шой светлой комнате с треугольными дырами-окнами -  в
ней  шир-до  трапезовал  и  принимал  гостей,  нуждавшихся  в  его   совете.
Посередине дворика, перед колодцем, росло дерево туи; ветви его  расходились
как спицы  зонта,  и  длинные  багряные  листья  ниспадали  с  них,  затеняя
солнечный  свет  и  придавая  коже  стоявшего  рядом  Нараты  чуть  заметный
розоватый оттенок. У корней дерева  не  было  груды  жертвенных  камешков  и
раковин, зато торчал из земли большой бугристый валун  размером  в  половину
спального ложа.
   - Бхо-кормилец, - произнес Нарата, осторожно касаясь  валуна  ладонью.  -
Очень старый бхо, унаследованный мной от отца, а им -  от  далеких  предков.
Старый, но еще живой? Может быть, я покажу, что он умеет, и ты возьмешь себе
такой же. В счет доли, что причитается тебе.
   - Раньше, чем взять, надо найти, - заметил Дар, опуская веки. После  дня,
проведенного под жарки! солнцем в городе, на мостах,  причалах  и  террасах,
где толпился народ, было  приятно  сидеть  здесь  в  уединении  и  прохладе,
слушать  шелест  листвы,  негров  кий  голос  шир-до  и  мерное  посапывание
лежавшего на коленях зверька.
   - Найдешь! - откликнулся старик. - Найдешь.  Кормилец  редко  попадается,
очень редко, но ты удачлив.
   - Найду, а ты пробудишь бхо к жизни?
   - Нет, это женское искусство, сын мой, и оно  мне  недоступно.  Я  многое
знаю и умею, но не все могу, ибо я шир-до, а  не  шира.  Я  мужчина,  и  уже
немолод, хотя не собираюсь обрести покой под деревом смерти? Но кое в чем  я
уступаю даже обычной женщине.
   - Например?
   Старик сощурился в усмешке.
   - Например, я не способен произвести  на  свет  дитя.  Ты,  мне  кажется,
тоже?
   - Мон дьен! - Дарт открыл глаза и всплеснул руками.  -  Конечно,  нет!  Я
даже не смог этому поспособствовать!
   - О том мне известно. Шира, моя дочь, говорила?  Но  ты  старался,  очень
старался, и даровал ей пусть не жизнь, так немного счастья.
   - Надеюсь, - сухо промолвил Дарт, гладя дремлющего  на  коленях  Броката,
последнюю связь между ним и Нерис. -  Но  счастье,  сир,  -  нежный  цветок:
дунешь сильнее, и лепестки облетают? Теперь  твоей  дочери  придется  искать
другого принца своей мечты. - Он вскинул взгляд на старика и сменил тему.  -
Хочу спросить, почтенный шир-до. Красное и желтое время я провел в городе  и
увидел, что людей в нем много, но город еще обширней. Есть незанятые жилища,
есть деревья, роняющие плоды, есть пустые причалы, и на озере  только  шесть
рыбачьих лодок? Странно!
   Нарата огладил лысину.
   - Кажется, ты удивлен?  Но  почему?  В  Лиловых  Долинах  столько  людей,
сколько могут прокормить деревья и озеро. Не больше и не меньше.
   - Это и удивительно! - Вытащив кинжал, Дарт  провел  линию  на  земле.  -
Первое: женщины рами, рожая детей, продляют свою жизнь и молодость. Второе:
   Сохранить молодость  и  красоту  -  мечта  всех  женщин,  и  каждый,  кто
утверждает иное, или глупец, или лжец. Третье: значит, женщины рами  рожают,
рожают и рожают? - Решительно  перечеркнув  нарисованные  линии,  он  подвел
итог:
   - Раны Христовы! Да если не одеть их силой в пояса невинности, они начнут
ловить мужчин на улицах, и через два поколения город переполнится людьми!
   - А! Вот ты о чем! - Поигрывая джелфейром, свисавшим с  морщинистой  шеи,
Нарата принялся мерить шагами дворик от одной арки до другой. - Я не  понял,
о каких поясах ты говоришь и почему в них надо одевать ни в чем не виноватых
женщин, но это не столь уж важные подробности. В наших краях  женщины  любят
цветы и ожерелья, в твоих - такие пояса,  но  всюду  и  везде  мечтают  быть
красивыми и молодыми. И не торопятся в погребальный орех? В этом,  сын  мой,
ты, конечно, прав. - Словно подтверждая сказанное,  старик  хлопнул  ладонью
стволу туи и хитро прищурился на  собеседника.  -  Ты  знаешь,  что  молодые
женщины, пережившие детей, могут зачать только в синее время Дарт кивнул.
   - По милости Элейхо, это так.
   - Элейхо в том не виноват, сын мой, ибо наш сотворен не им самим,  а  его
Детьми. И сотворен он так, что женщина может в первый раз  зачать  когда  ее
тело тяжелеет, а с неба, покрытого тучам льются дожди. Дожди,  я  думаю,  ни
при чем, а вот тяжесть? - Старик остановился, сорвал с дерева увядший лист и
бросил на бугристую спину бхо. Лист  исчез,  словно  его  всосали  невидимым
ртом. - Tак вот, женщина приносит первое дитя, и второе зачатие идет быстрей
и легче. Много быстрей и легче. С конца зеленого времени до начала красного?
Понимаешь?
   Дарт снова кивнул. Слова Нерис звучали в его ушах: ?У меня  еще  не  было
детей, ни одного! Как могу понести в другое время, кроме синего? Я ведь не
   Самка тьяни и не откладываю яиц!? ?Интересно, - подумал он, - а  как  это
бывает у самок тьяни?
   - Женщин, родивших дважды, мы называл койну-таа, что значит  ?исполнившая
долг?. Для них всякое соитие с мужчиной ведет  к  тягости,  причем  в  любое
время, кроме желтого. Койну могут выноса еще десять или двадцать  детей,  но
срок, пока дыш новой жизни зреет в материнском чреве, не  мал  и  составляет
двести тридцать циклов. Все это время женщина не  может  дарить  радость  ни
себе, ни своим мужчинам. А это значит?
   "Религиозный запрет?.. или  что-то  другое?..?  -  мелькнуло  у  Дарта  в
голове.
   Он прочистил горло, и шир-до, прервав свою речь, повернулся к нему:
   - Ты что-то хотел спросить?
   - Да, монсеньор. Не касаться женщин, которые в тягости, - это обычай?
   Таковы законы в ваших краях?
   Единственный глаз старика широко раскрылся.
   Как он глядел?  Неприятное  чувство  кольнуло  Дарта  -  так  смотрят  на
сумасшедшего.
   - Обычай? Законы? Хмм? Нет, сын мой, этого я бы не стал утверждать.
   Просто? хмм? сужение канала в? в одном  важнейшем  органе?  -  Он  лукаво
подмигнул. - Бывает на пятый-седьмой цикл после зачатия, и тут уж ничего  не
сделаешь! Ровным счетом ничего, к великому горю мужчин!.. Ну, ты  понимаешь,
о чем я говорю?
   Дарт тоже  подмигнул,  демонстрируя  полную  солидарность.  Ночные  часы,
проведенные с Нерис, были свидетельством тому,  что  секс  для  рами  значит
отнюдь не меньше, чем для людей Анхаба и  Земли.  Это  вело  к  заблуждению;
казалось, стоны страсти подтверждают, что их последствия точно такие, как на
Земле, а если не такие, то очень и очень схожие.
   Глупая ошибка! В смысле физиологии  рами  не  походили  на  землян  и  на
анхабов, способных копировать земное тело, и кое о каких отличиях  Дарт  мог
бы догадаться раньше - тут не ведали о месячном женском цикле, так же как  о
понятии невинности.
   Старик кривил губы, поглядывал на него с усмешкой.
   - Вот видишь, сын мой, все довольно просто? Женщины имеют  право  выбора:
или принесешь двоих и будешь отворять  врата  в  желтый  период  -  столько,
сколько захочется; или принесешь многих, но врата останутся замкнуты.  Выбор
между меньшим и большим числом потомков, между наслаждением и долгой жизнью?
И надо признаться, жизнью безрадостной, ибо кому нужна женщина,  что  двести
тридцать циклов пребывает в тягости и  отворяет  врата  не  ради  мужчины  и
будущих своих детей, а лишь затем, чтобы сохранить молодость и красоту? - Он
помолчал и добавил:
   - Есть, правда, и такие?
   Так регулируется  численность,  понял  Дарт.  Не  законом,  запретом  или
обычаем, а выбором своей судьбы - в тех рамках,  какие  определила  природа.
Или  Ушедшие  Во  Тьму?  Вполне  возможно,  этот  механизм  размножения  был
спроектирован ими; возможно, им удавалось изменять  чужую  плоть  с  тем  же
искусством, как анхабам - собственную? Такой вариант не  исключался;  Темные
были древней мудрой расой и, несомненно, во многом превзошли анхабов.
   - Женщины  делают  правильный  выбор,  ибо  счастье  дороже  молодости  и
красоты,
   - задумчиво произнес Нарата. - Конечно, я говорю о простых женщинах? Ширы
- исключение?
   - А что ты можешь сказать о них?
   - Лишь то, что дар их редок и безмерно ценен. Шира рожает и рожает, чтобы
продлить свою жизнь,  и  у  одной  или  двух  ее  дочерей  могут  проявиться
способности? а могут и не проявиться. - Он пристально уставился  в  землю  и
произнес:
   - Запомни, маргар, ширы соединяют нас с Предвечным, и потому им дозволено
многое? и многое прощается?
   Дарт выдавил усмешку.
   - К примеру, выцарапанный глаз? Шир-до усмехнулся в ответ.
   - Если не отклоняться от истины,  сын  мой,  с  глазом  случилась  другая
история. Когда вернешься, расскажу..
   - Если вернусь, - уточнил  Дарт.  Зверек  на  его  коленях  встрепенулся,
что-то просвистел сквозь сон и царапнул палец  острым  коготком.  Небо  чуть
потемнело; порыв ветра, пролетевшего над двориком, всколыхнул занавес в нише
хранилища и багряные листья туи. Дарту почудилось, что дерево что-то  шепчет
ему, но голос листвы был слишком тих и неразборчив.
   - Скажи, - он поднял взгляд на  старика,  -  другие  создания?  те,  кого
называют роо? тоже делают выбор? Тот, о котором ты говорил - между меньшим и
большим числом потомков, между счастьем  и  долгой  жизнью?  Данниты,  тири,
тьяни?
   - Бывает по-разному, сын мой. Возможность выбора - уже большое счастье, и
плохо, когда ее нет?  -  Нарата  вздохнул.  -  Жизнь  тири  коротка,  период
размножения недолог, и женщины их приносят  скудное  потомство.  У  даннитов
рождение самки - редкость, и потому самцам приходится ее делить.  Живут  они
не меньше нас, но плод вызревает дольше, и если дитя родилось до срока,  оно
умирает или становится ущербным. У тьяни тоже нет выбора.  Не  всякое  яйцо,
отложенное самкой, оплодотворено, и яйца  без  зародышей  -  лишь  пища  для
водяных червей? Но в  этом  нет  беды.  -  Старик  внезапно  приободрился  и
привычным жестом огладил череп. - Нет беды, сын  мой,  ибо  так  сохраняется
равновесие. А это - основа всего! Равновесие меж теми, кто ест, и  тем,  что
их питает? Бхо и балата тоже часть такого равновесия. В балата льется  кровь
и гибнут люди, но после в мир  приходят  бхо,  а  значит,  рождается  больше
детей. Конечно, не у всех - у тех, кто пролил кровь, понес убыток,  но  зато
получил и выгоду.
   Дарт насторожился - кажется, еще одна  тайна  приоткрывалась  перед  ним.
Пусть на первый взгляд бесполезная для Ищущих, но кто  мог  взвесить  пользу
неразгаданных секретов? И разве не  сказал  Джаннах,  что  Ищущим  нужны  не
знания, а представление о мире Темных - как жили  они,  к  чему  стремились,
куда ушли и по какой причине? Возможно, в словах Джаннаха скрывался намек, и
в этом случае? ?В этом случае, - подумал он,  -  ферал  -  не  главная  цель
экспедиции, а повод, изобретенный для него, дабы слуга  не  ощутил  сомнения
хозяев. Возможно, они не знали сами, что искать; возможно, информация о  бхо
была важней, чем образец ферала?.
   - Не понимаю, - Дарт покачал головой, - не понимаю, сир. Я  путешествовал
на бхо, который плавает по рекам, я видел бхо-носильщиков и бхо-копателей, я
знаю, есть такие бхо, что могут двигать  корабли?  Но  бхо  не  заменяют  ни
отцов, ни матерей. Как связаны они с таинством рождения?
   - Все связано в этом мире,  -  заметил  Нарата.  -  Будь  терпелив,  и  я
объясню.
   Увидишь!
   Он скрылся под аркой, ведущей к трапезной, и, возвратившись, принес блюдо
со сладкими фруктами и пару чаш из половинок ореха; блюдо и чаши опустил  на
землю и начал перекладывать плоды  на  бугристый  камень-бхо.  Они  медленно
погружались, таяли, исчезали, как древесный лист, и цвет камня стал меняться
- поверхность уже не выглядела темной, а  отливала  киноварью  и  двигалась,
чуть заметно трепеща и колыхаясь, будто камень ожил или превратился в  тугой
бурдюк, наполненный вином. Нарата, поглаживая  странное  существо,  закончил
кормление и закатил глаз, словно что-то вспоминая, потом с  уверенным  видом
ткнул в один из крайних бугров; подождал,  пробормотал:  ?Да  будет  с  нами
милость Элейхо!? - и ткнул снова, посильнее.
   Дарт с любопытством приглядывался к манипуляциям старика. Они не походили
на пробуждение зерен, и все же было нечто общее и в наблюдаемом действе, и в
том, что творила Нерис, -  какая-то  особая  торжественность,  благоговение,
флер сопричастности к высшим тайнам?  Он  глубоко  вздохнул,  когда  оттенок
камня начал меняться и на вершине,  между  бугров,  запузырилась  золотистая
субстанция. Она поднималась, окруженная шапкой пены, и,  видимо,  сама  была
воздушной, влажновато поблескивавшей, ароматной.
   Зачерпнув эту массу, старик отпил, вытер губы и наполнил второй сосуд.
   - Отведай? Такого у Кази не подают!
   Пена оказалась холодной, кисловатой, совсем непохожей на сладкие  фрукты,
и будто сама проскальзывала в горло. Запах ее будил у Дарта  воспоминания  о
первом снеге, выпавшем  в  горах  и  смешанном  с  неведомыми  пряностями  -
возможно, с теми, что привозили из далеких стран для королевского стола.  Он
пил, жмурясь от наслаждения  и  слушая,  как  бормочет  шир-до:  ??  древний
кормилец, очень древний? годится лишь лакомства делать да удивлять маргаров?
а пользы что?.. пользы как от разбитого  горшка??  Опорожнив  чашу,  Дарт  с
одобрением кивнул и протянул ее Нарате.
   - Ты провидец, почтенный. Если мне повезет, я отыщу такой же бхо и заберу
с собой - в счет обещанной мне доли.
   - Ты не прогадаешь, - старик бережно коснулся камня. - Мы  называем  этот
бхо кормильцем, но на самом деле он - целитель. Не такой, как Цветок  Жизни,
а предназначенный творить бальзамы, пока сила  его  не  иссякнет  и  бхо  не
одряхлеет. Одни из них продляют жизнь тири, другие способствуют тому,  чтобы
у даннитов рождалось больше самок и чтобы самки тьяни плодоносили  обильнее.
Есть и предохраняющий наших женщин: они приносят четырех детей, пьют бальзам
- один раз в жизни - и теряют способность к зачатию.  Конечно,  если  желают
того? Но выбор становится шире, понимаешь?
   - Шире, - согласился Дарт. - Пожалуй, если найдется кормилец, я отдам его
тебе. Ведь нынешний слишком стар и ты не можешь его заменить, не правда ли?
   Нарата вздохнул, направился, к нише, скрытой циновкой, и приподнял ее.
   - Видишь этот ларец? Когда-то, в давние времена, он был наполнен?  Сейчас
в нем два десятка зерен - копатели, носильщики и бесполезный  бхо,  дарующий
сны наяву? Не вещие сны, как посланные Элейхо, а те, в которых словно летишь
над землей и видишь ее с высоты. Зачем он нам? -  Старик  снова  вздохнул  и
добавил:
   - Тири, правда, очень ценят такие бхо? они, знаешь ли, любопытны?
   - А что ценят тьяни? Только кормильцев?
   - Нет. Тьяни - странные создания, не знающие радостей любви, ни гнева, ни
печали, и даже боль они ощущают слабее, чем остальные роо. Они  бесстрастны,
не боятся смерти, но достаточно умны, чтоб сознавать свою ущербность?  Я  бы
сказал, она их гнетет - хотя кто разбирается в чувствах тьяни? Они  способны
убивать и мучить без ненависти и с холодным сердцем? скорее  всего  даже  не
ведая, что творят? - Лицо Нараты помрачнело - должно быть, он думал сейчас о
погибших даннитах и спутниках Нерис, которым не удалось добраться в  Лиловые
Долины. - Так вот, сын мой: есть бхо, преобразующее сущность  и  позволяющее
стать на время зверем, или обитателем вод, или  другим  разумным  существом,
как бы превратиться в них и испытать их чувства. Сомневаюсь, понятны ли  мои
слова, но лучше мне не объяснить? Сам я никогда не  видел  такого  чуда,  но
знаю: ради него тьяни готовы вырезать все население Долин.
   "Ментальный проектор, - подумал Дарт. - Что-то вроде анхабских устройств,
считывающих воспоминания?? Он  опустил  глаза,  прижался  спиной,  к  стене,
вслушиваясь в хрипловатый голос старца, г перечислявшего другие  бхо  -  те,
что могли летать и плавать, двигать плоты  и  корабли,  приближать  далекое,
делать видимым малое, исцелять, наделять ощущением счастья и даже мыслить  и
говорить.
   Одни встречались чаще, другие - реже, а третьих  не  видели  никогда,  но
вспоминали о них как о реальности, о существах,  служивших  Детям  Элейхо  и
спрятанных до поры до времени в еще не  найденных  тайничках.  Вопросы  ?для
чего?? и ?почему?? граничили со святотатством;  такова  была  воля  Ушедших,
непостижимая для роо. Но раз тайники удавалось  найти,  значит,  существовал
какой-то смысл в поисках, и в объяснении Нараты звучал  он  так:  когда  нет
зерен бхо, то можно обойтись без них, но коль они есть, то возникает желание
обладать ими - сильное неодолимое желание,  ибо  в  чем-то  они  делают  роо
счастливее. Эта  причина  являлась  общей,  хоть  разные  бхо  обладали  для
населяющих Диск народов разной притягательностью.
   Когда старик закончил свой рассказ, небо потемнело, а тяжесть  в  членах,
ставшая уже привычной, возвестила наступление вечера. Листья  туи  выглядели
уже не багряными, а черными, старый бхо-кормилец  распластался  у  древесных
корней, словно готовясь прыгнуть в зев колодца, голос Нараты казался  глуше,
слова падали медленней, как падают первые  редкие  капли  дождя,  -  видимо,
шир-до устал. Брокат проснулся, вскарабкался Дарту на шею,  но  не  за  тем,
чтобы поужинать, а чтобы пуститься в  полет  с  возвышенного  места.  Сырой,
напитанный влагой воздух ему не нравился; он пискнул, метнулся под  арку  и,
трепеща крыльями, исчез в темноте. Старик проводил его взглядом.
   - Почти разумная тварь? А знаешь почему?
   Предки его были бхо, огромными летающими  бхо,  и  понимали  человеческую
речь. Об этом уже не  помнят,  но  я  читал  древние  хроники?  Дети  Элейхо
спрятали зерна, но слуг своих уничтожать не стали, ибо живое  -  даже  живое
наполовину - было для них священным. И бхо жили  среди  нас  и  умирали  или
приспосабливались к жизни - те из них, кто мог  давать  потомство.  Тем  или
иным способом, и временами очень непонятным? Одни могли делиться,  другие  -
разбрасывать семена и прорастать в земле, как это делают деревья?
   Дарт, пораженный, приподнялся.
   - И где эти бхо теперь?
   - Вокруг нас, и ты их видел, сын мой. Водяные черви, очистительный туман,
деревья смерти и кое-что еще - туи,  например,  -  ладонь  Нараты  коснулась
древесного ствола. - Бхо, с которым можно говорить,  которое  передает  твои
слова другим деревьям, и многие их слышат - или  как  невнятный  шепот,  или
вполне отчетливо.
   - Я тоже могу услышать? - спросил Дарт. - Или этому нужно учиться?
   - Нет. Надо помнить лишь об одном - не  прикасаться  к  дереву  вместе  с
другим существом. Не знаю, что  делает  туи?  пробуждает  память,  соединяет
разумы? не знаю! Но на больших расстояниях это безвредно, а на малых  грозит
бедой. Чаще тому, кто не привык говорить с туи.
   - Да, я слышал. Дочь твоя предупреждала.
   - Тогда ты знаешь все, что нужно, и  можешь  попытаться.  -  Отступив  от
дерева, Нарата шагнул к арке, ведущей к  жилым  комнатам.  -  Прости,  но  я
утомился и должен прилечь. Вам, молодым, синее время дарит радость, а мне  -
сон, но сон тоже благодеяние Элейхо. Обычный, не вещий, хотя и в  этих  снах
приходят мне странные мысли? Скажем, о том,  что  все  мы,  рами  и  Морское
Племя, данниты  и  тьяни,  рдандеры,  тири  и  все  остальные  -  тоже  бхо,
сотворенные Детьми Элейхо по велению Предвечного? Забавно, не так ли? И  еще
забавней, что вскоре я умру, и мне откроется истина - во второй  жизни,  сын
мой.
   Он  исчез,  оставив  Дарта  размышлять,  почему  его  не  назвали  Дважды
Рожденным - ни единого раза! Быть может, по той причине,  что  первая  жизнь
Нараты близилась к концу и он серьезно относился ко второй? Смерть  и  новое
рождение? Могут ли эти события сочетаться -  здесь,  на  Диске,  без  помощи
анхабских реаниматоров? Похоже, старик  был  в  этом  уверен?  Или  все-таки
шутил?.. Так и не решив этой проблемы, Дарт приблизился к дереву  и  вытянул
руки.
   Знакомое сопротивление -  слабое,  почти  неощутимое?  Не  с  тем,  чтобы
оттолкнуть или предостеречь, а просто  напомнить  -  сейчас  случится  чудо?
Какое же на этот раз? Где он окажется? В таверне с друзьями,  в  королевск