все эти последние беспокойные дни она провела за  рекой,  где
не было никаких стад.
   Теперь дожди ежедневно поливали пересохшую землю. Кто  не  наблюдал
сам, как меняется природа здесь с началом дождей, тот  не  может  себе
этого представить. Несколько дней  назад  нас  окружали  серые,  сухие
кусты, и только длинные белые колючки вносили некоторое разнообразие в
их окраску. Теперь всюду была пышная тропическая  зелень  и  несчетное
множество чудесных цветов, которые напоили воздух своим благоуханием.
   Как обычно, птицы-ткачи спешили использовать высокую, почти в  рост
человека, траву. Они сооружали из нее гнезда  на  двух  деревьях,  под
которыми стояли наши палатки. Птицы чувствовали себя  здесь  в  полной
безопасности, и  каждое  утро  меня  будили  около  шестисот  пернатых
строителей. Большинство птичек желтые с черной головкой, они ткут свои
гнезда из травы. Но было также несколько пар красноголовых ткачей. Эти
делают гнезда из веточек. Обычно красноголовые держатся особняком, и я
удивилась, увидев их в этой шумной компании.
   Одна красноголовая чета устроила себе гнездо как раз над  входом  в
мою палатку.
   Черноголовые подвешивали сначала к ветке кольцо из травы,  а  потом
клювами прикрепляли к нему травинки, переплетали их, завязывая сложные
замысловатые узлы. При  этом  им  приходилось  висеть  на  ветке  вниз
головой и непрестанно взмахивать крыльями, чтобы удержать  равновесие.
Трудолюбивые птицы неутомимо летали  за  строительным  материалом.  Но
бывали случаи, когда ткач, вернувшись с  длинной  травинкой  в  клюве,
заставал в своем гнезде какого-нибудь лентяя. И на деревьях все  время
стоял такой гвалт, такое чириканье, что я удивлялась, как они успевают
что-либо сделать. Однако дня через  два  или  три  строительство  было
закончено, а некоторое время  спустя  сотни  яичных  скорлупок  усеяли
землю, возвещая, что на свет появились птенцы.
   Особенно прилежно родители трудились по утрам и вечерам, но нередко
мы слышали их щебетанье и после того, как  зажигались  наши  лампы.  В
общем, соседи ничего. Одно только плохо: хотя бои каждый день  чистили
палатки, они все равно постоянно были покрыты пометом.
   Как-то утром я нашла на земле  птенца,  который  жалобным  голоском
звал маму. Я осторожно положила его в валявшееся  на  земле  гнездо  и
подвесила на ветку, надеясь, что мамаша позаботится о своем  крикливом
отпрыске. Потом несчастные случаи стали  повторяться  все  чаще,  и  я
развесила на ограде несколько гнезд, в которые вселяла сирот. В каждой
квартире было по одному, по два птенца. Стоило мне к ним подойти,  как
тотчас   открывались   треугольные   желтые   клювы    и    раздавался
требовательный крик.
   На мое счастье, наш лагерь подвергся  нашествию  муравьев,  которые
прячут свои жирные личинки в темных местах. Теперь не надо было ломать
себе голову, как прокормить воспитанников. Я совала личинок пинцетом в
пасть птенцам, тут только поспевай! Малыши так нетерпеливо тянулись за
добавкой, что едва не  вываливались  из  гнезд.  Те  из  них,  которые
немного научились пользоваться крыльями, спускались на  землю.  Иногда
приходилось брать птенца в руки и долго успокаивать его, прежде чем он
начинал есть. Большинство удалось выкормить, но к некоторым я никак не
могла найти подхода, и, к моему великому огорчению, они погибли.
   В лагере я особенно люблю вечера.  Ровно  стрекочут  цикады,  басят
слоны, гудит буш, слышится резкий крик ночного животного...
   Вот над высокой травой появились широкие, до  трех  метров,  полосы
зеленого света. Это вспыхивают и гаснут  тысячи  светлячков.  Поневоле
спрашиваешь себя: как они сообщаются между собой, если умеют так точно
согласовать свои вспышки, словно всех их  включает  и  выключает  одно
реле?
   Я часто проводила в лагере пору дождей, но никогда не видела  такой
великолепной иллюминации, как в этот раз.
   Вернулся Джордж и привез Эльсе зебру. Для нее  это  было  настоящее
лакомство. Львица сразу прибежала на шум мотора, учуяла свою добычу  и
попыталась сама вытащить ее из лендровера. Но зебра оказалась чересчур
тяжелой. Тогда Эльса подошла к боям и движением головы дала им понять,
что нужно подсобить ей. Весело смеясь, они  оттащили  тяжелую  тушу  в
сторонку и стали ждать, когда Эльса примется  за  угощение.  К  нашему
удивлению, она не стала есть, хотя больше всего на свете  любила  мясо
зебры. Вместо этого Эльса спустилась к реке и принялась громко рычать.
Видимо, она приглашала на пир супруга. У львов так  уж  водится:  хотя
главные охотники в прайде - львицы, но они, добыв мяса, обязаны ждать,
пока не насытится лев.
   На следующее утро (это было 22 ноября) Эльса пришла с того  берега,
подошла к зебре и стала рычать,  повернувшись  к  скалистой  гряде.  Я
заметила   у   нее   на   передней   лапе   глубокую   рану,    хотела
продезинфицировать ее, но Эльса не далась.  Наевшись  до  отвала,  она
пошла к скалам.
   Ночью восемь часов подряд шел дождь. Река превратилась  в  бушующий
поток. Как ни хорошо плавала Эльса, переправляться ей было бы  опасно.
Я обрадовалась, когда увидела утром, что она идет к лагерю со  стороны
Больших скал. Раненая лапа у нее сильно распухла, и на этот раз  Эльса
позволила мне заняться лечением.
   Заметив,  что  Эльсе  почему-то  трудно   отправлять   естественные
надобности, я исследовала ее прямую кишку и  нашла...  кусок  зебровой
шкуры размером с суповую тарелку и толщиной около сантиметра. Волос на
ней не осталось, но шкуру львица не смогла переварить. Дикие  животные
обладают  поразительной   способностью   без   вреда   для   кишечника
избавляться от неудобоваримых предметов.
   Несколько дней Эльса делила свое время между нами и супругом.
   Из очередного объезда Джордж привез для  Эльсы  козла.  Обычно  она
волокла добычу в его палатку, видимо, для того, чтобы не сторожить ее.
На этот раз Эльса оставила тушу рядом с лендровером,  так  что  ее  не
было видно из палаток. Ночью пришел  супруг  и  как  следует  закусил.
Может быть, она на это и рассчитывала?
   На следующий день мы положили для него мясо подальше от  лагеря.  А
то еще явится  прямо  к  нам.  Вскоре  после  наступления  темноты  мы
слышали, как лев уволакивает тушу. Утром Эльса отправилась к нему.
   Мы оказались в затруднительном  положении.  Нам  хотелось  помогать
Эльсе, постоянно подкармливать ее. Ведь беременность все больше мешала
ей охотиться. Но оставаться слишком  долго  в  лагере  значило  внести
разлад в ее  отношения  с  супругом.  Он  был  вправе  возмущаться.  А
впрочем, так ли уж он настроен против нас? Нам почему-то казалось, что
нет. Думаю, мы не ошибались. За эти полгода мы, хотя и не видели  его,
часто слышали знакомый голос, отпечатки лап подтверждали,  что  он  не
бросает Эльсу.
   Лев избегал  попадаться  нам  на  глаза.  Правда,  со  временем  он
становился все смелее, но соблюдал условия  негласного  перемирия.  Он
знал наш распорядок дня так же хорошо, как  мы  -  его.  Лев  разрешал
Эльсе навещать нас.  Мы  считали,  что  за  это  его  можно  иногда  и
угостить.
   Итак, мы заглушили голос совести и остались в лагере.
   Как-то во время вечерней прогулки в буше  мы  подошли  с  Эльсой  к
огромному камню с трещиной. Эльса потянула воздух, сделала  гримасу  и
остановилась, отказываясь идти дальше. Из трещины  донеслось  шипение.
Змея? Джордж приготовил ружье...  Но  тут  высунулась  широкая  голова
варана. А вот он и весь вылез наружу, да  какой  здоровенный  -  около
полутора метров. Еще и надулся для устрашения. Длинный, раздвоенный на
конце язык нервно извивался, а хвост так неистово  колотил  о  камень,
что Эльса отступила.
   Наблюдая за ними с безопасного расстояния, я восхищалась  мужеством
рептилии. Ее единственным оружием была устрашающая внешность да хвост,
которым она била, словно крокодил, и, однако, варан предпочел выйти  и
встретить опасность лицом к лицу, чем оказаться в ловушке.
   По  пути  домой   мы   поднялись   на   любимую   скалу   Эльсы   и
сфотографировали ее. Она отлично позировала, пока  не  услышала  снизу
голос супруга. Прямо по скале она спустилась  в  крутую  расщелину.  Я
удивлялась, как Эльса, в ее положении, не сорвется  с  почти  отвесной
стенки.
   Потом, в течение нескольких дней, мы редко виделись с Эльсой,  зато
часто слышали рычание ее супруга и находили отпечатки его лап, так что
можно было не волноваться.
   Под вечер 1 декабря Эльса пришла в лагерь. Дойдя  с  нами  до  лужи
дождевой воды, она легла у ее края, а я села рядом и  стала  бить  мух
цеце. На закате они здорово жалят. Свежие следы вокруг лужи были  моей
"Лесной газетой".
   Вдруг Джордж тихонько свистнул. Я  подняла  голову  и  увидела  два
десятка буйволов, направляющихся на водопой. С ними шли телята.  Эльса
устремила пристальный  взгляд  на  стадо,  вся  подобралась,  положила
голову на передние лапы и ринулась  на  буйволиц.  Земля  загудела  от
топота, затрещали кусты - стадо обратилось в бегство.
   Мы побежали следом и  настигли  Эльсу.  Она  тяжело  дышала,  а  из
зарослей доносилось сердитое фырканье. Буйволицы опомнились от  испуга
и приготовились дать  отпор.  Миг  -  и  несколько  разъяренных  мамаш
перешли в контратаку. Эльса сообразила, что этот поединок  ей  не  под
силу, и отошла к нам. Потом она все время делала короткие  выпады,  но
тотчас же возвращалась.
   Подпустив стадо метров на пятнадцать, Джордж  и  Македде  принялись
кричать и махать руками. Буйволицы были немало озадачены этим странным
спектаклем. Они нерешительно потоптались на месте, наконец повернули и
ушли.
   Выждав немного, ушли и  мы,  внимательно  следя,  не  ждет  ли  нас
засада. С буйволами шутки плохи...
   На следующее утро Джорджу надо было уезжать. Я оставалась в лагере.
Эльса три дня провела со мною, хотя супруг все время звал ее.
   Как-то вечером она вдруг насторожилась, посмотрела в сторону  реки,
на миг оцепенела и бросилась в кусты. Бабуины подняли страшный  гвалт,
пока рычание Эльсы не заставило  их  смолкнуть.  А  затем  послышалось
рыканье ее супруга. Он был в каких-нибудь пятидесяти  метрах  от  нас.
Казалось, земля гудит от его могучего голоса.  С  другой  стороны  ему
ответила Эльса. Сидя между ними,  я  уже  стала  побаиваться,  как  бы
возлюбленная пара не явилась в мою палатку - мне нечем  было  угостить
их. Ну, кажется, накричались до  хрипоты...  Ворчание  стихло,  теперь
только жужжание насекомых доносилось из буша.
   Я очень обрадовалась, когда на следующий день Джордж  привез  Эльсе
козу.
   В пору дождей воздух бывает очень влажный, и мясо быстро  портится,
даже двух дней не лежит. Чтобы  подольше  сохранить  Эльсин  паек,  мы
придумали своего рода "холодильник": обертывали мясо  листьями,  чтобы
мухи не могли откладывать на нем яички,  и  подвешивали  под  тенистым
деревом в полуметре от земли.
   Дерево это стояло недалеко от обители варана, где, кроме  взрослого
хозяина, жил еще совсем юный варанчик, который только что сменил кожу.
Утром, направляясь в "кабинет", я увидела старшего, он жадно глядел на
недосягаемый кусок мяса. Приметив меня, он поспешно отступил, но потом
послышался шелест и появился младший варан. Я не двигалась,  и  вскоре
варанчик очутился в каком-нибудь метре  от  меня.  Убедившись,  что  я
безобидное существо, он вернулся домой.  Тогда  старик,  который  явно
посылал молодого на разведку, снова приблизился к заманчивому  дереву.
Он долго сидел под мясом,  примеряясь,  и  вдруг  подпрыгнул.  Промах!
Прыгнул еще раз, затем еще и еще, наконец вцепился в мясо челюстями  и
подтянулся.
   Я дала ему закусить как следует, потом  хлопнула  в  ладоши.  Варан
шлепнулся на землю. Вид у него был потешный, из пасти с  обеих  сторон
торчали куски мяса. Но он не обратился в бегство, а уставился на меня,
точно  решил  загипнотизировать.  Я  стояла   неподвижно,   и   старик
успокоился. Не сводя с меня глаз, он торопливо проглотил добытые куски
и только после этого побрел восвояси.





Глава вторая. РОЖДЕНИЕ ЛЬВЯТ

   Близилась середина декабря, и мы со дня на день ждали  появления  у
Эльсы детенышей.
   Она так отяжелела, что, казалось, малейшее движение требует от  нее
больших усилий. Живи Эльса нормальной жизнью, она, несомненно,  делала
бы разминку, поэтому я всячески старалась  вытащить  ее  на  прогулку.
Однако она предпочитала держаться поближе к палаткам. Мы все  пытались
угадать, какое место Эльса облюбует для родов. Уж не родятся ли львята
в нашей  палатке,  которую  она  привыкла  считать  самым   безопасным
логовом?
   Мы приготовили  бутылочку  с  соской,  запасли  сгущенного  молока,
глюкозы. Я без конца читала книги и брошюры о родах  и  осложнениях  у
животных.
   Мне  никогда  не  приходилось  быть  повитухой,  поэтому  я  сильно
волновалась  и,  естественно,  советовалась   с   ветеринаром.   Чтобы
установить,  хотя  бы  примерно,  срок   беременности,   я   осторожно
прикладывала  руку  к  животу   Эльсы.   Но   движения   никакого   не
чувствовалось, и я уж думала, что мы ошиблись.
   Река сильно  разлилась,  и  мы  с  Джорджем  решили  посмотреть  на
водопады. В  эту  пору  они  великолепны.  Эльса  с  крыши  лендровера
проводила нас сонным взглядом. Пробираясь через густой буш, я  жалела,
что она не захотела пойти с нами:  некому  будет  предупредить  нас  о
приближении буйволов и слонов. Судя  по  помету,  эти  великаны  могли
встретиться нам в любой момент.
   Водопады производили внушительное впечатление. Пенные струи с ревом
мчались через камни, в мрачной теснине кружились бурные водовороты.
   На обратном пути, как только стих гул  воды,  я  услышала  знакомое
"хнк-хнк". Эльса трусила нам навстречу со всей скоростью, на какую она
теперь была способна. Ее облепили мухи  цеце,  но  она  сначала  нежно
поприветствовала нас и только после этого  стала  кататься  по  земле,
чтобы избавиться от своих мучительниц.
   Как ни трудно ей было ходить, она  все  же  отыскала  нас.  А  ведь
супруг всю ночь, до девяти утра, звал ее, но она не пошла к нему. Меня
это очень тронуло.  Ее  привязанность  радовала  меня,  но,  с  другой
стороны, надо было считаться с тем,  что  льву  может  надоесть  такое
соперничество. Мы слишком долго искали ей супруга, и нельзя допускать,
чтобы он бросил ее из-за нас. Львята должны вырасти дикими, значит, им
нужен отец.
   И мы решили уехать дня на три. Конечно, это было рискованно:  вдруг
начнутся роды и Эльсе понадобится наша помощь. Но ведь еще хуже,  если
лев уйдет.
   16 декабря мы вернулись. Эльса ждала нас и была очень голодна.  Два
последующих дня она провела в лагере. Шли грозовые дожди, и, возможно,
поэтому ей не  хотелось  оставлять  убежище.  Правда,  Эльса  зачем-то
несколько раз ходила к Большим скалам, но тотчас возвращалась обратно.
Ела она невероятно много. Видимо, отъедалась впрок.
   Вечером 18 декабря Эльса  уже  затемно  пробралась  сквозь  колючую
изгородь и всю ночь провела в моей палатке, на полу возле кровати. Это
было не совсем обычно, и я решила, что подходит ее срок.
   На следующий день она вместе со мной и Джорджем пошла на  прогулку.
По всему было видно, что ей тяжело. Она то и дело присаживалась, чтобы
отдышаться. Тогда мы повернули обратно и направились  домой,  стараясь
идти помедленнее. Вдруг Эльса свернула в буш  и  двинулась  к  Большим
скалам.
   Ночью львица не вернулась, а утром мы услышали,  как  она  тихонько
зовет нас. Может быть, уже родила? Мы пошли по ее следу, но в  высокой
траве у самой гряды потеряли его. Долго мы искали Эльсу, однако  гряда
достаточно велика - около полутора километров  в  длину  -  и  нам  не
удалось ее найти. Позднее мы снова вышли  из  лагеря  и  на  этот  раз
разглядели Эльсу в бинокль. Она стояла на Больших скалах, и  по  всему
было видно, что еще не разродилась.
   Мы поднялись на гряду. Эльса  лежала  у  огромного  камня,  который
прикрывает глубокую расщелину  в  скале.  Маленькая  зеленая  лужайка,
невысокое деревце... Место уютное, Эльса давно его облюбовала. Что  ж,
тут будет  отличная  "детская":  ведь   расщелина   образует   надежно
защищенное, сухое убежище.
   Мы не стали навязывать Эльсе свое общество, но она сама  подошла  к
нам. Было видно, что передвигается она с большим трудом и страдает  от
боли. Эльса нежно приветствовала нас, хотя, судя по капелькам крови, у
нее уже начались схватки. Потом он прошла к Македде  и  Тото,  которые
стояли поодаль, потерлась головой об их ноги и села.
   Я хотела подойти к ней, но она встала, отступила  к  краю  скалы  и
остановилась там, глядя в другую сторону. Словно нарочно  выбрала  это
опасное место,  чтобы  никто  не  пошел  за  нею.  Несколько  раз  она
возвращалась ко мне, терлась головой о мою голову и наконец решительно
направилась к тому месту, где мы застали ее в самом начале. Все  ясно.
Она просит оставить ее в покое.
   Мы ушли и около получаса наблюдали за нею в бинокли. Эльса каталась
по земле, облизывала себя, мяукала. А затем  осторожно  спустилась  по
скале и исчезла в кустах.
   Мы ничем не могли ей помочь, поэтому решили возвратиться в  лагерь.
Когда стемнело, до нас донесся голос  ее  супруга,  но  ему  никто  не
ответил.
   Я почти всю ночь не спала, думала об Эльсе.  А  тут  еще  под  утро
полил дождь. Хоть бы скорее рассвело!
   С раннего утра мы с Джорджем отправились в  путь.  Шли  сначала  по
следу льва. Он приходил к самому лагерю, уволок козу, которой Эльса не
касалась уже три дня, и съел ее в буше. А  после  этого  направился  к
гряде, примерно туда, где мы накануне видели Эльсу.
   Как нам поступить? Излишнее любопытство могло бы оказаться  роковым
для львят: львицы в неволе иногда пожирают своих  детенышей,  если  их
потревожат сразу после родов. И ведь  не  исключено,  что  отец  ходит
где-то поблизости. Мы решили прекратить поиски. Джордж  отправился  на
охоту и подстрелил для Эльсы и ее супруга крупного водяного козла. А я
тем временем поднялась на Большие скалы и просидела  там  около  часа,
ловя звуки, которые позволили бы угадать, где Эльса. Но ничего не было
слышно. Наконец я не выдержала и стала звать ее. Никакого  ответа.  Уж
не погибла ли она?..
   Может быть, следы льва приведут нас к Эльсе. Мы возобновили поиски.
Отпечатки лап вели к сухому руслу по  соседству  с  грядой.  Здесь  мы
оставили антилопу, рассчитывая, что лев придет  за  нею  и  тем  самым
поможет нам выследить Эльсу.
   Ночью его рычание доносилось издалека, поэтому мы очень  удивились,
найдя утром его следы у самого лагеря. Лежавшую здесь козлятину лев не
тронул, зато отыскал антилопу, которую мы оставили для него у гряды, и
протащил ее почти  с  километр  через  овраги,  острые  камни,  густой
кустарник. Мы не стали мешать ему и  снова  отправились  искать  следы
Эльсы.  Все  было  напрасно.  Тогда  мы  вернулись  в  лагерь,   чтобы
позавтракать, и вскоре рассмотрели в бинокль стаю грифов на деревьях в
том месте, где, как мы думали, лев закусывал антилопой.
   Предполагая, что он уже насытился, мы пошли туда. Грифы  сидели  на
каждом дереве, каждом кусте, не сводя глаз с  туши,  лежавшей  посреди
сухого русла. Вниз они не спускались. Видимо,  лев  был  неподалеку  и
караулил свою добычу. Странно, антилопа как будто  не  тронута.  Может
быть, Эльса где-нибудь здесь поблизости и учтивый  супруг  тащил  этот
тяжелый груз для нее?  Продолжать  поиски  было  бы  неразумно,  и  мы
вернулись в лагерь. А после ленча Джордж,  Македде,  Тото  и  я  опять
направились к руслу.
   Грифы по-прежнему сидели на  деревьях.  Мы  сделали  крюк  и  стали
медленно приближаться против ветра. Только  миновали  куст,  свесивший
свои густые ветви  над  широкой  ложбиной,  как  мной  вдруг  овладело
какое-то странное беспокойство.  Обернувшись,  я  увидела,  что  Тото,
который шел последним, пристально смотрит на куст. Раз далось  грозное
рычание, зашумели ветки, и все стихло. Лев ушел... Мы проходили  всего
в двух метрах от него. Наверное