- Взгляд Джеба метнулся к перевалу.
   - Нет. Есть камни да обгоревшие пни.
   - Говорю, разошелся туман, - прохрипел Глинт. - Оно и хуже! Стек в  дыру,
И там теперь не продохнешь! И не пройдешь!
   - Птоз пройдет, ежели подготовится как надо,  -  возразил  Джеб.  -  Птоз
после даннитского пойла совсем не дышит, а только выдыхает. Птоз? - Он вдруг
остановился, побледнел и вытянул потную руку, показывая вперед  и  влево.  -
Ну, фря!.. Гляди! Чтоб  мне  жабьим  яйцом  подавиться!  Никто,  похоже,  не
пройдет! Скоро и дышать не будем, фря!
   Из  горловины  ущелья  плотной  массой  текли  воины.  Блестящая,   будто
кольчуга, кожа, безволосые репа, резкие странные движения, за спинами секиры
и пучки дротиков. До них была тысяча диагов, и Дарт уже не  сомневался,  что
разведчики мертвы, что мимо ущелья не  проскользнуть,  а  значит,  драки  не
избежать. Может, тут оказалось не все  тианское  воинство,  а  половина  или
четверть, но так ли, иначе, а перевес  был  велик  -  слишком  велик,  чтобы
рассчитывать на победу. Пожалуй, и на жизнь тоже.
   В хвосте колонны затрубили, и Джеб, побледнев еще больше, пробормотал:
   - Сзади тоже жабы? Ну, попались!. Глинт выругался. Птоз  грозно  засопел,
бросил на землю свой мешок и вытащил из него топор  чудовищной  величины,  с
парой  заточенных  раковин  на  длинном  топорище.  Воины,   двигавшиеся   в
авангарде, встали плотнее и  замерли,  ощетинившись  копьями.  Колонна  тоже
остановилась.  Сейчас  они  были  посреди  лощины,   между   неприятельскими
отрядами, и в каждом - не меньше полутора тысяч бойцов.  Правда,  отряды  не
успели развернуться, и в этом таился шанс на спасение.
   - Ренхо! - выкрикнул Дарт. - Ренхо, сын Оити! Сюда!
   Но молодой командир был уже рядом. Крупные капли  пота  катились  по  его
лицу..
   - Как? как эти уроды успели? Пропади моя вторая жизнь! Как?
   Дарт стиснул его наплечник и резко встряхнул.
   - Как - подумаешь на досуге. Нам придется атаковать - сейчас, немедленно!
   Мы прорвем их; строй и двинемся к перевалу?
   - Они и там нас перебьют! - выдохнул Ренхо.
   - Нет. Обещаю - нет!  Когда  доберемся  до  скалы  -  вон  той,  с  тремя
вершинами, - я кое-что сделаю. Я? я вызову молнии Детей Элейхо и швырну их в
тьяни! А сейчас - строй своих воинов! - Дарт  покосился  на  Птоза,  который
баюкал свой топор. - Мы с ним - впереди,  за  нами  поставишь  трех  бойцов,
потом - четверых, пятерых, шестерых? клином, ясно? Ширу -  в  середину,  бхо
пусти вперед!
   - Они остановятся. Дважды Рожденный. Они никого не станут  топтать  -  ни
нас, ни тьяни. Они не могут.
   - Они прикроют нас от дротиков, болван! - рявкнул Дарт. -  Делай,  что  я
велю!
   Ренхо  вытер  пот  и  почтительно  присел;  кажется,  к  нему   вернулось
самообладание. Офицеры и сержанты  с  перьями  на  шлемах  уже  пробились  к
командиру, он замахал руками, закричал, отдавая распоряжения;  четверка  бхо
запылила вдоль колонны, отряд раздался в ширину,  в  руках  бойцов  блеснули
метательные раковины, опустились  копья.  Дарт  построил  передовых  воинов,
бросил взгляд на Джеба:
   - Вы с Глинтом - к шире. Чтоб волос с нее не упал, не то живьем запихну в
погребальные орехи!
   Маргары исчезли. Он встал рядом с Птозом, привычно  чувствуя,  как  сзади
подпирают десятки вооруженных людей, махнул шпагой в сторону бхо, крикнул:
   "Гони!? - и тут же перешел с шага на бег.  Бежать  было  легко  -  желтый
полдень вступил в свои права, тело казалось  невесомым,  и  не  мешала  даже
пыль, поднятая носильщиками. В разрывах между ними он видел отряды тиан;  их
становилось все больше и больше, они медленно сочились из ущелья, собирались
толпами вокруг  военачальников,  снимали  с  плеч  оружие  -  кажется,  были
уверены, что враг не ускользнет и  что  спешить  некуда.  И  они  совсем  не
боялись бхо, пыливших к ним по серо-коричневой равнине.
   Дарт бежал неторопливо, прислушиваясь к мерному  топоту  ног  за  спиной.
Конечно, эти рами уступали выучкой  солдатам  короля,  которых  он  водил  в
сражения,  но  зато  были  удивительно  понятливы   и   послушны.   Они   не
сквернословили, не пили, не тискали шлюх в обозе, беспрекословно подчинялись
начальникам и, кажется, не ведали страха смерти. Возможно, не понимали,  что
в столкновении с таким многочисленным противником выживут  трое  из  десяти.
Возможно,  считали,  что  каким-то  чудом  победят   под   предводительством
неустрашимого маргара. А может, просто не боялись гибели, зная,  что  Элейхо
даст им вторую жизнь, простит грехи и даже примирит с врагами.
   Пыль сделалась гуще, до тиан оставалось две сотни шагов, и  Дарт  увидел,
что они засуетились, выравнивая шеренги и готовя оружие - видно, сообразили,
что беспорядочной толпой не удержать плотную  массу  вражеских  воинов.  ?Не
успеют?, - со злорадством подумал он, прикидывая, куда направить отряд, если
удастся вырваться из западни. На плоской равнине,  за  строем  тиан,  маячил
невысокий холм, заваленный камнями, отличная позиция для обороны? Сумеют  ли
они туда добраться? Бежать не меньше лье, после тяжелой схватки, с ранеными,
не выпуская из рук оружия? Впрочем, других вариантов он не видел.
   Сто  шагов?  восемьдесят?  пятьдесят?  Замешательство   среди   метателей
дротиков - пыль и туши бхо с наваленным на  платформы  грузом  не  позволяли
прицелиться. Кто-то из тиан метнул дротик, и один вожатый свалился на землю;
остальные развернули носильщиков вправо, открывая  дорогу  бегущим  за  ними
воинам.
   Сорок шагов? Бхо затормозили, потом встали как вкопанные. Туча серой пыли
клубилась над равниной.
   Тридцать шагов? Дарт вскинул шпагу, крутанул лезвие в воздухе  и  ускорил
бег.
   - Долины! - взревел над ухом Птоз, поднимая свое оружие.
   - Долины! - откликнулись воины, разом грохнув о наплечники древками.
   Отряд, словно раскаленный нож, врезался в зыбкие шеренги тьяни,  и  Дарта
пронзило чувство острого сожаления.  ?Все  же  не  обошлось  без  крови?,  -
подумал он, достав кинжалом чье-то горло, перерубая конечность с  протянутым
к нему дротиком, парируя удар и выбирая новую цель. Слева рычал и  вoрочался
Птоз, багровая жидкость  текла  с  обоих  лезвий  его  секиры,  сзади  молча
подпирали копьеносцы - казалось, выплеснув гнев в одном-единственном  боевом
возгласе, они успокоились и двигались теперь  в  мерном  ритме  косарей,  то
посылая копья вперед, то отдергивая обратно.
   Тьяни не успели перестроиться, и толпа метателей дротиков была сметена  и
втоптана в пыль за считанные мгновения. За ней стояли  бойцы  с  секирами  и
копьями, но и для них натиск был слишком яростен и внезапен. Стиснутые между
плотным строем атакующих и задними шеренгами, они не могли ни  Размахнуться,
ни ударить, однако не отступали, не разбегались, а молча  принимали  смерть.
Дарт чувствовал, как под его башмаками хрустят ребра  упавших  и  трескаются
черепа, словно он двигался не  по  сухой  каменистой  земле,  а  по  старому
заброшенному могильнику, усыпанному древними костями. Этот  жуткий  хруст  и
треск да еще сопение Птоза и глухие удары дерева о дерево были единственными
звуками на поле битвы; тьяни молчали, и  молчали  рами.  Странное  молчание;
будто две огромные руки сплелись в противоборстве и, не имея ни  языков,  ни
ртов, ни губ, ломали в напряженной тишине друг другу пальцы.
   Раздался резкий возглас, будто удар молота по наковальне, и  задние  ряды
секироносцев расступились. Выпускают, не хотят губить своих, сообразил Дарт,
шагнув на твердую прочную землю. Это решение было разумным  и  подтверждало,
что тьяни -  существа  расчетливые  и  быстро  ориентируются  в  обстановке,
встретившись с чем-то незнакомым, а  тем  более  -  опасным.  С  таким,  как
непривычный боевой порядок, когда, полагаясь на превосходство в числе, можно
победить врага,  но  лишь  за  счет  потери  многих  воинов.  Тут  лучше  не
торопиться, а обдумать, как справиться с неприятелем - тем более что  дальше
перевала он не убежит.
   Клинок Дарта сверкнул над головой, описывая широкие круги -  сигнал,  что
он еще жив и по-прежнему ведет отряд. Сзади слышались хриплое дыхание, топот
сотен ног, стоны и невнятные проклятия. Люди утомились, и схватка,  конечно,
не обошлась без потерь; подумав об этом,  он  замедлил  бег,  снова  вскинул
шпагу и помахал ею в воздухе. Эти  знаки  были  поняты  правильно  -  дважды
пропела раковина, и вскоре Ренхо нагнал его, тяжело отдуваясь  и  размазывая
по щекам смешанный. с кровью пот. Шлема на нем не было, и от виска до левого
уха шла глубокая царапина - след скользнувшей по касательной секиры.
   - Убитых много?
   - Треть, Дважды Рожденный. И три десятка покалеченных. Но все на ногах.
   Кто не смог бежать, уже в чертоге Элейхо.
   - Шира?
   - Хвала Предвечному, не ранена? Но мы потеряли носильщиков! Пищу,  питье,
твое маргарское снаряжение и мешок просветленной ширы! А в  нем  -  целебные
мази и снадобья!
   - Все вернется, приятель, все вернется? Лишь бы дойти до перевала!
   Ренхо промолчал с угрюмым видом. Кажется, ему  не  верилось,  что  Дважды
Рожденный знает, как вызвать молнии Детей Элейхо и как ударить ими по врагу.
   Шагавший рядом Птоз поскреб волосатую грудь, сплюнул и буркнул:
   - Не дойдем. Жабы, они упрямые? Они как черви водяные  -  присосутся,  не
оторвешь!
   Дыхание Дарта выровнялось, он снова был полон энергии и  сил  -  короткая
схватка его не утомила. Обернувшись, он посмотрел назад.  От  неприятеля  их
отделяла четверть лье, брешь, пробитая в шеренгах тьяни, уже затянулась,  но
они не спешили атаковать. Пыль вздымалась над  ними  бурым  облаком,  группы
воинов, вынырнув из него, двигались к противоположному краю лощины, а  сзади
наплывало второе  облако,  висевшее  над  резервными  отрядами.  Смысл  этих
маневров не  являлся  тайной:  вожди  чешуйчатых  растягивали  фронт,  чтобы
блокировать противника и перерезать все дороги к бегству, все пути,  ведущие
к ущельям и лесам. Это было совсем неплохо, ибо давало выигрыш во времени..
   - Веди людей к холму, - приказал Дарт, ткнув шпагой в нужном направлении.
   - Спрячьтесь за камнями и обороняйтесь. А до того, если  время  позволит,
пусть все напьются, а шира перевяжет раненых. У нее нет  лекарств,  но  есть
зверек, укус которого целебен? Надеюсь, он не достался тьяни на жаркое?
   Ренхо помотал головой.
   - Зверек, кажется, у нее? А ты, Дважды Рожденный? Разве ты не  пойдешь  с
нами?
   - Мне нужно подняться к той скале с тремя вершинами. Я ведь говорил:  там
- молнии Детей Элейхо? вернее, там бхо, который бросает молнии.
   - И он нам поможет? - Брови Ренхо полезли вверх.
   - Думаю, мы с ним договоримся.
   - Договоришься с бхо? - вмешался Птоз, глядя на  Дарта  с  изумлением.  -
Чтоб мне лишиться второй жизни! Это, наверное, сторожевая тварь, хоть  я  не
слышал, чтобы они вылезали из дырок? С ним, брат, разговоры короткие: чикнет
огненной плетью, и голова долой! И потом, откуда ты знаешь, что он слоняется
у дыры? Видел, что ли?
   Дарт лукаво усмехнулся.
   - Видел. В последний раз, когда разглядывал седловину. Тумана там нет,  а
бхо есть. Как раз такой, который бросает молнии. Не сомневайся, братец!
   Он хлопнул Птоза по спине, сунул шпагу в ножны  и  побежал,  спасаясь  от
дальнейших расспросов.
   Первую тысячу шагов  он  одолел  рывком,  затем  пришлось  убавить  темп,
восстановить дыхание и перейти к размеренному  бегу.  Условия  для  марафона
были неподходящими: солнце жгло немилосердно,  хотелось  пить,  пот  заливал
глаза, жаркий воздух обжигал пересохшее горло и  будто  застревал  в  груди,
противясь выдоху,  бурая  пыль  клубилась  под  ногами.  ?Не  лучший  способ
сбросить вес?, - подумалось ему. Правда, было  чем  и  утешиться:  в  желтое
время он весил меньше обычного и в схватке не получил ни  царапины.  Гораздо
хуже двигаться ночью, израненным и под дождем?
   Впрочем, дождь бы не помешал. Решительно  не  помешал!  Мысль  о  нем,  о
потоках воды, хлещущих с  неба,  бурлящих  в  ручьях,  переполняющих  озера,
внедрилась в его сознание, пустила корни, разрослась и  расцвела.  Он  вдруг
почувствовал,  что  упадет,  если  не  остановится  и  не  напьется.   Вроде
плескалось что-то во фляге?
   Пара глотков. Он закашлялся, потом  прочистил  горло,  поглядел  назад  и
вперед. Стражи границы уже подходили к холму - крохотная,  плотно  сбившаяся
кучка,  темное  пятнышко  на  серой   равнине;   вслед   тянулась   большая,
поблескивающая на солнце трехпалая лапа, и он не сразу понял, что видит  три
вражеские колонны и что ощущение блеска  создано  чешуйчатыми  телами  тиан.
Двигались они быстро, и от холма их отделяла половина лье.
   Дарт   измерил   взглядом   расстояние   до   осыпи,   поднимавшейся    к
скале-трезубцу. Дьявольщина! Не меньше лье! Пожалуй, даже больше!  Ноги  его
дрожали,  и  казалось,  не  было  сил,  чтобы  заставить  их  двигаться.  Он
запрокинул голову, выжал в рот последние капли из фляги, потом повернулся  к
далекой скале и крикнул:
   - Голем! Голем!
   На этот зов, хриплый и слабый, не  откликнулось  даже  эхо.  Он  закричал
опять, потом медленно двинулся по выжженной земле, с  каждым  шагом  набирая
скорость. Мысль, что сам он может ничего не опасаться, что тьяни,  занявшись
стражами, его не поймают и вряд ли разглядят в бурых  камнях  и  осыпях,  не
приходила ему в голову. Сейчас он был единым существом с Ренхо и его людьми,
с Нерис и даже с маргарами, этой нелепой троицей пьянчужек  и  драчунов.  Их
боль была его болью, позор - его позором, гибель - его гибелью. Не вспоминал
он о камере, куда его пихнули для острастки, о договоре, навязанном ему, и о
других обидах, реальных или мнимых, а помнил лишь о своей вине и о том,  что
должен их спасти; их, и  тиан,  и  всех  остальных  -  всех,  кто  рвется  к
дьявольской дыре, вскрытой его старанием.
   Обернувшись, Дарт уже не разглядел у холма ни единой души;  люди  исчезли
среди гранитных глыб, будто растаяли в жарком неподвижном воздухе.  Зато  их
враг был виден, как на ладони, и приближался с уверенным  спокойствием:  два
фланговых отряда заходили в тыл, а средний уже замер и, вероятно, дожидался,
когда прозвучит сигнал к атаке. И будет он как похоронный гимн над  Ренхо  и
его бойцами?
   - Пожалуй, они не успеют перевязать раненых, -  пробормотал  Дарт  сквозь
зубы, остановился, набрал воздуха в грудь и крикнул:
   - Голем! Голем, где тебя черти носят!
   Молчание было ему ответом.
   Он снова пустился в путь, то и дело оборачиваясь на бегу. С каждым  разом
картина менялась, рождая ощущение томительной тревоги и бессилия; он  видел,
как шеренги тьяни окружают холм, как  выдвигаются  вперед  секироносцы,  как
занимают просветы меж ними метатели дротиков, как блестит  чешуя  и  грозно,
колышутся древки. Вся эта  многотысячная  масса  готовых  к  схватке  бойцов
казалась ему хищником, таким же, как маргар, вполне разумным, чтоб убивать и
терзать, но не способным представить себя на месте жертвы и ощутить ее ужас.
Впрочем, это было недоступно тьяни, которых, по  словам  шир-до,  Предвечный
обделил воображением. ?А потому, - размышлял Дарт, глотая душный раскаленный
воздух, - не будем к ним суровы;  убийц  немало  и  среди  людей  с  богатой
фантазией?.
   Он остановился, кашляя и задыхаясь, и в этот миг над долиной  раскатилась
протяжная трель рожка. Не сигнал к атаке, а зов о помощи; трубил  кто-то  из
людей Ренхо, то ли прощаясь с покинувшим их маргаром, то ли  напоминая,  что
они еще живы, но скоро умрут под ливнем дротиков и копий. Эта  картина  была
такой ясной, такой пронзительно отчетливой,  что  Дарт  содрогнулся,  поднял
лицо к уже недалекому утесу и заорал:
   - Голем! Проснись, мон гар! Ко мне!
   Осыпь у подножия скалы зашевелилась,  раздался  грохот,  полетели  камни,
посыпалась щебенка, и на поверхность вынырнула плоская голова, а  за  ней  -
пара гибких конечностей, быстро разгребавших землю,  серая  туша  корпуса  и
мощные, как бревна, ноги. Ираз выбирался из-под  завала,  будто  муравей  из
кучки песка - огромный муравей, который ворочался среди песчинок размером  с
лошадиный череп. Он расшвыривал  их  точными  стремительными  движениями  и,
утвердившись на четырех ногах, замер на мгновение,  потом  ринулся  вниз  по
склону, вызвав  небольшой  обвал.  Над  его  головой  развернулась  антенна,
вспыхнули щели видеодатчиков, панцирь на груди раскрылся  и  сошелся  вновь,
явив темное дуло дисперсора; другие приспособления и инструменты вылезли  из
серой туши и с тихим шелестом исчезли под броней.
   Дарту не доводилось видеть зрелища прекраснее.  Голем  стоял  перед  ним,
закрывая половину неба. В его тени  было  прохладно,  безопасно  и  даже  не
хотелось пить.
   - Тысяча чертей! - пробормотал он, с трудом шевеля пересохшими губами.  -
Ты надежно спрятался, мон шер ами! Клянусь своим глазом, еще не выцарапанным
широй!
   - Спрятался надежно, капитан, - подтвердил Голем гулким басом. - В темный
период в  данной  местности  сильные  дожди.  Бывают  обвалы.  -  Он  смолк,
переступил передними ногами, словно застоявшийся жеребец, и поинтересовался:
   - Какие будут приказы, шевалье?
   - Холм видишь? Холм с камнями - там, на равнине? Холм, а вокруг несколько
тысяч лысых парней, враждебно настроенных,  но  вполне  разумных?  Так  вот,
убивать их нельзя, надо отогнать? Думаю, если ты  выпустишь  десять-двадцать
импульсов, будет достаточно. Импульсы небольшой мощности, и целься по  всему
периметру холма, перед их шеренгами. Все понял?
   - Не все, мой лорд. - Плечо Голема раскрылось, и над ним  поднялся  ствол
малого дисперсора. - Прошу сагиба уточнить: требуется десять  импульсов  или
двадцать?
   - Пали на всю катушку, - посоветовал Дарт.

Глава 18

   Лицо Нерис было бледным. Даже не бледным, а серым, так что раят на  виске
почти сливался с кожей. Под ее глазами залегли  тени,  губы  пересохли,  нос
заострился и над переносьем пролегла глубокая морщина; она  казалась  сейчас
похожей на сорванный и уже поблекший цветок. И  голос  ее  был  таким  же-не
звонким и  повелительным,  а  тусклым,  как  старое  зеркало  с  осыпавшейся
амальгамой.
   - Я больше не могу? Их двадцать восемь, и у половины задеты  внутренности
или раздроблены кости? Тут и три ширы не справятся!
   Речь шла о раненых. После того как тьяни отступили, устрашенные молниями,
пограничники поднялись к перевалу, и те из них, кто еще держался  на  ногах,
занялись устройством лагеря. Место выбрали не на сожженной земле у  дыры,  а
за скалой-трезубцем, в уцелевшем лесу, где нашлось озерцо,  а  также  мягкий
мох, кора и вдоволь сучьев и ветвей, необходимых для навесов. Кроме воды был
сок во  флягах,  но  ничего  питательного  -  в  здешних  лесах  деревья  не
плодоносили, а  весь  запас  продовольствия  достался  чешуйчатым  вместе  с
четверкой   бхо.   Но   главной   утратой   являлись   скафандр   Дарта    с
целителем-прилипалой и мешок ширы с лечебными снадобьями. Порезы,  царапины,
синяки и треснувшие ребра Нерис врачевала  наложением  рук  либо  с  помощью
Броката, но у тринадцати пострадавших, которых с рудом затащили на  перевал,
дела были плохи: ранения живота, открытые переломы, травмы черепа,  а  также
дротики, застрявшие под сердцем. Двум-трем она могла помочь, но не  чертовой
дюжине; шира - тоже человек, и мощь ее не беспредельна.
   Ренхо и его помощник Храс, светловолосый мужчина  средних  лет,  командир
одной из полусотен, сосредоточенно хмурились, бросая  взгляды  то  на  своих
людей, мастеривших навесы, то на равнину,  где  в  клубах  пыли  маршировали
колонны врагов. Видимо, тьяни не собирались уходить и, по наблюдениям Дарта,
занимали сейчас проходы в горах, обзорные высоты и остальные  стратегические
позиции. Большая группа расположилась на  холме,  покинутом  стражами,  и  к
этому месту пригнали  бхо  -  он  видел  их  темные  туши  среди  камней,  с
наваленным на платформах грузом. Груз, кажется, не пострадал.
   - Зеленое время, - устало пром