, мне оттого и было не по себе, что лев
наблюдал за нами. Когда Тото остановился,  чтобы  проверить,  кто  там
притаился, лев не выдержал и отступил. Тото встретился с ним взглядом,
а потом увидел, как его могучее тело исчезает в расщелине. Похоже, нам
повезло... Мы разложили мясо в трех разных местах и  поспешили  домой,
чтобы нас не застигла ночь.
   Как только рассвело, мы совершили обход.  Гиены  сожрали  все,  что
предназначалось львам.
   У реки нам попались отпечатки лап супруга Эльсы, но ее следов нигде
не было. Все лужи давно высохли, утолить  жажду  она  могла  только  в
реке, поэтому отсутствие следов нас встревожило.  В  конце  концов  мы
все-таки отыскали какие-то отпечатки рядом с тем  местом,  где  видели
Эльсу в последний раз. Однако полной уверенности, что это ее следы, не
было. Мы тщательно обследовали подножие Больших скал, но все  впустую.
Грифы уже улетели, и теперь не на что было ориентироваться.
   Мы снова разложили мясо возле гряды  и  неподалеку  от  лагеря.  На
следующее утро мы обнаружили, что супруг Эльсы  уволок  часть  мяса  в
"кабинет" и съел его там. Остальное досталось гиенам.
   Прошло четыре дня, с тех пор как мы потеряли Эльсу, а  не  ела  она
уже седьмой день, если только лев не поделился с ней антилопой.
   Мы предполагали, что она родила в ночь на 20 декабря.  Не  случайно
лев, который не показывался много дней, вернулся как раз в ту ночь и с
тех пор держался поблизости от гряды, что было для него необычно.
   В Сочельник Джордж отправился за козлом, а я продолжала  бесплодные
поиски, звала Эльсу и не получала ответа.
   С тяжелым сердцем принялась я украшать нашу елочку. В прежние  годы
мне приходилось изощряться. Иногда вместо елки  я  украшала  небольшую
эвфорбию, увешивая ее симметричные ветки мишурой и втыкая  в  мясистые
стебли свечи. Иногда елку заменял цветущий  алоэ  или  же  молоденький
баланитес  -  очень  нарядное  растение,  на  шипах  которого   удобно
развешивать украшения. А когда под рукой  ничего  не  было,  я  просто
насыпала в миску песок и втыкала в него свечи и зелень,  какую  только
удавалось найти в нашей полупустыне.
   Но этот раз у меня была самая настоящая  елочка  с  полным  набором
блестящих украшений и свечей. Я поставила ее на столе перед палатками,
которые украсила цветами и листвой, затем достала  подарки,  купленные
для Джорджа, Македде, Нуру,  Ибрахима,  Тото  и  повара,  а  для  боев
приготовила конверты с деньгами, нарисовав на них еловые  веточки.  На
угощение я принесла им финики, сгущенное молоко и пачки сигарет.
   К тому времени, как я надела платье, стемнело и можно было зажигать
свечи. Я позвала мужчин.  Они  принарядились  по  случаю  праздника  и
смущенно улыбались. Большинство из них  никогда  не  видели  настоящей
рождественской елки.
   Да я и сама растрогалась, глядя на маленькое деревце, сверкающее во
тьме посреди ночного буша. Чтобы гости освоились, я  рассказала  им  о
европейском  обычае  отмечать  Рождество  елкой.  Все  получили   свои
подарки, потом мы прокричали здравицу в честь Эльсы.  У  меня  сжалось
горло: жива ли она? Я попросила повара  принести  пудинг,  который  мы
привезли из Исиоло, полить его бренди и поджечь. Увы, голубых огоньков
не получилось. Повар все перепутал и утопил  пудинг  в  любимом  соусе
Джорджа.
   Впрочем, рождественский обед не удался не только у нас.  На  случай
появления Эльсы мы запасли козу, которую подвесили на дереве повыше от
наглых разбойников. А когда легли спать, то услышали, как супруг Эльсы
ворчит, кряхтит и выделывает  всевозможные  трюки.  Он  долго  пытался
достать мясо, да так и ушел несолоно хлебавши.
   Рождественским утром мы отправились на  розыски  Эльсы.  По  следам
льва пересекли реку, потом прочесали буш вокруг того  места,  куда  он
уволок водяного козла. После нескольких часов  бесплодных  поисков  мы
вернулись в лагерь завтракать. Недалеко от  палаток  Джордж  застрелил
свирепую кобру.
   Днем мы еще раз сходили к гряде. Что-то нам подсказывало, что, если
Эльса еще жива, она должна быть там. Мы продирались сквозь  кустарник,
и я не пропускала ни одной расщелины. В душе я  побаивалась,  что  вот
сейчас увижу мертвую Эльсу, скрытую в чаще от грифов...
   Мы вконец измотались и сели в тени под утесом, раздумывая,  что  бы
такое могло приключиться с нею. Нуру и Македде тоже пригорюнились.
   Чтобы подбодрить самих  себя,  мы  вспоминали,  что  собаки  первые
пять-шесть дней не отходят от щенят, согревают их,  кормят,  растирают
им животы, чтобы наладить пищеварение.  Наверное,  и  у  Эльсы  немало
забот. Да, но ведь какие-то следы должны же быть? Те же собаки даже  в
самую ответственную пору находят  время  проведать  своих  хозяев.  До
родов Эльса была так сильно привязана к нам.  Сильнее,  чем  к  своему
супругу. Сомнительно, чтобы появление детенышей  заставило  ее  совсем
одичать. И мне все казалось, что случилась беда.
   Близился час праздничного обеда. Мы вернулись в лагерь  и  сели  за
стол. Настроение у всех было мрачное.
   Вдруг что-то быстро мелькнуло у нас перед глазами, и  не  успела  я
сообразить,  что  происходит,  как  невесть  откуда  взявшаяся   Эльса
смахнула все со стола и принялась валить нас  на  землю,  садиться  на
каждого по очереди, всячески выражая свою радость и любовь.
   Так же бурно приветствовала она и боев.
   Живот Эльсы опал, она выглядела  веселой  и  здоровой.  Вот  только
соски очень маленькие, на вид пустые. Вокруг каждого  -  темно-красное
кольцо диаметром около пяти  сантиметров.  Я  осторожно  сдавила  один
сосок - молока не было.
   Эльса получила немного мяса и  тотчас  съела  его,  а  мы  пытались
решить множество вопросов. Почему Эльса прибежала в самую жаркую  пору
дня? Обычно в эти часы  ее  с  места  не  сдвинешь.  Может  быть,  она
намеренно  выбрала такое время, когда хищники не охотятся и можно  без
риска оставить детенышей одних? Или  услышала  выстрел,  когда  Джордж
убил змею, и приняла его за сигнал? Чем объяснить,  что  у  нее  такие
маленькие пустые соски? Тем, что она только что кормила львят? Но  это
не объясняет,  почему  молочные  железы  Эльсы,   которые   во   время
беременности так сильно набухли, теперь стали нормальными. Может быть,
львята погибли? И что бы там ни было, почему Эльса целых пять дней  не
приходила за едой?
   Насытившись и напившись воды, Эльса нежно потерлась головой о  наши
колени и отправилась к реке. Выбрав себе место  на  берегу,  метрах  в
тридцати ниже по течению, она легла спать. Мы оставили ее одну,  чтобы
не мешать. Когда я попозже пришла туда, Эльсы уже не было.
   Мы отправились по ее следу. Он привел нас  к  гряде,  но  потом  мы
потеряли его и вернулись в лагерь, так и не узнав ничего о львятах. Но
теперь все-таки у нас было спокойнее на душе.
   Ночью за рекой рычал ее супруг, но Эльса не отозвалась.
   А мы все больше тревожились за малышей. Если они живы, чем  же  она
кормит их, ведь у  нее  пустые  соски!  Ладно,  будем  надеяться,  что
красное кольцо - признак того, что львята очень энергично сосали.  Все
же тревога не покидала нас. В зоопарках нам не  раз  говорили,  что  у
прирученных львиц часто рождаются нежизнеспособные  детеныши.  Погибла
же одна из сестер Эльсы. Нет, во что бы то ни  стало  нужно  выяснить,
что со львятами, может быть, их надо спасать. С наступлением  утра  мы
принялись за розыски, искали пять часов, но не нашли никаких признаков
"детской".
   После ленча поиски продолжались. И снова впустую. Пробираясь сквозь
заросли, Джордж едва не наступил на очень крупную африканскую  гадюку,
однако ему удалось убить ее прежде, чем она его укусила.
   А через полчаса из лагеря донесся сигнальный выстрел. Ибрахим давал
знать, что пришла Эльса. Очевидно, она услышала выстрел, когда  Джордж
расправлялся со змеей.
   Эльса встретила нас очень  радостно.  Мы  же  опять  встревожились,
увидев, что соски  у  нее  по-прежнему  маленькие  и  пустые.  Правда,
Ибрахим заверил нас, что, когда она пришла, они были полны и болтались
почти до земли.
   Он рассказал также, что Эльса очень странно вела себя. Она  сердито
набросилась на него, когда  он  пошел  на  кухню  за  ружьем.  Видимо,
решила, что он собирается идти к львятам. А когда Ибрахим спустился  в
"кабинет" за мясом, которое  было  там  подвешено  в  тени,  Эльса  не
подпустила его. В конце концов  она  забралась  на  крышу  лендровера.
Тут-то Ибрахим и заметил, что ее  соски  опали.  По  его  словам,  она
"втянула" их, как верблюдицы или коровы, которые тоже сберегают молоко
этим способом.  Если  владельцу  понадобится  молоко,  он  привязывает
верблюдицу к дереву и накладывает  на  вымя  жгуты,  которые  вызывают
прилив крови к мышцам, они расслабляются, и тогда можно доить.
   Может быть, и впрямь львица способна втягивать соски -  скажем,  во
время охоты. И не только потому, что набухшие соски ей мешают,  но  их
еще можно и повредить о колючки.
   Пока мы пытались разобраться  во  всем  этом,  Эльса,  основательно
подзакусив,  преспокойно  легла  отдыхать,  точно  и   не   собиралась
возвращаться к своим детенышам.
   Как же так? Уже темнеет, в  это  время  особенно  опасно  оставлять
львят одних!
   Чтобы заставить ее вернуться, мы прошли  немного  вдоль  тропы,  по
которой она прибежала. Эльса неохотно затрусила  следом,  стараясь  по
звукам определить, что происходит у гряды, но вскоре повернула обратно
в лагерь. Может быть, она боится выдать нам, где спрятаны детеныши?
   А Эльса принялась за припасенное для нее мясо и,  только  уничтожив
все до последнего кусочка,  исчезла  во  мраке.  Похоже,  она  нарочно
дожидалась темноты, опасаясь, как бы мы не пошли за нею.
   Теперь мы уже не сомневались, что она заботится  о  своих  малышах.
Все же, памятуя слова зоологов, хотелось бы увидеть их своими  глазами
и убедиться, что они здоровы.
   Перед отъездом в Исиоло мы еще раз все  основательно  обыскали,  но
так и не нашли логова. В Исиоло мы провели три последних дня  декабря,
затем снова вернулись в лагерь. По дороге чуть не столкнулись с  двумя
носорогами, а потом встретили небольшое стадо  слонов.  Мы  попытались
проскочить мимо них, надеясь, что они не обратят на нас  внимания,  но
вожак рассердился и долго гонялся за машиной. Слонов я всегда боялась,
и мне было не по себе во время этой гонки.
   Недалеко от лагеря мы посигналили,  чтобы  предупредить  Эльсу,  и,
когда подъехали к Большим скалам, она уже сидела на  большом  камне  у
дороги и ждала нас. Эльса быстро вскочила в кузов, а потом перебралась
на прицеп, где лежала коза  для  нее.  Давно  я  не  видела  ее  такой
голодной!
   И опять ее соски были маленькие, пустые. Я тщетно пыталась выдавить
из них хоть каплю молока. Что-то не так... А Эльса как  ни  в  чем  не
бывало ела, вскакивала на лендровер, с лендровера  прыгала  на  землю.
Вот уже восьмой час пошел, как она с нами в лагере. Мы забеспокоились:
может, львята уже погибли и ей не за кем  больше  присматривать?  Ушла
она только в два часа ночи.
   С утра пораньше мы отправились по ее  следу  к  Большим  скалам.  У
самой гряды было местечко, которое могло  служить  идеальным  убежищем
для львицы со львятами. Огромные камни и  почти  непроходимые  заросли
надежно укрывали этот клочок. Мы вскарабкались на самый высокий камень
и попытались с него осмотреть как следует логово.  Отпечатков  лап  не
было, но другие признаки позволяли предположить,  что  какой-то  зверь
пользовался этим убежищем.
   Поблизости мы увидели старые пятна крови. Может  быть,  именно  тут
происходили роды, ведь это совсем близко от того места, где мы  видели
Эльсу во время схваток? Но мы уже проходили  тут  недавно,  разыскивая
ее. Не верится, чтобы Эльса,  прячась  здесь  со  львятами,  никак  не
выдала себя.
   Мы с полчаса звали ее, и вдруг, словно для того, чтобы опровергнуть
все наши догадки, Эльса вышла из кустов всего  в  двадцати  метрах  от
нас. Вид у нее был очень недовольный. Не сходя с места, она пристально
смотрела на нас, точно давая понять, что ближе подходить не надо.
   Видимо, мы очутились так близко от "детской", что  Эльса  предпочла
выйти и остановить нас. Наконец она подошла, приласкалась  ко  мне,  к
Джорджу, Македде и Тото, но делала все это молча, не издавая ни звука.
К своей радости, я увидела, что соски у нее вдвое длиннее обычного,  а
шерсть вокруг влажная.
   Она не спеша вернулась к кусту и минут пять простояла спиной к нам,
внимательно слушая, что происходит в  чаще.  Потом  села,  по-прежнему
спиной к нам. Точно хотела сказать: "Отсюда начинается мой мир, в него
вам хода нет".
   Это было красноречивее любых слов и сделано с большим достоинством.
   Стараясь не  шуметь,  мы  отступили,  сделали  круг,  поднялись  на
Большие скалы и посмотрели оттуда вниз. Эльса сидела  все  на  том  же
месте. Видно, она учуяла нас, разгадала нашу затею и твердо решила  не
выдавать своего логова.
   Да, как ни близки мы с Эльсой, нам еще не все известно  о  повадках
диких зверей. И мне стало смешно при мысли о том, как мы готовились на
тот случай, если Эльса будет рожать в палатке, как обольщались мыслью,
что с нами она чувствует себя в наибольшей безопасности.
   Хотя все следы, которые мы видели  за  эти  дни,  вели  к  подножию
гряды, вполне возможно, что львята  появились  на  свет  не  здесь,  а
метрах в тридцати отсюда, в  логове  под  камнем,  а  уже  потом  мать
перенесла их в теперешнее убежище. Если это так,  переселение,  скорее
всего, состоялось после окончания ливней,  ведь  новое  пристанище  не
защищало от дождя. А вообще-то и здесь была отличная "детская".
   Мы решили, что к чувствам Эльсы нужно отнестись с  почтением  и  не
разыскивать больше малышей, пока она сама их не приведет.  А  она  их,
конечно, приведет. Я поживу в лагере, позабочусь о ее  питании,  чтобы
Эльсе не надо было ходить на охоту и надолго оставлять  детенышей  без
присмотра. Мы будем доставлять ей мясо поближе к логову.
   В тот же день мы подъехали на машине  к  самому  ее  убежищу.  Ведь
Эльса привыкла связывать гул мотора с нами и  едой.  Еще  на  ходу  мы
принялись кричать:
   - Маджи, чакула, ньяма!
   На языке суахили это  означает  "вода",  "пища",  "мясо".  Знакомые
Эльсе слова.
   Она явилась тотчас, ласково встретила нас и с жадностью стала есть.
Мы врыли в землю таз, налили воды и, пока она пила,  уехали.  Заслышав
шум мотора, Эльса подняла голову, но не пошла за нами.
   На следующее утро мы опять отвезли ей еду, но Эльса к нам не вышла.
Не появилась она и позже, когда мы приехали еще раз.  А  ночью  совсем
близко к нашему лагерю подходил чужой лев и забрал остатки мяса.
   После завтрака мы по отпечаткам его лап дошли до Больших  скал.  По
следам можно было определить, что здесь к нему присоединился еще  один
лев. Мы надеялись, что Эльса разделяла их общество, может  быть,  даже
они помогли ей по хозяйству.
   Мы отправились к реке, чтобы проверить, не побывала ли она там.  На
берегу следов не было, однако вскоре Джордж,  отправившись  за  другой
козой, встретил Эльсу недалеко от ее логова. Она явно хотела пить,  но
алюминиевый таз куда-то исчез. Уж не львы ли утащили его? Вернувшись с
мясом, Джордж накормил Эльсу. Судя по  ее  аппетиту,  вряд  ли  чужаки
делились с нею.
   Под вечер Джордж уехал в Исиоло. Эльса погостила у меня в лагере, а
потом я увидела, как она проскользнула в буш, и пошла за нею.  Но  это
Эльсу не устраивало. Учуяв меня, она для вида  стала  точить  когти  о
ствол дерева. А когда я повернулась к  ней  спиной,  она  подбежала  и
повалила меня на землю: "Вот тебе, не подглядывай!" Теперь  я  сделала
вид, будто всего-навсего хотела принести  ей  мяса.  Она  приняла  мои
извинения, вернулась со мной в лагерь и поела еще. После  этого  Эльса
уже не пошла к львятам, а стала ждать темноты. Только уверившись,  что
я не последую за нею, она покинула лагерь.
   В последующие дни я  продолжала  класть  мясо  поблизости  от  того
места, где, как мы предполагали, находились львята. Если  я  при  этом
встречала Эльсу, она делала  все,  чтобы  я  не  проведала  о  логове.
Стараясь сбить меня с толку, она часто  возвращалась  по  собственному
следу.
   Раз, проходя под вечер мимо Больших скал, я  увидела  там  какое-то
необычное животное. Уже было довольно темно,  и  зверь  показался  мне
чем-то средним между гиеной  и  небольшим  львом.  Приметив  меня,  он
по-кошачьи скрылся. Наверное, пронюхал, где убежище львят, подумала  я
с тревогой.
   Немного погодя я доставила мясо на обычное место. Эльса  тотчас  же
прибежала  на  мой  зов.  Она  держалась  очень  настороженно  и  Тото
встретила  неприветливо.  Когда  я  уходила,  она  еще  ела  на  крыше
грузовика, куда мы помещали вечером ее обед, чтобы другие животные  не
добрались до него. Даже  те,  кому  это  под  силу,  вряд  ли  решатся
вскочить на этот незнакомый предмет.
   Я была в нерешительности. Если класть  мясо  поблизости  от  логова
Эльсы, есть риск приманить туда других животных. А если кормить  Эльсу
в лагере, львят могут убить, пока она у нас. Ни то ни  другое  мне  не
нравилось, но я все же решила возить  мясо  к  логову.  Когда  вечером
следующего дня  я  пришла  туда,  то  услышала  по  соседству  рычание
нескольких львов. Эльса заметно нервничала и изнывала от жажды.
   Тогда я решила, несмотря на возмущение Эльсы, выяснить, сколько  же
у нее львят и как они себя чувствуют. Вдруг придется  срочно  выручать
их.
   Однако я  допустила  непростительный  промах.  11  января,  оставив
объездчика с ружьем на дороге, я вместе с Тото, которого Эльса отлично
знала, поднялась на скалу. При этом я все время окликала Эльсу,  чтобы
она знала, что это мы. Львица не  отвечала.  Я  попросила  Тото  снять
сандалии и идти бесшумно.
   Мы подошли к самому краю скалы  и  стали  в  бинокль  просматривать
кусты внизу. То место, где Эльса выходила  из  кустов  и  просила  нас
уйти, оказалось как раз под нами. Эльсы теперь  там  не  было,  но  по
всему видно, что это "детская".
   Хотя все мое внимание было направлено туда, я  вдруг  почувствовала
неладное, опустила бинокль, повернулась и увидела, что  к  Тото  сзади
подкрадывается Эльса. Не успела я крикнуть ему,  чтобы  он  остерегся,
как она сбила его с ног. Эльса подкралась бесшумно,  и  если  Тото  не
полетел с обрыва, то лишь благодаря тому,  что  был  босиком  и  сумел
зацепиться за камень ногами.
   Эльса повалила и меня. Без всякой злобы, но все же  было  очевидно,
что она недовольна нашим вторжением.
   Потом она медленно двинулась вдоль гребня,  поминутно  оглядываясь,
чтобы проверить, идем ли мы за нею, молча отвела нас в  дальний  конец
гряды и спустилась в буш. Здесь Эльса прибавила  ходу,  но  продолжала
следить за тем, чтобы мы не отстали.
   Наконец она вывела нас к  дороге,  стараясь  идти  окольным  путем,
подальше от львят. За все это время она не издала ни звука - то ли  не
хотела пугать детенышей, то ли боялась, что они выйдут на ее голос.
   Обычно, когда мы гуляем вместе, я иногда похлопываю Эльсу, и ей это
нравится. Но на этот раз она не позволяла  мне  прикасаться  к  ней  и
недвусмысленно показывала, что я провинилась. Даже в лагере,  сидя  на
крыше лендровера и поедая мясо, она отворачивалась, если  я  подходила
близко.
   К львятам Эльса  ушла  только  после  наступления  темноты.  Джордж
вернулся из Исиоло и сменил меня. Эльса ясно дала мне  понять,  что  я
больше не смогу выслеживать ее. Но с  Джорджем  у  нее  пока  не  было
никаких недоразумений, поэтому он чувствовал себя свободнее. Я сгорала
от любопытства. Мне хотелось, чтобы и  Джордж  поступил  "нетактично".
Для меня это было бы выгодно.





Глава третья. МЫ ЗНАКОМИМСЯ СО ЛЬВЯТАМИ

   И вот как-то раз - я была в  это  время  в  Исиоло,  в  полутораста
километрах от лагеря Эльсы, - Джордж осторожно,  стараясь  не  шуметь,
поднялся на Большие скалы и выглянул из-за гребня.
   Внизу он увидел Эльсу и с нею двух