малышей, которых она кормила. Ее
голова была скрыта за выступом скалы, поэтому Джордж был  уверен,  что
она не заметила его.
   Мы привезли в лагерь большой запас коз, чтобы Эльсе  не  надо  было
ходить на охоту, оставляя львят без присмотра.
   Джордж вернулся в  лагерь,  забрал  там  козью  тушу,  поместил  ее
поблизости от логова и стал ждать, что будет дальше. Эльса не шла.  Он
был обескуражен: до сих пор она  поедала  все,  что  ей  приносили.  А
сегодня не выходит  к  мясу.  Неужели  все-таки  почуяла,  что  Джордж
шпионил за нею? На следующий день Эльса не пришла в лагерь, и  он  уже
чувствовал себя виноватым. Но вечером, когда стемнело, она  появилась,
причем была до того голодна, что снизошла до  мяса  антилопы  дик-дик,
которое обычно презирала.  Ему  просто  не  удалось  раздобыть  ничего
другого, а я приехала из Исиоло лишь через несколько дней, захватив по
пути новый запас коз.
   Конечно, добрые новости обрадовали меня. На следующий  день  Джордж
поехал в Исиоло, и я взяла на себя заботу об Эльсе. А ела  она  в  эту
пору кормления львят очень много.
   Эльса по-прежнему очень нежно относилась ко мне и  Джорджу,  ела  у
меня из рук, но к другим была недоверчива. Даже ее старым друзьям Нуру
и Македде теперь не разрешалось фамильярничать.
   Раз она меня напугала. Пришла в лагерь вскоре после ленча, поела  и
улеглась с таким видом, будто не помышляла о  возвращении  к  малышам.
Вот уже и стемнело... Тогда я попыталась заманить ее к Большим скалам.
Мы отправились туда вместе с Тото.
   Эльса пошла следом. Потом свернула в буш, окольным путем  вышла  на
тропу впереди и уселась спиной к нам, не пуская нас дальше.
   Сдвинуть  ее  с  места  было  невозможно,  и   мы,   поняв   намек,
возвратились. Уж теперь-то она отправится к детям!
   На следующий день Эльса еще раз показала, что не хочет выдавать нам
убежище львят. После обеда Тото и я отправились на прогулку.  Миновали
Большие  скалы  и  двинулись  дальше,  ступая  очень  тихо.   Внезапно
появилась Эльса. Она потерлась головой о мои колени и безмолвно повела
нас прочь от Больших скал,  где  были  укрыты  детеныши,  к  маленькой
гряде, которую мы называли Зум.
   Она забиралась в расщелины, протискивалась в самые  узкие  проходы,
нарочно  заставляя  нас  одолевать  сложнейшие  препятствия.  Если  мы
отставали, она ждала да еще мотала головой, словно поторапливала  нас.
В конце концов я села отдохнуть: пусть  видит,  что  мы  раскусили  ее
хитрость.
   Тогда Эльса спустилась с гряды и повела нас сквозь колючие  заросли
и камни все дальше от логова.
   Иногда  она  останавливалась  в  каком-нибудь  местечке   и   долго
принюхивалась с многозначительным видом, точно обещая привести  нас  к
львятам. Наконец  мы  оказались  около  того  места,  где  она  любила
устраивать засаду, но я устала и совсем не хотела, чтобы меня  сбивали
с ног, а поэтому решила идти в обход. Эльса вышла из засады. Хотя  она
и старалась сохранить степенный вид, я видела, как ей обидно,  что  ее
затея не удалась.
   Джордж только мельком видел двух львят и не мог  судить,  нормально
ли они развиваются. И конечно, он не мог сказать, есть ли еще  львята,
кроме этих двух. 14 января, пока Эльса была со мной в  лагере,  Джордж
потихоньку  ушел  к  гряде  Зум.  В  последние  два  дня   она   часто
наведывалась туда. Видимо, нашла себе там новое логово.
   Джордж взобрался на среднюю скалу и увидел внизу, в расщелине, трех
львят. Двое спали, третий жевал листок  занзеверии.  Львенок  поглядел
вверх, но глаза у него были еще мутные,  с  голубоватым  отливом,  так
что, по мнению Джорджа, он вряд ли мог разглядеть его.
   Джордж сделал четыре снимка, не очень надеясь на хороший результат,
так как  в  расщелине  было  темно.  Пока  он  фотографировал,  спящие
проснулись  и  стали  ползать.  Похоже  было,  что  львята  совершенно
здоровы.
   Придя в лагерь, Джордж  поделился  со  мной  доброй  вестью.  Эльса
ничего не заподозрила.
   Вечером мы отвезли ее к гряде Зум и тактично удалились.  Убедившись
по нашим голосам, что мы ушли, она соскочила  с  крыши  лендровера  и,
видимо, направилась к детенышам.
   Джордж снова уехал в Исиоло. На следующее утро я услышала за  рекой
голос супруга  Эльсы,  но  она  ему  не  ответила.  Зато  позднее  она
принялась рычать у лагеря и не унималась до тех пор, пока я не подошла
к ней. После восторженной встречи Эльса проводила меня  в  лагерь,  но
ела мало и ушла, как только стемнело.
   Два дня она не показывалась. По ночам супруг то и дело звал ее.  На
третий день, сидя за завтраком, я услышала неистовое рычание на  реке.
Побежала туда и увидела Эльсу. Она стояла в воде и буквально надрывала
глотку.
   Вид у нее был усталый. Заметив меня, она повернулась  и  юркнула  в
буш на другом берегу. Странное поведение! Под  вечер  Эльса  пришла  в
лагерь, быстро поела и опять исчезла. На следующий день она  вовсе  не
показывалась, а ночью я проснулась от  шума.  Какой-то  крупный  зверь
атаковал мой грузовик. Машина стояла у самой изгороди, и  на  ночь  мы
помещали в ее кузов коз, чтобы их не сожрало  зверье.  Теперь  до  них
добирался лев.  Эльса?  Вряд  ли.  Ее  я  узнала  бы  по  характерному
мяуканью. Скорее всего, ее супруг.
   Я внимательно слушала, стараясь сидеть тихо,  чтобы  не  привлекать
внимания дикого льва. Наконец шум достиг такой силы, что я  испугалась
за машину. Зажгла фонарь. Грохот только усилился.
   Вдруг из-за реки донесся призывный голос супруга Эльсы. Значит, это
все-таки она прорывается  в  кузов  грузовика!  Что-то  привело  ее  в
ярость. Выйти и посмотреть? Но кругом такая темень, и мне не  хотелось
звать боев, чтобы они открыли ход в изгороди. А кроме того, на шум мог
явиться ее лев... Что было делать? Не очень-то  надеясь  на  успех,  я
крикнула:
   - Эльса! Эльса! Нельзя!
   К моему удивлению, она тотчас угомонилась и ушла.
   Во второй половине следующего дня (это было 2 февраля) я работала в
своем "кабинете". Неожиданно прибежал Тото и сказал, что  Эльса  зовет
каким-то странным голосом с другого берега. Я пошла на звук  вверх  по
реке и через прибрежные заросли пробилась возле лагеря на берег. Здесь
в засушливое время года обнажается песчаная коса, а по  ту  сторону  в
реку впадает сухое русло.
   Вдруг я остановилась, не веря своим глазам.
   В нескольких метрах от меня на песке стояла Эльса  и  рядом  с  нею
львенок! Второй львенок только что вышел  из  воды  и  отряхивался,  а
третий, жалобно  скуля,  метался  взад  и  вперед  на  противоположном
берегу. Эльса внимательно смотрела на меня  с  выражением  гордости  и
смущения.
   Я не двигалась. Она что-то тихонько мяукнула малышам,  нечто  вроде
"м-хм, м-хм", подошла к львенку,  который  только  что  пересек  реку,
ласково лизнула его, затем вошла  в  воду,  направляясь  за  отставшим
третьим. Оба первых  тотчас  последовали  за  нею  и  смело  переплыли
глубокий поток. Теперь семья была в полном сборе.
   По соседству росло фиговое  дерево,  серые  корни  которого  прочно
оплели камни. Эльса прилегла  отдохнуть  в  тени,  ее  золотистый  мех
светился на фоне темной зелени и  серебристых  камней.  Малыши  сперва
спрятались, но любопытство взяло верх,  они  стали  разглядывать  меня
из-за кустов, а потом вышли на берег.
   Эльса  сказала  "м-хм,  м-хм",  детеныши   успокоились,   принялись
карабкаться на нее и ловить ее  хвост.  Они  кувыркались  через  маму,
обнюхивали камни, протискивались под корнями, расплющивая свои круглые
животики. И в конце концов совсем забыли обо мне.
   Немного погодя Эльса встала и опять  спустилась  к  воде.  Один  из
львят пошел за нею, тоже собираясь пересечь реку. Но  как  раз  в  эту
секунду появился Тото, которого я просила принести мясо для Эльсы. Она
тотчас остановилась и прижала уши к голове. Лишь после того  как  Тото
ушел, Эльса быстро переплыла реку. Львенок, хотя и жался к маме,  плыл
довольно бесстрашно. А когда она  принялась  есть,  маленький  храбрец
решил один вернуться на тот берег.
   Но как только Эльса увидела, что он зашел на  глубокое  место,  она
ринулась  следом,  догнала  его,  захватила  пастью  голову  малыша  и
несколько раз  окунула,  так  что  мне  даже  стало  страшно.  Проучив
ослушника, она отнесла его на наш берег.
   Тем временем второй львенок набрался смелости и поплыл к  нам.  Его
маленькая головенка едва  выдавалась  над  журчащей  водой.  И  только
третий все еще побаивался реки.
   Эльса подошла ко мне, легла и покаталась  на  спине.  Она  всячески
ластилась, словно хотела втолковать львятам, что я член их семьи и  на
меня можно положиться.
   Львята подползали все ближе, не сводя с меня больших  выразительных
глаз. Вот уже всего  какой-нибудь  метр  разделяет  нас.  Трудно  было
удержаться и не потрогать их, но  я  помнила,  что  мне  говорил  один
зоолог: "Не трогайте звереныша, пока он сам  не  проявит  инициативы!"
Метровая зона оказалась пределом, ближе они не хотели подходить.
   Третий малыш прежалобно мяукал с того берега.
   Несколько минут  Эльса  глядела  на  него,  затем  вместе  с  двумя
храбрецами спустилась к  реке  в  самом  узком  месте  и  стала  звать
трусишку. Но тот продолжал беспокойно ходить взад и вперед, не решаясь
войти в воду.
   Наконец Эльса отправилась к нему. Два маленьких пловца  явно  вошли
во вкус и не отставали от нее. Форсировав реку,  они  снова  принялись
играть - взберутся вверх по крутому откосу лагги и катятся  вниз  друг
на друга или балансируют на упавшем стволе.
   Эльса нежно облизывала малышей, ласково разговаривала с ними, ни на
минуту не спуская с них глаз. Если кто-нибудь из троих уходил, как  ей
казалось, слишком далеко, она догоняла  путешественника  и  возвращала
его.
   Я  наблюдала  за  ними  около  часа.  Потом  окликнула  Эльсу.  Она
отозвалась своим обычным голосом, совсем не похожим  на  тот,  которым
разговаривала с детенышами. Спустившись к воде, она  дождалась,  когда
подойдут львята, и вошла в реку. На этот раз все трое  последовали  за
нею.
   После переправы Эльса тщательно облизала каждого  львенка.  Обычно,
выходя из воды, она мигом бросалась ко мне, но на этот раз подошла  не
спеша и ласково потерлась, потом покаталась  по  песку,  облизала  мне
лицо и обняла меня. Она всячески старалась показать  львятам,  что  мы
добрые друзья, я была очень тронута. А они держались в сторонке, глядя
на меня с интересом и опаской.
   Затем все семейство прошло к козьей туше. Эльса принялась  есть,  а
львята лизали шкуру, дергали ее зубами,  кувыркались  через  нее,  все
больше входя в раж. Они явно впервые видели "добычу".
   Им было полтора месяца, и все трое отлично  выглядели.  Голубоватая
пленка еще не сошла с глаз, но видели они превосходно.  Шерсть  у  них
была не такая пятнистая, как у Эльсы и ее сестер в этом же возрасте, и
не такая густая,  но  зато  более  блестящая  и  тонкая.  Я  не  могла
определить их пол, однако сразу заметила, что самый  светлый  живее  и
любопытнее двух остальных и особенно привязан к  маме.  Он  все  время
льнул к ней, стараясь обнять  лапками  ее  морду.  А  Эльса  проявляла
чудеса терпения, разрешала  им  сколько  угодно  карабкаться  по  ней,
жевать ее уши и хвост.
   Мало-помалу она подходила все ближе ко мне,  точно  приглашая  меня
участвовать в игре. Положив ладонь на песок,  я  пошевелила  пальцами.
Малыши тотчас отпрянули, подняв свои хитрые круглые мордочки.
   Начало смеркаться. Эльса внимательно прислушалась к чему-то и увела
малышей в кусты, чтобы покормить их.
   Я вернулась в лагерь и, к своей радости, увидела метрах в десяти от
палатки Эльсу с малышами!
   Я погладила ее, она лизнула мне руку. Вместе с Тото  мы  сходили  к
реке и принесли остатки туши. Эльса глядела  на  нас  с  таким  видом,
точно благодарила за избавление от необходимости  возиться  с  тяжелой
ношей. Подпустив нас к себе метров на двадцать, она вдруг прижала  уши
к голове и метнулась к нам. Я сказала Тото, чтобы он опустил тушу и не
двигался, а сама потащила ее  к  львятам.  Эльса  успокоилась  и,  как
только я отошла, принялась есть. Чуть погодя  я  направилась  к  своей
палатке. К моему удивлению, Эльса пошла следом. В палатке она легла  и
позвала львят, но они, мяукая, остановились у входа. Тогда она  вышла,
и я присоединилась к ним.
   Мы уселись все вместе на траве, Эльса прислонилась ко мне, а малыши
стали сосать.
   Вдруг двое львят затеяли потасовку из-за соска, Эльса легла,  чтобы
им было удобнее, и прижалась теснее ко мне, обняв меня одной лапой.  Я
тоже была членом семьи.
   Был тихий вечер, медленно всходила луна,  в  ее  серебристом  свете
четко  вырисовались  силуэты  пальм  дум.  Только  один  звук  нарушал
безмолвие - чмоканье львят.
   Сколько мне пришлось выслушать предостережений, что, когда появятся
на свет детеныши, Эльса  одичает,  станет  опасной,  как  все  матери,
оберегающие свое потомство. И  что  же:  вот  она,  такая  ласковая  и
доверчивая, как всегда, и ей очень хочется, чтобы я разделила с нею ее
счастье.





Глава четвертая. ЛЬВЯТА ВСТРЕЧАЮТ НАШИХ ДРУЗЕЙ

   Когда утром я проснулась, Эльсы и львят не было. А ночью дождь смыл
их следы.
   Но во второй половине дня она пришла  без  львят,  очень  голодная.
Пока я кормила ее мясом. Тото по  моей  просьбе  пошел  по  ее  следам
выяснить, где укрыты детеныши.
   Когда он вернулся, Эльса вскочила на мою машину. Оттуда она видела,
как мы вместе уходим в буш.
   Я нарочно двинулась по ее следу, чтобы заставить Эльсу возвратиться
к львятам. Она сразу спрыгнула на землю и затрусила впереди нас. Когда
мы отставали, она останавливалась и ждала.  Неужели  решилась  наконец
отвести нас в свое логово? Поравнявшись с грядой Ворчун (эту гряду  мы
назвали так потому, что здесь нас  однажды  напугали  своим  ворчанием
Эльса и ее супруг), она замерла на месте и прислушалась. Потом  быстро
побежала вверх по склону, на полпути немного помедлила, чтобы я  могла
догнать ее, и выскочила на седло,  за  которым  вниз  спадает  широкая
расщелина. Я подошла к  Эльсе,  хотела  погладить  ее,  но  она  вдруг
прижала уши, сердито  рявкнула  и  дала  мне  тумака.  Ясно,  что  мое
присутствие  здесь  нежелательно.  Пришлось  отступить.  На  склоне  я
обернулась и увидела, что Эльса играет с одним львенком, а второй  как
раз показался из-за гребня.
   Откуда такая резкая перемена в настроении Эльсы? Но я  считалась  с
ее желаниями и не стала им мешать. Тото ждал меня  внизу.  Отсюда,  из
буша,  мы  направили  на  седло  бинокли.  Убедившись,  что  мы  стоим
достаточно далеко, Эльса совсем успокоилась и всецело отдалась игре  с
малышами.
   Я снова заметила, что один львенок особенно привязан к  матери.  Он
то и дело садился у нее между передними лапами и терся  головой  о  ее
подбородок.
   4 февраля вернулся Джордж. Мои новости обрадовали его, и мы  вместе
пошли на гряду Ворчун, надеясь, что ему тоже удастся увидеть львят.
   По пути мы услышали сердитое  тявканье  бабуинов.  Решив,  что  это
Эльса их взбудоражила, мы вышли к берегу реки и позвали ее. Она тотчас
прибежала, дружелюбно приветствовала нас, но явно нервничала. Металась
от кустов к берегу и обратно, стараясь не подпускать нас к воде.
   Видно, там малыши. Но почему она  не  хочет  показать  их  Джорджу?
Кончилось тем, что Эльса отвела нас окольным путем в лагерь.
   Через два дня мы встретились с нею у гряды  Ворчун.  По  дороге  мы
громко разговаривали, чтобы предупредить ее. Она вынырнула из  густого
кустарника у входа в расщелину и  остановилась.  Нас  разделяло  около
двухсот метров. Эльса села  и  пристально  посмотрела  на  нас,  давая
понять, что ближе подходить нельзя. Несколько раз  она  оборачивалась,
слушая, что делается в "детской".
   Мы поняли, что, с ее точки зрения, одно дело,  когда  она  приводит
детей к нам, и совсем другое - когда мы напрашиваемся к ней в гости.
   Только через две недели привела она львят в  лагерь  знакомиться  с
Джорджем. Правда, в течение этого времени мы уезжали на несколько дней
в Исиоло, и в наше отсутствие она однажды приходила с  детенышами,  но
застала только боев.
   Македде рассказывал, что  он  подошел  к  ней,  и  Эльса  потерлась
головой о его ноги. Самый храбрый из львят  отважился  приблизиться  к
нему, но, когда Македде присел, чтобы погладить его, звереныш  зарычал
и отступил к остальным, которые прятались в кустах.
   Под  вечер  Эльса  пришла  еще  раз,  чтобы  поесть,  но  мясо  уже
испортилось, и как только стемнело, она ушла, явно недовольная.
   Я приехала в лагерь через час после ее  ухода.  Македде  восхищался
смелым малышом. Он не сомневался,  что  это  самец,  и  даже  окрестил
львенка именем, которое, по его словам, было очень популярно в племени
меру. Для меня оно звучало как Джеспэ.
   Вскоре мы выяснили, что у Эльсы два "мальчика"  и  одна  "девочка".
Второго  "мальчика",  отличавшегося  робким   нравом,   назвали   Гупа
("застенчивый" на языке суахили), его сестру Эльсой-маленькой.
   На следующий день Эльса пришла  после  полудня.  Увидев  меня,  она
очень обрадовалась  и  потом  как  следует  поела.  Немного  погодя  я
отправилась на прогулку, рассчитывая, что в мое отсутствие Эльса уйдет
к малышам. Когда я вернулась в лагерь, ее и в самом деле там не было.
   На следующий день с  утра  начал  моросить  дождь.  Проснувшись,  я
услышала  за  рекой  голос  Эльсы,  причем  именно  такой,  каким  она
разговаривала со своими детьми. Я быстро встала и подоспела как раз  в
ту минуту, когда семейство  переплывало  реку.  Джеспэ  плыл  рядом  с
мамой, его брат и сестра чуть отстали.
   Эльса не торопясь подошла ко мне, облизала меня и села рядом. Затем
позвала львят. Джеспэ отважился  подойти  довольно  близко,  остальные
соблюдали почтительное расстояние. Я сходила за мясом. Эльса сразу  же
уволокла его в кусты, и почти  два  часа  семейство  завтракало,  а  я
сидела на песке и наблюдала.
   Эльса все время разговаривала с детьми,  тихонько  мяукая.  Они  то
сосали  молоко,  то  принимались  жевать  мясо.  Она  им   ничего   не
отрыгивала, хотя, судя по тому,  сколько  Эльса  съедала  в  последнее
время в лагере, можно было  думать,  что,  вернувшись  в  логово,  она
делилась  с  ними.  Но  это  только  догадка,  которую  мы  не   можем
подтвердить наблюдениями.
   Детенышам уже исполнилось девять недель, и я впервые убедилась, что
Македде правильно определил пол Джеспэ. Как  раз  в  этот  день  мы  и
окрестили львят.
   Я вернулась в лагерь, позавтракала  и  вскоре  увидела,  как  Эльса
повела детенышей через буш к автомобильной дороге.  Я  медленно  пошла
следом,  рассчитывая  их  сфотографировать,  но  Эльса   вдруг   круто
повернулась  и  прижала  уши.  Получив  выговор,  я  зашагала   назад.
Напоследок оглянулась  и  увидела,  что  малыши  трусят  за  мамой  по
направлению к Большим скалам. Они ступали твердо, уверенно,  толкались
и обгоняли друг друга, стараясь не отстать от Эльсы. Несмотря на живой
нрав, они были очень послушны, тотчас являлись на зов матери, тропу не
пачкали, отправляя естественные надобности в сторонке.
   В последующие дни Эльса часто навещала нас, но каждый раз приходила
одна. Она оставалась такой же ласковой, как прежде, однако кое  в  чем
ее нрав изменился. Теперь Эльса редко играла в засаду и  вообще  стала
гораздо степеннее.
   Я часто спрашивала себя, как Эльса устраивается с детенышами, когда
идет к нам. Приказывает им никуда не двигаться, пока она не  вернется?
Прячет их в каком-нибудь надежном месте?
   19 февраля в лагере меня сменил Джордж, а я поехала в Исиоло, чтобы
встретить Уильяма Перси и его жену, которые хотели  повидать  Эльсу  и
львят. Обычно мы не поощряли гостей,  но  для  старых  друзей  сделали
исключение.  Они  знали  Эльсу   еще   совсем   маленькой   и   всегда
интересовались ее судьбой.
   И вот мы все вместе снова в лагере. Джордж сообщил, что утром видел
детей Эльсы. Он проснулся еще затемно и  ус