о том,
суждено ли ему получить одну-две кочерыжки, когда он избавится  от  двух
мешков сажи, которыми была нагружена тележка; поэтому, не расслышав при-
казания, он продолжал рысцой подвигаться вперед.
   Мистер Гэмфилд разразился неистовыми проклятиями, относившимися к ос-
лу и в особенности к его глазам, и, бросившись за ним, нанес ему удар по
голове, от которого неизбежно раскололся бы любой череп, кроме ослиного.
Затем, схватив осла за узду, он сильно ее дернул, с целью любезно напом-
нить ему, кто его хозяин, и таким манером повернул  его  обратно.  После
этого он еще раз треснул его по голове, чтобы тот не очухался до  самого
его возвращения. Покончив с этими приготовлениями, он подошел к  воротам
прочитать объявление.
   Заложив руки за спину, у ворот стоял джентльмен в белом жилете,  выс-
казавший только что несколько глубоких мыслей в комнате, где заседал со-
вет. Наблюдая маленькую размолвку между мистером Гэмфилдом и  ослом,  он
радостно улыбнулся, когда этот человек подошел прочесть объявление,  ибо
он сразу угадал, что мистер Гэмфилд - именно такой хозяин,  какой  нужен
Оливеру Твисту. Прочитав бумагу, мистер Гэмфилд тоже улыбнулся, так  как
ему необходима была именно сумма в пять фунтов; что же касается  мальчи-
ка, являвшегося придатком к этой сумме, то мистер Гэмфилд, зная,  какова
пища в работном доме, был уверен, что мальчик окажется очень миниатюрным
экземпляром, весьма подходящим для дымоходов. Поэтому он снова прочел по
складам объявление от начала до конца и затем, притронувшись в знак поч-
тения к своей меховой шапке, обратился к джентльмену в белом жилете.
   - Этот мальчик, сэр, которого приход хочет отдать в ученье... - начал
мистер Гэмфилд.
   - Да, любезный, - со снисходительной улыбкой отозвался  джентльмен  в
белом жилете. - Что вы о нем скажете?
   - Если приход желает, чтобы он обучился  приятному  ремеслу,  доброму
почтенному ремеслу трубочиста, - продолжал мистер  Гэмфилд,  -  то  могу
сказать, что мне нужен ученик и я готов его взять.
   - Войдите, - сказал джентльмен в белом жилете.
   Мистер Гэмфилд, замешкавшись позади, угостил осла еще одним ударом по
голове и еще раз дернул его за узду, предостерегая, чтобы он  не  убежал
во время его отсутствия, а затем последовал за джентльменом в белом  жи-
лете в ту комнату, где Оливер впервые увидел этого джентльмена.
   - Это скверное ремесло, - сказал мистер Лимкинс, когда Гэмфилд  снова
заявил о своем желании.
   - Случалось, что мальчики задыхались в дымоходах, -  произнес  другой
джентльмен.
   - Это потому, что смачивали солому, прежде чем зажечь  ее  в  камине,
чтобы заставить мальчика выбраться наружу, - сказал Гэмфилд. - От  этого
только дым валит, а огня нет! Ну, а от дыму нет никакого  толку,  он  не
заставит мальчика вылезти, он его усыпляет, а мальчишке Этого  только  и
нужно. Мальчишки - народ очень упрямый и очень ленивый,  джентльмены,  и
ничего нет лучше славного горячего огонька, чтобы заставить  их  быстре-
хонько спуститься. К тому же это доброе дело, джентльмены,  потому  как,
если они застрянут в дымоходе, а им начнешь поджаривать пятки,  они  изо
всех сил стараются высвободиться.
   Такое объяснение как будто очень позабавило джентльмена в белом жиле-
те, но веселость эта быстро угасла от взгляда, брошенного на него мисте-
ром Лимкинсом. Затем члены совета беседовали между собой в течение  нес-
кольких минут, но так тихо, что  можно  было  расслышать  только  слова:
"сокращение расходов", "прекрасно отразится на балансе",  "выпустим  пе-
чатный отчет". Да и эти слова удалось расслышать только потому,  что  их
повторяли очень часто и выразительно.
   Наконец, перешептывание прекратилось, и, когда члены совета вернулись
на свои места и снова обрели торжественный вид, мистер Лимкинс сказал:
   - Мы обсудили ваше предложение и не одобряем его.
   - Отнюдь не одобряем, - сказал джентльмен в белом жилете.
   - Решительно не одобряем, - добавили остальные члены совета.
   Так как мистеру Гэмфилду случилось пострадать от пустячного обвинения
в том, что он забил до смерти трех или  четырех  мальчиков,  то  у  него
мелькнула мысль, что члены совета, по какому-то непонятному капризу, во-
образили, будто это обстоятельство, не имеющее отношения к делу,  должно
повлиять на их решение. Правда, это отнюдь не походило на их обычный об-
раз действия, однако, не имея особого желания воскрешать  старые  слухи,
он повертел в руках шапку и медленно отошел от стола.
   - Стало быть, вы не хотите отдать его  мне,  джентльмены?  -  спросил
мистер Гэмфилд, приостановившись у двери.
   - Не хотим, - ответил мистер Лимкинс, - ремесло у вас скверное, и  мы
считаем, что надо снизить предложенную нами премию.
   Физиономия мистера Гэмфилда прояснилась; он быстрым шагом  подошел  к
столу и сказал:
   - Сколько дадите, джентльмены? Ну-ка! Не обижайте  бедного  человека.
Сколько дадите?
   - Я бы сказал, что трех фунтов десяти шиллингов хватит  за  глаза,  -
ответил мистер Лимкинс.
   - Десять шиллингов сбросить, - вмешался джентльмен в белом жилете.
   -  Послушайте!  -  сказал  Гэмфилд.  -  Порешим  на  четырех  фунтах,
джентльмены. Порешим на четырех фунтах, и вы избавитесь от  него  раз  и
навсегда. Идет?
   - Три фунта десять, - твердо повторил мистер Лимкинс.
   - Послушайте, джентльмены, разделим разницу пополам, - предложил Гэм-
филд. - Три фунта пятнадцать.
   - Ни одного фартинга не прибавлю, - был твердый ответ мистера Лимкин-
са.
   - Уж очень вы меня прижимаете,  джентльмены,  -  нерешительно  сказал
Гэмфилд.
   - Ну-ну! Вздор! - сказал джентльмен в белом жилете. - Он стоит  того,
чтобы его взяли без всякой премии. Забирайте его, глупый вы человек! Это
самый подходящий для вас мальчик. Время от  времени  его  нужно  угощать
палкой - это пойдет ему на пользу. А его содержание не обойдется дорого,
потому что его не закармливали с самого рождения. Ха-ха-ха!
   Мистер Гэмфилд хитрым взглядом окинул лица сидевших за столом и,  за-
метив, что они улыбаются, сам начал ухмыляться. Сделка  была  заключена.
Мистеру Бамблу немедленно объявили, что Оливер и  его  документы  должны
быть в тот же день препровождены к судье для подписи и утверждения.
   Во исполнение этого решения маленького Оливера,  крайне  удивленного,
выпустили из заточения и приказали надеть чистую рубашку. Едва он  успел
покончить с этим совершенно непривычным гимнастическим упражнением,  как
мистер Бамбл собственноручно принес ему миску с кашей и праздничную пор-
цию хлеба - две с четвертью унции.
   При этом потрясающем зрелище Оливер жалобно заплакал: он подумал, - и
это было вполне естественно, - что совет решил убить его  для  каких-ни-
будь полезных целей, в противном случае его ни за что не  стали  бы  так
откармливать.
   - Не плачь, Оливер, а то глаза покраснеют. Ешь свою кашу и будь  бла-
годарен! - сказал мистер Бамбл внушительным и торжественным юном. - Тебя
собираются отдать в ученье, Оливер.
   - В ученье, сэр? - дрожа, переспросил мальчик.
   -  Да,  Оливер,  -  сказал  мистер  Бамбл.  -  Добрые  и  милосердные
джентльмены, которые заменяют тебе родителей, Оливер, потому что своих у
тебя нет, хотят отдать тебя в ученье, поставить на ноги и сделать из те-
бя человека, хотя это обойдется приходу в три  фунта  десять  шиллингов!
Три фунта десять, Оливер! Семьдесят шиллингов... сто сорок шестипенсови-
ков! И все это для дрянного сироты, которого никто не может полюбить!
   Когда мистер Бамбл, устрашающим голосом произнеся эту  речь,  остано-
вился, чтобы перевести дух, слезы заструились по лицу бедного  мальчика,
и он горько зарыдал.
   - Полно, - сказал мистер Бамбл уже не таким торжественным тоном,  ибо
ему лестно было видеть, какое впечатление производит его красноречие.  -
Полно, Оливер! Вытри глаза обшлагом куртки и не роняй слез в  кашу.  Это
очень неразумно, Оливер.
   И в самом деле это было неразумно, так как в каше  и  без  того  было
достаточно воды.
   По пути к судье мистер Бамбл сообщил Оливеру, что  он  сейчас  должен
казаться счастливым и, когда старый джентльмен спросит его, хочет ли  он
поступить в ученье, ответить, что ему этого очень хочется. Оба предписа-
ния Оливер обещал исполнить, тем более что трудно себе представить,  как
деликатно намекнул мистер Бамбл, какая его постигнет судьба, если он  не
выполнит того или другого. Когда они  явились  в  камеру  судьи,  мистер
Бамбл запер его одного в маленькой комнатке и приказал ждать здесь, пока
он за ним зайдет.
   С сильно бьющимся сердцем мальчик ждал около получаса. По  прошествии
этого времени мистер Бамбл просунул в дверь  голову,  не  украшенную  на
этот раз треуголкой, и громко сказал:
   - Оливер, милый мой, пойдем к джентльменам. -  Произнеся  эти  слова,
мистер Бамбл принял мрачный и угрожающий вид и шепотом добавил: - Помни,
что я тебе сказал, негодный мальчишка!
   Его манера обращения сбивала с толку, и Оливер простодушно заглянул в
лицо мистеру Бамблу, но сей джентльмен помешал ему сделать какое  бы  то
ни было Замечание и немедленно повел его в смежную комнату, дверь  кото-
рой была открыта.
   Это была просторная комната с большим окном. За конторкой сидели  два
старых джентльмена с напудренными волосами; один читал  газету,  другой,
вооружившись очками в черепаховой оправе, изучал лежавший перед ним  ку-
сок пергамента. Мистер Лимкинс стоял перед конторкой с одной стороны,  а
мистер Гэмфилд - его лицо было кое-как умыто - с другой; два-три  грубо-
ватых на вид человека в высоких сапогах слонялись вокруг.
   Старый джентльмен в очках в конце концов задремал над  куском  перга-
мента, и, когда мистер Бамбл поставил Оливера перед конторкой, в течение
нескольких минут длилось молчание.
   - Вот он, этот мальчик, ваша честь, - сказал мистер Бамбл.
   Старый джентльмен, который читал газету, приподнял на минуту голову и
дернул другого старого джентльмена за рукав, после чего тот проснулся.
   - О, это тот самый мальчик? - промолвил старый джентльмен.
   - Он самый, сэр, - отвечал  мистер  Бамбл.  -  Милый  мой,  поклонись
судье.
   Оливер встрепенулся и отвесил  почтительнейший  поклон.  Рассматривая
напудренные волосы судей, он с недоумением размышлял о том, неужели  все
члены совета так и рождаются с этой белой пылью на  голове  и  потому-то
становятся сразу членами совета.
   - Ну-с, - сказал старый джентльмен, - полагаю, ему  нравится  ремесло
трубочиста?
   - Он без ума от него, ваша честь, - ответил Бамбл и украдкой  ущипнул
Оливера, давая понять, что лучше ему с этим не спорить.
   -  И  он  хочет  быть  трубочистом,  не  так  ли?  -  спросил  старый
джентльмен.
   - Если бы мы вздумали завтра обучать его какомунибудь другому  ремес-
лу, он тотчас же сбежал бы, ваша честь, - отвечал Бамбл.
   - А этот человек, будущий его хозяин... вы, сэр... вы  будете  хорошо
обращаться с ним... кормить его... и тому подобное, не правда ли, сэр? -
сказал старый джентльмен.
   - Раз я говорю, что буду, значит буду, - угрюмо ответил  мистер  Гэм-
филд.
   - Речь у вас грубоватая, друг  мой,  но  вы  производите  впечатление
честного, прямодушного человека, -  сказал  старый  джентльмен,  обратив
свои очки в сторону кандидата на премию за Оливера.
   Мерзкая физиономия этого кандидата была  поистине  отмечена  клеймом,
удостоверявшим его жестокость. Но  судья  был  подслеповат  и  впадал  в
детство, и потому вряд ли можно было ожидать, чтобы он подметил то,  что
подмечали другие.
   - Надеюсь, что так, сэр, - сказал мистер Гэмфилд с отвратительной ус-
мешкой.
   - Я в этом не сомневаюсь, друг мой, -  отозвался  старый  джентльмен,
прочнее водрузив очки на нос и озираясь в поисках чернильницы.
   Это был решающий момент в жизни Оливера. Если бы чернильница  находи-
лась там, где предполагал ее найти старый джентльмен, он обмакнул  бы  в
нее перо, подписал бумагу и Оливер был бы немедленно уведен. Но так  как
она стояла под самым его носом, он, разумеется, осмотрев  всю  конторку,
не нашел ее и когда, продолжая поиски, случайно  посмотрел  прямо  перед
собой, взгляд его упал на бледное, испуганное лицо Оливера Твиста, кото-
рый, не обращая внимания на предостерегающие взоры и щипки Бамбла,  гля-
дел на отвратительную физиономию своего будущего хозяина  со  страхом  и
ужасом, столь нескрываемым, что этого не мог не заметить даже  подслепо-
ватый судья.
   Старый джентльмен помедлил, положил перо и перевел взгляд  с  Оливера
на мистера Лимкинса, который взял понюшку табаку, стараясь принять  без-
заботный и независимый вид.
   - Мальчик! - сказал старый джентльмен, перегнувшись через конторку.
   Оливер вздрогнул при этих словах. Ему можно простить это, потому  что
голос звучал ласково, а незнакомые звуки пугают людей. Он задрожал  всем
телом и Залился слезами.
   - Мальчик, - повторил старый джентльмен, - ты бледен и взволнован.  В
чем дело?
   - Отойдите от него, бидл... - сказал другой судья, отложив газету и с
любопытством наклонившись вперед. - А теперь, мальчик,  объясни  нам,  в
чем дело. Не бойся.
   Оливер упал на колени и, сжав руки, стал умолять, чтобы его  отослали
обратно в темную комнату... морили голодом...  избивали...  убили,  если
это им угодно, но только не отправляли с этим страшным человеком.
   - Вот как! - сказал мистер Бамбл, весьма торжественно воздев  руки  и
возведя очи горе. - Вот как! Из всех лукавых и коварных сирот,  каких  я
когда-либо видел, ты, Оливер, самый наглый из наглых.
   - Придержите язык, бидл, - сказал  второй  старый  джентльмен,  когда
мистер Бамбл произнес этот сложный Эпитет.
   - Прошу прощения, ваша честь, - сказал мистер Бамбл,  не  веря  своим
ушам. - Ваша честь изволили обращаться ко мне?
   - Да. Придержите язык.
   Мистер Бамбл остолбенел  от  изумления.  Бидлу  приказано  придержать
язык! Светопреставление!
   Старый джентльмен в очках в черепаховой оправе  посмотрел  на  своего
коллегу. Тот многозначительно кивнул головой.
   - Мы отказываемся утвердить этот договор, - сказал старый джентльмен,
отбрасывая в сторону пергамент.
   - П... надеюсь... - заикаясь, начал мистер Лимкинс, - я надеюсь, что,
основываясь на показаниях ребенка, ничем не подкрепленных, судьи не при-
дут к тому заключению, будто приходские власти  виновны  в  каком-нибудь
недостойном поступке.
   - Судьи не обязаны выносить какое бы то ни было заключение  по  этому
вопросу, - резко произнес второй старый джентльмен. - Отведите  мальчика
обратно в работный дом и обращайтесь с ним  хорошо.  По-видимому,  он  в
этом нуждается.
   В тот же вечер джентльмен в белом жилете заявил совершенно  категори-
чески, что Оливер не только будет повешен, но что его вдобавок  приволо-
кут к месту казни в четвертуют. Мистер Бамбл мрачно и таинственно  пока-
чал головой и выразил желание, чтобы он обратился к  добру,  после  чего
мистер Гэмфилд пожелал, чтобы он попал к нему в руки; и хотя мистер Гэм-
филд почти во всем соглашался с приходским бидлом, он, по-видимому,  ре-
шительно с ним разошелся, выразив такое пожелание.
   На следующее утро публику снова известили о  том,  что  Оливер  Твист
сдается внаем и что пять фунтов будут уплачены  тому,  кто  пожелает  им
владеть.
 
 
   ГЛАВА IV Оливеру предложили другое место, и он впервые  выступает  на
жизненном поприще
 
   Если молодому человеку из аристократической семьи не могут обеспечить
выгодной должности по завещанию, дарственной или купчей, то его  принято
отправлять в плавание. Подражая столь мудрому и  спасительному  примеру,
члены совета принялись обсуждать, уместно ли  будет  спровадить  Оливера
Твиста на какое-нибудь маленькое торговое судно, отправляющееся  в  пре-
восходный, гибельный для здоровья порт. Это казалось наилучшим из всего,
что только можно было с ним сделать: какнибудь после обеда шкипер, нахо-
дясь в игривом расположении духа, по всей вероятности,  засечет  его  до
смерти или проломит ему череп железным ломом; и та и другая забава явля-
ются, как  многим  известно,  излюбленным  и  повседневным  развлечением
джентльменов этого рода. Чем дольше члены  совета  рассматривали  данный
случай с упомянутой точки зрения, тем больше  разнообразных  преимуществ
открывалось  им  в  задуманном  плане;  и  они  пришли  к  решению,  что
единственный способ облагодетельствовать Оливера - безотлагательно  отп-
равить его в плавание.
   Мистера Бамбла послали предварительно навести справки с  целью  отыс-
кать какого-нибудь капитана, которому нужен кают-юнга, не  имеющий  дру-
зей, и Бамбл возвращался в работный дом  сообщить  о  результатах  своей
миссии, как вдруг встретил у ворот мистера Сауербери,  приходского  гро-
бовщика.
   Мистер Сауербери был высоким, сухощавым, ширококостным  человеком,  в
поношенном черном костюме, в заштопанных бумажных  чулках  тоже  черного
цвета и таких же башмаках, физиономия его не была от природы  предназна-
чена для улыбки, но, в общем, ему не была чужда  профессиональная  весе-
лость. Походка у него была эластичная, а лицо  выражало  искреннее  удо-
вольствие, когда он подошел к мистеру Бамблу и сердечно пожал ему руку.
   - Я снял мерку с двух женщин, умерших сегодня ночью, мистер Бамбл,  -
сказал гробовщик.
   - Вы сколотите себе состояние, мистер Сауербери,  -  отозвался  бидл,
запуская большой и указательный пальцы в протянутую ему гробовщиком  та-
бакерку; это была искусно сделанная маленькая  модель  гроба.  -  Уверяю
вас, вы сколотите себе состояние, мистер Сауербери!  -  повторил  мистер
Бамбл, дружески похлопав гробовщика тростью по плечу.
   - Вы полагаете? - сказал гробовщик таким тоном, как будто он и  приз-
навал и оспаривал возможность такого события. - Приходский совет  назна-
чил очень низкую цену, мистер Бамбл.
   - Да и гробы невелики... - ответил бидл, позволив себе улыбнуться  не
больше, чем это подобало важному должностному лицу.
   Мистера Сауербери это очень позабавило, что было вполне понятно, и он
смеялся долго и неудержимо.
   - Ну, что же, мистер Бамбл, - произнес он наконец, - нельзя отрицать,
что с тех пор, как введена новая система питания,  гробы  стали  чуточку
поуже и пониже, чем в былые времена. Но должны же мы  получать  какую-то
прибыль, мистер Бамбл! Сухое, выдержанное дерево стоит недешево, сэр,  а
железные ручки пересылают по каналу из Бирмингема.
   - Так-то оно так, - сказал мистер Бамбл,  -  каждое  ремесло  требует
затрат. Конечно, дозволительно получать честный барыш.
   - Разумеется! - подтвердил гробовщик. - И если я не получаю барыша на
той или другой статье, ну что  ж,  к  конце  концов  я  свое  наверстаю,
хи-хи-хи!
   - Вот именно, - сказал мистер Бамбл.
   - Однако я должен сказать... -  продолжал  гробовщик,  возвращаясь  к
размышлениям, прерванным бидлом,  -  однако  я  должен  сказать,  мистер
Бамбл, что есть одно немаловажное затруднение.  Видите  ли,  чаще  всего
умирают люди тучные. Те, что были лучше обеспечены и много  лет  платили
налоги, чахнут в первую очередь, когда попадают в работный дом. И разре-
шите вам сказать, мистер Бамбл, что три-четыре дюйма, превышающие норму,
- нешуточная потеря, в особенности если приходится содержать семью, сэр.
   Так как мистер Сауербери произнес эти слова с негодованием  -  вполне
простительным - обиженного человека и так как мистер Бамбл почувствовал,
что в них кроется нечто, предосудительное для чести прихода, сей послед-
ний джентльмен почел нужным заговорить о другом. Мысли его  были  заняты
главным образом Оливером Твистом, и о нем-то он и заговорил.
   - Кстати, - сказал мистер Бамбл, - не знаете ли вы кого-нибудь,  кому
бы нужен был мальчик? Приходский ученик, который в настоящее время явля-
ется обузой, я бы сказал - жерновом на шее прихода... Выгодные  условия,
мистер Сауербери, выгодные условия.
   С этими словами мистер Бамбл коснулся тростью  объявления,  висевшего
над его головой, и три раза отчетливо ударил по  словам  "пять  фунтов",
которые были напечатаны гигантскими буква