ость, фигурки с их кораблями и
плотами стали расти, и над рекой вдруг затрубила раковина и  раскатился  гул
барабана - видимо, знак того, что их заметили.
   Сняв обруч, Дарт вытер испарину, выступившую  на  висках.  Нерис  провела
языком по пухлой нижней губке и ободряюще улыбнулась ему.
   - Не беспокойся, маргар, они не причинят нам вреда. Они живут в дружбе  с
рами.
   Левиафан приближался к великому флоту даннитов.
   "Вот муж, исполненный достоинств, - размышлял Дарт, с вежливой улыбкой
   Поглядывая на Кордоо. - Хоть не человек, зато деловитый,  вежливый  и  не
лишенный понятия о гостеприимстве?.
   Шесть  копьеносцев  почетной  стражи  напоминали  о   всех   достоинствах
даннитского вождя - или скорее адмирала; в позах воинов сквозила радость  от
лицезрения гостей, а также  готовность  исполнить  любое  из  их  повелений.
Ветер, реявший над палубой, трепал мех даннитов и длинные  пучки  волос  под
остриями копий - коротких, неуклюжих, с толстыми неошкуренными древками.
   Сам Кордоо был коренаст и крепок, с гибким длинным хвостом,  мускулистыми
конечностями и удивительно мощной грудью,  хотя  его  макушка  не  доставала
Дарту до плеча. Шерсть на  теле  адмирала  казалась  какой-то  взъерошенной,
клочковатой, совсем непохожей на гладкий шелковистый мех покойной  даннитки,
и масть его была не темной и не серой, а рыже-бурой. Густой шерстяной покров
не позволял считать его нагим, и к тому же у Кордоо имелись два предмета  из
одежды: широкий плетеный воротник, украшенный глиняными шариками, и ремень с
полоской кожи, пропущенной между ног.  Полоска  ощутимо  оттопыривалась,  не
оставляя сомнений в мужских достоинствах Кордоо.
   Он вытянул хвост, вскинул мощную длань с мохнатыми когтистыми пальцами  и
присел - не так низко, как приседали тири, но все же на добрую пару ладоней.
Глиняные шарики на его воротнике глухо брякнули.
   - Да будет милостив к тебе Элейхо, просветленная шира!  И  к  тебе,  воин
рами! Был ли благополучным ваш путь?
   - Скорее да, чем нет, сын двадцати отцов,  -  ответила  Нерис,  баюкая  в
ладонях дремлющего Броката. - Все-таки я осталась в  живых,  хотя  в  речном
устье тьяни перебили моих людей, сожгли корабль и перерезали  горло  Сайану,
моему маргару и защитнику. К счастью, я везла из Трехградья зерна бхо? и,  к
счастью, мне повстречался новый защитник?  -  она  положила  руку  на  плечо
Дарта.
   -  Его  зовут  Дважды  рожденный,  и  он  тоже  маргар  и  великий  воин,
освободивший меня от чешуйчатых ящериц.
   Сын двадцати отцов - таким был официальный  титул  Кордоо.  Самок  в  его
племени  рождалось  много  меньше,  чем  представителей  сильного  пола,   и
полиандрия была вполне естественной: у каждой самки -  от  шести  до  десяти
мужей, и, чтобы данниты не канули в вечность, каждой  полагалось  родить  не
меньшее количество потомков. Задача трудная и не всегда  выполнимая  в  силу
даннитской физиологии, и поэтому ценились самки плодовитые,  имевшие  больше
супругов, производившие больше детей и обладавшие властью и почетом. В такой
семье  проблема  персонального  отцовства  не  вставала,  а  число   мужчин,
принадлежавших матери, являлось своеобразным генетическим штампом, признаком
жизнеспособности и редких качеств, необходимых для великих дел.
   Кордоо раздул ноздри, гневно ударил хвостом по ляжке  и  стиснул  кулаки.
Экспрессия жестов и поз заменяла даннитам мимику,  почти  незаметную  на  их
заросших шерстью лицах.
   - Пленить ширу, избранницу Предвечного! Убить ее маргара!..  -  Казалось,
он вне себя от ярости. - Только бесхвостые жабы способны  на  это!  Хотя  их
можно понять? - Адмирал, оглядев  сияющие  речные  дали,  вдруг  успокоился,
склонил голову к плечу и принял позу раздумья. - Балата?  грядет  балата?  В
такой период  даже  тьяни  нуждаются  в  видящих  суть  вещей?  А  самки  их
безмозглы, и не даровано им речи, не говоря уж  о  вещих  снах  и  остальных
умениях искусной ширы! Без ширы же не обойтись, ибо на вид все  зерна  Детей
Элейхо одинаковы. Кто отличит зерно от плевел, злое от доброго, полезное  от
пустого?.. Кто направит и кто предостережет?.. И кто оценит сокровища, чтобы
данниты, рами и Морское Племя могли разделить их по справедливости?
   "Женщина, только искусная женщина?, - подумал  навостривший  уши  Дарт  и
усмехнулся. В памяти всплыло - ?шерше ля  фам?,  и  он  повторил  эту  фразу
несколько раз, наслаждаясь звуками, словно бокалом игристого вина.  Повод  к
мысленному  возлиянию  имелся  -  цель  путешествия  Нерис  больше  не  была
секретом.
   - Затем меня и послали, чтоб оценить  и  разделить,  -  промолвила  шира,
гордо выпрямившись. - Надеюсь, сын двадцати  отцов,  чей  хвост  никогда  не
опускается, ты доставишь нас  в  Лиловые  Долины,  меня  и  моего  спутника?
Доставишь, хотя корабли трехглазых плывут за тобой по пятам?
   Кордоо кивнул и по-хозяйски оглядел огромный! плот и мельтешившие  вокруг
катамараны.
   -  Доставлю,  клянусь  Элейхо!  И  тебя,  просветленная  шира,  и  твоего
защитника со странным именем, и твоего летающего зверька? Доставлю с почетом
и в полной безопасности! А эти, трехглазые, пусть плывут? Доплывут,  так  мы
им обрубим хвосты!
   Видимо,  это  было  страшной  угрозой  -  стражи-копьеносцы   оскалились,
рявкнули что-то неразборчивое и ударили  в  палубу  древками  копий.  Кордоо
бросил на них одобрительный взгляд.
   - Я прикажу, чтобы вас разместили в жилой башне, в лучших покоях, рядом с
   Дии-ди, моей почтенной супругой и моими братьями. Вы будете спать в одном
жилище?
   - Разумеется, - прохладная ладошка Нерис снова легла Дарту на плечо. - Мы
связаны обрядом синего времени!
   Хвост адмирала сплясал затейливый танец, ноздри затрепетали, верхняя губа
приподнялась - он улыбался.
   - Тогда вам не будет скучно! И пусть Элейхо пошлет вам  крепких  детей  и
долгую жизнь просветленной шире? Что-нибудь еще?
   - Пусть позаботятся о нашем корабле, -  Нерис  повернулась  к  левиафану,
который покачивался рядом с плотом. -  Пусть  его  опутают  сетью  и  прочно
привяжут, но не поднимают на палубу. Без воды бхо погибнет.
   - Будет исполнено. - Кордоо слегка  присел,  на  этот  раз  -  не  больше
ладони, и показал хвостом на  одного  из  копьеносцев.  -  Руун,  мой  брат,
проводит вас в жилище и проследит, чтоб ваши подстилки были мягкими, а  пища
- обильной.
   С этим Рууном Дарт в ближайшие дни облазил даннитское судно  от  киля  до
клотика. Руун являлся не  кровным  братом,  а  собрачником  адмирала,  самым
младшим из супругов почтенной Дииди, рослым, крепким, добродушным существом,
склонным  к  юмору.  Серый  мех  его  лежал  волосок  к  волоску,  воротник,
сплетенный из ярких разноцветных нитей,  был  вдвое  шире  адмиральского,  а
кожаный  пояс,  Украшенный  менявшими   цвет   раковинами,   служил   заодно
джелфейром. На поясе  болтались  костяной  клинок  и  огромная  фляга,  а  к
воротнику спереди и сзади были привязаны мешочки для всяких нужных  мелочей.
Пахло от Рууна приятно, медом и цветущим лугом, и Дарт решил, что новый  его
знакомец - из даннитских щеголей.
   В осмотре плота препятствий ему не чинили. Это сооружение,  связанное  из
чудовищных, диаметром рост человека, бревен  тянулось  на  шестьдесят  шагов
ширину и двести двадцать в длину, а экипаж состоял из семей адмирала  и  его
ближайших помощников и сподвижников. Было  их  не  меньше  пятисот,  и  если
принять во внимание другие плоты и восемь десятков катамаранов, в даннитском
воинстве насчитывалось тысячи три бойцов.
   Бревна, покрытые гладкой бархатистой корой были  удивительно  легкими,  и
плот высоко сидел воде. Палуба, собранная не из досок,  а  из  полос  таато,
напоминавшего толстый пористый  картон,  казалась  прочной  и  ровной;  этот
материал, по утверждению Рууна,  добывали  в  заброшенных  гнездах  каких-то
существ, птероидов или больших насекомых, водившихся  в  даннитских  землях.
Жилая башня о трех этажах тоже  была  построена  из  таато,  а  ее  балконы,
галереи и лестницы поддерживал  бревенчатый  каркас,  пропитанный  таким  же
клейким веществом, как на галере тьяни. Осмотрев башенку Дарт заключил,  что
идея строительства все же не чужда жителям  Диска  -  хотя  бы  в  том,  что
касалось транспортных средств. Не единственный из его выводов; заметив,  что
огонь разжигают с большой осторожностью, лишь во  время  ночного  привала  и
никогда - на корабле, он догадался, что таато горит как порох.
   Тайной, будившей его любопытство, был способ передвижения плотов.  Легкие
верткие катамараны щли под парусом, но  на  плотах  ни  мачт,  ни  весел  не
имелось - да и какие гребцы и паруса  могли  бы  гнать  против  течения  эти
неуклюжие громады? Но они двигались - неторопливо, плавно и будто без всяких
усилий. Как именно, Руун не мог или не пожелал объяснить; он  только  стучал
хвостом по палубе, поглаживал объемистое брюхо и бормотал: ?Бхо? сильные бхо
- там, внизу? сидят на деревьях и?? Тут его лапы приходили в движение, будто
загребая воду, а хвост начинал выписывать круги,  что  означало  у  даннитов
высшую степень восторга.
   Миновали два периода темного времени и  два  -  светлого.  Дарт  сидел  с
Рууном в скудной тени башенки, между подпорками  галереи,  тянувшейся  вдоль
второго этажа. Наверху, шаркая и постукивая когтями, прохаживались  часовые,
на корме несколько даннитов перекладывали какой-то груз, а перед башней,  на
носовой палубе, тренировались копьеносцы: оскалив зубы  и  выставив  оружие,
шли в атаку на, большие фруктовые корзины, сшибали их и кололи  с  победными
воплями. Эти маневры  казались  Дарту  не  слишком  серьезными;  правда,  он
помнил, как отчаянно бились данниты с племенем Bay - там, на острове,  -  но
было ли это свидетельством их боевого искусства? Каких чудес  не  сотворишь,
чтоб не попасть на вертел к людоедам? А вот на обученных гвардейцев  данниты
походили мало.
   - Хорошие воины? - Дарт покосился в сторону Копейщиков.
   - Аррхх? - Прочистив горло,  Руун  расправил  свой  широкий  воротник.  -
Лучшие воины. Дважды Рожденный!  Сыновья  пятнадцати  отцов!  Очень  смелые!
Очень свирепые! Однако их еще не избрали.
   - Кто не избрал?
   - Женщины,  само  собой.  Будут  хорошо  сражаться,  попадут  к  ласковым
женщинам? таким, как  Дии-ди?  -  Верхняя  губа  Рууна  приподнялась,  хвост
непроизвольно дернулся. - Твоя самка тоже ласковая? Эта  маленькая  шира  из
Трехградья, с желтой шерстью на голове?
   - Ласковей не бывает, - буркнул  Дарт  и  поглядел  на  копьеносцев.  Ему
хотелось поговорить о воинах, не о  самках.  Флот  чешуйчатых  приближало  с
каждым прошедшим циклом, и вещий сон его спутницы, суливший кровопролитие  и
многочисленные раны, начал его беспокоить. Сумеет ли он добраться до  Голема
и завершить свою миссию? Или падет схватке двух  примитивных  племен,  равно
чужих Земле, и Анхабу?
   Впрочем, даннитов он не считал чужаками - они оказали гостеприимство  ему
и Нерис, и мысль бросить их  в  беде  была  бы  постыдной,  несовместимой  с
рыцарским  долгом.  Проблема  состояла  в  том,  что  этот   долг   был   не
единственным; долгов  насчитывалось  много  -  столько  же,  сколько  взятых
обязательств. Перед даннитами и Нерис, перед Джаннахом  и  гильдией  Ищущих,
перед Констанцией и перед Землей,  куда  он  должен  обязательно  вернуться?
Долги вступали в спор, противоречили друг другу,  и  каждый  заявлял:  ты  -
мой!.. я первый, главный!.. Дарт знал, что это угрожает  гибелью;  лишь  при
счастливых  обстоятельствах  он  мог  заплатить  по  векселям,   не   уронив
достоинства и чести.
   Ему казалось, что он сумеет это сделать. Ведь до сих пор удача  была  его
верной спутницей.
   Данниты на передней палубе, смешавшись в кучу  и  размахивая  копьями,  с
энтузиазмом дырявили корзины. Раковины на поясе Рууна  позеленели;  близился
вечер, над рекой парило, воздух стал душным и слишком влажным.
   - Жарко, - заметил Дарт.
   -  Жарко,  -  согласился  Руун  и  протянул  ему  флягу.  -  Самое  время
освежиться.
   Пей, Дважды Рожденный!
   Это было вино, крепкое и ароматное, - вероятно, из виноградных  ягод  или
других  неведомых  плодов.  Дарт  глотнул,  в  удивлении  вскинул  брови  и,
запрокинув голову, присосался к фляге.  Божественный  нектар!  Когда  же  он
пробовал его в последний раз? И с кем? Неужели с  тех  пор  миновало  четыре
столетия? Целая вечность!
   Руун беспокойно зашевелился и потянул сосуд к себе.
   - Аррхх? это же тьо? крепкий тьо? Ты уверен, что не умрешь, Дважды
   Рожденный? Случись такое, Кордоо спустит с меня шкуру,  а  тебе  придется
рождаться в третий раз!
   - С чего мне умирать? - Дарт неохотно выпустил фляжку.
   - Рами не любят тьо, у рами другой напиток,  из  меда,  -  сообщил  Руун,
сделав основательный глоток, а за ним - второй и третий. - Рами не похожи на
даннитов - если пьют тьо, сильно болеют. И еще у них хвост опускается?  тот,
что спереди, между ног. Потом не запрыгнуть на самку.
   - Я - другой рами, из очень  далеких  мест,  где  пьют  тьо  от  красного
времени до синего. И все хвосты стоят торчком. Я могу выпить  больше  любого
Даннита.
   - В самом деле? Тогда бери и пей?
   Тяжесть  постепенно  возрастала,  но  вино   наполнило   Дарта   чувством
невыразимой легкости. Он он хлебнул пару раз, возвратил флягу Рууну и бросив
взгляд на упражнявшихся копьеносцев.
   - Вашим воинам приходилось сражаться с тьяни
   - Бу-у? - Его собеседник оторвался от гopлышка  и  вытер  мех  на  нижней
челюсти. - Нет, конечно, нет. Мы  живем  далеко  друг  от  друга,  каждый  в
положенном месте, в своих жилищах и городах. За  чем  нам  сражаться  и  что
делить? Только волшебные зерна, когда случается балата? Но балата - такая же
редкость, как рами, который любит тьо.
   - Однако ты его видишь, - Дарт хлопнул ладонью по  груди  и  потянулся  к
фляжке. - Объясни мне, Руун, кто же такие ваши воины? Те, что бьются  сейчас
с корзинами?
   - Разве н-не понятно? - Язык Рууна слегка заплетался. - Я ведь  с-сказал:
воины  -  с-сыновья  пятнадцати  отцов?  ссс?  с-сборщики  фруктов  и  ягод?
п-плетельщики корзин? а есть такие, что  делают  ремни  и  паруса  или  ищут
раковины? или добывают таато и деревья для плотов?  все  молодые,  еще  н-не
избранные женщинами? Оч-чень с-свирепые и смелые!
   - А кто твой брат Кордоо? Вождь, опытный в делах войны?
   - Аррхх!.. Он -  С-судья,  н-не  опускающий  хвост?  он  мирит  тех,  кто
с-спорит? с-слорит из-за плодовых деревьев или отмелей  с  раковинами?  Весе
его с-слушают! Весе! И в Грр-ремучих Гейзерах, и в Рр-радужных  Водах,  и  в
Сс-серых Осыпях? П-пото-му его и п-послали!
   Фляга показала дно.
   - Кажется, у тебя опустился хвост, - заметил Дарт.
   - Н-не может б-быть!
   Руун встал. Стоял он довольно прямо, но лишь по той  причине,  что  хвост
еще слушался хозяина, Руун обхватил им ближайшую подпорку галереи.
   - Е-щще?
   - Конечно. Сделайте милость, сударь мой.
   Руун исчез, но вскоре объявился с полной фляжкой, которую они  прикончили
в  добром  и  нерушимом  согласии.  Беседа  тем  временем   продолжалась   и
становилась все теплей  и  доверительней;  Дарт  спрашивал,  Руун  с  охотой
отвечал, и, хоть его речи были уже невнятными, молола мельница  исправно,  и
мука сыпалась в мешок. Наконец,  заикаясь  и  дергая  хвостом,  он  принялся
рассуждать о тактике, стратегии и военной доктрине. Сводилась  они  к  тому,
что даннитские храбрецы, объединившись в Лиловых Долинах  с  отрядами  рами,
двинут пешим ходом в предгорья, к дыре, откуда били молнии; а там  и  джолты
подойдут - по милости Элейхо, не одни, а с клеймсами да керагитами. И  будет
у дыры так много смелых и свирепых воинов, что не пробиться к ней бесхвостым
жабам! У них опустится (тут шел  неясный  термин,  связанный  с  физиологией
чешуйчатых)? и если вывернуть наизнанку (это уже касалось их  репродуктивных
процессов)? то жабьи яйца (вывод невероятный, но крайне  оскорбительный  для
самок тьяни)?
   Изложив свое мнение о расе тиан, Руун расслабился, свесил голову и  начал
похрапывать. Дарт спать не хотел. Вино играло в его жилах,  но  не  туманило
мысли, а подгоняло их, как гонит всадник притомившегося  скакуна.  Под  этим
кнутом мысли ускорили бег, а затем обернулись видениями: будто сидит  он  не
на даннитским плоту, а у стола в харчевне, который прогибается  под  дюжиной
бутылок, кубками с вином и блюдом с каплунами, и  будто  пирует  и  пьет  не
один, а в дружеской компании. Их было трое, его друзей; фигуры их  тонули  в
полумраке, но лица он видел отчетливо - пожалуй,  впервые  с  тех  пор,  как
пробудился к новой жизни на Анхабе.
   Одна физиономия - грубоватая и щекастая, пышущая  уверенностью  и  силой;
лицо другого - юное, с черными глазами и щегольскими усиками, с румянцем  на
щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатистым пушком;  черты  третьего,
мрачного  сурового  мужчины,  поражали   тонкой   красотой   и   благородной
бледностью. Эти трое казались такими  разными,  такими  непохожими  друг  на
друга! Объединяло их лишь одно: они взирали на Дарта с любовью и упреком.
   - Что же вы наделали, друг мой! - произнес бледный.  -  Явились  в  тихий
край, посеяли соблазн в мирных душах? Нехорошо!
   - Дьявольский соблазн! - поддержал юноша с румяными щеками.  -  Эти  бхо,
эти гомункулусы, которых жаждут местные пейзане, - порождение дьявола!  Я  в
том уверен - ибо, как говорят нам святые  отцы,  дьявол  поспевает  всюду  и
всюду  строит  каверзы  и  раздувает  неприязнь.  Представьте,  что   теперь
произойдет: у вашей ямы встретятся союзники, хвостатые и бесхвостые, и будут
резать этих? как их?. чешуйчатых жаб? Ну а чешуйчатые будут резать хвостатых
и бесхвостых? Не правда ли, веселая картина?
   - И чем  бы  ни  закончилось  побоище,  кто  бы  ни  победил,  оставшиеся
передерутся меж собой, - заявил щекастый. - Готов прозакладывать в том  свою
бессмертную душу и новую перевязь! Шитую золотом, из лучшей кордовской кожи!
   - Так, без сомнения, и случится, - грустно усмехнулся бледный. - Гордыня,
зависть, неприязнь к чужакам и жажда обладания? Разве вы не помните, что  на
Земле терзают и убивают по тем же пустым причинам?  Разве  не  помните,  как
погибла ваша возлюбленная? Не позабыли еще ее имя?
   - Не позабыл? Я так хочу вернуться! К вам и к ней?
   - К нам вы уже не вернетесь. Tempus fugit -  время  бежит,  как  говорили
римляне? Однако не сожалейте об этом, а думайте, как уменьшить жертвы,  если
нельзя исправить всего содеянного. - Бледный, с благородным лицом,  вздохнул
и покачал головой. - Мне жаль вас, мой  несчастный  друг?  вы  виноваты,  вы
развязали здесь войну? Не рыцарский поступок!
   - Что же я мог сделать? - возразил Дарт, опуская глаза. -  Я  всего  лишь
наемник, а значит, игрушка чуждых сил, раб обстоятельств?
   - Вы - не игрушка и не раб! Вы - человек благородной  крови!  Я  понимаю,
обстоятельства есть обстоятельства? они довлеют над  нами,  и  часто  мы  не
можем их переменить? Но всюду и везде обязаны повиноваться  велениям  чести!
Помните об этом, Друг мой!
   - Помните! Помните! - вскричали щекастый  щеголь,  и  Дарт  с  удивлением
почувствовал, что кто-то из  них  пинает  его  ногами  в  ребра.  Совсем  не
по-дружески, а с неприкрытой злостью.
   Он завертел головой, и щекастый с  бледным  внезапно  исчезли,  вместе  с
харчевней, столом, бутылями и кубками, оставив их с  юношей  наедине.  Пинки
продолжались. И юноша выглядел как-то странно - не  прежний  друг,  а  будто
иная, совсем незнакома персона.
   - Что вы себе позволяете, сударь? - с  холодной  яростью  вымолвил  Дарт,
касаясь рукояти шпаги. -И почему?
   - Почему? - Юноша наклонился над ним, и лицо его стало меняться, словно у
анхаба-метаморф, пропали усы, зрачки из  черных  сделались  серыми,  губы  -
более яркими и пухлыми, а прядь смоляных  волос,  свисавшая  на  лоб,  вдруг
превратилась в золотистый локон.
   - Почему ты валяешься здесь, рядом с хвостатым отродьем, упивш