Михаил АХМАНОВ
   СОЛДАТ УДАЧИ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Часть 1

ОСТРОВ

Глава 1

   Мрак был глубоким,  безбрежным,  непроницаемым;  знакомая  тьма  Инферно,
объявшая Дарта в десятый или двадцатый раз. В точности он этого  не  знал  -
ментоскопирование, которому его подвергали на  Анхабе,  ликвидировало  часть
воспоминаний. Помнились основные факты - те, что могли считаться драгоценным
опытом, полезным в дальнейших  странствиях;  но  от  многого  остались  лишь
смутные проблески, скользившие меж явью и сном, туманные  картины,  странные
пейзажи, призраки  действий  и  привидения  слов.  Эйзо,  Растезиан,  Лугут,
Буит-Занг, Конхорум, Йелл Оэк? Звуки-символы, олицетворявшие миры,  все  еще
не были позабыты. Но что он там  отыскал?  Какие  подвиги  совершил?  И  как
вернулся? С позором или  увенчанный  славой?..  Ни  Джаннах,  его  сеньор  и
господин, ни тем более Констанция не говорили на  эти  темы,  но  странствия
Дарта продолжались - значит, поиск был пока безрезультатным.
   Возможно, на сей раз?
   Мрак  отхлынул,  сменившись  неярким  мерцанием  стен  Марианны,  и  Дарт
перекрестился. Символический жест, почти бессознательная  реакция,  наследие
прежней жизни? Такое же, как шпага  и  кинжал  в  магнитных  креплениях  его
скафандра, как странное словечко "сир" и как его собственное имя?
   Подпространственный скачок в Инферно был завершен. После давящей  тьмы  и
ощущения холодных, леденящих кровь объятий рубка системного корабля казалась
уютным прибежищем; мягкий зеленоватый свет успокаивал, шелест  гравиметра  и
генераторов дисторсионного поля  напоминал  о  трепете  листвы  под  ветром,
налетевшим с горных пиков. Их названий не сохранилось  в  памяти  Дарта,  но
временами  ему  снились  каменистые  кручи,  дуб  у   обрыва   -   огромный,
величественный, с черной морщинистой корой, синее небо и облако, похожее  на
птицу, парившую над неприступной вершиной.
   Он вздохнул и снова перекрестился, царапнув  перчаткой  о  лицевой  щиток
скафандра. Что поделаешь, привычка! Хотя после этих бесконечных  лет  он  не
верил ни в дьявола, ни в бога и полагался лишь на собственную удачу.
   Колпак кабины, внезапно мигнув, стал прозрачным. Дарт запрокинул голову.
   Знакомый вид, такой  же,  как  в  мнемонических  картинах  Джаннаха?  Два
безымянных светила, голубое и алое, таившиеся во  тьме  и  пустоте:  голубой
гигант в обрамлении протуберанцев и его покорный спутник -  красное  солнце,
остывающий уголек, будто унесенный вихрем из звездного костра Галактики. Две
драгоценности из королевской короны: тускловатый, припорошенный пылью рубин,
а рядом - сапфир, сверкающий победным блеском?
   Прищурившись, Дарт поглядел на голубую звезду, затем веки его опустились,
не выдержав яростного сияния. Он пробормотал:
   - Мон дьен!.. Горит, будто око Люцифера  в  преисподней?  Ну  и  зрелище,
клянусь Создателем!
   Марианна пробудилась, будто вырванная его голосом из сладкой дремоты. Мир
за прозрачным колпаком дрогнул, голубое солнце поплыло назад, откатываясь за
спину Дарта, кресло, в котором он сидел, повернулось - так,  чтобы  овальная
панель гравиметра была перед глазами. В ее глубине скользили мглистые  тени,
эхо ветров и бурь, ярившихся в пространстве, - привычный Дарту образ,  более
ясный, чем формулы и чертежи анхабских математиков. Впрочем, знания формул и
чертежей  от  него  не   требовалось:   зачем   они   разведчику,   наемному
солдату-кондотьеру? Он был всего лишь пассажиром, частью системного  корабля
- правда, самой важной и совершенно незаменимой.
   Кабина наполнилась звуками. Генераторы смолкли, зато  начал  посвистывать
корректор траектории и шелест гравиметра стал громче; к ним  добавились  рык
планетарных  ускорителей,  отчетливые  щелчки   биотелеметрии   и   грозное,
нараставшее с каждой секундой гудение дисперсора - его экран с  семиконечной
пентаграммой вдруг ожил, наполнился светом и  глубиной,  бросая  серебристые
отблески на скафандр Дарта. Потом  что-то  грузное  заворочалось  в  дальнем
конце кабины, запыхтело, зашаркало, и он услышал гулкий бас Голема-ираза:
   - Функционирую нормально, мой капитан. Готов служить.
   Повернувшись, Дарт оглядел  массивную  серую  тушу  на  четырех  ногах  и
произнес:
   - Время службы не пришло. Спи, мон петит!
   Шарканье стихло.
   Далекие звезды тронулись в  путь  за  прозрачным  колпаком,  алое  солнце
переместилось в его  центр  -  Марианна  маневрировала,  покачивалась  среди
гравитационных приливов и отливов, словно рыбачья лодка  на  волнах  прибоя.
Она была на удивление молчаливой, и Дарт мог бы пересчитать  по  пальцам  те
случаи, когда он слышал ее  голос,  грудное,  теплое  и  мягкое  контральто.
Редкостный талант для дамы! Молчать и говорить по делу -  свойство,  которым
господь наградил скорее мужчин, чем женщин? Он понимал, что Марианна - всего
лишь мыслящий анхабский механизм, такой  же,  как  Голем-ираз,  но,  тем  не
менее, корабль ассоциировался у него с женщиной. Даже не просто с  женщиной,
а с благородной принцессой или герцогиней, хранящей своего верного рыцаря  в
пути и вдохновляющей его на подвиг.
   Рыцарь, принцесса, герцогиня? Эти слова тоже пришли из  его  прошлого,  и
смысл их оставался неясным, но волнующим, как мимолетная улыбка  Констанции.
Она  была  очаровательной!  Темноволосая,  с  голубыми  глазами,   чуть-чуть
вздернутым носиком и белоснежной кожей, отливавшей розовым опалом?  Дарт  не
знал, почему  она  приняла  такую  внешность  -  может  быть,  затем,  чтобы
напомнить ему о прошлом и расположить к сотрудничеству. Этого она  достигла:
когда он видел ее улыбку, то чувствовал, как замирает  сердце  и  тянется  к
шпаге рука, дабы пронзить неведомых соперников. В  такие  мгновения  он  был
готов отринуть обещанную награду,  забыть  земные  сны  и  жить  в  летающих
дворцах Анхаба, остаться в хрупкой  колыбели,  баюкавшей  последних  из  его
хозяев. Остаться навсегда! Лишь бы видеть  ее,  касаться  тонких  пальцев  и
шелковых прядей волос, любоваться ее улыбкой?
   Он заворочался в кресле,  потом,  вздрогнув,  расширил  глаза:  над  ним,
заслоняя  алое  солнце,  медленно  полз  туманный  диск.  Даже  с   большого
расстояния чувствовалось, как он огромен  -  гигантская  линза  величиной  с
планету, загадочная конструкция Ушедших  Во  Тьму,  целый  мир  с  горами  и
океанами, с речными долинами и лесами; возможно, мир населенный, что  делало
его еще опаснее. Этот искусственный  планетоид  вращался  по  орбите  вокруг
голубой звезды, обращенный  к  ней  выпуклой  стороной,  тогда  как  другая,
вогнутая, смотрела на  алое  солнце.  Так  было  с  момента  его  сотворения
Темными: чудовищный диск кружил в пространстве век  за  веком,  не  зная  ни
восходов, ни закатов, не ведая о  мраке  ночи  и  звездных  небесах,  всегда
купаясь в голубом и алом свете. Как полагали Ищущие на Анхабе, его  кружение
длилось пару миллионов лет - быть может, немного больше или меньше. В общем,
достаточный срок, чтобы внушить уважение и трепет любому смертному существу.
   Дарт сглотнул, чувствуя, как пересохло  в  горле.  Его  повелители-анхабы
являлись древней расой, Давно клонившейся к упадку; их  и  землян  разделяло
сто или двести тысячелетий,  немалый  период  времени,  который  он  не  мог
по-настоящему осмыслить. Но этот планетоид был еще древней. Гораздо древней!
И он хранил секреты, какое-то знание, неведомое анхабам, то, что  не  первую
тысячу лет искали их слуги - искали долго и упорно, в чужих мирах,  у  самых
дальних звезд. Дарт тоже относился к этим слугам, если  оставить  в  стороне
соображения вежливости и пиетета. Древняя тайна была  ценой  его  свободы  и
возвращения на родину.
   Планетоид неторопливо приближался; его вогнутую поверхность, обращенную к
красному  солнцу,  окутывали  облака.  Изображение  на   панели   гравиметра
сделалось четким, контрастным, затем чудовищный диск перевалился на ребро  -
будто серебряное блюдо, желавшее похвастать тем, какие узоры выбиты на нем с
той и другой стороны. Дарт терпеливо ждал, пока Марианна  не  закончит  пару
витков вокруг гигантской линзы; наконец, над его головой раскрылись лепестки
коммуникатора, и узкий стремительный луч затанцевал в воздухе, рисуя символы
и цифры.
   Новостей  оказалось  немного;   повторялись   данные   первой   разведки,
выполненной  беспилотным  анхабским  зондом,  обнаружившим  планетоид.   Его
диаметр, в привычных Дарту мерах, равнялся четырем тысячам  лье,  толщина  -
восьмидесяти шести , а превышение выпуклости над краем -  сорока  двум.  Рельеф  обеих
поверхностей, голубой и алой, был идентичен: тут и  там  центральную  -  или
полярную - часть занимали океаны в ожерельях горных  хребтов  с  изрезанными
краями, похожие на расплывшихся медуз, а по периметру материки были охвачены
кольцевыми  водными  пространствами,  которые  тоже  полагалось  бы   счесть
океанами - не очень широкими, зато огромной  протяженности  в  двенадцать  с
половиной тысяч лье. Полярные и периферийные эстуарии  соединялись  могучими
реками по дюжине с каждой  стороны,  и  потому  континенты  напомнили  Дарту
круглый пудинг, разрезанный на треугольные дольки.
   Затем пошла информация  полюбопытней.  Беспилотный  зонд,  предшественник
Марианны, просканировав поверхность диска,  определил,  что  горные  массивы
тянутся на глубину двух лье - где-то побольше, а где-то  поменьше,  особенно
под океанским дном. Ниже, под  слоем  базальтов  и  гранитов,  располагалось
нечто странное - сплошной и, вероятно, прочный  монолит,  служивший  основой
всей конструкции; он не пропускал никаких излучений, даже  нейтрино,  и  был
абсолютно инертен. Другие его особенности  казались  столь  же  загадочными:
так, например, генерация поля тяготения, всегда  направленного  к  плоскости
диска и менявшегося с  периодом  в  тридцать  часов,  благодаря  чему  влага
циркулировала в атмосфере между периферийными и полярными океанами.
   Исследование этого материала и являлось ближайшей целью  Дарта,  а  чтобы
докопаться  до  него,   Марианну   снабдили   молекулярным   дисперсором   и
оборудованием для  быстрого  и  эффективного  каротажа.  "Возможно,  зря,  -
подумал Дарт, взирая с напряженной усмешкой то на панель гравиметра,  то  на
поток значков и  цифр,  исторгнутых  коммуникатором.  -  Кажется,  в  горных
массивах имелись полости? определенно имелись? очень большие  пустоты,  если
не сказать - гигантские?  -  Гравиметр  обозначил  их  темными  кляксами  на
голубой поверхности Диска: одна, самая обширная - на острове  в  центральном
океане, и три поменьше, среди береговых хребтов. Особый оптимизм вселяло то,
что с красной стороны нашлись такие же каверны и в тех же местах. -  Значит,
- решил Дарт, - они связаны шахтами, насквозь пронизывающими монолит?"
   Это было большой  удачей.  Вскрыть  такую  полость  дисперсором,  послать
вперед ираза, потом спуститься самому, проникнуть в шахту, взять пробы? Дело
несложное и безопасное. Можно сказать, подарок судьбы.
   На миг он ощутил удивление, затем подумал,  что  удивляться  нет  причин.
Собственно, из-за таких "подарков" его и выбрали. Избрали сейчас,  для  этой
миссии, избрали в прошлом, после смерти. Фантастическое везение! Его  вторая
жизнь была сплошной удачей - как, вероятно, и первая. Способность уцелеть во
всевозможных передрягах являлась столь же важным качеством его  натуры,  как
дух авантюризма, толкавший к приключениям.
   Он шевельнул рукой, подавая команду Марианне, и символы тут же  сменились
видом с высоты  на  горный  хребет,  причудливо  изогнувшийся  у  побережья.
Темно-бурые каменные стены были рассечены потоком - видимо, одной из  речных
артерий,  соединявших   океаны.   Ее   ширина   казалась   поразительной   -
десять-пятнадцать лье, а в некоторых  местах  -  до  двадцати!  Не  река,  а
морской пролив с медленным плавным течением? Или все-таки река?
   Дарт нахмурился и снова пошевелил пальцами, заставив приблизиться один из
речных  берегов.  Он  был  каменистым,  обрывистым,  сложенным   из   серого
песчаника; на косогоре, в сотне шагов от воды пластались приземистые деревья
с сине-зелеными кронами, лезли на прибрежные холмы, карабкались по скалистым
отрогам. Новое движение пальца, и картина внизу изменилась: теперь он  летел
над предгорьями, всматриваясь в темные  провалы  ущелий,  оглядывая  россыпи
камней, крутые склоны и утесы, торчавшие  всюду,  словно  гигантские  черные
пни. Они мелькали перед Дартом,  как  лесная  пустошь,  опаленная  огнем,  -
хаотический, мрачный, но  величественный  вид,  совершенно  невероятный  для
Анхаба. Уже давным-давно, с эпохи Среднего Плодоношения, Анхаб являлся миром
неги и  порядка;  на  его  семнадцати  континентах  все  было  приглажено  и
расчищено, ручьи текли среди пологих берегов, горы не превышали четверти лье
в высоту, и на их склонах травинка росла  к  травинке.  Возможно,  в  других
мирах и на Земле пейзажи выглядели иными, более дикими и естественными,  чем
на Анхабе, но Дарт не мог  довериться  памяти;  память  была  одним  из  тех
излишеств, которые не полагались реанимированным кондотьерам.
   Изображение замерло, и сразу раздался мелодичный аккорд, похожий на  звон
соприкоснувшихся бокалов. Корабль завис неподвижно; от поверхности диска его
отделяли четыре лье, и он парил сейчас над перевалом между двумя  скалистыми
вершинами. Одна - будто трезубец Нептуна, другая - шипастая рыцарская булава
с нацеленным в зенит острием? Причину таких  ассоциаций  Дарт  объяснить  не
мог. Слова будто рождались сами собой, то анхабские, то на другом языке, еще
не потерянном, не позабытом, - в  отличие  от  фактов  и  обстоятельств,  от
облика недругов и друзей и всего остального, что кануло в  вечность,  смытое
ливнями времени.
   Он покосился на  экран  дисперсора  -  целеуказатель-пентаграмма  накрыла
седловину  между  трезубцем  и  булавой.  Здесь,  под  каменным  щитом,  был
гигантский грот - полость, уходившая вниз как минимум на лье.  "Будто  котел
сатаны, - подумалось Дар-ту. - Котел, где готовят  адское  варево,  закрытый
гранитной крышкой? Пробить ее  дисперсором?  Или  отправиться  на  остров  в
океане? Тот, с самым большим подземельем?"
   Предчувствия безмолвствовали, и он решил, что варианты равноценны.
   - Голем! Проснись, мон rap.
   Серая туша в дальнем углу кабины зашевелилась.
   - Да, хозяин. Слушаю, мой господин.
   - Бьен! Спустишься вниз и будешь ждать - вот  тут,  под  скалой  с  тремя
вершинами. Без  команды  не  двигайся.  Не  хочу,  чтоб  ты  попал  под  луч
дисперсо-ра - жаркое из тебя получится неважное.
   - Неважное, шевалье, - согласился ираз. На его голове и плечах  вспыхнули
щели видеодатчиков, над макушкой серебристым шлейфом развернулась антенна;
   Голем приподнял переднюю пару ног, потом  -  заднюю,  согнул  и  выпрямил
гибкие длинные конечности. Ираз,  искусственный  разум,  являлся  квазиживым
разумным механизмом, слугой, оруженосцем, регистратором и складом всяческого
имущества, необходимого в походе. Дарт был без него как без рук.
   С минуту он наблюдал, как помощник проверяет системы ориентации и  связи,
затем негромко произнес:
   - Извольте поторопиться, сударь! И повторите задание.
   - Спуститься и ждать у скалы с тремя вершинами. Без команды не двигаться.
   - Гулкий бас раскатился в тесной кабине. - Готов выполнять, мой господин.
   Рука Дарта описала в воздухе  круг,  панели  обшивки  разошлись  и  вновь
сомкнулись,  коммуникатор   издал   хрустальный   звон.   Серый   контур   с
растопыренными конечностями, напоминающий морскую звезду,  быстро  опускался
вниз, но вскоре его движение замедлилось, звезда вильнула к  скале-трезубцу,
превратилась в пятнышко, в черную точку  и  исчезла,  слившись  с  камнем  и
темными  древесными  кронами.  Дарт,  проводив  Голема  взглядом,  кивнул  с
довольной улыбкой. Пока что он не собирался приземляться - здесь, высоко над
рекой и горами, в защитном коконе Марианны, он сохранял  свободу  маневра  и
чувствовал себя в безопасности. Пусть вскроется дьявольский котел,  и  пусть
ираз ныряет в него первым? Пусть!
   Пусть лезет вниз, разнюхивает и докладывает?
   Не очень рыцарское поведение - но, с другой  стороны,  Голем  не  являлся
человеком, а значит, кодекс чести в данном случае был неприменим.  Это  Дарт
усвоил твердо; об этом не раз твердили Джан-нах, Констанция и другие анхабы,
его снисходительные наставники. Прошло немало месяцев, пока  он  смирился  с
идеей, что существа, говорящие и как бы мыслящие, вроде Голема  и  Марианны,
не божьи создания, а неживые вещи, лишенные ментальной ауры  и,  разумеется,
души - такие же, как его  скафандр,  Ручной  дисперсор  или  шпага.  Отличие
заключалось лишь в том, что шпага, к примеру, была продолжением его руки,  а
Марианна и Голем - продолжением разума, и потому они помнили, знали и  умели
говорить. Впрочем, его клинок, хоть и казался неразговорчивым,  тоже  многое
помнил и знал.
   Выждав недолгое время, он покосился на экран дисперсора и  сделал  резкий
жест, будто отбрасывая шпагу противника в  сторону  и  нанося  стремительный
укол. Дегаже, любимый прием кого-то из спутников в прежней жизни? Кого?.. Ни
лица, ни имени он вспомнить не смог и грустно скривил губы.
   Гудение дисперсора сменилось пронзительным визгом, и Дарт очнулся.
   Сейчас  невидимый  дисперсионный  луч  тоже   казался   ему   гигантской,
невероятно длинной шпагой; он будто сжимал в кулаке рукоять и с силой  давил
на нее, пронзая остроконечным клинком плотный  и  неподатливый  камень.  Под
ним, на седловине между  трезубцем  и  булавой,  рухнув,  распались  в  прах
деревья,  затем  взметнулись  тучи  пыли;  ветер  мотал  их  темные   клочья
туда-сюда, но  облако  лишь  густело,  словно  сказочные  джинны  рвались  к
свободе, вновь и вновь выталкивая  дымную  плоть  из  зачарованных  сосудов.
Темная  пелена  расползалась  над  перевалом,  облизывала   подножия   скал,
выбрасывала вверх зыбкие полупрозрачные фестоны; в ее середине -  там,  куда
упирался луч дисперсора, - начали распускаться огненные ржаво-красные цветы.
Раскаленная порода не плавилась, не испарялась, а сразу переходила в плазму,
ибо дисперсор был не тепловым оружием - собственно, не  оружием  вообще.  Он
генерировал поле, способное разрушить молекулярные связи; этот процесс шел с
нарастающей скоростью, быстро,  экономично  и  только  в  зоне,  захваченной
лучом. В древнюю эпоху на Анхабе  такие  агрегаты  использовались  в  горных
разработках, также для  прокладки  каналов  и  на  строительстве  дорог.  Но
дороги, шахты  и  каналы  были  давно  заброшены,  вся  поверхность  планеты
превратилась в парк, а ее обитатели переселились в воздушные замки и города.
   Дарт повернулся к гравиметру. Марианна, не дожидаясь  приказа,  высветила
полость крупным планом: темное полусферическое  пространство  под  сероватой
гранитной крышкой, которую медленно и упорно таранил  невидимый  луч.  Яркая
линия тоннеля становилась все длинней  и  длинней,  багровые  сполохи  внизу
погасли, пыльное  облако  начало  оседать  -  сквозь  него  уже  различались
уцелевшие кое-где деревья, крутые обрывы скал и  черное  круглое  отверстие,
циклопический глаз на переносице-седловине. Колодец,  пробитый  дисперсором,
казался достаточно широким, чтобы в нем поместилась Марианна, но посылать ее
вниз пока что  не  было  нужды.  Марианна  являлась  залогом  благополучного
возвращения и к тому же, будучи особой королевской крови, имела определенные
преимущества. Место принцессы - в небесах; там, на  безопасной  орбите,  она
подождет, пока ее рыцарь не одолеет подземных драконов.
   "Но первым к ним в пасть отправится все же оруженосец", - подумал Дарт  с
усмешкой. Он поднял глаза к передатчику - тонкой спирали,  вмонтированной  в
лицевой щиток, - и тихо произнес:
   - Голем? Приятель, ты на месте?
   - Да, монсеньор. Готов служить, сагиб.
   - Жди. Уже скоро!
   В сотый раз Дарт