движутся походом  к
океану, к хребту у  морского  берега,  к  той  седловине,  откуда  вырвались
молнии? К месту, где его поджидает верный Голем?
   Балата!
   Теперь он понимал, что это значит.
   Время, когда в искусственном мире, где нет огнедышащих гор и не бывает
   Катастроф, внезапно сверкают молнии и разверзается  земля;  время,  когда
находят склад Детей Элейхо с древними бесценными вещами,  пережившими  своих
творцов; время, когда забывают о мире  и  справедливости,  когда  начинаются
споры и дележ сокровищ, когда сверкает оружие и здравый смысл уступает силе.
   Недоброе время, жестокое!
   Время войны.
   Утром они отправились в дорогу, проглотив по капсуле из пищевого
   Контейнера. Большой  необходимости  в  этом  не  было  -  поблизости  рое
виноград и кустарник с крупными плодами, такими же, как росли  у  лагуны  на
острове Bay. Но Нерис не захотела к ним прикоснуться, заявив, что вкус их ей
неприятен. По ее словам, на другом берегу, в землях рами,  имелось  изобилие
плодов, кореньев и ягод, но пересечь поток они не рисковали - из-за чудовищ,
таившихся в реке. На это стоило решиться лишь тогда, когда они догонят  флот
даннитов с их огромными плотами, пугавшими подводных тварей.
   Левиафан, чуть заметно подрагивая и не нуждаясь в руководстве, плыл вдоль
лесистых берегов; Дарт и Нерис болтали, Брокат дремал, устроившись на мешке.
Сон являлся  обычным  состоянием  крохотного  вампирчика,  если  не  считать
полуденного времени, Когда спадала тяжесть  -  в  этот  период  он  взлетал,
требовал, чтобы его отправили в поиск, и, не получив задания,  кувыркался  в
теплом воздухе. Ел он на удивление немного для летающего существа,  единожды
за три-четыре цикла, и крови Дарта для этих трапез вполне хватало.
   С берега налетели мотыльки - может быть, те самые, что кружились  над  их
биваком прошлой ночью. Сейчас тела и крылья насекомых не  светились,  только
сверкали хрусталем маленькие головки - кажется, всю их  поверхность  занимал
круглый фасеточный  глаз.  Нерис  прикрыла  глаза,  раскинула  руки,  что-то
негромко замурлыкала, потом запела, и рой мотыльков начал кружиться между ее
ладонями, то ускоряя, то замедляя вращение  в  такт  мелодии.  Пела  она  на
незнакомом Дарту языке, видимо - на  рами,  и  он  опять  подумал,  что  это
наречие стоит изучить.
   Но заниматься этим не хотелось. Привалившись к теплому  борту  левиафана,
он смотрел, как двигаются ее губы и как, покоряясь тихим  протяжным  звукам,
танцуют  в.  воздухе  мотыльки.   Губы   Нерис   были   пунцовыми,   яркими,
приоткрывавшими ровный строй жемчужных  зубов  и  влажно-розовый  язычок,  -
пленительное зрелище! Пожалуй, пялиться столь откровенно на благородную даму
было занятием не очень вежливым, но веки  ее  оставались  полуопущенными,  и
Дарт мог любоваться без помех. Он отметил, что  ее  золотистая  нежная  кожа
сделалась ровной и гладкой - никаких следов и шрамов от бича тиан.
   История с ее пленением была загадочной или, во всяком случае,  не  вполне
ясной. Трехградье,  город  со  святилищем  Элейхо,  располагался  где-то  за
землями даннитов, в устье одной из крупных рек, впадавших в кольцевой океан.
Оттуда она и отправилась в путь вместе с неким Сайаном, посланная в  Лиловые
Долины или вызванная в них,  но  непонятно  кем  и  как  -  эти  два  города
разделяли тысячи лье,  а  привычных  Дарту  способов  связи  здесь  явно  не
имелось. Для путешествия пресветлой шире  был  выделен  корабль  с  командой
джолтов  и  охраной,  вместительная  барка  без  весел,  мачт   и   парусов,
передвигаемая бхо  -  похоже,  живым  мотором,  выращенным  из  зерна  Детей
Предвечного. Случилось так, что барка и флотилия тиан столкнулись у  речного
устья - у той реки, где сейчас они  плыли;  корабль  был  взят  на  абордаж,
команда и охрана перебиты, Сайан погиб, а шира, как  ценный  боевой  трофей,
Попала на судно трехглазых. На  одну  из  передовых  галер,  что  шли  перед
флотилией - то ли для разведки, то ли с какой-то иной тактической целью.
   Смутная повесть! Уже потому, что пленницу не убили,  как  весь  остальной
экипаж, - значит, захватчикам что-то было нужно от нее? Что же именно?  Дарт
полагал, что тут имеется связь с балата и целью путешествия пресветлой ширы,
но такие темы у них считались запретными. Настаивать он не  мог,  памятуя  о
своем обете: кормить, защищать, не лезть с  расспросами  -  ну  и,  конечно,
одаривать жизнью в синее время. Но думать ему не запрещали, и многое в  этой
истории казалось ему непонятным.
   Удивляло и то, что Нерис время от времени называет его маргаром и смотрит
с внезапным подозрением. Судя по шкуре, что пошла на ее  мешок,  маргар  мог
оказаться крупной тварью, ибо и сам мешок был основательным; если приставить
к нему лапы с когтями и голову с клыкастой пастью, вид никакого  доверия  не
внушал. Что-то похожее на пантеру, тигра или льва, которых  Дарту  случалось
видеть в анхабских заповедниках, - их доставили с  Земли,  включая  жирафов,
слонов и всевозможных копытных,  вроде  быков,  ослов  и  лошадей.  Вся  эта
живность когда-то пропутешествовала вместе с ним - вернее, с  его  замерзшим
трупом, но, по утверждению Джаннаха, тут имелась разница: на Анхаб везли  не
тела животных, а лишь генетический материал, необходимый для клонирования.
   Нерис прекратила играть с мотыльками, и их освобожденный  рой  понесся  к
берегу.
   - Ты можешь всех зачаровать? - спросил  Дарт,  провожая  взглядом  облако
трепещущих крыльев и блестящих хрустальных головок. - Любое животное?
   - Нет. Одни безмозглы, другие слишком умны и хитры. С маргаром бы  ничего
не получилось и с водяными червями тоже.
   - Но как ты это делаешь?
   Она усмехнулась, облизала губы языком.
   - Это нетрудно. Простая забава? Ей учат молоденьких шир, еще не  знающих,
как обращаться с кристаллом.
   - С кристаллом?
   - Ну да. С тем, который погружает в вещий сон? Но и это не самое трудное.
Тяжелее всего вызвать умерших и понять, что ими сказано. Или показано?  Ведь
эти картины видит другой человек, а шира - лишь  помогает  ему  в  беседе  с
предками. Но если ты хочешь с ними поговорить? Дарт замотал головой.
   - Оставь моих предков в покое, сиятельная госпожа, и  поверни  к  берегу.
Там что-то любопытное.
   Левиафан, повинуясь команде, приблизился к береговому обрыву. Здесь зияла
огромная овальная воронка в сотню шагов диаметром,  словно  что-то  тяжелое,
стремительное рухнуло на границе суши и вод, взрывая песок и землю  и  круша
деревья. За верхним краем этой ямы виднелись поваленные стволы, переломанные
ветви и кустарник, хаос пней, торчавших, как  клыки  дракона,  кучи  гниющих
листьев и валуны - их, вероятно, швырнуло вверх в момент чудовищного  удара.
В ту половину воронки, которая  оказалась  в  воде,  засасывался  песок,  ее
заваливали камни, но она еще была глубокой; в  мутном  зеркале  вод  маячила
перекореженная, изломанная конструкция, а над ней, точно трава над  могилой,
колыхались белесые водоросли, напоминавшие обрезки толстых шлангов.
   Нерис, привстав и опираясь коленями о борт, глядела на  берег..  Губы  ее
дрожали, на лице все явственней проступало выражение ужаса.
   - Что? что тут случилось? Такого не бывает даже во время балата, клянусь
   Предвечным! Трясутся горы, бьют молнии/но  потом?  потом  просто  дыра  в
земле? глубокая, но не такая, как здесь?
   - Наверное, не такая, - согласился Дарт и, выхватив  клинок,  отсалютовал
праху своего корабля. Сердце его переполнила горечь; он  думал  о  Марианне,
словно о живом существе, вспоминал  ее  негромкий  мелодичный  голос,  тени,
скользившие по глазам-экранам, кресло в пилотской кабине - будто колыбель, в
которой она его баюкала. Когда он вернется, ему дадут новый корабль,  однако
новое не всегда лучшее. Друзья хороши старые; они как бургундское вино,  что
зреет год за годом, наливается силой и крепостью, хранит ароматы былого?
   Бургундское вино?
   Он замер с поднятым клинком, будто его поразила молния.
   Бургундское! Он вспомнил, вспомнил! Бургундия - так называлась страна к
   Востоку? от чего?.. От главного города королевства, от Парижа, подсказала
вдруг пробудившаяся память и снова смолкла, точно над сундуком с сокровищами
опустили крышку. Несколько мгновений он мучительно соображал, с кем и  когда
ему доводилось пить бургундское, потом печально вздохнул, образы ускользали,
и только развевающиеся плащи да шпаги, символ былого союза, мелькнули  перед
ним.
   Пальцы Нерис коснулись его локтя.
   - Не молчи, маргар! Ты знаешь, что здесь случилось? Знаешь? Ответь мне!
   Дарт глубоко вздохнул.
   - Вспомни, ма шер петит, мои слова о солнцах, что светят в холодном мраке
   - там, над нами, за гранью голубых небес? Я прилетел с одного из  них,  и
здесь, в воде, покоятся останки бхо? бхо, который перенес меня сюда и рухнул
в п