поминания и сделало чужим повсюду - и на Анхабе, и на этом планетоиде,  и
в других мирах, на Эйзо и Лугуте, Растезиане и  Конхоруме.  Возможно,  и  на
Земле, если верить Джаннаху? А коли так, много ли счастья сулит  ему  вторая
жизнь?
   Но тут он улыбнулся, вспомнив о Констанции, и отогнал мрачные мысли.
   Зеленое время кончалось, тяжесть заметно росла, и поднимавшийся  с  озера
туман медленно вползал в долину, окутывал лиловой  мглой  террасы,  клубился
над речными водами и над мостами.  Под  тентом  стало  многолюднее;  теперь,
кроме ушастых, там восседал  важный  рами  с  двумя  карликами-торговцами  и
веселилась компания девиц и молодых парней, мореходов или рыбаков,  судя  по
долетавшим от них шуточкам. Парни уговаривали девушек прогуляться к  кораблю
и обещали каждой столько жизни, сколько обитает жаб под гладью озера и  всех
его притоков.
   Даннитский напиток туманил мысли и порождал  приятную  истому  в  членах.
Лица Дартовых сотрапезников покраснели,  речь  сделалась  невнятной,  однако
других свидетельств недуга, о коем предупреждал Руун, не замечалось.  Видно,
тьо не вредил маргарам - то ли в силу регулярной  тренировки,  то  ли  из-за
крепкой конституции, унаследованной вместе с привилегиями от отцов и дедов.
   Джеб поднял кружку и повернулся к Дарту.
   - Выпьем, брат! Может, фря,  ты  не  вылезешь  из  той  дыры  и  пьешь  в
последний  раз?  И  если  такое  случится,  пусть  Элейхо   будет   к   тебе
благосклонен! Пусть сгоришь, но быстро! Пусть перемелет, но с головы, а не с
ног - чтоб, значит, недолго мучиться!
   - П-пусть! - поддержал Глинт и поднял кружку, но тут Птоз,  нахмурившись,
прогудел:
   - А вот Крибу, предку моему, ногу откромсало! И это нужно помянуть! Криба
   - отдельно и ногу - отдельно!
   - Тут хватит ровно на два поминовения, - сказал Дарт, покачивая  кружкой.
- Что помянем сначала, Криба или ногу?
   - Криба! И пить будут все! - Птоз обвел тяжелым взглядом рыбаков, важного
рами с его компаньонами и уставился на длинноухих. - Все,  я  сказал!  Кази,
тощая задница, неси кувшины!
   Но джолты не собирались пить. Один из них - широкоплечий,  коренастый,  в
зеленом кильте, подпоясанном ремнем, -  поднялся  и  сделал  странный  жест:
развернул  уши,  оттопырил  их  и  снова  скатал   трубочкой.   Смысл   этих
телодвижений был непонятен Дарту, но шея Птоза мгновенно побагровела,  Глинт
насупился, а Джеб подскочил, лязгнув зубами и стиснув кулаки.
   - Ты! - Птоз, вцепившись правой рукой в кружку,  пальцем  левой  ткнул  в
длинноухого. - Ты что? Не хочешь помянуть Криба?  Криба,  который  был  моим
почтенным предком?
   Коренастый джолт пробормотал несколько слов. Он говорил на  рами,  однако
резкий скрипучий голос и непривычный акцент  сделали  реплику  туманной.  Но
главное Дарт уловил: длинноухий прошелся по  всем  вонючим  крибам,  предкам
Птоза, не забыв о волосатой нечисти, одарившей жизнью  его  мать.  Были  еще
какие-то добавления, наверняка изящные, но  непонятные  нюансы,  от  коих  в
глазах Глин-та и Джеба вспыхнул  боевой  огонь,  а  Птоз  налился  кровью  и
судорожно выдохнул:
   - Ну, сейчас ты выпьешь, отродье ушастое!  Всех  моих  предков  помянешь,
клянусь Элейхо! Так напьешься, что уши обвиснут!
   Гигант размахнулся и метнул кружку. Она просвистела  в  воздухе  пушечным
ядром, пробудив у Дарта смутные и неприятные  воспоминания;  затем  раздался
треск, и по лицу  коренастого  потекло  вино,  смешанное  с  кровью.  Джолты
взревели; рыбаки со своими подружками бросились прочь,  а  следом  -  важный
рами, тащивший своих компаньонов, будто  детишек.  Кази,  хозяин,  прыгал  у
возвышения с кувшинами, заламывал руки и причитал:
   -  Во  имя  Предвечного,  доблестные  маргары!..  Ради  ваших   почтенных
предков!.. И ради моих детей!.. Мир, доблестные, мир! Клянусь, я?
   Джеб швырнул в него блюдо, Кази пискнул и скорчился за кувшинами,  а  три
маргара ринулись навстречу джолтам, столкнувшись  с  противником  на  пороге
пещеры. Столбы, державшие навес,  с  грохотом  рухнули,  тент  накрыл  толпу
бойцов, звучные удары и проклятия  смешались  с  топотом,  треском  бьющейся
посуды и раздираемых одежд, затем снаружи,  на  террасе,  послышались  вопли
прохожих и отдаленный барабанный бой. Схватка перешла в положение лежа, тент
осел и начал дергаться туда-сюда, словно под ним шевелилась  груда  огромных
жуков, не поделивших лакомой добычи; его бело-синяя поверхность то  опадала,
то выпирала волнами вверх, обтягивая чье-то темя, зад или кулак,  и  на  ней
стали проступать бурые пятна - может, кровь, а может, жирный соус.
   Взирая на эту  подковерную  битву,  Дарт  с  неодобрением  хмурил  брови.
Какая-то мысль рождалась и билась в его голове, но, так и не оформившись  до
конца, заснула, убаюканная винными  парами.  Он  потер  нос,  поглядел,  как
трепыхаются под тентом Драчуны, пробормотал: ?Что за болваны,  право!?  -  и
поднялся, слегка покачиваясь.  Причины  скверной  репутации  маргаров  стали
теперь понятными.
   Барабанный бой сделался ближе, и два десятка серых  беретов  ворвались  с
террасы. Палки их заработали, не разбирая правых  и  виноватых,  под  тентом
взвыли, и шевеление пошло  на  убыль,  хотя  в  самой  середине  кто-то  еще
дергался и хрипел  -  то  ли  Птоз  добивал  коренастого,  то  ли  наоборот.
Откуда-то появились веревки, и стражи принялись вытаскивать драчунов, вязать
запястья к шее и нанизывать на канат, попутно пересчитывая ребра палками. Но
с Птозом, отбивавшимся руками и ногами, этот номер не прошел,  и  стражники,
насев на великана впятером, свалили  его  наземь  и  закатали  в  тент.  Как
показалось Дарту, вся операция прошла с похвальной быстротой  и  несомненной
ловкостью.
   Он попытался разбудить дремлющую мысль и чуть не  ухватил  ее  за  хвост,
однако ему помешали: в пещеру шагнул сержант в оперенном берете  -  не  тот,
что провожал его утром, а другой,  постарше  и  помрачней.  Небрежно  присев
перед Дартом, страж, поигрывая палкой, направился к Кази.
   - Из-за чего сцепились в этот раз? Не поделили женщин? Или жратвы и медов
не хватило?
   Не отвечая, хозяин икнул и стал подниматься, потирая грудь,  куда  попало
брошенное Джебом блюдо. Утвердившись на ногах, он снова икнул и  с  чувством
произнес:
   - Вот бурдюки бездонные! Чтоб им второй жизни лишиться! Чтоб их сожгли  и
запечатали прах в погребальных орехах! И чтоб орехи те не украсили  узорами,
а обваляли в нечистотах и бросили в Глотающий Рот! - Кази  перевел  дыхание,
поднял вверх руки и завыл:
   - О, мой навес! Мои столбы! Моя посуда! Мой?
   Сержант ухватил его за плечо и встряхнул.
   - Что скулишь, Кази? Все убытки - за сч„т города! А  я  спрашиваю:  из-за
чего сцепились с джолтами?
   - Дело чести, страж, -  Дарт  покачнулся,  но  с  важным  видом  выступил
вперед, отодвинув хозяина. - Джолты не выпили за Криба и оскорбили достойных
маргаров словом и жестом.
   - Дело чести, говоришь? Ну, маргар за маргара всегда заступник? -  Ноздри
сержанта затрепетали, раздулись, он принюхался и спросил:
   - А пили что? И кто такой этот Криб?
   - Криб - почтенный предок Птоза, - пояснил Дарт, все  еще  покачиваясь  и
стараясь словить ускользнувшую мысль. - А пили тьо. Хороший напиток, клянусь
Христовыми ранами! Только слабоват.
   - Слабоват? - Рот сержанта приоткрылся.  -  Значит,  слабоват,  чтоб  мне
подавиться жабьим  яйцом!  А  до  жилища  Нараты  дойдешь?  Или  лучше  тебя
отнести?
   - Нести не надо. Надо проводить. С почетом и барабанным боем.  -  Ухватив
сержанта за локоть, Дарт направился к  выходу  из  пещеры.  -  Что-то  земля
колышется, - сообщил он по дороге - Второе балата началось, а?
   - Еще первое не кончилось, - откликнулся страж. - Ну,  ладно,  ты  его  и
закончишь. Полезешь в дыру, а дружки твои посидят в одном уютном месте? - Он
тяжко вздохнул. - Клянусь Предвечным! Пользы от них, как от гнилых плодов, и
вони ровно столько же? Отправить бы к жабам в озеро, было б спокойней!
   В голове у Дарта что-то щелкнуло, и ускользавшая мысль попалась наконец в
капкан. Он замер, опираясь на руку стражника, и, с  усилием  шевеля  губами,
произнес:
   - Не надо к жабам.., я? я их с собой возьму? в предгорья, к дыре?
   Разве они не маргары? Там их место,  не  здесь!  Под  ядовитым  дождем  и
огненными бичами! Бьен?
   Страж тоже остановился и с удивлением поглядел на Дарта.
   - Огненные бичи и ядовитый дождь? Это хорошо! Это мне  нравится,  клянусь
второй жизнью! Думаю, никто  возражать  не  будет,  ни  доблестный  Айд,  ни
почтенный Оити. - Он отступил назад и присел, почтительно склонившись.  -  А
ты, мой господин, не только есть да пить горазд!  И  в  голове  твоей  -  не
древесная труха!
   Коснувшись эфеса шпаги, Дарт приосанился сделал шаг на тяжелых негнущихся
ногах. Губы его зашевелились.
   - Я - маргар, солдат удачи? Настоящий маргар должен быть удачлив?  Но  не
только? Фортуна слепа?. Удачлив и хитроумен - так будет верней?
   Он говорил, мешая земные и анхабские слова, но стражник, придерживая  его
за локоть, кивал и уважительно хмыкал.

Глава 14

   Миновали два цикла.
   Дарт провел их в беседах  с  Наратой  и  долгих  неспешных  прогулках  по
городу. Беседы были полезным дополнением к рассказанному  троицей  маргаров;
из них он узнавал о местных обычаях и верованиях, о жизни  Лиловых  Долин  и
других поселений, о том, как здесь воевали и торговали, как охраняли границы
и добывали пищу, как путешествовали, правили и поклонялись  богам.  Все  это
могло пригодиться - пусть не в сей момент, не для того, чтоб отыскать  ферал
и завершить с успехом миссию, но в будущем, в период ожидания  спасательного
корабля. Ждать придется несколько месяцев, что Дарта не слишком  беспокоило;
он уже решил провести это время в Лиловых Долинах. Если, конечно, не  сгинет
в дыре, не превратится в фарш  в  какой-нибудь  вертушке  и  не  сгорит  под
огненной сетью.
   Старый шир-до был с ним разговорчивей Нерис и ничего не  скрывал;  всякий
вопрос являлся поводом к подробным точным объяснениям,  и  казалось,  Нарату
совсем не удивляет наивность гостя в тех или иных делах, от ремесла  маргара
до  способов,  какими  сбраживали  мед.  Он,  несомненно,  обладал  истинной
мудростью и добродушным лукавством, и нрав его определялся соединением  этих
черт. Они вели к прагматизму, приправленному иронией,  и  к  четким  выводам
относительно Дарта: неважно, откуда явился странный гость, а важно,  что  он
умеет, достоин ли доверия и сможет ли исполнить заключенный уговор.
   Это была совсем иная позиция, чем у Нерис, откровенная и без  недомолвок.
Шира не верила ему до конца и, вероятно, считала истории о солнцах, пылающих
в холодной тьме, о людях, живущих в небесных замках, и удивительных  тварях,
что служат им, фантазией или попыткой обмана.  Для  нее  он  стал  Маргаром,
посланцем неведомого племени, обитающего в далеких краях  -  может  быть,  в
недрах  или  на  другой  половине  планетоида,  столь  же  недосягаемой  для
населявших голубой круг, как самые дальние звезды. Его скафандр, его оружие,
его боевое искусство значили больше слов и больше  подаренной  ей  нежности;
они говорили  о  том,  что  он  -  могущественный  маргар,  много  удачливей
погибшего Сайана  и,  значит,  его  надо  использовать,  перетянув  на  свою
сторону, сделать союзником, а не соперником. Что же  касается  вопроса,  как
перетянуть, то он являлся праздным, ибо во  всех  мирах  и  во  все  времена
женщины тянули канат одним-единственным и самым эффективным способом.
   Этого Дарт простить не мог и постарался не встречаться с широй, что  было
совсем нетрудно в лабиринте тоннелей и камер, служивших Нарате и  храмом,  и
домом, и хранилищем всяких редкостей. А в  городе  и  того  легче,  так  как
Лиловые Долины тянулись на тридцать лье в любую сторону, и здесь, в покрытых
почвой и
   Засаженных деревьями холмах, жили тысяч двести - множество людей, но  все
же намного меньше, чем могли прокормить изобильные сады и полное рыбы озеро.
Эта  местность,  так  же  как  другие  поселения,  о  коих  говорил  шир-до,
напоминала Эдем; его обитатели не  строили,  не  сеяли,  не  жали,  но  всем
хватало изысканных яств, одежды и жилищ, а труд был легок  и  служил  скорее
развлечением. Понятия о твердой власти тут  не  имелось,  и  старейшие  лишь
разрешали споры, взимали торговый налог,  а  также  следили  за  порядком  и
городским имуществом - сотней лодок и кораблей, мостами и  запасами  разного
добра, включая оружие и
   Общественных  бхо,  копателей   да   носильщиков.   Бхо   были   ветхими,
немногочисленными, износившимися за тысячи минувших циклов; носильщики -  во
всем удобны пауку, тащившему израненного Дарта, копатели походили на толстых
змей или плоские длинные лепешки с пастью-щелью, способной перемолоть  любые
преграды, от дерева до гранитной скалы.
   Порядок в Лиловых Долинах поддерживали серые береты  Аида,  которых  было
человек пятьсот. Их функции не отличались сложностью: утихомиривать  буянов,
перепивших меда; следить, чтоб не подгнили опоры мостов и причалов, чтоб все
отходы сбрасывались жабам в  озеро  и  чтобы  дороги  не  зарастали  травой;
сопровождать старейших и важных гостей,  а  также  собирать  налог,  который
платили либо товарами,  либо  ценившимися  повсюду  раковинами-джел-фейрами.
Стражи границ, подчиненные  доблестной  Аланне,  были  вдвое  многочисленнее
городских и больше напоминали войско; они несли патрульную службу в лесах  и
на  речном  побережье,  уничтожали   хищников,   травили   водяных   червей,
сопровождали торговые караваны и стерегли  опасные  места  -  рощи  деревьев
смерти и лужи Глотающий Рот. По словам Нараты, к стражам приходила молодежь,
крепкие воинственные парни,  искавшие  приключений;  они  бродили  по  лесам
несколько сотен циклов, плавали вдоль  берегов,  учились  владеть  копьем  и
палицей и покидали свой отряд, чтобы вернуться домой, осесть там и  подарить
какой-нибудь красотке жизнь. Таких резервистов в Долинах было тысячи три; их
и собирались отправить к дыре, вместе со стражами Пэаниц и подкреплением  из
Прочного Камня, Жемчужной Отмели  и  других  городов.  Дарт  эту  идею  счел
Разумной - хоть не армия, а все-таки обученные люди, не плетельщики  корзин,
как в уничтоженном даннитском воинстве. Может, и напугают чешуйчатых?
   Рассказы старца подтвердили его гипотезу о том что каждый  город  -  или,
вернее, обитаемая зона лежит на месте,  где  когда-то  находились  поселения
Темных. Хотя отчетливых воспоминаний о посещенных им мирах  не  сохранилось,
Дарт твердо знал, что ни он сам, ни другие солдаты удачи не находили древних
развалин, зданий, пещер или подземных лабиринтов. Если бы такое чудо  попало
на мнемонические ленты Ищущих, то, разумеется, Джаннах  и  остальные  балары
снабдили бы разведчиков информацией. Однако чего нет, того нет? И удивляться
этому не приходилось: пара миллионолетий - достаточный срок, чтобы  подвижки
планетной коры, дрейф континентов, землетрясения и вулканы  стерли  пещерные
города, засыпали их пеплом и затопили лавой.
   Но тут, в искусственном  мире  Диска,  все  сохранилось  -  и  лабиринты,
проплавленные в прочном  камне,  и  холмы,  скрывающие  их,  и  удивительные
растения, и водопады, прыгающие  с  террасы  на  террасу.  Все  сохранилось,
слегка измененное и приспособленное к быту рами или  даннитов,  джолтов  или
тиан? Правда, о поселениях чешуйчатых  или,  к  примеру,  рдандеров,  Нарата
ничего не знал -  первые  были  враждебны,  вторые  слишком  далеки.  Но  на
даннитском континенте располагалось семь обитаемых  зон,  известных  старому
шир-до, а у рами их было  двенадцать,  считая  с  Трехградьем,  и  все  они,
разделенные сотнями и тысячами лье, не уступали величиной Долинам. Не так уж
много для  столь  огромного  материка,  но,  вероятно,  Темные  любили  жить
просторно.
   Еще им нравились леса, холмы, озера, реки, и каждая из зон  располагалась
в живописном месте, у скал  и  водопадов,  как  Прочный  Камень,  или  среди
струившихся с невысоких  гор  ручьев,  как  Радужные  Воды,  или  на  берегу
полярного океана, как Морские Пещеры джолтов. Впрочем, последняя  зона  была
исключением, единственным на всей  территории,  что  примыкала  к  океану  и
кольцу прибрежных гор. Там не росли плодовые деревья, не цвел кустарник,  не
роились птероиды, и  местность  оставалось  дикой,  не  привлекавшей  взгляд
ничем, кроме восхитительных пейзажей. Дарту казалось, что в этом скрыт намек
- не приближаться к океану с его затворами и шлюзами, грозившими опасностью.
Никто туда и не совался - кроме мореходов-джолтов, плававших вдоль океанских
берегов.
   Прочие обитатели Диска странствовали по рекам. Других дорог тут не было -
ни в лесах, ни в горах, ни в степных районах, пустынных и безлюдных, так как
ни пахотой, ни скотоводством здесь не занимались. Путешествия, однако,  были
нечастыми, связанными с  каким-то  событием  или  вестью,  переданной  через
деревья туи - ведь в  каждой  зоне  имелось  все  необходимое  для  жизни  и
регулярный  товарообмен  отсутствовал.  Если  не  считать  карликов-тири   и
джолтов, снедаемых тягой к странствиям, все остальные нуждались в  серьезном
поводе, чтобы отправиться в дорогу.  Чаще  всего  этим  поводом  становилось
паломничество в Трехградье, где было много  просветленных  шир  и  находился
храм Предвечного; реже - любопытство, переселение  в  другую  местность  или
поход за редкостным товаром, предметом роскоши, какого  не  найти  в  родных
краях. Еще реже - война.
   Впрочем, Темные сделали все, чтоб исключить подобную возможность.  Будучи
расой высокоразвитой, они, конечно,  были  знакомы  с  концепциями  насилия,
агрессии и обороны; у них существовало  оружие  -  достаточно  мощное,  чтоб
поразить космический корабль;. и, при  всем  своем  миролюбивом  нраве,  они
умели  защищаться  -  значит,  могли  предвидеть  споры  и   схватки   между
наследниками и озаботиться тем, чтобы свести подобные коллизии  к  минимуму.
Дарт полагал, что это объясняет и удаленность поселений друг от друга, и  их
немногочисленность, и естественные преграды в виде рек чудовищной  ширины  и
специфической фауны и флоры  на  каждом  континенте  -  все  это  разделяло,
оберегало,  предохраняло  от  межрасовых  конфликтов.  Но  главным  фактором
являлось, несомненно, изобилие - леса, дарившие  плоды,  кору  и  древесину,
чистые воды и теплый климат, просторные жилища в самых красивых, удобных для
жизни местах. Если у всех есть все,  то  что  же  делить?..  -  думал  Дарт.
Нечего. Кроме, разумеется, зерен.
   Зерна бхо и хранилища Темных были - и оставались -  единственным  поводом
для конфликтов, и это подтверждали не только  легенды,  не  только  рассказы
шир-до, но сам язык: в  рами  и  фунги  не  имелось  слова  ?война?  -  как,
очевидно, и в других бытовавших на Диске наречиях. Зато был термин ?балата?,
и обозначал он то же самое.

***

   На исходе второго цикла Дарт, с Брокатом  на  коленях,  сидел  в  круглом
внутреннем дворике, служившем шир-до  хранилищем  древностей  и  местом  для
трансцендентных размышлений. Жилище Нараты  располагалось  в  самом  верхнем
ярусе, и в нем сотворили не только подземные камеры  и  коридоры,  но  также
подобные залы без крыш - может быть, кровлю  разрушили  копатели-бхо  еще  в
незапамятные  времена,  а  может,   так   и   было   задумано   таинственным
архитектором, построившим лабиринт. Так ли, иначе, но дворик выглядел  уютно
- сорок шагов в диаметре,  со  стенами,  задрапированными  синим  плющом,  с
колодцем для дождевой воды и двумя арками,  пристально  глядевшими  друг  на
друга. Одну из них закрывала циновка из тростника, и в глубине, в просторной
нише, хранились свитки и шкатулки со всякой всячиной, а главное -  ларчик  с
драгоценными зернами бхо; другая вела в помещение, откуда по  многочисленным
ходам можно было попасть на  тихую  безлюдную  террасу,  пройти  к  спальным
кельям, кладовым и боль