ли, чтобы он мог в тот момент задавать какие-нибудь  воп-
росы. Но другого случая ему уже не представилось, потому что  вплоть  до
самого вечера еврей хмурился и молчал, а потом собрался уйти из дому.
   - Ты можешь зажечь свечу, - сказал он, поставив ее - на стол. - А вот
тебе книга, читай, пока не зайдут за тобой. Спокойной ночи!
   - Спокойной ночи, - тихо отозвался Оливер.
   Еврей направился к двери, посмотрел через плечо на мальчика. Вдруг он
остановился и окликнул его по имени.
   Оливер поднял голову; еврей знаком приказал ему зажечь свечу. Он  по-
виновался и, поставив подсвечник на стол, увидел, что  еврей,  нахмурив-
шись и сдвинув брови, пристально смотрит на него из темного угла  комна-
ты.
   - Берегись, Оливер, берегись! - сказал старик, предостерегающе погро-
зив ему правой рукой. - Он человек грубый. Что ему стоит пролить  кровь,
если у него самого кровь закипит в жилах! Что бы ни случилось - молчи. И
делай все, что он тебе прикажет. Помни!
   Сделав ударение на последнем слове,  он  отвратительно  улыбнулся  и,
кивнув головой, вышел из комнаты.
   Когда старик ушел, Оливер подпер голову рукой и с трепещущим  сердцем
задумался о словах Феджина. Чем больше он  размышлял  о  предостережении
еврея, тем труднее было ему угадать подлинный его смысл. Он не мог  при-
думать, для какого недоброго дела хотят отослать его к Сайксу  и  почему
нельзя достигнуть той - же цели, оставив его у Феджина, и  после  долгих
размышлений решил, что его выбрали прислуживать  взломщику  и  исполнять
повседневную черную работу, пока тот не подыщет другого, более  подходя-
щего мальчика.
   Он слишком привык к страданиям и слишком много выстрадал здесь, чтобы
с горечью сетовать на предстоящую перемену.  Несколько  минут  он  сидел
погруженный в свои думы, потом с тяжелым вздохом снял нагар со свечи  и,
взяв книгу, которую оставил ему еврей, стал читать.
   Он перелистывал страницы. Сначала читал рассеянно, но, заинтересовав-
шись отрывком, который привлек его внимание, он вскоре погрузился в чте-
ние. Это были биографии и  судебные  процессы  знаменитых  преступников;
страницы были запачканы, замусолены грязными пальцами. В этой  книге  он
читал об ужасных преступлениях, от которых  кровь  стынет  в  жилах;  об
убийствах из-за угла, совершенных на безлюдных  проселочных  дорогах;  о
трупах, сокрытых от глаз людских в глубоких ямах и колодцах,  которые  -
как ни были они глубоки - не сохранили их на дне, но по истечении многих
лет выбросили их в конце концов на поверхность, и это зрелище столь уст-
рашило убийц, что в ужасе они покаялись и молили о виселице, чтобы изба-
виться от душевной муки. Здесь читал он также  о  людях,  которые,  лежа
глухой ночью в постели, предавались (по их словам) греховным своим  мыс-
лям и потом совершали убийства столь ужасные, что при одной мысли о  них
мороз пробегал по коже и руки и ноги дрожали. Страшные описания были так
реальны и ярки, что пожелтевшие страницы, казалось, краснели  от  запек-
шейся крови, а слова звучали в ушах Оливера, как будто их глухо нашепты-
вали ему призраки умерших.
   В ужасе мальчик захлопнул книгу и отшвырнул ее от себя.  Потом,  упав
на колени, он стал молиться и просил йога избавить его от таких деяний и
лучше ниспослать сейчас же смерть, чем сохранить  ему  жизнь  для  того,
чтобы он совершил преступления столь страшные и отвратительные. Мало-по-
малу он успокоился и тихим, прерывающимся голосом молил  спасти  его  от
угрожающей ему опасности и, если можно, прийти на помощь бедному,  всеми
отвергнутому мальчику, никогда не знавшему любви друзей и родных, помочь
ему сейчас, когда он, одинокий и всеми покинутый, находится в самой гуще
пороков и преступлений.
   Он кончил молиться, но все еще закрывал лицо руками,  как  вдруг  ка-
кой-то шорох заставил его встрепенуться.
   - Что это? - воскликнул он и вздрогнул, заметив какую-то фигуру, сто-
ящую у двери. - Кто там?
   - Я... это я, - раздался дрожащий голос.
   Оливер поднял над головой свечу и посмотрел в сторону двери. Там сто-
яла Нэнси.
   - Поставь свечку, - отворачиваясь, сказала девушка. - Свет режет  мне
глаза.
   Оливер заметил, как она бледна, и ласково спросил, не больна ли  она.
Девушка бросилась на стул спиной к нему и стала ломать руки,  но  ничего
не ответила.
   - Помилуй меня, боже! - воскликнула она немного погодя. - Я  об  этом
не подумала.
   - Что-то случилось? - спросил Оливер. - Не могу ли я  вам  помочь?  Я
все сделаю, что в моих силах. Право же, все!
   Она раскачивалась взад и вперед, схватив себя за горло,  и,  всхлипы-
вая, ловила воздух ртом.
   - Нэнси, - крикнул Оливер, - что с вами?
   Девушка заколотила руками по коленям, затопала ногами,  потом,  вдруг
затихнув, задрожала от холода и плотнее закуталась в шаль.
   Оливер размешал угли в очаге. Придвинув стул к огню, она сначала  си-
дела молча; наконец, она подняла голову и осмотрелась вокруг.
   - Не понимаю, что это иной раз на меня находит, - сказала она,  делая
вид, будто оправляет платье, - Должно быть, виновата эта сырая,  грязная
комната... Ну. Ноли, дорогой мой, ты готов?
   - Я должен идти с вами? - спросил Оливер.
   - Да, меня прислал Билл, - ответила девушка. - Ты Пойдешь со мной?
   - Зачем? - отшатнувшись, спросил Оливер.
   - Зачем? - повторила девушка и подняла глаза, но, взглянув на мальчи-
ка, тотчас же отвернулась. - Нет, не для худого дела.
   - Не верю, - сказал Оливер, пристально следивший За ней.
   - Пусть будет по-твоему, - отозвалась девушка с  деланным  смехом.  -
Пожалуй, не для доброго.
   Оливер видел, что может в какой-то мере пробудить  в  девушке  лучшие
чувства, и, нигде не находя помощи, подумал воззвать к  ее  состраданию.
Но потом у него мелькнула мысль, что сейчас только одиннадцать  часов  и
на улице еще много прохожих; конечно, среди них найдется кто-нибудь, кто
поверит его рассказу. Придя к такому Заключению, он шагнул вперед и  то-
ропливо заявил, что готов идти.
   Недолгое его раздумье было подмечено Нэнси. Она следила за ним,  пока
он говорил, и бросила на него зоркий взгляд, который ясно показывал, что
она угадала, какие мысли пронеслись у него в голове.
   - Тес!.. - зашептала девушка, наклонившись к нему, и, осторожно  ози-
раясь, указала на дверь. - Ты ничего не можешь поделать. Я изо всех  сил
старалась тебе помочь, но это ни к чему не привело. Ты связан по рукам и
по ногам. Если удастся тебе когда-нибудь вырваться отсюда, то во  всяком
случае не сейчас.
   Пораженный ее выразительным тоном, Оливер удивленно смотрел  на  нее.
Казалось, она говорят правду; лицо у нее было бледное и встревоженное, и
она дрожала от волнения.
   - Один раз я тебя уже спасла от побоев, и еще раз спасу, да я и  сей-
час это делаю, - повысив голос, продолжала девушка. - Ведь если бы вмес-
то меня послали кого-нибудь другого, он обошелся бы с тобой гораздо гру-
бее, чем я. Я поручилась, что ты будешь вести себя тихо и  смирно.  Если
ты не послушаешь, то повредишь и себе и мне и, может быть, принесешь мне
смерть. Смотри! Клянусь богом, который меня видит сейчас, вот что я  уже
перенесла из-за тебя!
   Она торопливо указала на синяки на шее и на руках и заговорила скоро-
говоркой:
   - Помни это! И сейчас не заставляй меня сильнее страдать из-за  тебя.
Если бы я могла тебе помочь, я бы тебе помогла, но я не могу. Они не хо-
тят причинить тебе зло. Что бы они не заставили тебя сделать -  вина  не
твоя. Молчи! Каждое твое слово может погубить меня. Дай мне  руку!  Ско-
рей! Дай руку!
   Она схватила Оливера за руку, которую он машинально подал ей, и,  за-
дув свечу, увлекла его за собой на лестницу. Кто-то невидимый в  темноте
быстро распахнул дверь и так же быстро ее запер,  когда  они  вышли.  Их
ждал наемный кабриолет; с той же стремительностью, с какой она  говорила
с Оливером, девушка втащила его в кэб и плотно задернула занавески.  Ку-
чер не нуждался ни в каких указаниях - он хлестнул лошадь и погнал ее во
всю прыть.
   Девушка все еще сжимала руку Оливера  и  продолжала  нашептывать  ему
предостережения и увещания, которые он уже раньше  от  нее  слышал.  Все
произошло так быстро и внезапно, что не успел он сообразить,  где  он  и
почему сюда попал, как экипаж уже остановился перед  домом,  к  которому
накануне вечером направил свои стопы еврей.
   Была минута, когда Оливер быстро окинул взглядом  безлюдную  улицу  и
призыв на помощь едва не сорвался с его губ. Но в ушах  его  еще  звучал
голос девушки, с такой тоской заклинавшей помнить о ней, что у  него  не
хватило духу крикнуть. Пока он колебался, благоприятный момент был  упу-
щен: его уже ввели в дом, и дверь захлопнулась.
   - Сюда! - сказала девушка, только сейчас разжав руку. - Билл!
   - Ну, что там! - отозвался Сайкс, появляясь  со  свечой  на  площадке
лестницы. - О! Вот здорово! Пожалуйте!
   Со стороны особы такого темперамента, как мистер Сайкс, эти слова вы-
ражали весьма решительное одобрение, необычайно сердечный прием.  Нэнси,
по-видимому очень этим довольная, приветствовала его с жаром.
   - Фонарик отправился домой с Томом, - сказал Сайкс, освещая дорогу. -
Он бы здесь помешал.
   - Верно, - отозвалась Нэнси.
   - Значит, привела мальчишку? - заметил Сайкс, когда все трое вошли  в
комнату, и с этими словами запер дверь.
   - Да, вот он, - ответила Нэнси.
   - Послушно шел? - осведомился Сайкс.
   - Как ягненок, - отозвалась Нэнси.
   - Рад это слышать, - сказал Сайкс, хмуро посмотрев на Оливера, -  рад
за его шкуру, иначе ей пришлось бы худо. Пожалуйте сюда,  молодой  чело-
век, и выслушайте мое поучение; лучше с этим покончить сразу.
   Обратившись с такими словами к своему новому  ученику,  мистер  Сайкс
сорвал с Оливера шапку и швырнул ее в угол; потом,  придерживая  его  за
плечо, уселся на стул и поставил мальчика перед собой.
   - Ну-с, прежде всего, известно ли тебе,  что  это  такое?  -  спросил
Сайкс, беря карманный пистолет, лежавший на столе.
   Оливер отвечал утвердительно.
   - А теперь посмотри-ка сюда, - продолжал Сайкс, - Вот порох, вот  пу-
ля, а вот кусочек старой шляпы для лыжа...
   Оливер прошептал, что ему известно назначение указанных предметов,  а
мистер Сайкс принялся очень старательно заряжать пистолет.
   - Теперь он заряжен, - сказал мистер Сайкс, покончив с этим делом.
   - Вижу, сэр, - ответил Оливер.
   - Слушай, - продолжал грабитель, крепко схватив  Оливера  за  руку  и
приставив вплотную к его виску дуло пистолета, отчего  мальчик  невольно
вздрогнул, - если ты хоть слово скажешь, когда мы выйдем из дому - разве
что, я сам с тобой заговорю, - пуля сразу будет у тебя в  голове.  Стало
быть, если ты вздумаешь говорить без разрешения, прочти раньше свои  мо-
литвы.
   Для большего эффекта  мистер  Сайкс  сопроводил  это  предостережение
грозным взглядом и продолжал:
   - Насколько мне известно, нет никого, кто бы стал беспокоиться о тво-
ей судьбе, если бы тебя прикончили. Стало быть, мне незачем столько тру-
диться и объяснять тебе суть дела, не желай я тебе добра. Слышишь?
   - Короче говоря, - решительно вмешалась Нэнси, хмуро  посматривая  на
Оливера, чтобы тот обратил внимание на ее слова, - если Оливер тебя рас-
сердит, когда ты примешься за работу, на которую ты идешь,  ты  простре-
лишь ему голову, чтобы он потом не болтал языком, хотя  бы  ты  рисковал
качаться из-за этого на виселице, ведь ремесло у тебя такое, что  ты  на
этот риск идешь изза всякого пустяка каждый месяц в году.
   - Правильно! - одобрил мистер Сайкс. - Женщины умеют объяснить все  в
двух словах, если только не начинают кипятиться, а уж тогда заводят  во-
лынку. Ну, теперь он ко всему  подготовлен...  Давай  ужинать,  а  потом
всхрапнем перед уходом.
   Исполняя его приказание, Нэнси - быстро накрыла на стол; исчезнув  на
несколько минут, она вернулась с кувшином пива и блюдом с  фаршированной
бараньей головой, что дало возможность  мистеру  Сайксу  отпустить  нес-
колько острот, основанных на странном совпадении слов: "джемми"  называ-
лось и это кушанье и хитрый инструмент,  весьма  распространенный  среди
лиц его профессии. Достойный джентльмен, возбужденный, может быть, перс-
пективой незамедлительно приступить к действию, был очень весел и  нахо-
дился в превосходном расположении духа;  в  доказательство  этого  можно
здесь отметить, что он с удовольствием выпил залпом свое пиво и за  ужи-
ном изрыгнул по приблизительному подсчету не больше восьмидесяти прокля-
тий.
   После ужина - нетрудно угадать, что у Оливера  не  было  аппетита,  -
мистер Сайкс осушил два стакана виски с водой,  бросился  на  кровать  и
приказал Нэнси разбудить его ровно в пять часов, изругав  ее  заранее  в
случае, если она этого не сделает. По команде того же авторитетного  ли-
ца, Оливер улегся, не раздеваясь, на тюфяке, лежавшем на полу; а  девуш-
ка, подбрасывая топливо, осталась у очага, готовая разбудить их в назна-
ченный час.
   Оливер долго не спал, надеясь, что Нэнси воспользуется этим случаем и
шепотом даст еще какой-нибудь совет, но девушка в мрачном раздумье сиде-
ла у очага, не двигаясь и только время от времени снимала нагар со  све-
чи. Измученный бдением и тревогой, он в конце концов заснул.
   Когда он проснулся, стол был накрыт к чаю,  а  Сайкс  рассовывал  ка-
кие-то вещи по - карманам своего пальто, висевшего на спинке стула. Нэн-
си суетилась, готовя завтрак. Еще не рассвело; горела свеча, и за  окном
было темно. Вдобавок колючие струи дождя ударяли в оконные стекла, и не-
бо было черным и облачным.
   - Ну! - проворчал Сайкс, когда Оливер вскочил.  -  Половина  шестого!
Поторапливайся, не то останешься без завтрака. Мы и так уже опаздываем.
   Оливер быстро покончил со своим туалетом; позавтракав наспех,  он  на
сердитый вопрос Сайкса ответил, что совсем готов.
   Нэнси, стараясь не смотреть на мальчика, бросила ему платок, чтобы он
обвязал его вокруг шеи; Сайкс дал ему большой плащ из грубой  материи  и
велел накинуть на себя и застегнуть. Одевшись, Оливер протянул руку гра-
бителю, который приостановился, чтобы показать ему пистолет, хранившийся
в боковом кармине пальто, зажал его руку в своей и затем,  распрощавшись
с Нэнси, увел его.
   Когда они подошли к двери, Оливер оглянулся, надеясь встретиться гла-
зами с девушкой. Но она снова уселась на прежнее место у очага и  сидела
не шевелясь.
 
 
   ГЛАВА XXI Экспедиция
 
   Унылое было утро, когда они вышли на улицу: дул ветер, шел дождь, на-
висли хмурые грозовые тучи. Дождь шел всю  ночь  -  на  мостовой  стояли
большие лужи, из желобов хлестала вода. Слабый  свет  загоравшегося  дня
только омрачал унылую картину; при бледном свете тускнели уличные  фона-
ри, и этот свет не окрашивал в более теплые и яркие тона мокрые крыши  и
темные улицы. В этой части города, казалось, никто еще не просыпался: во
всех домах окна были закрыты ставнями, а улицы, по которым они  проходи-
ли, были тихи и безлюдны.
   Когда они свернули на Бетнел-Грин-роуд, уже совсем  рассвело.  Многие
фонари были погашены. По направлению к Лондону  медленно  тащилось  нес-
колько деревенских повозок; изредка проносилась с грохотом почтовая  ка-
рета, покрытая грязью, и кучер в виде предостережения угощал бичом нето-
ропливого возчика, который ехал по той стороной дороги, вследствие  чего
кучеру грозила опасность подъехать к конторе на четверть  минуты  позже.
Уже открылись трактиры, и в них горел газ. Начали открывать и  лавки,  и
навстречу изредка попадались люди. Затем появились  отдельными  группами
мастеровые, шедшие на работу. Потом мужчины и женщины с нагруженными ры-
бой корзинками на голове; повозки с овощами, запряженные ослами; повозки
с живым скотом и тушами; молочницы с ведрами - нескончаемая вереница лю-
дей, несущих съестные припасы к восточным предместьям  города.  По  мере
приближения к Сити грохот экипажей усиливался; когда  они  проходили  по
улицам между Шордитч и Смитфилд, шум перешел в гул,  началась  сутолока.
Стало совсем светло - светлее уже не будет, - и для  половины  населения
Лондона настало деловое утро.
   Миновав Сан-стрит и Краун-стрит, пройдя Финсберисквер,  мистер  Сайкс
вышел по Чиэуел-стрит на Барбикен, потом на Лонг-лейн и  затем  в  Смит-
филд, откуда неслись такие оглушительные нестройные  звуки,  что  Оливер
Твист пришел в изумление.
   Был базарный день. Ноги чуть ли не по самую щиколотку увязали в  гря-
зи; над дымящимися крупами быков и коров поднимался густой пар и, смеши-
ваясь с туманом, казалось отдыхавшим на дымовых трубах, тяжелым  облаком
нависал над головой. Все загоны для скота в центре  большой  площади,  а
также временные загоны, которые уместились  на  свободном  пространстве,
были битком набиты овцами; вдоль желобов стояли привязанные к столбам  в
три-четыре длинных ряда быки и другой рогатый скот. Крестьяне,  мясники,
погонщики, разносчики, мальчишки, воры, зеваки и  всякого  рода  бродяги
смешались в толпу; свист погонщиков, лай собак, мычанье  быков,  блеянье
овец, хрюканье и визг свиней, крики разносчиков, вопли, проклятья и  ру-
гательства со всех сторон; звон колокольчиков, гул голосов, вырывающийся
из каждого трактира, толкотня, давка, драки, гиканье и вопли, визг, отв-
ратительный вой, то и дело доносящийся со всех концов рынка, и  немытые,
небритые, жалкие и грязные люди, мечущиеся туда и сюда, - все это произ-
водило ошеломляющее, одуряющее впечатление.
   Мистер Сайкс, тащивший за собой  Оливера,  прокладывал  себе  локтями
путь сквозь толпу и очень мало внимания обращал на все то, что  поражало
слух и зрение мальчика. Раза два или три он кивал проходившим мимо прия-
телям и, отклоняя предложение пропустить утреннюю рюмочку, упорно проби-
вался вперед, пока они не выбрались из толпы и не  направились  по  Хоу-
зер-лейн к Холборну.
   - Ну, малый, - сказал  Сайкс,  бросив  взгляд  на  часы  Церкви  Сент
Эндрью, - скоро семь часов! Шагай быстрее! Еле ноги волочит, лентяй!
   Произнеся эту речь, мистер Сайкс дернул  за  руку  своего  маленького
спутника; Оливер по мере сил приноравливался к быстрым шагам  взломщика;
он пустился рысцой - это было нечто среднее между быстрой ходьбой и  бе-
гом.
   Они не замедляли шага, пока не миновали угол Гайдпарка и не  свернули
к Кенсингтону; здесь Сайкс шел медленнее, пока их не нагнала пустая  по-
возка, ехавшая некоторое время позади. Увидев на ней надпись  "Хаунсло",
он со всей вежливостью, на какую только был способен,  спросил  возницу,
не согласится ли тот подвезти их до Айлуорта.
   - Полезайте, - сказал возница. - Это ваш мальчуган?
   - Мой, - отвечал Сайкс, пристально посмотрев на  Оливера  и  небрежно
сунув руку в карман, где лежал пистолет.
   - Твой отец шагает, пожалуй, слишком быстро для тебя!  Верно  говорю,
парнишка? - сказал возница, видя, что Оливер запыхался.
   - Ничуть не бывало, - вмешался Сайкс. - Он к этому привык. Держись за
мою руку, Нэд. Ну, полезай!
   Обратившись с такими словами к Оливеру, он помог ему влезть в  повоз-
ку, а возница, указав на груду мешков, предложил прилечь на них и отдох-
нуть.
   Когда они проезжали мимо придорожных столбов,  Оливер  все  больше  и
больше недоумевал, куда же спутник везет его. Кенсингтон, Хамерсмит, Чи-
зуик, КьюБридж, Брентфорд остались позади, и тем не менее  они  подвига-
лись вперед с таким упорством, как будто только что  тронулись  в  путь.
Наконец, они подъехали к трактиру, носившему название "Карета  и  Кони";
неподалеку от него начиналась другая дорога. Здесь повозка остановилась.
   Сайкс поспешил выйти, не выпуская из своей руки руку Оливера;  подняв
его и опустив на землю, он бросил на него злобный взгляд  и  многозначи-
тельно похлопал кулаком по боковому карману.
   - Прощай, мальчуган, - сказал возница.
   - Он дуется, - отозвался Сайкс, встряхивая Оливера. - Дуется! Вот ще-
нок! Не обращайте на него внимание.
   - Стану я обращать на него внимание! - воскликнул тот, залезая в свою
повозку. - А погода нынче с