кать. Приблизившись к своему жилью, он услышал  шум  -  треск  кустов,
женские вопли, пронзительный визг Броката и сопение  волосатых.  Пара  юнцов
гонялась за Нерис в виноградных зарослях, то ли желая развлечься,  то  ли  с
иной, гастрономической целью.  Для  этих  своих  экзерсисов  они,  вероятно,
подстерегли момент, когда Нерис покинула  пещеру;  внутри  ее  никто  бы  не
тронул, так как жилище Дарта являлось для дикарей безусловным табу.
   Он запустил камнем в одного негодяя, а другого  свалил  наземь  ударом  в
челюсть, пнув на  прощание  башмаком.  Юнцы  уползли,  виновато  поскуливая.
Впрочем, вина их была не слишком большой - в пещеру они не совались, а кусты
как-никак территория общая.
   Покончив с этим делом, Дарт осмотрел женщину  и  ее  крылатого  спутника.
Последний уже успокоился, сел на камень у  входа  в  грот  и,  будто  кошка,
принялся вылизывать взъерошенную шерстку. Что до Нерис, то она, кажется,  не
пострадала и выглядела много лучше, чем вчера: следы побоев еще  не  зажили,
но ссадины и синяки побледнели, с лица исчезла  печать  утомления,  и  кожа,
отмытая дождем, напоминала сейчас бело-розовый  перламутр.  Ожерелье  на  ее
гибкой шее светилось красками утренней зари.
   - Ты меня бросил!.. - Отдышавшись, она гневно ткнула в Дарта  пальцем.  -
Бросил среди этих гнусных тварей!
   - Не бросил, а ненадолго оставил, пресветлая госпожа, - возразил Дарт.  -
Зачем ты покинула пещеру? В мое жилище волосатые не лезут, и там ты была  бы
в полной безопасности.
   - Я проголодалась! - сообщила Нерис, топнув обутой в сандалию ножкой. - Я
ела ягоды, и эти вонючки застали меня врасплох! Врасплох,  понимаешь?  Иначе
им пришлось бы пожалеть о миге своего рождения! Я превратила бы их в  камни,
в грязь, в червей! Лишила  бы  дыхания  и  воздуха!  Я,  просветленная  шира
Трехградья!.. Я бы?
   Она внезапно спрятала лицо в  ладонях  и  расплакалась.  Дарт  обнял  ее,
прижимая к себе левым боком, и с удивлением отметил, что не чувствует биения
сердца. Но эта мысль была смутной, преходящей, смазанной другими  ощущениями
- трепетом  хрупких  плеч  под  его  ладонью  и  орошавшими  грудь  слезами.
Шелковистые волосы ласкали щеку и шею, упоительный аромат будил воспоминания
о просторных залах, в которых, повинуясь мелодии, кружились и приседали дамы
с кавалерами в изысканных одеждах и завитых париках. Со вздохом он  погладил
ее золотистую головку и пробормотал:
   - Успокойтесь, мадам, успокойтесь? - Затем,  сообразив,  что  говорит  на
родном языке, перешел на фунги:
   - Не плачь, блистательная госпожа. В конце концов,  ничего  страшного  не
случилось: ты поела ягод, а тебя не съели. Даже не укусили ни разу.
   - Просветленная, а не  блистательная,  --  поправила  она,  всхлипывая  и
вытирая слезы. - Ты должен правильно обращаться ко мне и оказывать уважение,
Дважды Рожденный. Помни: я - шира!
   - Разумеется, я помню, светозарная. - Дарт  отступил  на  шаг  и  отвесил
изящный поклон, коснувшись  рукояти  шпаги.  Все  происходящее  его  изрядно
забавляло, будто он играл с ребенком - но разве жизнь без  игр  и  забав  не
превращается в унылые будни? Лишь  женщины,  новые  впечатления  и  авантюры
придают ей вкус, и в данный момент, обладая тем, и другим, и третьим, он мог
почитать себя счастливейшим из смертных.
   Поклонившись еще раз, Дарт произнес:
   - Любой рыцарь счел бы великой милостью служить тебе, и  я  клянусь,  что
под моей защитой  ты  можешь  не  опасаться  никаких  врагов.  Ни  тиан,  ни
волосатых криби.
   Слезы Нерис высохли, пунцовый рот приоткрылся.
   - Что такое "рыцарь"?
   - Благородный воин, поклоняющийся женской красоте, - с улыбкой пояснил
   Дарт.
   - Ты находишь меня красивой?
   - Несомненно, моя госпожа. Я думаю, ты самая прекрасная из шир Трехградья
   - по обе стороны этой реки. Да что там - реки! По ту  и  по  эту  сторону
Диска!
   Ее серые глаза кокетливо сощурились - верный признак, что лесть упала  на
благодатную почву и что взойдет она  пышным  и  сладким  посевом.  Рано  или
поздно, но взойдет.
   Однако не сейчас. Повернув головку, Нерис  взглянула  на  Броката  -  тот
дремал, разнежившись на солнышке, -  затем  принюхалась  к  смрадному  дыму,
плывшему над пещерами, и брезгливо сморщила носик.
   - Мерзкие отродья, пожиратели падали? У каждого роо есть дар
   Предвечного, но сомневаюсь, что он наделил им этих вонючек! Но лысые жабы
ничем не лучше? чтоб их поглотил божественный туман, и тех, и  других!  Чтоб
им сгнить под деревом смерти! - Покончив с проклятиями, она кивнула Дарту:
   - Мне нужно вымыться и очиститься. Отведи меня на берег, но не туда,  где
лилась кровь. В какое-нибудь другое место.
   Кивнув, он повел ее в прибрежный грот в той части острова, что  омывалась
не проливом, а рекой. Тут невысокие утесы, перемежавшиеся корявыми деревьями
с сизой хвоей, теснились к самой воде; вода же была  теплой,  ласковой,  дно
мелким, почва - песчаной, и в ней криби выкопали сотню ям, забитых всяческим
имуществом, не  поддававшимся  гниению.  В  них  цикл  за  циклом  сваливали
награбленное и ненужное - странные товары тири, добро даннитов и многие иные
вещи; и в них, несомненно, свалят оружие и снаряжение тиан. В одной из  этих
ям Дарт схоронил маленькую даннитку, поставив над могилой деревянный крест с
ее украшениями, браслетами и ожерельем. Нерис огляделась.
   - Что здесь? Куда ты меня привел? К мусорным кучам?
   - Это предметы, принадлежавшие путникам, моя госпожа. Криби-самцы сюда не
ходят, только самки - тащат  лишнее,  когда  очищают  берег  лагуны.  Тут  я
купаюсь и наблюдаю за рекой? Посмотри в ямах - возможно, что-то пригодится?
   - Возможно.
   Устроившись под скалой, в тени, Дарт с интересом  наблюдал,  как  женщина
бродит среди деревьев, камней и груд непонятного мусора, то вороша их ногой,
то наклоняясь, приседая и что-то разглядывая. Она подняла плоскую  небольшую
раковину, потом - трубчатый сосудик размером в палец; открыла его,  понюхала
и скорчила довольную гримаску - кажется, предназначение этих вещиц  не  было
для нее секретом. У ямы, заваленной большими пустотелыми орехами,  одним  из
главных товаров  карликов-тири,  Нерис  остановилась,  вздохнула  и  грустно
покачала головой.
   Дарт насторожился.
   - Можешь объяснить, что это такое? Я думал, их едят, но они пустые.  Одна
скорлупа? Зачем тащить ее с собой, да еще в таком количестве?
   - Их ядра не едят, из них и из корней  изготовляют  мазь,  что  заживляет
раны, а скорлупу  расписывают  узорами  и  помещают  внутрь  прах  погибших,
старейших и воинов. Сосуды для почетного захоронения, плоды с  дерева  хрза?
Растет оно далеко, и в Лиловых Долинах цена на них немалая.
   - Судя по этой куче, в Лиловых Долинах  нет  недостатка  в  мертвецах,  -
заметил Дарт. - Что же там мучилось, ма белле донна? Кровопролитное сражение
или повальная болезнь?
   - А ты не знаешь? - На ясном лбу Нерис прорезалась морщинка. - Не знаешь,
что происходит в период балата? Когда разверзаются земли, трясутся горы и  в
небесах играют молнии? В самом деле, не знаешь?
   Пожав плечами, Дарт неопределенно улыбнулся.  Он  с  охотой  послушал  бы
что-нибудь о богах, играющих молниями, однако решил не  торопиться:  женские
речи - ручей, который  нельзя  подгонять,  швыряя  камешки  вопросов.  Слово
"балата" вспоминалось ему - вроде бы слышал от умершей  даннитки,  но  смысл
его оставался неясен, как прочие намеки Нерис и удивительный обычай хоронить
покойников в орехах. Вероятно, эти Лиловые Долины были любопытным местом!..
   Его спутница положила свои  находки  на  плоский  камень  у  воды,  сняла
сандалии,  сбросила  тунику  и  принялась  ее  полоскать;  затем  расстелила
изорванную одежду на том же валуне. Дарт с бьющимся сердцем не спускал с нее
глаз, чувствуя, что внимание ее не обижает, а, наоборот, приятно; здесь,  на
Диске, где многие расы не знали иных одеяний,  кроме  собственной  кожи  или
шкуры, не стыдились наготы. Ему показалось, что Нерис не отличается ничем от
земных женщин, а если  и  были  какие  отличия,  то  в  лучшую  сторону:  на
удивление тонкая гибкая талия, восхитительно длинные ноги и  твердые  груди,
не  колыхавшиеся,  а  только  слегка  подрагивавшие  при  резких   внезапных
движениях.
   "Нимфа", - подумал Дарт, любуясь, как Нерис плещется у берега.  Ее  формы
выглядели не угловато-девичьими, а  женственными,  зрелыми,  округлыми,  но,
вероятно, она была молода - лет двадцати пяти или чуть больше по земному или
анхабскому счету времени. В этих двух мирах, на его старой и  новой  родине,
сутки и годы почти совпадали. Правда, на Анхабе, не имевшем лун, не знали  и
месяцев, также смены сезонов: ось  планеты  была  перпендикулярна  плоскости
эклиптики.
   Мысль об Анхабе вернула его к реальности, к погибшему кораблю,  лишенному
энергии скафандру и миссии, которую надлежало исполнить. Последнее  являлось
делом чести: сколько бы он ни спорил с  Джаннахом,  как  бы  ни  торговался,
слова оставались словами, деяния - деяниями. Пока он жив, его обязанность  -
быть верным своему обету, трудиться и искать, как  он  трудился  и  искал  в
других мирах, с полной отдачей сил, не думая о риске и не мечтая о  награде.
Долг был для него категорией абсолютной, твердой основой  душевного  склада;
приверженность  долгу  соединялась  с  другими  чертами,   с   понятиями   о
благородстве и мужестве, справедливости и милосердии.  Возможно,  в  прошлой
жизни он был иным, более подверженным  влиянию  людей  и  обстоятельств,  но
воскрешение очистило  его:  так  с  древнего  клинка  спадает  ржавчина  под
яростным усилием точила.
   Долг нужно исполнять - тем более что  средства  к  тому  были  отнюдь  не
исчерпаны: он потерял корабль,  но  Голем  уцелел.  Его  помощник  и  слуга,
оставшийся на  перевале  в  прибрежных  горах,  под  бурым  утесом  с  тремя
вершинами? Он получил приказ и будет ждать тысячелетия, подобно верному  псу
из нерушимой, не подверженной тлению плоти? Этот квазиживой механизм обладал
большими запасами энергии и умением накапливать  ее,  аккумулируя  из  любых
источников; прочный  корпус,  искусственный  мозг,  подвижность,  встроенные
датчики,  оружие  и   инструменты   делали   его   незаменимым   в   полевых
исследованиях. Он мог бы осуществить их сам и мог, вероятно, найти  хозяина,
рассчитав траекторию падения Марианны, но он подчинялся приказу: ждать.  Его
способность к самостоятельным  действиям  была  ограниченной,  и  в  случаях
критических он нуждался в руководстве человека.
   Отсюда, за сотни лье, Дарт был  не  в  силах  отменить  приказ,  обрекший
Голема на ожидание. Золотистая  полоска-указатель  на  рукаве  скафандра  не
светилась,  так  же,  как  спираль,  вмонтированная  в  лицевой  щиток;  его
передатчик, лишенный энергии, не позволял связаться с  механическим  слугой.
Не трагедия, но неприятность; а возможно, знак судьбы  и  повод  к  далекому
странствию, которое необходимо совершить. Вот только как?..
   В данный  момент  это  являлось  важнейшей  проблемой,  отодвигавшей  все
остальные, даже утрату Марианны. В конце концов, ее гибель не  делала  Дарта
вечным пленником в этом мире;  пройдет  какой-то  срок,  и  прилетит  другой
корабль, беспилотный или с очередным разведчиком, а  значит,  его  отыщут  и
снимут с Диска. Вернее, отыщут  Голема  -  по  встроенному  маяку  и  следам
несчастливой попытки вскрыть загадочную-полость? И к этому времени он должен
соединиться с иразом? Должен, тысяча чертей! Должен, должен?
   Видимо, он задремал, и во сне ему явилась персона из  прошлой  жизни,  не
столь великая, как та, чей облик принимал Джаннах, но все же  могущественная
и облеченная  властью.  Мужчина  в  годах,  со  смуглым  крючконосым  лицом,
пронзительным взором и  резким  командирским  голосом,  похожий  на  старого
коршуна; вы должны,  каркал  он,  должны,  должны?  ?  Вы  должны  сохранить
привезенное, сколь бы незначительной ни была  эта  сумма.  Еще  вам  следует
усовершенствоваться во владении оружием, поскольку это необходимо дворянину.
Я  сегодня  же  составлю  письмо  начальнику  Королевской  академии,   и   с
завтрашнего дня он примет вас, не требуя ни единого экю. Не отказывайтесь от
этой милости - бывает так, что наши молодые дворяне, даже  самые  знатные  и
богатые,  тщетно  добиваются  приема  туда.  Вы  научитесь  верховой   езде,
фехтованию, танцам и куртуазному обращению с дамами, вы отшлифуете манеры  и
завяжете полезные знакомства. А время от времени вы будете являться ко  мне,
докладывать, как идут дела и чем я могу вам  помочь.  Через  год  вы  должны
завершить обучение? через год, к апрелю?
   Плеск воды заставил его проснуться, и лишь последнее слово сохранилось  в
памяти. Апрель, весенний месяц, пора цветения каштанов? Что-то  случилось  с
ним в апреле - там, в прошлой жизни, на Земле? Куда-то  он  ехал,  с  кем-то
встретился, вступил в перебранку и скрестил клинки? Не с тем крючконосым  из
сна, что поучал его,  с  другим,  враждебным  и  наглым?  Мерзкая  личность!
Прикончил ли он негодяя? Кажется, нет, не удалось; в тот раз  ему  помешали.
Но кто? Кто, дьявол его побери?!
   Нерис, расстелив на  валуне  свою  изодранную  тунику,  что-то  делала  с
трубчатым сосудом.  Любопытствуя,  он  приподнялся:  влажная  клейкая  масса
стекала на края прорех, тонкие пальцы перебирали ткань, гладили  ее,  слегка
сжимали, и, подчиняясь этой  ласке,  дырявое  и  рваное  становилось  целым.
Возможно,  не  просто  целым,  а  живым:  ткань  трепетала  и   подрагивала,
поблескивала словно шелк, переливаясь теплыми оттенками радуги. Порыв  ветра
вдруг подхватил ее, взметнул вверх и опустил на плечо Нерис. Она рассмеялась
и, лукаво посматривая на Дарта, натянула  одежду.  Свисавшее  с  гибкой  шеи
ожерелье отсвечивало золотисто-розовым.
   В точности как плоская круглая раковина в ее руке. Бросив эту  вещицу  на
колени Дарту, она сказала:
   - Вот, возьми! Кажется, у тебя нет джелфейра?
   - Чего нет, того нет, - признался он. - Это украшение? Как твое  ожерелье
и этот кружок? - Палец Дарта прикоснулся к виску.
   - Кружок? Ты называешь мой раят  кружком?  -  Нерис  негодующе  взмахнула
ресницами. - Мой раят, знак ширы, вживленный навечно! Нет, это не украшение,
воин, не только украшение! Раят потускнеет,  если  во  мне  зародится  новая
жизнь. Есть от него и другая польза - например, чтоб роо  знали,  перед  кем
сгибать колени.
   - А это что такое? - Дарт уставился на ракушку.
   - Джелфейр, я же сказала! По его оттенкам судят о времени. В начале цикла
время красное, в легкий период - розовое и желтое,  а  когда  тело  начинает
тяжелеть - зеленое и голубое. Затем синее, когда приходят  большая  тяжесть,
дожди и сумрак? Разве ты этого не знаешь? И разве в твоих  родных  краях  не
пользуются такой полезной вещью?
   - Где они, мои края? - вздохнул Дарт, подбрасывая раковину в ладони.
   - И правда - где? -  Нерис  присела  перед  ним  на  корточки,  глаза  ее
потемнели,  расширились,  стали  огромными.  -  Где  же  твой  край.  Дважды
Рожденный,
   И  каков  твой  обычай?  У  тебя  странные  вещи?  невиданные,   твердые,
блестящие?
   - Она с  опаской  коснулась  витого  эфеса  шпаги.  -  Ты  спас  меня  от
жестокости тьяни? Ты говорил, что явился издалека, и обещал, что будешь меня
защищать? так как защищал Сайан? Но почему? Ведь мы не просили Предвечного о
вещих снах? Мы даже не связаны обрядом  синего  времени!  Ты  не  дарил  мне
жизнь, я не дарила тебе радость?
   - Еще подаришь. Все впереди, - Дарт ласково погладил ее обнаженное плечо.
   - Ты можешь мне довериться, ма белле, хотя мне трудно объяснить, откуда я
пришел. Боюсь, ты бы сочла меня бесноватым, услышав о недоступных  пониманию
вещах, о солнцах, что светят в холодной тьме, о людях, способных менять свой
облик и обитающих в  небесных  Езамках,  об  удивительных  тварях,  живых  и
неживых в одно и то же время.  Впрочем,  кто  знает?  Возможно,  ты  все  бы
поняла? возможно, ширы Трехградья так же мудры, как прекрасны, и  разуму  их
нет границ? - Он  усмехнулся,  глядя  в  ее  сосредоточенное  личико.  -  Но
поговорим  о  другом,  сиятельная.  Я,  видишь  ли,  кое-что  ищу?  кое-что,
потерянное мной у океана, в который впадает эта река. Хочешь  помочь  мне  в
поисках?
   - Не раньше, чем  ты  объяснишь  их  цель  и  смысл.  В  последнее  время
развелось слишком много ищущих - как это обычно бывает в период балата.  Что
же ищешь ты?
   Показалось ли ему, что в глазах Нерис мелькнуло подозрение?  Быть  может,
он напрасно говорил о метилах, горящих  в  космической  бездне,  о  летающих
замках анхабов и существах, подобных Голему? В  конце  концов,  это  слишком
далекие материи, столь же неясные для обитателей Диска, как смена ночи и дня
и небосвод, усыпанный звездами?
   Поверх золотистой женской головки он  бросил  взгляд  на  реку.  Полдень,
самое легкое время? желтое, если  судить  по  ракушке-джелфейру?  Гигантский
поток перед ним струился медленно и плавно, индиговый лес на дальнем  берегу
манил  загадочным  молчанием,  яшмовые  скалы,  вздымаясь   над   деревьями,
подпирали небесный купол - прозрачный  голубой  алмаз  с  пылающим  сапфиром
солнца. Оно висело прямо над головой,  изливая  полуденный  жар  и  затмевая
звезды; казалось, что хрустальная голубизна, пронизанная  светом  и  теплом,
бесконечна, нерушима и вечна, как само Мироздание.
   - Мон дьен, какое величие!..  -  прошептал  Дарт.  -  Какое  чудо,  какая
красота!
   Нерис нетерпеливо шевельнулась.
   - Так что же ты ищешь на берегах Срединного океана? Не ту ли удивительную
тварь, которая жива и неживая в одно и то же время? Помнится, ты  говорил  о
ней? Или мне послышалось?
   Очнувшись, Дарт с изумлением уставился на нее, потом пробормотал:
   - Как ты догадалась? - Женщина смотрела на него непроницаемым взором,  и,
не дождавшись ни слова в ответ, он произнес:
   - Если мы доберемся до моря, я покажу  тебе  эту  тварь.  Очень  полезное
существо, хотя вид его необычен и страшен? Надеюсь, ты не испугаешься.
   - С чего мне пугаться? - Ее рот скривился в пренебрежительной усмешке.  -
Я
   - шира, и я понимаю, о чем ты говоришь? О бхо, не так  ли?  Ну,  подобную
тварь я сама могла бы тебе  показать  -  прямо  здесь  и  прямо  сейчас,  не
дожидаясь, пока ты окажешься у океанских берегов. Если захочу?
   Брови Дарта полезли вверх, в горле запершило. Он откашлялся и,  не  зная,
как скрыть удивление, поиграл рукоятью кинжала, затем  освободил  клинок  до
половины, с лязгом загнал в чеканные ножны и вытащил снова. Нерис, глядя  на
солнечные блики, скользившие по серебристому лезвию, неторопливо произнесла:
   - Ты слышал о маргарах? О тех, чья поступь легка, прыжок  -  стремителен,
удар - смертелен? О тех, что бродят там и тут, дожидаясь балата?  О  великих
искателях зерен, что не страшатся подземной тьмы? Может быть, ты из них?
   - Почему ты так решила? - Дарт недоуменно нахмурился. О маргарах он  знал
лишь то, что они обладают мягкой шкурой в черную и серую полоску, подходящей
для изготовления мешков. - Я не брожу без цели там и тут и не люблю  убивать
- разве лишь для защиты обиженных и слабых. Я обладаю  речью  и  разумом,  а
маргар - животное!
   - Не всегда, - на  губах  Нерис  зазмеилась  таинственная  улыбка.  -  Не
всегда, мой воин. Встречаются разные маргары.
   "Что-то не так, - мелькнуло у Дарта в голове, - что-то  не  складывается,
чего-то он не понимает -  или  не  понимают  его.  Быть  может,  дело  не  в
отсутствии контакта, а в чем-то ином, в какой-то хитрой  интриге,  пока  что
неясной ему, - ведь женщинам нравится играть в загадки и напускать туман  на
ровном месте. Но на сегодня, пожалуй, хватит тумана, эагадок и тайн. В конце
концов, женщина есть женщина, и самая прекрасная из  них  не  в  силах  дать
больше, чем имеет?"
   Были, однако, другие вопросы, которые ему хотелось выяснить.  Диск  -  по
крайней мере,  с  голубой  стороны  -  являлся  населенным