альм,  потом  все  краски
поблекли,  стало  быстро   смеркаться.   Вдруг   Эльса-маленькая   вся
подобралась и уставилась на противоположный берег.  Взглянув  туда,  я
заметила огромного слона, который  спустился  к  реке  на  водопой.  Я
толкнула Эльсу, и она тоже его увидела, однако не двинулась  с  места.
Слон поднял хобот, принюхался, но ветер дул в нашу сторону, так что мы
остались незамеченными. На всякий случай я  решила  спрятать  подальше
свою фотоаппаратуру. Но слон не думал переправляться. Пока я ходила  к
палаткам, он уже отошел от берега и побрел обратно в буш.
   Мы отправились в лагерь. Джеспэ вел  себя  очень  миролюбиво,  и  я
решила, что он цапнул меня в шутку. Ведь когда они с Эльсой покусывали
друг друга, это было выражением любви.
   И все-таки отношение к  нам  Джеспэ  серьезно  беспокоило  нас.  Мы
старались уважать врожденные  инстинкты  львят  и  хотели,  чтобы  они
оставались дикими зверями. Естественно, они ни в  чем  не  подчинялись
нам. Эльса-маленькая и смирный Гупа оставались по-прежнему робкими,  с
ними у нас не было никаких столкновений. Но Джеспэ -  иное  дело.  Мое
"нельзя" на него не действовало, он не убирал своих острых когтей, как
это делала его мама, когда была маленькая. Пускать в ход палку  мне не
хотелось. Эльса могла обидеться и потерять доверие к нам. Значит, надо
как-то наладить дружбу с Джеспэ. Пока  что  его  изменчивое  поведение
позволяло рассчитывать лишь на вооруженное перемирие.
   Проведя пять дней в лагере Эльсы, мы  уехали  в  Исиоло.  Дома  нас
ожидало известие, что Джордж вскоре должен поехать на  три  недели  на
север.  Оставлять  Эльсу  одну  на  такой  срок   нам   не   хотелось.
Наведываться из Исиоло в  лагерь  невозможно,  ведь  Джордж  уедет  на
лендровере. Тогда я решила все эти три недели  прожить  в  буше,  даже
если это и нарушит вольный распорядок жизни львят.
   Но сначала Джордж еще должен  был  совершить  очередной  объезд.  Я
осталась на две недели одна в Исиоло. Мы  договорились  встретиться  с
Джорджем в лагере Эльсы в начале июля.
   По дороге к  лагерю  я  начала  беспокоиться,  что  Джордж  нас  не
встречает. Видимо, что-то случилось. Предчувствие беды еще  усилилось,
когда мы въехали в густое облако дыма, так что трудно стало дышать.
   А в лагере я не поверила своим глазам. Колючий кустарник  обратился
в золу, кругом тлели обугленные стволы, было невыносимо жарко. Опалены
обе акации, в ветвях которых обитало столько птиц. И  на  этом  черном
фоне резко выделялись зеленые палатки. Я облегченно вздохнула,  увидев
в одной из них Джорджа.
   У него было что порассказать. Когда  он  прибыл  сюда  двумя  днями
раньше, здесь вовсю бушевал пожар. Джордж обнаружил  следы  двенадцати
браконьеров. Они не только подпалили деревья  и  ограды,  но  поломали
все, что могли, уничтожили даже маленький огород Ибрахима.
   Джордж сильно тревожился за Эльсу. Вечером, с семи до десяти часов,
он выпустил несколько сигнальных  ракет,  но  Эльса  не  откликнулась.
Наконец в одиннадцать она явилась со львятами страшно голодная. За два
часа они сумели управиться с целой козой. Эльса  была  очень  нежна  с
Джорджем и ночью много раз забиралась к нему на кровать. Он заметил  у
нее несколько ссадин. На  рассвете  Эльса  ушла.  Отправившись  по  ее
следам, Джордж вскоре увидел ее на гряде Ворчун.
   Тогда он решил проверить, откуда  она  пришла  в  лагерь  накануне.
Следы, которые вели от реки,  переплетались  со  следами  браконьеров.
Может, они охотились на Эльсу и львят?
   После  ленча  Джордж  послал  троих   объездчиков   в   погоню   за
поджигателями. Они привели шестерых. Виновников  безобразия  заставили
восстанавливать наш  лагерь.  Работа  не  из  приятных,  если  учесть,
сколько кустов надо было наломать для колючей изгороди.
   Эльса и львята провели ночь в лагере. Рано утром они ушли, а  через
полчаса Джордж услышал рычание со стороны Больших  скал.  Он  подумал,
что это Эльса, и очень удивился, когда немного погодя ее голос донесся
из-за реки. Тут же явилась она сама, взволнованная, мокрая, израненная
и без львят.
   Через несколько  минут  Эльса,  громко  рыча,  побежала  к  Большим
скалам. Судя по всему, у нее только что была стычка с чужим  львом.  А
тревога  Эльсы  показывала,  что  враг  все  еще  где-то   поблизости.
Очевидно, его-то рычание Джордж и услышал вначале. Пока они сражались,
львята убежали,  потом  и  Эльса  отступила  за  реку.  Теперь  Джордж
двинулся за Эльсой, чтобы отыскать  львят.  Они  вместе  поднялись  на
Большие скалы. На вершине Эльса тревожным голосом  позвала  детей.  Но
львят нигде не было видно. Они вдвоем  обыскали  всю  местность  между
грядой и лагерем. Вдруг Эльса остановилась  перед  густыми  зарослями,
сперва принюхалась, потом позвала. Джордж обшарил все  кустарники,  но
ничего не нашел. Тогда он решил взять на подмогу Нуру. Целое утро  они
искали следы львят, но им попадались только отпечатки лап самой Эльсы.
По  ним  Джордж  определил,  что  она  быстро  спустилась  к  реке   и
переправилась на другой берег ниже "кабинета".
   После долгих поисков Джордж наконец отослал Нуру обратно в  лагерь,
а сам продолжал бродить, пока  не  встретил  Эльсу  у  подножия  гряды
Ворчун. Она все еще отчаянно звала детей. Вместе они  обследовали  всю
гряду, не пропустив ни одного  укромного  уголка.  Им  попались  следы
крупного льва и львицы. Это открытие сильно встревожило  Эльсу.  Утром
она все время  рвалась  вперед,  теперь  же  согласилась  идти  позади
Джорджа.
   В конце гряды, неподалеку  от  того  места,  где  родились  львята,
внимание Эльсы привлекла одна расщелина, и она  долго  обнюхивала  ее.
Вдруг из-за скалы прямо перед ними выглянул львенок. А потом и второй!
Это были Эльса-маленькая и Гупа. Джеспэ с ними не было.
   Детеныши ринулись вниз к матери и  потерлись  носами  о  ее  морду.
Потом они втроем пошли в сторону Китчен-лаггу.
   Все это произошло как раз перед моим приездом. Джордж  хотел  сразу
же после ленча идти  разыскивать  Джеспэ.  Разумеется,  я  отправилась
вместе с ним.
   Час спустя мы встретили Эльсу у подножия Больших  скал.  Она  очень
обрадовалась мне. Пока я освобождала ее от мух цеце и мазала  ссадины,
львята издали следили за нами, а потом убежали в кусты. У  Эльсы  были
царапины на задних лапах и настоящие раны на груди  и  морде.  Она  не
обращала внимания на своих малышей, а они все  еще  сидели  в  кустах.
Понимая, что их смущает наше присутствие, мы спрятались  за  камни,  и
львята сразу бросились к своей матери.
   Когда вся тройка поднялась на гряду, мы возобновили поиски  Джеспэ.
Я ходила вдоль подножия, а Джордж отправился к гряде Зум.  Оглянувшись
на Эльсу, я заметила, что она  принюхивается  и  смотрит  на  заросли,
которые так заинтересовали ее еще утром.  Я  позвала  ее,  но  она  не
обратила на это никакого внимания.
   Кругом было множество свежих отпечатков львиных лап, и  я  понимала
тревогу Эльсы. Когда вернулся Джордж, Эльса все-таки спустилась к  нам
вместе со львятами.
   Она сразу же направилась прямо к кустарнику, и, когда миновала его,
я вдруг заметила, что  за  нею  бегут  не  два,  а  все  три  львенка!
Семейство держалось так, словно Джеспэ и не пропадал на  целые  сутки.
Зато у нас гора с плеч свалилась. У  реки  вся  четверка  задержалась,
чтобы напиться, а мы пошли в лагерь и приготовили для них мясо.
   Наконец-то можно  было  отдохнуть  и  пообедать...  Мы  говорили  о
странном поведении Эльсы. Почему она прекратила розыски Джеспэ? Знала,
что он прячется в зарослях? Но возможно ли это? Зачем ему понадобилось
двенадцать часов отсиживаться в кустах совсем рядом с лагерем, рекой и
грядой, где его ждало семейство? И почему он не откликнулся, когда его
звали?
   Все это еще можно было бы объяснить, если бы чужие львы залегли  по
соседству с грядой. Но в таком случае вряд ли Гупа  и  Эльса-маленькая
стали бы прятаться там.
   Вечером Джордж отправился в Исиоло готовиться к поездке на север. Я
беспокоилась, что он уезжает из лагеря в такой поздний час, ведь в это
время все дикие звери выходят на охоту...
   Только ушла машина, как со стороны Больших скал донеслось  рычание.
Львы не унимались почти всю ночь. Эльса привела  детенышей  поближе  к
моей  ограде  и  оставалась  здесь,  пока  не  рассвело.   Утром   они
переправились через реку. Потом я обнаружила отпечатки их лап на песке
недалеко  от  лагеря,  рядом  со  следами  буйвола,  который   недавно
обосновался в этих местах. Каждую ночь он проходил  на  водопой  возле
самых палаток, и наше соседство его ничуть не смущало.
   Я охотилась на крокодилов, но без особого успеха.  Эльса  и  львята
знали,  что  "кроки"  -  недобрые  твари,   и   нередко   настороженно
рассматривали водовороты и плывущие по течению сучья. Но раз на раз не
приходится, и я беспокоилась за них.
   Как-то,  когда  Эльса  была  за  рекой,  я  позвала   ее,   и   она
приготовилась войти в воду вместе со львятами,  но  вдруг  замерла  на
месте. Здесь река в засушливую пору сильно  мелеет.  Но  переправились
они только через час, причем львята, вопреки обычаю, не затеяли  возню
в воде. Казалось бы, такая осторожность должна была меня успокоить. Но
на следующий день в тот же час, в том  же  месте  Эльса  без  раздумья
вошла в реку, как только я ее позвала.
   Я приметила у нее на языке  кровоточащую  ранку.  Впрочем,  это  не
помешало ей вылизывать своих малышей.
   Вечером мы сидели все вместе на берегу.  Внезапно  Эльса  и  львята
напряженно уставились на реку и оскалились. В трех-четырех  метрах  от
нас в воде лежал крокодил. Это был здоровенный  зверь  -  одна  голова
почти полметра. Я сходила за винтовкой  и  убила  его.  Львята  стояли
совсем  близко,  но  выстрела  не  испугались.  Эльса  подошла   и   в
благодарность потерлась головой о мое колено.
   Почти каждый день она приходила со львятами на песчаную косу. Здесь
всегда был свежий буйволиный помет, а иногда слоновий, и львята  очень
любили кататься в нем.  Часто  малыши  играли  на  стволах  поваленных
пальм. Если они падали, то вовсе не как кошки, о которых говорят,  что
они непременно приземляются на все четыре  лапы.  Наши  львята  мешком
шлепались на траву, не понимая, как они там очутились.
   Как раз в ту пору Джеспэ стал поприветливее.  Иногда  он  облизывал
меня, однажды даже, поднявшись на задние лапы, обнял  меня  передними.
При детях Эльса старалась не слишком ласкаться ко мне,  но,  когда  мы
оставались вдвоем, она была нежна по-прежнему. И, как всегда, доверяла
мне, разрешая даже брать из своих  лап  мясо  и  перетаскивать  его  в
другое  место,  если  мне  это  было  нужно.  Мне  позволялось   также
переносить мясо львят. Когда я вечером  убирала  с  берега  наполовину
съеденную  тушу,  чтобы  ночью  ее  не  сожрали  крокодилы,  Эльса  не
двигалась с места, хотя мне часто приходилось шагать через нее. Она не
вмешивалась даже и в том  случае,  когда  львята  цеплялись  за  тушу,
пытаясь отстоять свою козлятину.
   Когда смеркалось, дети вели себя особенно оживленно.  Они  затевали
возню с матерью, и ей было трудно сохранить свое  достоинство.  Джеспэ
приметил, что, если схватить маму за хвост, ей нелегко  высвободиться.
Они ходили  по  кругу,  пока  игра  не  надоедала  Эльсе.  Тогда   она
просто-напросто садилась на своего проказливого сына.  Ему  это  очень
нравилось, он принимался лизать и обнимать маму, пока она не спасалась
в нашей палатке.
   Но вскоре палатка перестала быть для нее надежным убежищем.  Джеспэ
входил следом за нею, осматривался и быстро стаскивал все на землю. По
ночам я частенько слышала, как он обследует наши  запасы  консервов  и
пива. Звон бутылок неизменно потешал его. Однажды утром  бои  нашли  в
реке клочья моей любимой резиновой подушки. Я  была  сама  виновата  -
забыла убрать ее со стула накануне вечером. Джеспэ быстро  освоился  в
палатке. Но брат и сестра  были  менее  отважны,  они  только  снаружи
наблюдали за его проказами.
   Как-то вечером Джеспэ забрел даже на кухню. Обошел вокруг  сидевших
у огня людей, все обнюхал, осмотрел и удалился.
   Пожар  надолго  избавил  нас  от  скорпионов.  До  тех  пор  всегда
приходилось держать наготове  палку,  чтобы  бить  непрошеных  гостей,
когда те, изогнув хвост, семенили по полу. Интересно, что ни Эльсу, ни
львят скорпионы не жалили  ни  разу.  Несколькими  годами  раньше  мой
терьер чуть не погиб от укуса скорпиона. Да и меня как-то  раз  ужалил
скорпион длиной не больше трех сантиметров. У меня распухли  железы  и
начались очень болезненные судороги. Боль длилась, пока не  рассосался
яд, против которого  еще  не  придумали  сыворотку.  В  нашей  области
водятся скорпионы двух видов - черный до десяти сантиметров  в  длину,
очень страшный на вид, и светлый, поменьше, зато поядовитее.
   К сожалению, тот же пожар уничтожил наших  друзей-лягушек,  которые
каждый вечер собирались на свет лампы и истребляли  разных  насекомых.
Одна особенно храбрая лягушка прыгала прямо на Эльсу, когда та  лежала
в палатке. Они относились друг к другу совершенно  спокойно.  Когда  я
наполняла водой брезентовую ванну, веселые лягушки затевали  настоящие
пляски вокруг нее. Я к ним очень привыкла и теперь просто скучала  без
них.





Глава девятая. ЭЛЬСА СРАЖАЕТСЯ

   Как-то утром Македде приметил кружащих в воздухе грифов.  Он  пошел
вниз по  реке  и  в  полутора  километрах  от  лагеря  увидел  убитого
носорога. Зверь накануне приходил на водопой и  погиб  от  отравленных
стрел.
   Браконьеры соорудили на деревьях у реки маханы и оставили множество
следов. Видимо, они были хорошо осведомлены и знали, что  я  в  лагере
одна. Будь здесь Джордж, они бы на такое не отважились.
   В ночь на 8 июля состоялся настоящий концерт. Ворчал Эльсин супруг,
кашлял леопард, выли гиены. На следующий вечер, когда Эльса  сидела  в
палатке, положив мне голову на колени, а я помогала ей  избавиться  от
мух цеце, снова донеслось грозное рычание ее повелителя.  Она  стрелой
метнулась к Китчен-лагге. Львята побежали следом, но вскоре  вернулись
и с озадаченным  видом   уселись   возле   палатки.   Немного   погодя
возвратилась и Эльса. Она оставалась в лагере, пока супруг не  замолк.
Когда она снова ушла, я  услышала,  как  где-то  во  мраке  захрустели
кости. Это гиены расправлялись с падалью. Эльса не показывалась  целые
сутки, хотя  всю  следующую  ночь  ее  супруг  сотрясал  воздух  своим
рычанием. А утром, часов около девяти, она явилась вместе со львятами.
Они были голодны, и, получив козу, Эльса сразу поволокла тушу к  реке.
Через два часа, съев почти все мясо, они ушли. Почему  она  явилась  в
такой необычный час? Избегает встречи со  львом  и  выбирает  для  еды
такое время, когда уверена, что его не будет?
   Вечером все семейство снова было в лагере.  Когда  я  легла  спать,
Эльса три раза собиралась уйти за  реку.  Но  мне  вовсе  не  хотелось
кормить всех обитающих по соседству хищников,  поэтому  я  всякий  раз
звала  ее  обратно.  Пусть  сама  охраняет  свое  мясо.  Наконец   она
покорилась и ушла только на  рассвете,  когда  не  было  больше  нужды
стеречь козлятину.
   Три дня подряд Эльса приходила в лагерь после наступления  темноты.
На четвертый день (15 июля) она привела только двух  львят.  Джеспэ  с
ними не было. Меня это обеспокоило, и я стала твердить его  имя,  пока
Эльса, забрав львят, не отправилась вверх по реке на поиски.
   Больше часа я слышала, как она зовет своего сына, а потом ее  голос
постепенно затих в отдалении.
   Вдруг  раздалось  злобное  львиное  рычание,  испуганно   завизжали
бабуины. Из-за темноты я не решалась проверить, в чем  дело.  Чем  все
это кончится? Ведь очевидно, что на Эльсу напали чужие львы.
   Когда она вернулась, я увидела у нее на голове и  плечах  множество
кровоточащих ран.  Правое  ухо  было  прокушено  у  самого  основания,
получилась дыра в два пальца шириной. Никогда  еще  у  Эльсы  не  было
такой серьезной раны. Эльса-маленькая и Гупа с испуганным видом сидели
чуть поодаль. Я хотела засыпать раны  сульфаниламидом, но  Эльса  была
слишком  возбуждена  и  не  позволила  мне  лечить  ее.  От  мяса  она
отказалась. Я выложила тушу львятам, они тотчас  набросились  на  нее,
уволокли в темноту и принялись за еду.
   Долго просидела я вместе с Эльсой. Она склонила голову на один бок,
и из ее раненого уха непрерывно  капала  кровь.  Но  вот  она  встала,
позвала львят и стала перебираться через реку.
   Я едва дождалась рассвета, так  мне  не  терпелось  отправиться  на
розыски Джеспэ. Утром Македде, Нуру и я дошли по  Эльсиным  следам  до
Пещерных скал и здесь, к нашей радости, нашли все семейство  в  полном
составе. Джеспэ был невредим. Теперь надо заняться матерью. Ухо у  нее
все еще кровоточило, и она то и дело трясла  головой,  так  как  кровь
попадала внутрь. Вылизать рану она не могла и все  время  задевала  ее
лапой, отгоняя мух. Естественно, она при этом заносила грязь.
   Львята заметно приуныли, только Джеспэ нежно облизывал мать.
   Я хотела дезинфицировать рану, но Эльса отодвигалась в сторону,  не
давая мне прикоснуться к уху. Вдруг до меня донеслись какие-то голоса.
Уж не браконьеры ли? Как же быть? Оставаться здесь  с  Эльсой?  Но  ей
явно докучает наше общество, еще уйдет вместе со львятами  и  нарвется
на браконьеров. Я вернулась в лагерь, надеясь, что голод заставит и ее
прийти.
   На обратном пути мы сделали круг, чтобы разыскать место, где  ночью
происходило сражение. Поле  боя  оказалось  примерно  в  километре  от
лагеря, на отмели посреди реки. Песок был  испещрен  следами  львов  и
бабуинов. Мы различили отпечатки лап крупного льва. Возможно,  он  был
не единственным противником Эльсы.
   Я с тревогой поджидала Эльсу почти до самого  вечера.  Наконец  все
семейство явилось. Я стала кормить  Эльсу  из  рук,  подложив  в  мясо
несколько  таблеток  лекарства.  Если  мне  удастся   подсовывать   по
пятнадцати таблеток в день, есть надежда, что рана не воспалится.  Ухо
у Эльсы обвисло, видимо, пострадали мышцы,  и  она  все  время  трясла
головой, освобождая от крови слуховой проход.
   Джеспэ, виновник всех этих злоключений,  был  очень  приветлив.  Он
облизывал меня и, наклонив голову набок, заглядывал мне в глаза.
   Считается, что животные из семейства кошек не могут долго  смотреть
в глаза человеку. К Эльсе и ее сестрам  и  детям  это  не  относилось.
Вообще я убедилась, что они взглядом могли выражать свои чувства  куда
ярче, чем мы словами.
   Только Эльса улеглась  спать,  как  из  темноты  донеслось  рычание
чужого льва.  Она  насторожилась  и  немного  погодя  ушла  вместе  со
львятами.
   Я очень обрадовалась, когда на следующий день семейство  явилось  в
лагерь в полном составе. Джеспэ был настроен игриво и норовил толкнуть
меня носом в спину, но Эльсе это не нравилось, и  она  улеглась  между
нами.
   Вечером Нуру погнал коз к грузовику, чтобы  укрыть  их  на  ночь  в
кузове. Здесь я впервые заметила, что львята с интересом  посматривают
на коз. До сих пор  блеяние  оставляло  их  равнодушными.  Правда,  мы
всегда старались не подпускать львят к живым козам.
   Ночью меня разбудил запах дыма. Я вскочила на ноги.  На  берегу  за
кухней бушевало пламя. К  счастью,  вода  была  рядом,  и  бои  тотчас
потушили пожар. Огонь распространился от тлеющего ствола,  который  по
недосмотру не загасили как следует  во  время  предыдущего  пожара,  и
теперь вспыхнул сухой кустарник вокруг.
   Все это время Эльса наблюдала за  нами  из  палатки  и  успокаивала
львят своим "мхн-мхн", а когда все кончилось, они ушли за реку.
   Вскоре  после  этого  я  услышала  рычание  двух   львов,   которые
расправлялись  с  тушей,  оставленной  перед  палаткой  Джорджа.  Они,
наверное, не торопились  и  ушли  только  под  утро,  когда  на  кухне
заговорили бои. Под лай бабуинов чужаки пересекли реку. По  отпечаткам
лап мы увидели, что нашими гостями были крупный л