ий
аттракцион. Как быть? Можно не нарушать ее покоя, но юридически у  нас
нет никакого права прогонять людей. Мы очень боялись, как  бы  кто  не
явился в лагерь без нас и случайно не натворил бед.

   Из-за дождей мне пришлось долго пробиваться в лагерь. То вода почти
по колено, то густая грязь... Машина часто застревала, а со мной ехали
только Нуру и Ибрахим, так что мы по нескольку часов откапывали ее.
   Последняя река (четвертая на нашем пути) настолько  разлилась,  что
мы не отважились вступить с нею в поединок. Лучше уж дождаться,  когда
спадет вода. К тому же начало темнеть,  и  мои  спутники,  правоверные
мусульмане, упали ничком,  головой  к  Мекке,  и  начали  читать  свои
молитвы.
   Нуру только что вернулся, его не было полгода,  он  ездил  домой  и
лечился там от какой-то болезни.  Причем  уверял,  что  заболел  из-за
Эльсы. Меня это очень удивило. Ведь Нуру отлично ладил с нею.  Правда,
его болезнь  началась  как  раз   тогда,   когда   мы   поручили   ему
присматривать за Эльсой и ее сестрами. И он вбил себе  в  голову,  что
Эльса "сглазила" его!
   Вот я и взяла его  с  собой  в  лагерь,  чтобы  победить  суеверие.
Ожидая, пока прекратится дождь, я рассказала ему про львят. Он  слушал
очень внимательно.
   За ночь вода в реке спала, и утром мы  уже  были  в  лагере.  Эльса
прибежала на звук мотора и  приветствовала  нас  так  бурно,  что  мы,
измученные трудной дорогой, не рады были такому приему.
   Мне хотелось,  чтобы  Нуру  поскорее  увидел  львят,  и  во  второй
половине дня мы отправились к логову. Вдруг  мы  услышали,  как  Эльса
разговаривает с детенышами в  кустах  прямо  перед  нами.  Вскоре  она
выскочила на тропу, поздоровалась со всеми, но особое внимание оказала
Нуру. Она так бурно  радовалась  встрече  со  старым  другом,  что  он
растрогался, стал ее гладить и даже позабыл, что  нужно  опасаться  ее
дурного глаза. Потом он привязался к ней еще сильнее, чем до  болезни.
Правда, на этот раз Эльса не показала ему  львят,  она  привела  их  в
лагерь, лишь когда стемнело.
   В отличие от матери львята не получили от нас никаких  игрушек.  Да
им и так было весело. Они затевали возню в ярком свете лампы, и всегда
находились палки, из-за которых стоило подраться. Нередко они играли в
прятки, устраивали засады. Эльса тоже участвовала.  Несмотря  на  свой
вес, она прыгала, как котенок.
   Мы поставили для них две поилки: алюминиевый таз и старый  шлем  на
деревянной подставке. Из этого шлема в детстве пила Эльса,  и  львятам
он тоже был больше по душе. Часто они опрокидывали его и сами пугались
грохота.  Потом  набирались  мужества  и,  насторожив  ушки,  украдкой
разглядывали  блестящий  предмет,  трогали  его  лапой.  Мы  старались
сфотографировать их за игрой.
   Днем было трудно сделать хороший снимок - в это время  львята  вели
себя более степенно. Самые интересные снимки можно было  получить  под
вечер, когда они отправлялись на свое любимое место для игр на  берегу
реки, возле упавшей  пальмы,  метрах  в  двухстах  от  лагеря.  Отсюда
открывался хороший вид, и по соседству росли густые кусты,  где  можно
спрятаться от опасности, рядом солонец, а захочется  утолить  жажду  -
близко река. Да к тому же я обычно доставляла сюда для них мясо.
   Спрятавшись в кустах, мы с Джорджем  снимали  на  киноленту  львят,
когда они лазали  по  стволу  и  поддразнивали  мать,  которая  всегда
присматривала за ними.
   Конечно, они знали, что мы тут,  но  это  им  не  мешало.  Если  же
появлялись чужие, игра тотчас прекращалась, львята бежали в  кусты,  а
Эльса прижимала уши и принимала грозный вид.
   2 апреля, проводив Джорджа в Исиоло, я опять осталась одна в лагере
с нашими боями.
   В эти дни я заметила, что львята даже ко мне стали относиться более
настороженно. Положишь им мяса, а они  ползут  в  обход  через  траву,
только бы не пройти мимо меня.
   Чтобы непрошеные гости не крали мяса, я вечером перетаскивала его с
берега поближе к палатке и привязывала цепью. Ноша  была  нелегкой,  и
Эльса явно радовалась, что я взяла на себя труд  охранять  ее  добычу.
Зато Джеспэ мое вмешательство  не  нравилось.  Сперва  он  пугал  меня
ложными атаками, но иногда нападал и всерьез - прижмется к земле, весь
подберется и вдруг кидается на меня. Эльса немедленно вмешивалась. Она
не только преграждала сыну путь,  но  и  выдавала  ему  чувствительные
тумаки. Потом заходила ко мне  в  палатку  и  долго  сидела  со  мной,
совершенно  пренебрегая  Джеспэ.  А  он  лежал  с  растерянным  видом,
прислонив голову к шлему, и время от времени пил из него воду.
   Меня очень трогало заступничество Эльсы, но я  понимала  и  Джеспэ,
которого сбивала с толку ее нетерпимость к его проявлениям  инстинкта.
И я всячески старалась не возбуждать в нем ревности.
   Он был еще слишком мал, большой беды человеку причинить не мог,  но
все-таки нужно было как-то наладить добрые отношения со львятами, пока
они зависели от нас и не  стали  еще  опасными.  Задача  эта  была  не
простой. Нам не хотелось, чтобы они относились к нам враждебно,  но  и
приручать их мы тоже не хотели. Судя по  всему,  Эльса  понимала  наши
трудности и по-своему пыталась помочь. Она наказывала Джеспэ, когда он
бросался на меня, но и со мной не церемонилась, если я  была  чересчур
фамильярна со львятами. Когда я подходила слишком уж близко к играющим
малышам, она, нахмурившись, шла ко мне и хватала за  колени.  Делалось
это без злобы, но строго, чтобы я поняла: лучше отступить, не то будет
плохо.
   Большую часть времени Эльса проводила на  Больших  скалах.  Как-то,
взяв с собой Нуру, который помогал мне нести снаряжение, я отправилась
туда, надеясь запечатлеть львов на  фоне  неба  или  же  снять  сцену,
которая мне особенно нравилась: Эльса идет  вниз  по  крутой  скале  и
оборачивается, ожидая львят, а они обсуждают,  где  лучше  спускаться.
Только мы установили камеру, как  на  вершине  показалась  Эльса.  Но,
увидев нас, она сразу же села и целый час просидела неподвижно,  потом
исчезла. Перед самым закатом она появилась опять и снова ушла, увидев,
что мы еще здесь. Лишь когда стемнело и о съемке не могло быть  уже  и
речи, она пришла к нам со  львятами.  Перед  этим  Эльса  два  дня  не
показывалась в лагере, хотя,  наверное,  сильно  проголодалась.  Может
быть, она встречалась со своим супругом?





Глава шестая. РАЗНЫЕ ХАРАКТЕРЫ

   Утром меня разбудил  шум  лендровера,  который  привез  известие  о
приезде к нам двух английских журналистов,  Годфри  Уинна  и  Дональда
Уайса. Самолет доставит их на ближайшую  посадочную  площадку,  оттуда
Джордж привезет журналистов и летчика в лагерь.
   Я была в смятении. Как поведет себя Эльса? В  последнее  время  она
даже Нуру не подпускает, если около нее львята. А тут совершенно чужие
люди. И я отправила записку Джорджу, прося его подождать с  гостями  в
пятнадцати километрах от лагеря, где я их встречу.  На  всякий  случай
после ленча я послала  Ибрахима,  чтобы  он  перехватил  машину,  если
увидит ее, и тоже дала ему записку.
   Несмотря на все меры предосторожности, они приехали прямо в лагерь.
Я старалась  выпроводить  их,  но  тут  раздалось  Эльсино  "мхн-мхн".
Очевидно, она услышала звук мотора, вот и явилась вместе со  львятами!
Ладно, будь что будет...
   Я пригласила гостей в "кабинет" выпить чаю, а Джордж  тем  временем
привязал к поваленному стволу козью тушу, чтобы все могли видеть,  как
Эльса и детеныши будут есть. Я объяснила Годфри Уинну, что мы вовсе не
стремимся монополизировать Эльсу и львят, а просто  хотим,  чтобы  они
могли без помех  вести  дикий  образ  жизни.  Им  нельзя  привыкать  к
посетителям, это грозит осложнениями в будущем. Уинн  и  Дональд  Уайс
сочувственно выслушали меня  и  обещали  разъяснить  в  своих  статьях
читателям, как важно оставить Эльсу в покое, чтобы  не  испортить  то,
чего мы добились ценой немалых усилий и выдержки.
   Мы приятно провели вечер. Обедали на всякий случай в  полумраке  за
палатками, чтобы не мешать Эльсе, которая ела по другую сторону. Когда
гости утром уезжали, мне было даже неловко, что поначалу я приняла  их
так сурово.
   На следующий вечер мы привязали тушу поблизости от палатки.  Пришла
Эльса и стала всячески приманивать львят, она приплясывала, обхаживала
их и так и сяк, чтобы подбодрить, но даже Джеспэ не отважился выйти на
свет. Потом мы услышали голос отца, и к утру семейство исчезло.
   8 апреля Джордж снова уехал  в  Исиоло,  а  я  осталась  в  лагере.
Однажды вечером Эльса отказалась есть мясо, которое я ей предложила. Я
не могла понять, в чем дело, пока бои не рассказали мне, что коза была
больна. Видно, Эльса почувствовала это инстинктивно.  Львята  тоже  не
прикоснулись к туше. Обычно у них был великолепный  аппетит,  они  ели
очень много и всякий раз добивались молока от мамы, хотя давно  успели
привыкнуть к мясу.
   Вечерние часы мы провели вместе. Эльса отдыхала, положив голову мне
на плечо, и говорила детям "мхн-мхн".  Хотя  при  этом  пасти  она  не
раскрывала, звук был очень выразительный. Но ее зов  не  подействовал,
львята ко мне не подошли.
   Меня всегда трогало, что со мной Эльса играет совсем иначе,  чем  с
малышами. С ними она обращалась бесцеремонно,  щипала,  покусывала,  а
тому,  кто  мешал  ей  есть,  прижимала  лапой  голову  к   земле.   Я
представляла себе, как  это  должно  быть  больно,  но  ко  мне  Эльса
относилась бережно. Может быть, потому, что я всегда  очень  осторожно
гладила ее и разговаривала с нею тихим, ровным голосом. Вот и она вела
себя спокойно. Я уверена, что, если бы  я  была  с  нею  груба,  Эльса
показала бы мне, кто из нас сильнее.
   Только я  легла  спать,  как  до  лагеря  донесся  голос  Эльсиного
супруга. Но она не пошла к нему, а попыталась проникнуть через колючую
изгородь в мою бому. Я крикнула: "Нельзя, Эльса, нельзя!"  Она  тотчас
угомонилась и устроилась спать со львятами возле калитки.
   На следующий день Эльса пришла в лагерь уже в  сумерках,  причем  с
нею было только два львенка. Не хватало Джеспэ. Гупа и Эльса-маленькая
принялись  есть.  Но  где  же  Джеспэ?  Идти  искать  в  такую  темень
бесполезно. Разве что удастся заставить Эльсу отправиться на поиски. И
я стала  подражать  голосу  Джеспэ,  его  характерному  "цяннь-цяннь",
показывая в то же время рукой на буш. Наконец она ушла. Двое львят как
ни в чем не бывало продолжали есть и последовали  за  нею  лишь  минут
через пять. Вскоре все вернулись, но Джеспэ  по-прежнему  не  было.  Я
повторила маневр. Эльса снова пошла искать и опять возвратилась  ни  с
чем. Третья попытка также не принесла успеха.
   Я заметила в хвосте у Эльсы длинный шип. Должно быть,  он  причинял
ей сильную боль, и, когда я принялась вытаскивать этот  шип,  она  вся
напряглась. Все-таки мне удалось извлечь его.  Эльса  облизала  ранку,
потом благодарно лизнула мне руку.
   Джеспэ отсутствовал уже целый час. Неожиданно Эльса по собственному
почину отправилась вместе со  львятами  в  буш,  а  затем  я  услышала
знакомое "цяннь". И вот все семейство в  сборе.  Джеспэ  поел  немного
мяса, потом лег отдыхать метрах в полутора от меня. У  меня  камень  с
души свалился. Ведь львенок выбрал для прогулок  самое  опасное  время
суток, и он был еще настолько мал, что даже с гиеной не справился  бы,
не говоря уж о льве. Не иначе как ходил к зараженной козе, от  которой
отказалась Эльса и которую я велела выбросить подальше от лагеря.
   Что бы такое придумать, чтобы Джеспэ мог без всякого  вреда  давать
выход  своей  энергии?  Я  повозила  по  земле  рядом  с  ним   старую
автомобильную камеру, он тотчас набросился на нее. В  игру  немедленно
включились и брат с сестрой. Они дергали, рвали камеру друг у друга, и
скоро от нее остались одни клочья.
   Ночью прошел дождь, а  утром  я,  к  своему  удивлению,  увидела  в
пустовавшей палатке Джорджа  отпечатки  лап  не  только  Эльсы,  но  и
львенка. Впервые кто-то из малышей отважился вступить в зону,  которую
они сами объявили запретной.
   На следующий день  Эльса  заметила,  что  мы  не  закрыли  на  ночь
колючими ветками вход в бому. Она толкнула калитку, вошла в палатку  и
улеглась на  мою  кровать,  завернувшись  в  обрывки  противомоскитной
сетки. Вид у нее был такой довольный, что я приготовилась провести всю
ночь, сидя на стуле.
   Следом за Эльсой пришел  и  Джеспэ.  Он  встал  на  задние  лапы  и
принялся исследовать кровать, но, к счастью, не пожелал лечь  рядом  с
матерью. Его брат и сестра оставались снаружи.
   Мы всячески пытались выманить Эльсу из палатки. Это  была  нелегкая
задача, так как мы не могли открыть вход, боясь, что львята бросятся к
матери. Значит, надо как-то заставить Эльсу пролезть  сквозь  плетеную
калитку. Я принялась ходить вокруг  лагеря,  произнося  "цянь-цянь"  и
светя фонариком, чтобы Эльса подумала, что львята убежали и я их  ищу.
Эта уловка помогла. Эльса и Джеспэ выскочили на волю.  Она  пробралась
сквозь калитку, но как  сумел  выбраться  Джеспэ,  я  не  представляю.
Палатка теперь была свободна, однако уснуть мне не удалось, потому что
Эльса атаковала грузовик.  Правда,  и  на  этот  раз  достаточно  было
крикнуть: "Нельзя, Эльса, нельзя!"  Я  не  могла  понять,  почему  она
добирается до коз. Проголодалась? Так ведь у реки еще лежало мясо.
   Львятам было уже около четырех месяцев, пора им самим охранять свою
добычу. Или Эльса настолько обленилась, что все обязанности  возлагает
на нас: и добывать им мясо, и стеречь его?
   Так, может  быть,  лучше  предоставить  ее  самой  себе,  чтобы  не
разрушать врожденных инстинктов? Время,  однако,  было  для  этого  не
подходящее. Как раз в эти дни мы обнаружили  по  соседству  с  лагерем
следы чужих людей. Это явно  приходили  на  разведку  местные  жители.
Близился засушливый период, и они, несмотря на  запрет,  хотели  пасти
свой скот в заповеднике. Все-таки  лучше  уж  нам  снабжать  семейство
мясом, чем рисковать, что Эльса зарежет отбившуюся от  стада  козу.  Я
утешала себя тем, что скоро снова начнутся дожди и пастухи уйдут. А до
следующей засухи львята подрастут и будут ходить с матерью на охоту.
   Я с интересом наблюдала, как развиваются  малыши.  Они  уже  начали
упражнять свои когти. Становились на задние лапы и царапали  передними
шершавый ствол дерева, преимущественно акации.  Да  так  усердно,  что
обнажалось розовое основание их коготков. После  таких  упражнений  на
коре оставались глубокие борозды.
   Время от времени я исследовала кал Эльсы и, до того как  она  стала
матерью, находила разных глистов.  Иные  утверждают,  будто  ленточный
глист львам только полезен (во внутренностях  львов,  которых  Джорджу
приходилось убивать, мы всегда их находили). Тем  не  менее  я  давала
Эльсе глистогонные средства. Но с тех пор как Эльса родила, ни у  нее,
ни у львят ленточных глистов не было. Они появились у малышей  лишь  в
девять с половиной месяцев.
   Прежде бывало, что  Эльса  мочилась  на  брезентовый  пол  палатки,
иногда даже на крышу лендровера. Став матерью, она излечилась от  этой
дурной привычки и строго следила за тем, чтобы дети не пачкали тропу.
   Ни у кого из малышей  не  было  характерного  для  львов  признака:
полосы вдоль хребта. Длина этой  полосы  около  тридцати  сантиметров,
ширина  пять  -  восемь  сантиметров,   волосы   на   ней   растут   в
противоположную сторону. У Эльсы и Большой очень рано появилась  такая
полоса, у Люстики она вовсе не образовалась.
   Отличать львят друг от друга было нетрудно. Джеспэ заметно  светлее
двух других, отлично сложен, остроносый, с раскосыми глазами,  которые
придавали монгольский вид его живой мордочке. Самый смелый, любопытный
и своевольный из троих, он был также и  самым  ласковым.  Если  он  не
льнул к маме, то ласкался к брату и сестре. Часто,  когда  Эльса  ела,
Джеспэ только вид делал, что участвует в трапезе, а сам терся о  маму.
Он ходил за нею как тень.
   Очень мил был его робкий брат Гупа. На лбу темные пятна,  глаза  не
такие ясные и открытые, как у Джеспэ, а  мутноватые  и  чуть  косящие.
Гупа был крупнее и плотнее брата, с заметным животиком. Я даже боялась
одно время, что у него грыжа. Он был не глуп, но смекал медленно и был
совсем лишен предприимчивости Джеспэ. Гупа  предпочитал  не  лезть  на
рожон, пока не выяснится, что нет никакой опасности.
   Эльсе-маленькой очень подходило ее имя: она в  точности  напоминала
свою маму в этом возрасте. То же  выражение,  та  же  окраска,  то  же
тонкое сложение. И вела она себя так похоже на маму, что обещала стать
не менее обаятельным существом, чем Эльса-большая.
   Конечно, Эльса-маленькая знала, что она слабее  братьев,  но  умела
возмещать это хитростью.
   Все  трое  были  хорошо  воспитаны  и  во  всех   серьезных   делах
беспрекословно слушались маму. Но в игре  они  ее  не  боялись,  и  ей
приходилось наказывать их тумаками за нахальство.
   Вечером, когда вся семья лежала у моей палатки,  я  стала  зажигать
лампу. Вдруг она вспыхнула, и я  едва  успела  бросить  ее  на  землю.
Пришлось бежать за Ибрахимом. Но когда мы вернулись с тряпками,  пламя
уже само погасло. Львята все это время лежали на  месте,  с  интересом
наблюдая за странным поведением их "луны".  А  Эльса  даже  подошла  к
огню, и мне надо было очень строго крикнуть  "нельзя",  чтобы  она  не
опалила усы. На ночь все семейство устроилось рядом с палаткой.
   Вдруг послышались звуки, которые обычно издают во  время  любовного
свидания  носороги.  У  этих  неуклюжих  великанов  обнаруживается  на
удивление тоненький голосок. А может быть, это буйволы? Так или иначе,
хорошо, что у меня под рукой лежит винтовка...
   Ночь, однако, прошла спокойно, зато утром  я  проснулась  от  звона
брошенной наземь посуды. В следующий миг в палатку  ворвался  Тото  и,
задыхаясь, доложил, что, когда нес мне чай, его чуть  не  сбил  с  ног
буйвол. Тото еле-еле успел добежать до моей бомы и  захлопнул  калитку
перед самым носом у зверя. Я невольно улыбнулась:  парня,  за  которым
гнался буйвол,  могла  успокоить  хрупкая  калитка!  Но,  видимо,  эта
преграда произвела впечатление и на буйвола. Он отступил.
   Незадолго перед тем птица-носорог показала нам,  как  по-настоящему
строить "оборонительные сооружения".
   Кто читал мою первую книгу, помнит, наверное, случаи,  когда  Эльса
предупредила нас о плюющейся кобре, которая лежала на дереве на уровне
наших глаз. После  мы  установили,  что  эта  змея  живет  в  дупле  в
полуметре от земли. Она частенько попадалась нам на глаза. Раз,  когда
мы искали логово Эльсы, кобра  вдруг  поднялась  над  землей  всего  в
полутора метрах от Джорджа. Он выстрелил, но промахнулся. И вот теперь
мы обнаружили, что дупло замуровано твердой, как цемент, смесью глины,
луба и, видимо, слюны. Осталась лишь узенькая щель.
   Сквозь щель  было  видно,  как  что-то  шевелится  внутри.  Нам  не
больно-то хотелось проверять, в чем дело, мы думали, что там  вывелись
змееныши.  Но  затем  приметили,  что  на  земле  у  ствола  частенько
появляется птичий помет, и смекнули: дупло заняла птица-носорог.
   Все время насиживания  самка  носорога  сидит  замурованная,  самец
оставляет маленькое отверстие, через которое передает ей пищу. Странно
только, что чета выбрала дупло так близко от земли и  не  постеснялась
занять квартиру змеи. Кстати, что думала по этому поводу  сама  кобра?
Или ее постоянная квартира была в другом месте?  Метрах  в  пятнадцати
оттуда на другом дереве я увидела кирпичного цвета змееныша. Когда  мы
приблизились, он мигом юркнул в дупло. Оба дерева  относились  к  роду
коммифора. Судя по всему, очковые змеи отлично лазают  по  деревьям  и
привязаны к месту своего обитания.
   Носороги занимали дупло  недель  шесть-семь.  Потом  затычка  вдруг
исчезла, остались только черепки на земле. Вход открыт.
   Когда львятам исполнилось четыре с половиной месяца, Эльса, видимо,
примирилась с тем, что они никогда не