т падаль, скорее всего добыча льва, который рычал накануне ночью.
   После ленча мы пошли искать львят. Они спали в  густых  зарослях  у
подножия скалы, а рядом с ними лежал только что убитый болотный козел.
Интересно, сами они убили его или стащили добычу  у  леопарда?  Трудно
поверить, чтобы мы ничего не  услышали,  если  охота  происходила  так
близко.
   Вечером мы опять навестили львят. Они почти управились с  мясом,  а
остатки утащили  в  заросли.  Слышно  было,  как  они  сопят  там,  но
разглядеть их мы не могли. Удивительно, такие крупные животные и умеют
так ловко прятаться, а ведь мы знали, что они тут! Потом  мы  услыхали
кашель леопарда и поняли, кто убил антилопу...
   Когда стемнело, львята вышли напиться воды.  Ночь  они  провели  по
соседству с машинами, а к утру скрылись. Днем львята появились  снова.
Джеспэ сейчас  же  вскочил  на  мою  машину,  Гупа  и  Эльса-маленькая
улеглись под  деревом  метрах  в  пятидесяти  от  нас.  Почему  Джеспэ
предпочитает мою машину машине Джорджа? Привык считать  ее  своей  или
она чем-то для него удобнее?  Эльсе  всегда  больше  нравилась  машина
Джорджа.
   И как всегда поблизости бродила импала. Она фыркала,  кряхтела,  но
львята не обращали на нее внимания. Эльса-маленькая без особого рвения
попробовала подкрасться к томми и тут же бросила эту затею.  Я  сидела
рядом с Джеспэ и,  когда  он  поворачивался  ко  мне  боком,  тихонько
дергала стрелу. Он  позволял  мне  крутить  ее,  но  наконечник  сидел
крепко. Да, не похоже, чтобы он сам  выпал.  Однако  наконечник  легко
прощупывался под кожей, один  надрез  -  и  можно  протолкнуть  стрелу
вперед. Вздутия у Джеспэ исчезли. Должно  быть,  и  впрямь  тогда  его
покусали муравьи. А шерсть по-прежнему тусклая, взъерошенная.  Но  вот
лучи заходящего солнца позолотили ее, и Джеспэ вдруг стал очень  похож
на мать, тот же взгляд, то же сложение. Когда он пристально  посмотрел
на меня, мне на миг почудилось, что вернулась Эльса... Я  гладила  его
лапу, морду, Джеспэ жмурился, я тоже  закрыла  глаза,  воображая,  что
глажу Эльсу. И мне вдруг стало как-то легче.
   Стемнело, мы легли спать в машинах.  Немного  погодя  брезент  надо
мной прогнулся под весом Джеспэ. Я  могла  гладить  его,  не  вставая.
Позднее проснулся Джордж оттого, что качнулась его машина. Это  Джеспэ
сзади заглянул в кузов, словно  хотел  взобраться  к  нему.  Остальных
львят не было видно, а когда рассвело, ушел и Джеспэ.
   Утро мы потратили на поиски, но львят не нашли. А часов около  пяти
они сами вышли из той самой долины, где мы их искали. Джеспэ уселся на
капот моей машины, и я еще раз безуспешно попыталась извлечь стрелу.
   На следующий день нам предстояла разлука. Мы уехали бы со спокойной
душой, если бы не эта  проклятая  стрела.  Она  как  будто  не  мешала
Джеспэ, но все-таки рана его изнуряла, через нее  проникала  инфекция,
что было видно хотя бы по тусклой шкуре. В схватке он может  разодрать
себе бедро еще больше или же стрела  вонзится  глубже.  Он  не  сможет
стать хорошим охотником. Словом, чем  скорее  мы  его  оперируем,  тем
лучше.
   Обсудив все это, мы решили выехать  пораньше,  чтобы  связаться  по
радио с директором и получить согласие. Нужна была клетка для  Джеспэ,
нужен ветеринар, который смог  бы  провести  обезболивание  и  извлечь
стрелу. Джордж не сомневался, что ради такого дела ему продлят отпуск.
   Когда стемнело, Джеспэ  пришел  за  рыбьим  жиром.  В  пятилитровом
бачке, который мы привезли с собой, оставалось  совсем  немного,  и  я
хотела поделить остатки поровну между всеми  тремя.  Джеспэ  попытался
вырвать у меня бачок, но я крикнула: "Нельзя, Джеспэ, нельзя!" - и  он
отвернулся, обиженный и озадаченный. Я разлила рыбий жир на три миски.
Гупа и Эльса-маленькая тотчас вылакали свою долю, только  оскорбленный
Джеспэ даже не подошел, когда я протянула ему миску. Поставить  ее  на
землю нельзя, до нее тут  же  доберутся  брат  и  сестра.  Я  всячески
старалась умилостивить Джеспэ, а он упрямо глядел в сторону - не желал
меня признавать.
   Весь вечер  мы  наблюдали  за  львятами.  Они  лизали  друг  друга,
затевали возню, а около одиннадцати ночи ушли. Это была наша последняя
встреча, но мы-то этого не знали и думали, что скоро приедем  опять  и
привезем ветеринара.
   Поздно ночью были слышны львиные  голоса.  Львы  негромко  окликали
друг друга. Наверное, это охотятся наши львята...
   Утром мы выехали в Серонеру, чтобы подготовить все для операции. Но
здесь нас ожидал отказ. Проезжая мимо Аруши, мы зашли к директору.  Он
посоветовал нам обратиться в  правление.  Следующее  заседание  должно
состояться в августе.





Глава восемнадцатая. ДОЛГИЕ ПОИСКИ

   В Найроби мы узнали радостную новость: Кен Смит  сменит  Джорджа  в
должности старшего инспектора Северной пограничной  провинции.  Теперь
Джордж мог спокойно заниматься львятами. Мы написали письмо  директору
Национального  парка  Танганьики,  прося,  чтобы  правление  на  своем
очередном заседании рассмотрело наше заявление об операции.
   Но  сначала  я  поехала  в  Исиоло,  надо  было  забрать  там  наше
имущество, освободить дом, в котором мы жили, и  отвезти  все  вещи  в
другое место, километров за двенадцать. Там мы сняли дом  у  правления
Национального парка Кении. Джордж  тем  временем  помогал  перебросить
стадо угандских водяных козлов(*3) из области, где они мешали людям, в
заповедник за  пятьсот  километров.  Переброска  оплачивалась  отчасти
Департаментом по охране диких животных Кении, отчасти из "фонда Эльсы"
и доходом от моих книг.  Угандский  водяной  козел  -  очень  красивая
антилопа, а стадо в пятьсот голов, о котором идет речь, единственное в
Кении.
   В конце августа в Восточную Африку снова  прилетел  Билли  Коллинз.
Ему хотелось напоследок  еще  раз  увидеть  львят,  и  он  должен  был
присутствовать на заседании правления в Аруше. Впервые туда пригласили
представителей разных стран,  чтобы  обсудить  охрану  животного  мира
Восточной Африки.
   Только Билли Коллинз прибыл в Найроби, как мы  получили  телеграмму
от директора: правление отклонило наше ходатайство, нам  не  разрешают
оперировать Джеспэ.
   Доктор Т. Хартхорн из  Ветеринарного  колледжа  Макарере,  один  из
лучших ветеринаров Африки,  уже  обещал  нам  сделать  операцию,  если
состояние Джеспэ потребует этого. Случайно он был в эти дни в Найроби,
и мы посоветовались с ним, а также с  Ноэлем  Симоном,  основателем  и
председателем Общества  охраны  диких  животных  Восточной  Африки,  и
майором Гримвудом.
   Мы с Билли решили съездить на  неделю  в  Серенгети  и  попробовать
отыскать львят. Заодно Билли побывает в Аруше и  попытается  уговорить
председателя правления, чтобы тот  не  настаивал  на  своем  отказе  и
позволил доктору Хартхорну сделать операцию, если это будет возможно и
необходимо.
   По  пути  мы  заехали  в  Национальный  парк  Амбосели  на  границе
Танганьики.  Амбосели  -  высохшее  озеро  у  подножия   Килиманджаро.
Отложения соли привлекают сюда множество диких животных.
   Был чудесный вечер. Заходящее  солнце  позолотило  заросли  шалфея,
покрывающие темно-красную равнину, над которой в засушливое время года
часто бушуют смерчи и пылевые бури. Впереди под пальмой стояли  четыре
слона, а из кустов поблизости вышел носорог. В этот день Билли впервые
видел носорога на воле. Прежде чем он вернулся в Европу, на его  счету
накопилось четырнадцать таких встреч.
   Мы видели и других животных, в том числе  стадо  буйволов,  которые
явно привыкли и к человеку, и к автомашинам.
   Я невольно спрашивала себя, сколько же туристов, встречая зверей  в
национальных парках, уезжают  в  полной  уверенности,  что  сохранение
животного мира не проблема. Им невдомек, что за пределами заповедников
число животных катастрофически сокращается.
   В Аруше Билли встретил директора и попросил у него разрешения спать
поблизости от урочища, чтобы мы могли найти львят и  сделать  операцию
Джеспэ, если это будет нужно. Директор остался при  своем  мнении,  но
они условились,  что  после  поисков  Билли  приедет  к   председателю
правления и поговорит с ним.
   Потом мы отправились  к  озеру  Маньяра,  где  наблюдали,  как  два
страуса  носятся  наперегонки  по  мелководью.  Тут  же,  в  окружении
фламинго, марабу, гусей и другой водоплавающей  птицы,  бродили  около
двух десятков буйволов и с полсотни болотных козлов. Несколько  козлов
лежало в воде, и около них искали пищу фламинго. Но больше всего  меня
удивило, что страусы здесь не боятся  воды.  В  отеле  "Фламинго"  нам
рассказали, в чем дело.  До  того  как  район  озера  Маньяра  сделали
заповедником, люди так безжалостно истребляли страусов, что одна  пара
и уцелела. И теперь при виде машин птицы со всех ног мчатся  к  озеру,
спасаясь от людей.
   На следующее утро погода была  пасмурная,  полюбоваться  видами  не
пришлось, но мы навестили инспектора, который жил недалеко от  кратера
Нгоронгоро. Он познакомил нас с Нгугу, своим  ручным  дикобразом.  Это
был очень примечательный зверь, он ласкался ко всем,  кто  угощал  его
фруктами или куском пирога. В тот же день мы доехали  до  гостиницы  в
Серонере, где и остановились на неделю.
   На другой день рано утром мы отправились к тому месту,  где  львята
были выпущены на волю из  клеток.  Нам  встретился  отряд  топографов,
которые жили тут уже месяц. Мы спросили, какие львы им попадались. Они
видели много львов, но, естественно, не могли сказать, были  ли  среди
них наши львята.
   Когда мы подъехали к урочищу львят, я стала  звать  их  -  никакого
ответа. Поехали дальше, вверх по долине. Всякий раз,  завидев  дерево,
облепленное грифами, мы спешили туда, думая, что это львята  со  своей
добычей. Но львят нигде не было.  Нам  встретилось  несколько  львиных
стай, а один раз мы очутились  слишком  близко  от  стада  буйволов  в
двести голов, пришлось поспешно отступить.
   Пора  уже   было   возвращаться,   чтобы   не   нарушить   правила,
предписывающего туристам быть в Серонере до темноты. На обратном  пути
мы увидели на термитнике гепарда, он был очень хорош на фоне закатного
неба. Затем нам пересек дорогу леопард. Крупные черные пятна придавали
его шкуре голубоватый оттенок. Через мгновенье он уже исчез из виду.
   Как только рассвело, мы уже снова были в долине  львят.  Здесь  нам
попались два  льва,  у  одного  из  них  был  сильно  поврежден  глаз.
Наверное, здоровый охотился и для себя, и для товарища.
   На берегу реки мы увидели небывалое скопление животных. Их  загнала
сюда засуха... Вернувшись снова к урочищу, мы долго  звали  львят,  но
они не пришли.
   По пути  домой  мы  опять  любовались  красавцем  гепардом  на  его
термитнике и видели, как из большой лужи  вместе  пили  аист  ябиру  и
леопард.
   На четвертый день Билли прихворнул. Его нещадно искусали мухи цеце,
руки и ноги у него сильно распухли.  Хорошо,  что  в  гостинице  среди
постояльцев нашелся врач. Он определил аллергию, прописал лекарство  и
посоветовал  Билли  избегать  мест,  зараженных  мухой  цеце.  Поэтому
Оставшиеся три дня мы не  уезжали  далеко  от  Серонеры.  Обидно,  что
нельзя больше искать львят. А посмотреть и здесь было на что. В районе
гостиницы обитало множество животных. Рано утром  мы  увидели  ушастых
лисиц; потом большую семью львов: три взрослых льва, три львицы, шесть
месячных сосунков и два молодца, ровесники нашим. Они сонно  возлежали
на равнине, не обращая внимания ни на нас,  ни  на  молодого  гепарда,
который наслаждался солнцем метрах в ста от них.
   Когда стало совсем жарко,  мы  укрылись  под  тенистым  деревом  по
соседству с холмом, на котором я разбивала лагерь  в  прошлый  раз.  Я
попробовала писать, но меня отвлекла чета жирафов с двумя  детенышами.
Рога малышей еще не отвердели и напоминали пучки волос.  Шеи  казались
необычно короткими, а плечи и узловатые колени - непомерно большими.
   Вечером, обедая  с  инспектором  и  его  женой,  мы  встретились  с
директором. Он предложил нам на следующий день посмотреть,  как  будут
выпускать на волю носорога, отловленного в области,  где  он  причинял
вред людям. Впервые носорог справлял здесь новоселье,  поэтому  ждали,
что ради этого случая сюда прибудут председатель правления Питер Скотт
и другие участники совещания в Аруше.
   Собралось много народу. Тридцать человек прилетели на  самолете,  а
машин понаехало столько, что, когда они окружили грузовик, на  котором
стояла клетка носорога, я не представляла, как бедный зверь  выберется
на волю. Вот открыли  дверь  клетки,  все  вокруг  загудели.  Ошалелый
носорог пошел прямо  на  чью-то  легковую  машину.  Владелец  поспешно
отогнал ее в сторону,  а  зверь  повернулся  и  затрусил  мимо  машины
председателя правления к зарослям  у  реки.  Хорошо  еще,  что  он  не
буянил, ведь от носорога, когда его раздразнят, можно всего ожидать.
   Билли  воспользовался  случаем  и  вручил  председателю  письмо   с
просьбой разрешить нам сделать операцию Джеспэ. А  затем  мы  покинули
Серенгети.
   Солнце  садилось,  когда  мы  поднялись  на  Маньярскую  гряду.   В
угасающем свете дня равнины вокруг  казались  безбрежными.  Неожиданно
послышалось пение, потом словно звуки ксилофона. И появился чернокожий
мальчик,  который  играл  на  самодельном  инструменте   -   несколько
металлических полосок разной длины на выдолбленной  деревянной  чурке.
Мальчуган шел куда-то по своим делам и быстро скрылся в  темноте.  Вот
кто хозяин Африки! А может быть, это и есть сама Африка...
   На следующий день Билли присутствовал на совещании в  Аруше,  потом
мы завтракали  вместе  с  председателем  правления,  сэром   Джулианом
Хаксли, Питером Скоттом, Ноэлем  Симоном  и  другими  участниками.  Мы
всячески уговаривали председателя позволить нам оперировать Джеспэ, но
он был непоколебим.
   Тогда мы устроили свое собственное совещание. Ноэль Симон настолько
зажегся, что написал письмо  председателю  от  имени  своего  Общества
охраны диких животных, выражая тревогу за  судьбу  Джеспэ.  Он  писал,
что, если дело обернется плохо, это может повредить борьбе за животных
Восточной Африки, а ведь Танганьика всегда играла ведущую роль в  этой
борьбе. Ноэль Симон советовал разрешить  доктору  Хартхорну  осмотреть
Джеспэ и, если надо, сделать операцию. Для этого нужно дать Джорджу  и
Хартхорну десять  дней  на  поиски,  помочь  им  разыскивать  львят  и
позволить их кормить. Симон подчеркивал, что я согласна  в  дальнейшем
не просить  о  льготах,  если   нам   пойдут   теперь   навстречу.   В
подтверждение его слов я приложила свое письмо, в  котором  обязалась,
если того потребует председатель, не участвовать в экспедиции  Джорджа
и доктора Хартхорна. Мне хотелось  показать, что я забочусь  о  Джеспэ
вовсе не из эгоистических соображений.
   В  завершение  наших  экскурсий  мы  на  следующее   утро   поехали
осматривать кратер  Нгурдото  -  небольшой  потухший  вулкан,  который
недавно был присоединен к территории Национального  парка.  Я  никогда
еще не видела столько буйволов и бородавочников, сколько  бродило  там
на заболоченном дне кратера. После этого мы  тронулись  в  Найроби.  В
дороге у нас были всякие неполадки, но наконец мы добрались до  места,
и Билли сел на самолет, улетавший в Европу.
   В Исиоло я застала Джорджа. Им удалось перевезти в заповедник  Мара
сорок четыре угандских водяных козла. С остальными  решили  подождать,
так как  животные  уже  определили  дальнобойность  ружей,  стреляющих
усыпляющими зарядами, и не подпускали людей близко.
   Джорджу передали, что слоны и носороги разорили  могилу  Эльсы.  Мы
сразу выехали туда, взяв с собой каменную плиту  с  надписью  и  мешок
цемента, чтобы сделать сверхпрочное надгробие.
   На месте оказалось, что могила не так  уж  и  повреждена.  Носороги
явно устроили себе здесь логово. Они съели два куста  эвфорбии  и  все
алоэ, вытоптали кустарник у реки и в моем "кабинете". Всюду был  виден
помет слонов и носорогов.
   Я боялась этой поездки, но теперь у меня было удивительно мирно  на
душе, точно я  вернулась  домой.  Я  прошлась  вдоль  берега,  надеясь
увидеть наших старых друзей бабуинов и лесных антилоп, но все животные
куда-то исчезли. Лишь после захода солнца  послышался  голос  какой-то
птички, а когда мы легли,  явилась  виверра.  Она  юркнула  в  палатку
Джорджа, разыскала сыр  -  словом,  вела  себя  так,  будто  мы  и  не
расставались. Джордж сделал несколько снимков,  виверра  и  глазом  не
моргнула. Она отступила лишь после того, как он подошел к  ней  совсем
близко.
   Утром мы наломали побольше каменных плит на Больших скалах, скатили
их вниз по склону  и  отвезли  на  грузовике  к  могиле.  Мы  задумали
восстановить могильный холмик, накрыть  его  плитами  и  все  скрепить
цементом, а в изголовье  замуровать  черный  камень  с  именем  Эльсы.
Грузовик отправился в Исиоло за цементом, заодно мы заказали  привезти
алоэ взамен уничтоженных.
   Стояла страшная сушь. Может быть, поэтому все животные ушли отсюда?
Или их разогнали браконьеры?  Нам  встретилась  лишь  пара  испуганных
бабуинов, которых голод выгнал из укрытия. Один из них взбежал, как по
лестнице,  по  кольям,  вбитым  в  ствол  баобаба  сборщиком  меда,  и
подобрался к плодам. Плоды баобаба очень сочные, африканцы даже делают
из них освежающий напиток. Я  обрадовалась,  увидев  на  дереве  наших
знакомых попугаев.
   Свирепая львица  не  показывалась,  и  вообще  около  гряды  Ворчун
попался  только  старый  львиный   помет.   Это   подтверждало   слова
объездчика, который два месяца назад видел семью  Свирепой  в  верхнем
течении реки.
   Около недели мы  приводили  в  порядок  могилу  Эльсы.  Непривычная
тишина казалась невыносимой.  Редко-редко  мы  слышали  ночью  трубные
голоса слонов, да виверра заходила  иногда  в  наши  палатки.  Но  вот
работа закончена, мы обнесли могилу  изгородью  из  колючих  ветвей  и
уехали в Исиоло.
   Здесь мы узнали, что заседание правления  Серенгети  перенесено  на
конец октября.
   Неприятная новость, ведь в ноябре начинаются дожди, и, хотя парк не
закрывают, искать будет очень трудно. Но  что  поделаешь?  Надо  ждать
решения. Первым узнал о нем Ноэль  Симон  и  позвонил  нам.  Правление
отказало... Симон был расстроен не меньше нас.
   Если бы можно это было предвидеть в августе, мы бы тогда  предельно
использовали хорошую погоду. А сейчас, 30  октября,  нужно  мчаться  в
Серенгети наперегонки с дождями, чтобы попытаться  найти  львят,  пока
еще можно проехать на машине. Приедем как туристы, будем выполнять все
правила, и никто не помешает нам искать.
   В Северной  провинции  уже  начались  дожди,  так  что  нам  стоило
большого труда провести по раскисшим дорогам  в  Танганьику  наши  два
лендровера и тяжелый грузовик.
   Тем временем  Билли  Коллинз  послал  телеграмму  директору,  прося
разрешить Джорджу вместе  с  инспектором  разбивать  лагерь,  где  ему
нужно, чтобы проверить, в каком состоянии Джеспэ. Председатель сообщил
ему о причинах отказа:
   1. Когда мы 12 июля в последний раз видели Джеспэ, он, по нашим  же
словам, был в отличном состоянии.
   2. Ветеринар-консультант правления считал, что стрела выпадет сама.
Он сказал, что у одного из членов правления лошадь получила  такое  же
повреждение и два года ходила с обломками стрелы без какого-либо вреда
для себя. Наконец стрела вышла, и никаких осложнений не было.
   3.   Операция   может   повредить   Джеспэ   и   помешает   львятам
приспособиться к дикой жизни.
   4. Львята могли уйти очень далеко, и наши поиски будут помехой  для
других обитателей парка.
   Мы считали, что правление поступило несправедливо,  основывая  свое
суждение о здоровье Джеспэ на оптимистической телеграмме,  которую  на
радостях послал в июле Джордж. Ведь мы объяснили директору при  первой
же встрече в Аруше, что Джеспэ все-таки не здоров.
   И разве можно сравнивать домашнее тра