Но в этот день мы прокатились впустую, пришлось ехать  обратно
ни с чем. Рыжегривого льва и его гостей мы застали на  том  же  месте.
Дальше нам попалась пятнистая гиена с двумя очень  славными  щенятами.
Пушистые, тупоносые, они смотрели на нас большими добрыми  глазами,  в
которых еще не было ничего  от  коварства  взрослых  гиен.  Я  сделала
несколько снимков и свернула с дороги, чтобы объехать семейство.
   На следующий день на пути к урочищу я увидела с десяток  гиен.  Они
куда-то спешили. А чуть подальше шла непонятная возня. Я взяла бинокль
и разглядела, как шесть гиеновых собак расправились с каким-то зверем.
На миг они  расступились,  и  показалась  их  жертва  -  щенок  гиены,
наверное, один из тех, которыми я любовалась накануне. Тут  же  собаки
снова бросились на него. Зрелище было ужасное, я погнала туда машину и
заставила шайку отступить. Мне удалось прикрыть щенка  машиной,  и  он
отошел к гиенам. Спина его была в кровавых царапинах, но  в  общем  он
как будто отделался легко. Несколько раз пострадавший  оглядывался  на
собак. В это время к ним направился второй щенок, и я  не  знала,  как
маневрировать, чтобы защитить обоих. Тут взрослые гиены сами  окружили
детенышей. Тогда гиеновые собаки  наметили  себе  другую  жертву.  Под
видом игры, прыгая друг за другом на задних лапах, они подбирались все
ближе и ближе к нескольким томми.  Неожиданно  четыре  гиены  пошли  в
атаку на собак, и те, к моему удивлению, отступили.  Конечно,  у  гиен
мощные челюсти, и в стае с ними шутки плохи, но я никогда  не  думала,
что гиеновые собаки, уже отведав крови, под  натиском  численно  более
слабого противника оставят добычу.
   Встретили мы стадо импал голов в пятьдесят. Импала - одна из  самых
красивых антилоп: витые  рога,  стройное,  изящное  тело,  темно-рыжая
окраска.  Завидев  нас,  одна  антилопа  пустилась   бежать   длинными
скачками. А за нею и все стадо словно взмыло  в  воздух.  Понятно,  мы
спугнули их, но часто импалы прыгают просто так, ради удовольствия.  В
это время года самцы и самки  собираются  вместе,  но  в  определенные
месяцы самки отделяются, и самцы образуют  "холостяцкие"  стада.  Один
раз мы видели стадо из сорока молодых и старых самцов,  другой  раз  -
семьдесят самок. Часто самок охраняет один самец.
   В этот день встреча со львятами опять не  состоялась.  Дорога  была
скверная, мы то и дело проваливались в скрытые высокой травой норы,  и
приходилось доставать домкрат и вытаскивать колеса. Я была очень рада,
когда мы, вернувшись в Серонеру, узнали, что прибыл новый шофер.
   Он был из Аруши - туристской столицы Танганьики,  много  лет  водил
машину и неплохо знал свой край. На следующее утро  он  сел  за  руль.
Первая остановка была у маленького пруда поблизости от Серонеры, чтобы
долить воды в радиатор. На водопой сюда пришли два  льва,  и  водитель
перепугался насмерть. Он в жизни не видел львов и многих других зверей
тоже. Носорога он вообще не узнал. Впрочем, в этот день  у  него  было
много возможностей пополнить  свои  зоологические  познания.  И  когда
вечером на обратном пути мы опять встретили  у  реки  львов,  водитель
смотрел на них совсем спокойно.
   Днем мы любовались очень милой семьей: львицей с  двумя  годовалыми
львятами, которые отдыхали на термитнике у дороги. У одного из малышей
была короткая светлая грива, и он явно, как и наш Джеспэ, считал  себя
защитником матери и сестры. Они отступили в тень, а он,  тяжело  дыша,
продолжал лежать на солнце и не сводил с нас глаз.
   Мы искали всюду, встретили множество львов и даже  несколько  чалых
антилоп, которые в Серенгети редки; вот только наших  львят  нигде  не
было. Мой водитель сильно перепугался, когда перед нами у  реки  вдруг
появилось стадо буйволов голов  в  сто.  Шофер  до  того  опешил,  что
врезался в камень, и мы остались без бампера.  После  этого  случая  к
шоферу прочно пристало прозвище Джон Мбого - Джон Буйвол.
   Наутро мы опять встретили вчерашнюю львицу со львятами, теперь  уже
на берегу реки, рядом с урочищем наших  львят.  За  сутки  они  прошли
больше двадцати километров. Мы и потом не раз видели эту семью на пути
от термитника до реки, они всегда ходили этим маршрутом на водопой.
   В устье долины нам попались две львиных четы, которых  я  приметила
здесь раньше, а  возле  урочища  лежала  обглоданная  челюсть  импалы.
Неужели это наша знакомая?.. Я тревожно посмотрела во  все  стороны  и
очень обрадовалась, увидев антилопу около воды. Потом пробовала  звать
львят, но в кустах мелькнула только одна гиена.
   Еще несколько километров, и мы очутились у ручья,  который  сбегает
по крутому  склону  к  реке.  Удивительно  красивое  место.  В   кущах
смоковниц и зонтичных акаций приютились птицы, мелкие звери,  ящерицы,
насекомые. В густой  тени  под  деревьями  поднималась  трава  в  рост
человека. Здесь могли устроить  себе  логово  не  только  львы,  но  и
буйволы. Как-то мы завтракали тут под деревом  и  вдруг  с  удивлением
увидели всего в нескольких метрах от нас темногривого льва.
   Каждое утром мы уезжали в долину львят. В ранние часы солнце стояло
низко, над переливающимися капельками росы парил легкий туман. И всюду
животные - полосатые, пятнистые,  ровной  окраски,  гладкошерстые  или
косматые, разные рога, разное  сложение.  Они  прыгали  и  играли  так
весело, что заражали и нас хорошим настроением. У  многих  были  очень
постоянные привычки, и мы мало-помалу научились кое-кого различать.
   В это утро мы долго наблюдали за семейством из трех львят,  которые
очень напоминали наших. Нуру даже слушать не хотел, что это не Джеспэ,
Гупа и Эльса-маленькая. Чтобы доказать его ошибку, я окликнула  львят.
Они не ответили. Для большей убедительности я поставила у машины тазик
с водой. Один из самцов, который играл роль вожака, зарычал на меня  и
ушел.
   Конечно, было удивительно, что три львенка такого же возраста  тоже
оказались  сиротами,  причем  самка   не   только   была   похожа   на
Эльсу-маленькую, но вела себя в точности так же. Правда, в отличие  от
Эльсы-маленькой она, когда сидела, не втягивала голову в  плечи,  а  у
братьев не было ни метины от стрелы, ни круглого живота, как  у  Гупы.
Проследив за ними несколько часов, я совсем уверилась, что  это  чужие
львы. А когда мы отъехали, меня вдруг взяло сомнение. И мы вернулись и
посмотрели еще. Нет, конечно, не наши.
   Я понимала, что нужно какое-то время, прежде  чем  Джеспэ,  Гупа  и
Эльса-маленькая привыкнут к мухам цеце и множеству  незнакомых  львов.
Мы продолжали искать их вдоль  подножия  крутого  склона,  а  также  в
дальних урочищах, где было меньше львов и совсем  отсутствовали  мухи.
Нас особенно привлекала сильно размытая лагга. Под защитой  ее  крутых
склонов львята могли спускаться  на  водопой  к  реке,  не  выходя  на
открытое место. Кругом было столько антилоп  импала,  что  мы  назвали
русло Импала-лагга. Но там, где  она  выходила  к  реке,  обосновалось
семейство львов. В первый раз мы увидели их в самую знойную пору  дня.
Львица и двое почти взрослых львят спали возле своей  добычи,  которую
продолжали охранять, хотя наелись досыта. Дерево над ними было  усеяно
грифами, а на одной ветке лежал  третий  львенок.  Вот  он  хорошенько
потянулся, зевнул, не спеша слез на землю и лег рядом с матерью.
   Было очень  жарко,  львы  дышали  с  шумом.  Наконец  два  львенка,
облюбовав развесистое деревце,  вскарабкались  на  него.  Тонкие  суки
зловеще гнулись под их весом, но они не слезали, наверху все-таки  был
ветерок...
   В  другой  раз  мы  увидели  то  же  семейство,  когда  оно  шло  к
застоявшейся луже на берегу реки. Мать выступала  первой  и  тщательно
прощупывала лапой почву. Но глубокий ил преграждал путь к воде,  тогда
она посмотрела вокруг и легла на сырую землю. Двое  львят  последовали
ее примеру. Мы часто и у Эльсы видели такую же осмотрительность.  Львы
всегда остерегаются завязнуть в иле, я ни разу не слышала,  чтобы  лев
попал в топь.
   К сожалению, нельзя сказать того же о слонах. В  засуху,  когда  их
одолевает жажда, слоны нередко забредают в  болото,  и  чем  отчаяннее
силятся выбраться из него, тем хуже увязают.  Мы  много  раз  пытались
спасти слонов от этой ужасной медленной смерти. Иногда в одном  болоте
оказывается по нескольку слонов. Может быть, отсюда и миф о "кладбищах
слонов"? А вот бегемоты, носороги, буйволы очень любят грязевые  ванны
и, несмотря на огромный вес, не тонут. Будто  инстинктивно  чувствуют,
каких мест надо избегать.
   Через несколько дней мы опять встретили эту семью, но теперь с ними
был очень крупный самец.
   Пожалуй, стоит поискать наших львят где-нибудь  подальше,  вряд  ли
они прижились на участке, занятом такой большой семьей. Мы проехали  в
другой конец долины, километров за шестьдесят.  Здесь  было  множество
гну и зебр, над которыми носились тучи мух цеце. Нет, и тут  не  такое
место, чтобы оно могло прийтись по  вкусу  нашим  львятам.  Оставались
необследованными только два участка - холмы за рекой напротив  урочища
львят да равнина за крутой грядой.
   На холмы никак нельзя подняться на машине, но гряду можно, пожалуй,
объехать и потом выбраться на гребень  с  другой  стороны,  где  склон
более отлогий. Несколько дней мы тряслись по ухабам, и, как ни Искусно
Джон  Мбого  вел  машину,  она  все  время  налетала  на   камни   или
проваливалась в скрытые высокой травой ямы. Раз  мы  сели  дифером  на
череп буйвола, причем рога застряли в моторе. Частенько натыкались  на
поваленные  стволы.  Джон  Мбого  судорожно  цеплялся  за  руль,  а  я
стукалась головой о потолок кабинки.  В  конце  концов  мы  отказались
одолеть эту гряду, боясь застрять где-нибудь вдали от Серонеры.
   Мы начинали день исполненные надежд и каждый вечер возвращались  ни
с чем.
   На обратном пути солнце было позади нас, и мы видели  животных  при
самом  четком  освещении.  Хороши  были  закаты.  Синие  холмы   среди
желтой-равнины, темно-коричневые пятна термитников, на  которых  часто
стояли гепарды и топи. Иногда над травой  появлялась  косматая  грива.
Это поднимал голову лев, высматривая себе добычу среди пасущихся стад.
Страусы обмахивались крыльями, важно расхаживали дрофы, красуясь перед
цесарками и турачами.
   Но особую слабость я питала к ушастым лисам. Это  ночные  животные,
обычно очень робкие, но здесь мы часто и вечером видели  их  мордочки,
похожие на маски, с очень живыми глазами и огромными  круглыми  ушами.
Дональд Кер рассказывал мне,  что  они  прикладывают  ухо  к  земле  и
слушают, нет  ли  поблизости  крыс  или  мышей,  которыми  они  обычно
питаются.
   Вечером все дышало покоем, но я знала, что это затишье перед ночной
охотой, когда хищники выйдут на  добычу.  Об  этом  напоминали  гиены,
которые во множестве рыскали вокруг. В отличие от кошачьих,  настоящих
охотников,  гиены  либо  кормятся  чужой  добычей,  либо  нападают  на
крохотного теленка или другого слабого зверя, не  способного  постоять
за себя. Раз я видела, как гиена гордо  тащила  новорожденного  томми.
Следом трусила, прихрамывая, вторая. Первая то и дело трясла жертву  и
взвизгивала, дразня вторую. Остановится, подпустит ту совсем близко  и
бежит дальше. Отвратительное зрелище...
   Ночи в лагере бывали  порой  волнующими.  Было  слышно,  как  между
палатками бродят львы,  я  даже  научилась  узнавать  их  по  голосам.
Однажды меня разбудил плеск воды. Спросонок я не сразу поняла,  в  чем
дело. Наконец сообразила, что это львица зашла в мою  палатку  и  пила
воду из умывального таза.  Только  стол  разделял  меня  и  Африку.  Я
закричала на львицу, и она ушла. Когда я  рассказала  об  этом  случае
инспектору, он  ответил,  что  в  Серенгети  львы  нередко  заходят  в
палатки, дергают пол, проверяя, что за гости явились.
   Другой раз мой  сон  нарушили  буйволы.  Я  включила  фонарик  и  в
двадцати метрах от палатки увидела три огромные туши.  Направила  свет
им в глаза, но буйволы не спешили уходить... Пока они раскачивались, у
меня чуть рука не отнялась, оттого что я держала фонарь.
   Постоянно к нам наведывались гиены. Я часто слышала, как они гремят
посудой на кухне, потом мы недосчитывались кастрюль.
   Конечно, иной раз ночные гости  заставляли  мое  сердце  колотиться
чаще обычного, не без  этого,  но  почему-то  даже  ночью  у  меня  не
"застывала  кровь  в  жилах"  от  львиного  рыка.  Напротив,   рычание
нравилось мне, оно звучало как-то ласково. Львы  Серонеры  сызмальства
привыкли  к  туристам,  и  с  людьми  у  них  установились   дружеские
отношения. Многие из них сосали мать в окружении  автомашин,  так  что
люди и автомобили стали как бы неотъемлемой частью их жизни.
   Там, где никогда не охотятся на автомашинах, звери принимают их  за
живые существа, пусть с необычными повадками и  странным  запахом,  но
вполне безобидные. Если пассажиры не разговаривают громко и ведут себя
спокойно, звери не боятся, но если выйти из машин, они убегут.
   Ежедневно мы видели много львов, однако наши львята  словно  сквозь
землю провалились. Вскоре в Серонеру приехал директор  заповедника.  Я
попросила у него разрешения хотя бы несколько ночей провести в  машине
поблизости от того места, где, по  моим  догадкам,  находятся  львята.
Судя по  всему,  днем  искать  их  бесполезно,  а  ночью  львят  может
приманить свет фар. Но директор не разрешил мне этого. Все  оставалось
по-старому.
   Теперь мы искали их вдоль холмов за  рекой.  Там  собирались  стада
буйволов до трехсот голов. А местность была  такая  неровная,  что  мы
стали постоянными клиентами авторемонтной мастерской  в  Серонере.  Ее
заведующий охотно помогал нам в любое время дня, и я  была  ему  очень
благодарна.
   Наступил засушливый сезон,  животные  теперь  всецело  зависели  от
немногих водоемов, которые не пересыхали.
   Вот когда орудовали браконьеры! Они  хорошо  знали,  куда  животные
ходят на водопой. Инспекторам было нелегко их  обуздать.  Я  с  ужасом
смотрела, сколько они собирали ловушек, отравленных стрел и  копий.  А
ведь  это  лишь  малая  часть  всего  арсенала,   обращенного   против
животных... Стальная проволока стоит дешево, ее можно купить у  любого
торговца.
   Самый  действенный  способ  охоты  -  нагромоздить  вокруг  водопоя
колючих веток, оставив несколько проходов, где помещаются ловушки.  На
высоте головы животного висит  проволочная  петля,  распорками  служат
крепкие стебли, а конец проволоки привязан  к  бревну.  Чем  отчаяннее
дергается попавший  в  петлю  зверь,  тем  сильнее  она  затягивается.
Проволока все глубже врезается в шею, пленник задыхается. Или же гиены
расправляются с жертвой, которой тяжелое бревно не дает уйти. В разгар
сезона ловушек так много, что браконьеры не поспевают их проверять.
   Мясо уносят в шалаши, нарезают  узкими  полосками,  вялят  и  потом
продают. Но многих животных убивают  только  ради  хвоста.  Им  удобно
отгонять мух, и стоят они недорого - всего тридцать  шиллингов  штука.
Невозможно представить  себе,  сколько  мяса  и  шкур  пропадает  зря.
Ловушки, которые я описала, очень  распространены  среди  браконьеров:
ведь такая охота не опасна и не требует никаких усилий. Чтобы поразить
зверя отравленной стрелой, охотник  должен  сам  выследить  его.  Чаще
всего стрелами просто добивают животное, попавшееся в ловушку.  Иногда
браконьер забирается на дерево у водоема или возле  звериной  тропы  и
поражает из лука проходящего мимо зверя. Если  яд  свежий,  достаточно
даже легкой царапины, чтобы через несколько  минут  наступила  смерть.
Приготовить яд очень  просто  из  Acocanthera  friesiorum,  небольшого
дерева, которое растет во многих местах Восточной Африки на высотах от
полутора до двух тысяч метров. Африканцы кипятят листья, ветки,  кору,
потом отвар выпаривают и получают своего  рода  смолу,  которой  мажут
кончики стрел. Высохший наконечник оборачивают волокном,  снимая  его,
перед тем как стрелять. Кроме самодельного оружия у  браконьеров  есть
покупные капканы из стальной проволоки, старые ружья,  дробовики.  Они
ведут промысел не только в одиночку, иногда собираются целые отряды  с
автомашинами. Снаряжают их торговцы.
   О размахе браконьерства можно судить по цитатам из месячных отчетов
по пограничным районам Серенгети:
   "Май... браконьеры на машинах уже орудуют вовсю в парке  и  за  его
пределами. В районе Рована и Мвамадео  (вблизи  Хандагега)  занято  не
меньше шести грузовиков и лендроверов,  они  непрерывно  возят  добычу
мясникам Икизу. Иные машины оборачиваются дважды в день..."
   "Июнь...  вернулись  стада  с  центральной  равнины,  и   усилилось
браконьерство. Надо отметить объездчика  Уоллея, он  собрал  двести  с
лишним проволочных капканов и разогнал  пять  отрядов  браконьеров.  В
Ньямуме инспекторы парка поймали  одного  васукуму,  у  которого  было
пятьдесят четыре хвоста антилопы  гну  -  итог  шестидневной  охоты  с
отравленными стрелами".
   В июле, согласно отчетам,  было  обнаружено  пять  больших  лагерей
браконьеров  в  западном  коридоре  (так  называют  часть   Серенгети,
протянувшуюся  к  озеру  Виктория).  Арестовали   торговцев   ядом   и
конфисковали их товар, которого хватило бы  на  две  тысячи  стрел.  В
другом районе сняли двести проволочных капканов, в третьем - пятьдесят
и  задержали  семьдесят  три  браконьера.  Годом  раньше  осудили  сто
восемьдесят пять браконьеров. Всего за шесть лет  конфисковано  десять
тысяч проволочных капканов.
   Приводились ужасные примеры: буйвол попал в  проволочный  капкан  и
мучился несколько недель, прежде чем умер. В  другой  ловушке  погибла
страусиха, у нее осталось гнездо, в котором было девятнадцать яиц.
   Служащие  Серенгети  предпринимают  нечеловеческие  усилия,   чтобы
положить конец браконьерству, часто с риском для собственной жизни.  В
июльском отчете за 1959 год приводится случай, когда браконьер пытался
задушить носильщика. Кто-то выпустил в объездчика отравленную  стрелу.
Еще один браконьер пытался уколоть объездчика пучком стрел.
   По  всей  Восточной  Африке  диким  животным  угрожают  браконьеры,
засухи, наводнения, даже узаконенное  истребление,  когда  возделывают
новые участки земли. С  ужасом  думаешь  о  том,  что  животных  могут
истребить совсем. Чем больше я живу среди диких  зверей,  тем  сильнее
мое желание помочь им. Я убеждена, что, помогая животным, мы  помогаем
себе. Если мы их уничтожим, будет нарушено равновесие в мире,  частицу
которого мы составляем.
   Что же можно сделать, чтобы спасти диких  животных?  Прежде  всего,
когда решают сохранить животный мир какого-то края, надо помнить,  что
успех зависит от того, сколько там населения. Вот почему нужны  деньги
на заповедники и национальные парки, на управление и обслуживание  их,
на борьбу с браконьерами,  бурение  колодцев  и  рытье  прудов  в  тех
местах, где бывают сильные засухи, на спасательные  экспедиции,  чтобы
перевозить животных из угрожаемых районов. Но  и  эти  мероприятия  не
помогут, если их не поддержат  африканцы. Значит, нужны  средства  для
просветительной работы, чтобы каждый африканец гордился животным миром
своей страны, имеющим такое важное значение для  народного  хозяйства.
Необходимы  основательные  экологические  исследования   областей,   в
которых обитают различные животные. Без  такой  серьезной  работы  все
текущие меры ничего не дадут, хотя и они  необходимы:  без  них  звери
вообще не доживут до той поры, когда  дадут  свои  плоды  долгосрочные
мероприятия.
   Пока я занималась поисками  львят,  у  меня  было  вдоволь  времени
подумать обо всем этом и  спросить  себя:  почему  человек  все  более
отдаляется от природы? И ведь письма от тех, кто читал мои  книги  про
Эльсу, позволяют мне утверждать, что многие люди хотят жить так, чтобы
общаться с природой и животными. Я представляю себе,  как  приятно  им
было бы не читать, а своими глазами видеть львицу  с  двумя  львятами,
которы