миром,  обителью
нескольких рас, так же как другие планеты Ушедших. Не все, но многие;  Дарту
казалось, что где-то он  встречал  существ,  подобных  тири  и  даннитам,  -
возможно, на Лугуте или Буит-Занге. Где  именно  и  в  каких  перипетиях,  в
общем, не имело значения; память об этом была смутной, но разум подсказывал,
что всякий народ должен где-то  жить  и  что-то  есть,  а  значит,  строить,
обрабатывать землю, делать мечи и орала, странствовать и торговать. С  двумя
последними  моментами  он  уже  познакомился  -  аборигены  странствовали  и
торговали, пусть даже таким необычным товаром, как орехи,  произраставшие  в
одном краю, а в другом игравшие роль  погребальных  урн.  Но,  пролетая  над
Диском, он не заметил ни дорог, ни поселений, ни  пашен,  ни  скотоводческих
ранчо - словом, ни единого признака  хозяйственной  активности.  Здесь  были
океаны и реки, холмы и горы, леса и равнины,  но  не  было  ни  городов,  ни
полей. Странный факт! Особенно в том, что  касалось  равнин,  пригодных  для
скотоводства и посева злаков.
   Термины,   обозначавшие   эти   занятия,   в   торговом   жаргоне   фунги
отсутствовали, а под "городом" понималось пространство,  где  обитает  много
людей  и  других  существ,  разумных   и   неразумных.   Для   Дарта   город
ассоциировался с дворцами и  улицами,  башнями,  -  стенами  и,  разумеется,
домами - но, расспрашивая Нерис о местных городах, он вдруг  сообразил,  что
слова "дом" в фунги тоже не было, а самым  ближайшим  эквивалентом  являлось
"жилище", оно же - убежище, укрытие, место для  уединения  и  снов  в  синий
период.
   Он попытался в этом разобраться.
   - Трехградье - город, моя просветленная госпожа?
   - Конечно. Там расположено святилище и обитают три народа - данниты, рами
и Морское Племя джолт. Есть и другие? много других? Однако не  все  живут  в
Трехградье от рождения до смерти. Это место для  размышлений  о  Предвечном,
для пророчеств и видения вещих снов, куда приходят, чтоб обрести спокойствие
и мир и пообщаться с предками. Ширы помогают в этом? и  я  могла  бы  помочь
тебе? если пожелаешь?
   - Помочь - в чем? Потолковать с моими предками? - Дарт печально вздохнул.
   - Увы, сударыня! Был бы  рад  и  благодарен,  но  предки  мои  далековато
отсюда? зови - не дозовешься?
   Она покачала головой.
   - Ты не понимаешь. Твои предки всегда рядом - отец и  мать,  и  остальные
прародители, если ты их единственный потомок. Они  живут  в  тебе,  как  дар
Предвечного, как тень былого, что спрятана в  семени  бхо?  и  так  же,  как
пробуждается семя, являя скрытую сущность, они могут предстать перед  тобой,
поговорить, утешить? Хочешь?
   - Как-нибудь в другой раз, а сейчас давай оставим моих предков в покое. -
Дарт перекрестился, на мгновение приложив ко лбу ладонь. - Ты  сказала,  что
Трехградье - место, куда приходят, чтоб обрести  спокойствие  и  мир.  Ну  а
затем? Затем, я думаю, уходят? Но куда?
   - Куда угодно. Туда, откуда явились? В Лиловые Долины, Морские Пещеры,
   Серую Осыпь, Поток Орбрасс? На родину или в те края, где живет близкое по
крови племя. Мир огромен, и в нем много приятного.
   - Ты говоришь о городах? Нерис пожала плечиками.
   - О местах, где обитают творения Предвечного Элейхо.
   - Бьен. Что там есть еще, ма шер ами?  Я  имею  в  виду,  кроме  разумных
творений Предвечного? Сады, отягощенные  плодами?  Лужайки  для  пикников  и
прогулок? Жилища?
   Она кивнула.
   - Жилища, выстроенные из камня и дерева? - попробовал выяснить  Дарт,  но
эта мысль  показалась  собеседнице  странной.  Губы  ее  дрогнули,  гримаска
недоумения скользнула по лицу.
   - Из камня и дерева?  Но  зачем?  Жилища  были,  есть  и  будут,  даже  у
презренных пожирателей падали - таких, как эти,  -  она  махнула  в  сторону
пещер.
   - А  рами  и  прочих  роо,  своих  возлюбленных  чад,  Предвечный  одарил
прекрасными жилищами! Просторными, с высокими  сводами,  полными  воздуха  и
света, с нишами и арками, с мягким?
   - Подожди, - он прервал Нерис, положив ладонь на ее сплетенные пальцы.  -
Подожди, моя блистательная госпожа. Давай вначале разберемся: кто такие роо?
   - Как? Ты не знаешь даже этого? - Рот ее приоткрылся в изумлении. -  Все,
кто живет в этом мире и одарен разумом.  Рами,  данниты,  джолты,  ко?  даже
тьяни, потомки тухлого яйца!
   - С рами я еще не встречался, - заметил Дарт.
   - Ты уверен? - Усмехнувшись, Нерис ткнула его пальцем в  грудь.  -  Ты  -
рами, и я - рами? Рами - существа, подобные нам с тобой,  двуногие,  живущие
на суше, чьи дети появляются не из яиц, не из  коконов,  а  из  материнского
чрева.
   Как  показалось  Дарту,  это  было   слишком   общим   определением.   Он
поинтересовался:
   - Пожиратели падали тоже рами?
   Презрительная гримаска была ему ответом.
   - У рами - у настоящих рами! - тела покрыты кожей, а не волосатой шкурой!
   - заметила Нерис. - И есть еще один признак:  мужчины  рами  дарят  жизнь
своим женщинам.
   - Дарят жизнь?
   - Ну да. Через детей. Во время обряда синего времени.
   "Верно и очень символично, - подумал Дарт. - Ведь что такое  дети?  Искры
новой жизни, которые возгораются от взаимного желания и  чьи  костры  питает
страсть? А эти костры  горят  по  ночам,  в  синий  период.  Хотя  бывают  и
исключения?"
   Он решительно поднялся и протянул женщине руку.
   - Пойдемте, сударыня. Здесь слишком жарко и слишком много  света.  Дарить
жизнь - это прекрасный обычай, но он требует прохлады, полумрака,  тишины  и
полного уединения. Все это мы найдем в моей пещере, и там вы  объясните  мне
подробней суть упомянутого обряда. В общем я  его  представляю,  но  кое-что
нуждается в  практической  демонстрации?  Скажи,  ма  шер,  мы  можем  сразу
уточнить детали? Или нужно дождаться синего времени?

Глава 5

   Однако уточнение деталей было отложено:  Нерис  собралась  погрузиться  в
вещий сон. Вероятно, этот магический акт был частью предстоящего  обряда,  и
Дарту ничего не оставалось, как только ждать в терпеливом смирении. Впрочем,
он с интересом следил за подготовкой к действу. Нерис долго шарила  в  своем
мешке, что-то шипела сквозь зубы, проклиная чешуйчатых жаб, потомков тухлого
яйца, разглядывала и нюхала мази в сосудах из раковин, недовольно  морщилась
- то ли какой-то важный состав был позабыт в  Трехградье,  то  ли  исчез  во
время плена у тиан. Наблюдая за этой суматохой, Дарт решил, что колдунья ему
попалась не слишком умелая; в  его  понятиях  истинный  чародей  был  просто
обязан держать свои арсеналы в порядке и неотступной боеготовности.
   Наконец с торжествующим воплем Нерис  вытащила  шкатулочку  из  половинок
ореха, раскрыла ее и погрузилась в изучение содержимого. Ларец был  невелик,
с ладонь, и набит всякой всячиной; в  нем  лежали  сухие  листья,  маленькие
костяные иглы, лопаточки и чашечки, прозрачный и плоский, похожий  на  линзу
кристалл, мотки разноцветных нитей и  три  овальных  камешка,  которые  Дарт
принял за жемчужины -- камни отливали перламутром и словно  просились,  чтоб
их оправили в серебро. Судя по тому, с каким благоговением Нерис взирала  на
жемчужины, они являлись великой ценностью - может быть, предметом культа или
магических манипуляций.
   Взяв кристалл, она опустила шкатулку в мешок, уселась, скрестив  стройные
ноги, на устилавшем пещеру моховом ковре и подняла глаза на Дарта.
   - Ты будешь охранять мой сон. Не беспокойся, если он окажется  долгим,  и
не пытайся разбудить меня  -  чтобы  понять  откровения  Элейхо,  необходимо
время. Может быть, он пошлет благоприятный знак? И если  это  случится,  жди
награды.
   -  Жду  и  надеюсь,  моя  светозарная  госпожа.  Взгляд  ее  потянулся  к
кристаллу,  мышцы  затрепетали  под  розово-смуглой  кожей  и  расслабились,
дыхание сделалось тихим, едва заметным и будто с  трудом  прорывавшимся  меж
сомкнутых губ; на висках, обрамленных золотыми локонами, выступили  капельки
испарины. Несколько мгновений  она  сидела  в  неподвижности,  потом,  вдруг
побледнев, мягко повалилась на бок. Веки женщины сомкнулись, кровь отхлынула
с лица, тело застыло, будто пораженное молнией.
   - Господь моя опора, - по привычке вымолвил Дарт,  с  тревогой  склоняясь
над ней. - Жива? Или умерла?
   Но нет, он различил слабое дуновение на щеке - она дышала,  и,  вероятно,
эта пугающая бледность и неподвижность были естественными спутниками транса.
Напоминая о себе, кристалл блеснул в ее ладони, заставив  Дарта  сощуриться.
Самогипноз?.. - мелькнула мысль. Очевидно, так? Там, на  Анхабе,  Констанция
тоже делала  подобные  вещи;  это  являлось  одним  из  ее  занятий,  частью
профессии фока-тора - слушать то, что не дано услышать обычным людям. Ловить
дыхание вечности и шепот звезд? быть может,  Нерис,  шира  Трехградья,  тоже
была фокатором? И  странствовала  сейчас  в  потустороннем  мире,  где  души
умерших ведут  нескончаемый  монолог,  припоминая  горе  и  радости  земного
бытия?
   - Бон вояж, - шепнул Дарт в  розовое  ушко.  -  Бон  вояж  и  счастливого
возвращения.
   Он  поднялся  и  покинул  пещеру.  Тяжесть  росла,  ракушка-джелфейр  уже
наливалась хризолитовым блеском, воздух стал душным и влажным от  испарений,
поднимавшихся с реки. Но небо по-прежнему сияло алмазной голубизной, и  лишь
далеко-далеко,  где-то  над  центральным  океаном,  сплетались  перья  белых
облаков, предвестников ночного ливня. Пахло водой и свежей  зеленью,  но  от
обиталищ криби тянуло дымом и мерзкой вонью паленого.
   Брокат, очнувшийся от дремоты, расправил  крылья-перепонки  и  взмыл  над
ягодными кустами, словно клочок коричневого меха, несомый  ветерком.  Вид  у
него был озабоченный - глазки поблескивали, шерсть на мордочке  распушилась,
розовый язычок сновал туда-сюда  под  темной  пуговкой  носа.  Может,  хочет
есть?.. - мелькнуло у Дарта в голове.
   Он хлопнул по обнаженному плечу.
   - Кончай моцион, приятель, и заходи на посадку. Кушать подано.
   Вампирчик спланировал вниз.  Крохотные  коготки  царапнули  кожу,  зверек
что-то заверещал, вцепившись лапками в густые волосы над ухом.
   - Я понимаю, что не очень вкусен в сравнении с твоей хозяйкой,  -  сказал
ему Дарт. - Однако, мои гар, ешь,  что  предлагают  от  чистого  сердца.  Не
всякий же раз тебе лакомиться кровью благородной дамы!
   Писк тем не менее не смолкал и даже сложился в понятные слова:
   - Вне голлоденн? ннет? крровь нне ннадо? ннет?
   - Чего же ты хочешь? -  Дарт  почесал  зверьку  мягкое  брюшко.  -  Снова
спать?
   - Нне сспать? исскать?
   - Что искать?
   - Сскажи? Бррокат, исскать?
   - Брокат, сидеть спокойно. Не надо искать. Поглаживая мягкую шерстку,  он
обогнул виноградник и постоял у обрыва, с которого открывался вид  на  пляж.
Лагуна  была  пуста.  Судно  тиан  больше  не  покачивалось  на  волнах,   а
превратилось в груду обломков, сваленных на песке  и  сохнущих  под  жаркими
лучами солнца. Над хаосом досок и брусьев торчала мачта  с  верхним  реем  -
будто крест,  сброшенный  сарацинами  с  христианского  храма.  Это  зрелище
наполнило Дарта печалью.
   - Не уплывешь, не убежишь, - буркнул он, коснувшись горбинки длинноватого
носа. - Дьявольщина! И не улетишь! Разучился я летать, мон гар.
   - Бррокат ллетать, - зашелестело в ухе. - Лле-тать, исскать?
   - То, что мне нужно,  ты  не  найдешь,  дружок.  Он  вернулся  к  пещере,
послушал тихое дыхание спящей, взглянул на  ее  ожерелье  и  свой  джелфейр,
отметил, что зелень начала сменяться голубизной, и улегся на мягком мху. Его
вдруг охватила  неудержимая  сонливость,  словно  от  спящей  рядом  женщины
передались какие-то флюиды; он глубоко вздохнул, закрыл глаза и,  балансируя
на грани забытья и яви, пожелал очутиться на Земле.
   В  этот  раз  его  сновидение  оказалось  удивительно  четким,  объемным,
насыщенным звуками и запахами. Кутаясь в плащ, он шел по извилистым  улочкам
ночного города,  затопленного  тьмой;  было  безлюдно  и  тихо,  и,  как  бы
подтверждая наступление тьмы и  тишины,  часы  на  невидимой  башне  пробили
одиннадцать. Воздух наполняло благоухание, которое ветер доносил из цветущих
садов, отягощенных росой и дремлющих в прохладе ночи; издалека,  заглушенная
плотными ставнями, слышалась песня гуляк, веселившихся в  каком-то  кабачке.
Он видел домик в конце переулка - серую каменную стену и знакомую дверь; над
ней  ветви  клена,  переплетенные  густо   разросшимся   диким   виноградом,
образовали  плотный  зеленый  навес.  Внезапно  ему  почудилось,  что  некая
фигурка, возникнув из ночных теней, маячит у двери - невысокая,  хрупкая  и,
как сам он, закутанная в плащ. Женщина? Он ринулся к ней, и  в  тот  же  миг
картина изменилась.
   Теперь он стоял в комнате,  опираясь  одной  рукой  о  крышку  массивного
дубового стола и положив  другую  на  эфес  шпаги.  Очевидно,  комната  была
жилищем человека незнатного, но состоятельного: ни шелков, ни гобеленов,  ни
хрусталя, только прочная  мебель,  стол  и  стулья,  вместительные  шкафы  и
сундук, накрытый полосатым ковриком. Напротив, у одного из  шкафов,  изящный
женский силуэт: темные волосы, росчерк тонких бровей,  бледное  голубоглазое
лицо  с  чуть-чуть  вздернутым  носиком,  кружева   вокруг   стройной   шеи.
Констанция! Но какая из двух? Призрак из  земных  снов  -  или  та,  другая,
оставшаяся на Анхабе?
   Губы женщины шевельнулись:
   - Могу я довериться вам, сударь?
   - Что за вопрос! Вы же видите, как я вас люблю!
   - Да, вы это говорите.
   - Сказанное мною - правда. Я честный человек!
   - Думаю, что это так.
   - Я храбр!
   - О, в этом я убеждена.
   - Тогда испытайте меня!
   Она с серьезным видом кивнула, и темные локоны затанцевали у бледных щек.
   - Я? я согласна. Однако?
   - Что же еще вас смущает?
   - Может быть, у вас нет денег на это путешествие?
   Дарт почувствовал, как на его губах расплывается улыбка.
   - "Может быть" излишне, моя прелесть. Что такое солдатский кошелек?  Дыра
на дыре, а между дырами - прорехи?
   Он проснулся. Чьи-то мягкие  маленькие  ладони  ощупывали  его,  касались
боков и груди,  гладили  плечи,  нетерпеливо  дергали  пояс  комбинезона.  В
темноте и тишине он слышал взволнованное дыхание.
   Не Констанция, Нерис? Сон сменился явью, но пробуждение было приятным.
   - У тебя сердце с левой стороны, слишком  много  мускулов  и  не  хватает
ребер, - пробормотала обнимавшая его женщина. - Это не правильно.  Возможно,
ты совсем не рами, а только похож на рами? Не уверена, смогу ли я понести от
тебя ребенка.
   - Давайте проверим, мадам, - шепнул Дарт,  лаская  кончиками  пальцев  ее
напрягшиеся соски. Он наклонился, опираясь на локоть, и проложил Между  ними
дорожку поцелуями.
   Нерис хихикнула, прижимая его лицо к  упругим  бутонам  плоти.  Их  запах
кружил Дарту голову.
   - Ты живешь с волосатыми и весь провонял шерстью мерзких криби.  Ни  одна
женщина с тобой не ляжет, не одарит тебя радостью. Ни в синее  время,  ни  в
алое, ни в желтое?
   Вероятно, это было шуткой - ее  руки  и  губы  говорили  иное.  Их  речь,
настойчивая и беззвучная,  изливалась  не  в  словах,  в  прикосновениях,  в
трепете ресниц и пальцев, в податливости тела, в жарком и все  убыстрявшемся
дыхании. Другая женщина лежала в объятиях Дарта - не та, глядевшая на него с
подозрением, не та, что глумилась над  мертвым  вожаком  тиан.  Рот  ее  был
сладок, губы мягки и горячи, ладони порхали, как два мотылька, влажное  лоно
между раздвинутых бедер манило тайной. "Что с ней случилось?.. - подумал он.
- Что ей привиделось в вещих снах?.."
   Но эта мысль, скользнув мимоходом, тут же угасла.
   Растаяла, как земные  сны,  как  память  о  мраке  и  холоде  Инферно,  о
пропасти,
   Что отделяла его от Анхаба, от строгих глаз Джаннаха, улыбки Констанции и
замков, паривших в хрустальных небесах.
   Нерис вскрикнула, и он, опустив голову, стал целовать  ее  нежные  теплые
груди.

***

   Они сидели у входа в пещеру, прижавшись друг к другу. Дождь еще  бормотал
и шелестел, барабанил по земле и листьям, но  фиолетовый  оттенок  джелфейра
постепенно  сменялся  розовым,  и  сквозь  разрывы  в   хмурых   тучах   уже
проглядывала небесная лазурь. Дарт, полузакрыв  глаза,  наслаждался  теплом,
исходившим от Нерис. Тепло, покой и нежность?
   Он ощущал все это как  некую  ауру,  что  окутала  их  обоих,  спасая  от
одиночества.
   Вероятно, свершившееся меж ними  являлось  чем-то  более  важным,  нежели
любовный акт, - обрядом, как говорила  Нерис,  или  же  знаком  заключенного
союза, свидетельством доверия и близости. В самом деле, размышлял Дарт,  что
может сравниться с узами, соединяющими женщин  и  мужчин?..  Очень  немногие
вещи? Пожалуй, лишь любовь к ребенку или то ощущение общности, что возникает
среди соратников, объединенных благородной целью. Последнее чувство было ему
знакомо; со смутной печалью он вспоминал, что  там,  на  Земле,  его  дарили
верностью и дружбой.
   Кто же? При мысли о безымянных, давно умерших товарищах мнилось сверкание
шпаг, грохот пушечной канонады, голубые плащи и конские гривы, расплесканные
ветром. Память о них была как магнит, тянувший его на родину  с  неудержимой
силой. Рассказы Джаннаха о том, что на Земле все изменилось, он полагал если
не ложью и жуткими сказками, то полуправдой. Все измениться не могло; во все
времена и эпохи рождались люди с отважным сердцем и благородной душой.
   Дождь кончился. Нерис пошевелилась, прошептала:
   - Ты готов?
   - Готов? К чему?
   Дарт наклонился к ее губам, но женщина выскользнула из объятий.
   - К тому, чтобы отправиться в путь. Кажется, ты собирался плыть  по  реке
до
   Срединного океана? И кажется, ты просил моей помощи?
   Он замер, боясь поверить в свою удачу.
   - Нам по пути, - сказала Нерис, расправив на коленях тунику,  -  и  будет
лучше, если мы не задержимся здесь. Тьяни плывут? множество кораблей, тысячи
лысых жаб? Ты хочешь добраться к большой воде, я-в  Лиловые  Долины,  а  это
недалеко от прибрежных хребтов. Часть дороги мы могли бы проделать вместе. -
Она помолчала, словно взвешивая сказанное и то, что еще предстояло  сказать.
- Да, большую часть? Если, конечно, ты согласишься служить мне  -  так,  как
служил Сайан, мой спутник и защитник, которого  убили  тьяни.  Это  почетное
служение.  Дважды  Рожденный.  Не  каждому  шира   Трехградья   дарит   свою
благосклонность.
   - Понимаю и ценю, мон шер ами. В чем же будет заключаться моя служба?
   - Ты очень силен, и ты искусен в обращении с оружием, а потому ты  будешь
охранять меня в дороге. Ты должен идти, куда я прикажу,  беречь  мой  сон  и
приносить мне пищу? мне и Брокату? и не  расспрашивать  о  том,  чего  я  не
пожелаю рассказать. - Ее ресницы поднялись  и  опустились,  словно  ласточка
взмахнула крыльями. - Еще одно? Ты должен дарить  мне  жизнь,  но  только  в
синее время.
   - Бог создал мужчин, чтобы они служили женщинам и берегли их, - произнес
   Дарт. - Но что касается дарения? Ты уверена, моя прекрасная госпожа,  что
этим можно заниматься лишь в синее время? Я  думаю,  что  остальные  оттенки
ничем не хуже. - Он взглянул на раковину и потянулся к  Нерис.  -  Например,
розовый? Меня он очень привлекает?
   Она решительно отстранилась.
   - Я не койну-таа., у меня еще не было детей, -  ни  одного!  И  я  дарила
радость лишь четырем мужчинам! Как я могу  понести  в  другое  время,  кроме
синего? Я ведь не самка тьяни и не откладываю яиц! Разве это не заметно?
   - Отчего же,  заметно,  -  откликнулся  Дарт,  вставая.  Заметно,  но  не
понятно, добавил он про себя.
   - Возьми мой мешок и свою одежду, - распорядилась Нерис, баюкая в ладонях
дремлющего Броката. - Это твое маргарское снаряжение? Ты ведь не хочешь  его
оставить?
   - Нет. Эта одежда еще мне пригодится. Он свернул скафандр в плотный  тюк,
сунул внутрь шлема, а шлем прикрепил к мешку, пропустив ременные завязки под
лицевым щитком. Надел башмаки, притопнул и затянул на талии пояс с  оружием.
Справа - кинж