жет
быть времени, если нет сотворенного; и пусть  прекратят  пустословие.  Пусть
обратятся к тому, что "перед ними"; пусть поймут, что раньше всякого времени
есть Ты - вечный Создатель всех времен, что раньше Тебя не было ни  времени,
ни созданий, если даже есть и надвременные.

XXXI.

     41. Господи Боже мой, в каких же глубинах скрываются тайны Твои  и  как
далеко от них отбросило меня следствие грехов моих.  Исцели  глаза  мои,  да
сорадуюсь  свету  Твоему.  Если  есть  душа,  сильная  великим   знанием   и
предвиденьем, которой все прошлое и будущее знакомо так, как  мне  прекрасно
знакомая всем песня, то  это  душа  удивительная,  повергающая  в  священный
трепет: от нее ведь не сокрыто ни то, что прошло, ни то, что еще остается  в
веках, как не сокрыто от меня, когда я пою эту песню, что и сколько  из  нее
уже спето, что и сколько остается до конца.
     Да не придет мне в голову, что Ты, устроитель вселенной, устроитель душ
и тел, да не придет мне в голову, что Ты знаешь  все  будущее  в  прошлое  в
такой  же  мере.  Ты  постигаешь  его  гораздо-гораздо  чудеснее  и  гораздо
таинственнее. У поющего знакомую песню и слушающего ее настроение меняется в
ожидании будущих звуков и при воспоминании о прошлых,  и  чувства  возникают
разные. Не так у Тебя, неизменно вечного, воистину вечного  Творца  умов.  И
как Ты знал "в начале  небо  и  землю",  неизменным  знанием  Твоим,  так  и
сотворил Ты в начале небо и землю единым действием Твоим. Кто это  понимает,
пусть восхвалит Тебя, и кто не понимает, пусть восхвалит Тебя! О!  на  каких
Ты высотах! И сердца смиренных - дом Твой. "Ты поднимаешь поверженных", и не
падают те, кого Ты возвысил.


     I. Книга двенадцатая


     1. Скорбит сильно сердце мое. Господи,  в  этой  скудости  жизни  моей,
когда стучатся в него слова Святого Твоего Писания.  Широковещательная  речь
прикрывает обычно  нищету  человеческого  ума;  искание  речистее  открытия,
просьба  длительнее  ее  удовлетворения,  стучащая  рука  утруждена   больше
получающей. У нас есть обещание: кто извратит его? "Если  Бог  за  нас,  кто
против нас?" - "Просите и получите, ищите и найдете, стучите и отворят  вам.
Ибо всякий, кто просит, получает, ищущий находит, и стучащему отворят".  Это
обещания Твои, и кто же побоится обмана, когда обещает Истина?


II.

     2. Исповедую высоте Твоей ничтожество языка моего:  Ты  создал  небо  и
землю - это небо, которое я вижу, и  землю,  которую  попираю;  из  нее  эта
земля, которю я ношу. Ты это создал.
     Где же, однако. Господи, небо небес, о которых  мы  слышали  в  псалме:
"небо небес Господу; землю же дал Он  сынам  человеческим".  Где  это  небо,
которого мы не видим, перед которым все, что мы видим, - земля? Этот дольный
мир в целости своей - он, впрочем, не всюду целен - получил такую красоту  в
самых последних созданиях своих. И, однако, перед  тем  "небом  небес"  даже
небо над нашей землей - земля. И эти оба больших тела действительно земля по
сравнению с тем, мне неведомым небом,  которое  принадлежит  Господу,  а  не
"сынам человеческим".


III.

     3. Земля эта "была невидима и неустроена"; не знаю, что это за глубокая
бездна, над которой небыло света: она была лишена  всякого  вида,  почему  и
велел Ты написать: "тьма  была  над  бездной".  Что  это  означает,  как  не
отсутствие света? Где был бы свет, если бы он был? Он находился бы надо всем
и все озарял. А так как света еще небыло, то что означает присутствие  тьмы,
как не отсутствие света? Над бездной, следовательно,  находилась  тьма,  ибо
под ней света небыло; это, как со звуком: там, где его нет, там молчание.  А
что значит "там молчание"? То, что там нет звуков.
     Не Ты ли, Господи, наставил эту душу, которая Тебе исповедуется? Не  Ты
ли, Господи, наставил меня: прежде  чем  Ты  придал  форму  и  красоту  этой
бесформенной материи, не было ничего: ни цвета, ни очертаний,  ни  тела,  ни
духа. И все-таки это  не  было  полное  "ничто":  было  нечто  бесформенное,
лишенное всякого вида.


IV.

     4. Каким же именем назвать это "ничто", чтобы о нем  получили  какое-то
представление  умы  даже  не  очень  острые?  Каким-нибудь  обычным  словом,
конечно. А что во всех частях вселенной найдется более  близкого  к  полному
отсутствию формы, как не земля и бездна? Находясь на  самой  нижней  ступени
творения, они  соответственно  и  менее  прекрасны,  чем  все  светящиеся  и
сверкающие тела вверху. Почему  же  для  обозначения  бесформенной  материи,
которую Ты создал сначала без всякого. вида, чтобы потом из нее создать мир,
прекрасный видом, не  взять  мне  столь  знакомых  людям  слов,  как  "земля
невидимая и неустроенная"?


V.

     5. Когда же мысль ищет в этой материи, что  в  ней  доступно  уму,  она
говорит себе: "Это не нечто отвлеченное, как жизнь, как справедливость,  ибо
это  телесная  материя,  но  она  и  чувственно  не  воспринимается,  ибо  в
"невидимом и неустроенном" ничего нельзя увидеть и  воспринять".  Когда  это
говорит себе человеческая мысль, то к чему сводятся ее  попытки?  Знать,  не
понимая, или не понимать, зная?


VI.

     6. Я же, Господи, - если бы исповедать Тебе устами моими и  пером  моим
все, чему Ты научил меня об этой материи! Я слышал раньше  ее  название,  не
понимая его сути, и рассказывали мне о ней люди, ее тоже  не  понимавшие.  Я
мысленно представлял сев бесчисленном разнообразии видов  и,  следовательно,
не ее представлял.  Душа  моя  кружилась  среди  беспорядочно  перемешанных,
отвратительных и страшных форм, но все-таки форм. Я называл бесформенным  не
то, что было лишено всякой формы, но имело  такую,  от  которой,  явись  она
воочию, отвратились бы, как от непривычной и нелепой, мои чувства, и  я  бы,
по человеческой слабости, пришел в замешательство.
     То, что я мысленно себе представлял, было бесформенным не по отсутствию
всякой формы, но по сравнению  с  формами  более  красивыми.  Здравый  разум
убеждал меня совлечь начисто всякий остаток  формы,  если  я  мысленно  хочу
представить бесформенное; но я не мог. Я  скорее  счел  бы  лишенное  всякой
формы просто не существующим,  чем  мысленно  представил  себе  нечто  между
формой и "ничто":  нечто  не  имеющее  формы,  но  и  не  "ничто",  -  почти
бесформенное "ничто".
     Ум мой перестал тогда допрашивать  воображение,  полное  образами  тел,
имевших форму, которые оно произвольно изменяло и разнообразило. Я  направил
внимание на самые тела, глубже оглядывался в их изменчивость:  исчезает  то,
чем они были, и возникает то, чем они не были. Я начал подозревать, что этот
самый переход из одной формы в другую совершается через нечто  бесформенное,
не через совершенное "ничто", - и захотел знать, а не только подозревать.
     Если бы мой голос и стиль исповедали Тебе все, что Ты  распутал  мне  в
этом вопросе, то у кого из моих читателей хватит терпения все это  обдумать?
Не перестанет, однако, сердце мое воздавать Тебе честь и воспевать хвалу  за
то,  о  чем  оно  не  в  силах  поведать.  Итак,  изменчивое  в  силу  самой
изменчивости своей способно принимать все  формы,  через  которые,  меняясь,
проходит изменчивое. Что это такое? Душа? Тело? Некий  вид  души  или  тела?
Если бы можно было о ней сказать: "ничто, которое есть нечто"  и  "есть  то,
чего нет", - я так и сказал бы.  И  все  же  она  как-то  была,  дабы  могло
возникнуть видимое и устроенное.


VII.

     7. Откуда же это "как-то  была",  как  не  от  Тебя,  от  Которого  все
существующее, поскольку оно существует? Только чем оно  с  Тобой  несходнее,
тем оно дальше от Тебя, - и не о пространстве тут речь.
     Господи,  Ты  не  бываешь  то  одним,  то  другим,  то  по-одному,   то
по-другому: Ты всегда то же самое, то  же  самое,  то  же  самое  -  святой,
святой, святой, Господь Всемогущий, Ты создал нечто  из  "ничего",  началом,
которое от Тебя, Мудростью Твоей, рожденной от субстанции Твоей.  Ты  создал
небо и землю не из Своей субстанции:  иначе  Творение  Твое  было  бы  равно
Единородному Сыну Твоему,  а  через  Него  и  Тебе.  Никоим  образом  нельзя
допустить, чтобы Тебе было равно то, что не от Тебя изошло.  А  кроме  Тебя,
Боже, Единая Троица и Троичное Единство, не было ничего, из чего Ты  мог  бы
создать мир. Ты и создал из "ничего" небо и землю,  нечто  великое  и  нечто
малое, ибо Ты всемогущ и добр и потому сотворил все добрым: великое  небо  и
малую землю. Был Ты и "ничто", из которого Ты и создал  небо  и  землю:  два
тела, одно близкое к Тебе, другое  близкое  к  "ничто";  одно,  над  которым
пребываешь Ты; другое, под которым ничего нет.


VIII.

     8. "Небо  небес"  Твое,  Господи;  земля  же,  которую  Ты  дал  "сынам
человеческим", которую можно видеть и  трогать,  была  не  такой,  какую  мы
сейчас видим и трогаем. Она была невидима и неустроена: это была бездна, над
которой не было света: "тьма закрывала бездну", т.е. была еще большей, чем в
бездне.  В  бездне  вод,  ставших  уже  видимыми,  даже  на   глубине   есть
своеобразный свет, как-то ощущаемый рыбами  и  гадами,  ползающими  по  дну;
тогда же все целиком было почти "ничто", потому что было совсем  бесформенно
и, однако, уже могло принять форму.
     Ты же, Господи, создал мир  из  материи  бесформенной,  которую,  почти
"ничто", создал из "ничего", чтобы из этого создать великое, чему изумляемся
мы, сыны человеческие. Так изумительно это зримое  небо,  эта  твердь  между
водой и водой, которой Ты сказал на второй день после  создания  света:  "да
будет" - и стало так. Эту твердь Ты назвал небом, но небом для этой земли  и
моря, которые Ты  создал  в  третий  день,  дав  зримый  облик  бесформенной
материи, созданной до всех дней. И небо Ты создал до всех  дней,  но  только
"небо этих небес", ибо в начале создал Ты небо и землю.
     Земля  же  эта,  Тобою  созданная,  была  бесформенной  материей,  была
"невидима, неустроена, и  тьма  была  над  бездной".  Из  этой  невидимой  и
неустроенной земли, из этого бесформенного, этого почти "ничто" Ты и  создал
все то, из чего этот изменчивый мир состоит, но не стоит он, это  воплощение
самой изменчивости. Она и позволяет чувствовать время и вести ему счет,  ибо
время создается переменой вещей:  разнообразно  в  смене  обликов  то,  чему
материалом послужила упомянутая "невидимая земля".


IX.

     9. Поэтому Дух, поучающий  слугу  Твоего,  напомнив,  что  Ты  сотворил
вначале небо и землю, молчит о времени,  ни  слова  не  говорит  о  днях.  И
действительно, "небо небес", которые Ты создал в начале, есть мир  духовный.
Он ни в коем случае не извечен, как Ты, Троица, но все  же  причастен  Твоей
вечности.  В  сладостном  счастье  созерцать  Тебя  он  не  позволяет   себе
изменяться. Не зная падений, от самого времени сотворения своего прильнувший
к  Тебе,  он  находится  вне  круговой  смены  скользящего  времени.  И  это
бесформенное нечто, "земля невидимая и неустроенная", находилось  также  вне
времени. Где нет никакого облика, никакого порядка, где ничто не приходит  и
не уходит, нет, конечно, ни дней, ни смены времен.


X.

     10. О истина, свет моего сердца, пусть не говорит со мной темнота  моя!
Я скатился в нее, и меня обволокло тьмой, но и там, даже  там  я  так  любил
Тебя. Я скитался и вспомнил Тебя. "Я услышал за собой голос Твой"  и  приказ
вернуться, но едва услышал его в свалке тех, кто не  знает  мира.  И  теперь
вот, в поту, задыхаясь, возвращаюсь  к  источнику  Твоему.  Пусть  никто  не
отгоняет меня: из него буду пить, им буду жить. Да не  в  себе  найду  жизнь
свою: я плохо жил собой, смертью был я себе: в Тебе оживаю. Говори со  мной,
наставляй меня. Я поверил книгам Твоим, но слова их - великая тайна.


XI.

     11. Ты сказал мне уже, Господи, громким голосом во внутреннее ухо  мое,
что Ты вечный, "единый, имеющий  бессмертие",  ибо  не  меняешься  Ты  ни  в
облике, ни в движении, и не  разной  по  времени  бывает  воля  Твоя.  Воля,
желающая то одного, то другого, не может  быть  бессмертной.  Это  ясно  мне
"пред лицом Твоим" и да проясняется, прошу Тебя, все  больше  и  больше:  да
пребуду я в откровении этом смиренно под крылами Твоими.
     Также сказал Ты мне, Господи, громким голосом во  внутреннее  ухо  мое,
что все создания и все субстанции, которые не то, что Ты, но которые все  же
существуют, созданы  Тобой;  не  от  Тебя  только  то,  что  не  существует.
Уклонение воли от Тебя, Сущего, к тому, что существует ущербно, тоже  не  от
Тебя; такое уклонение есть проступок и грех, - но ничей грех не вредит  Тебе
и не разрушает порядка в твоем Царстве, ни на небесах, ни на земле. Это ясно
мне "пред лицом Твоим" и да проясняется, прошу Тебя, все больше и больше; да
пребуду я в откровении этом смиренно под крылами Твоими.
     12. Также сказал Ты мне, Господи, громким  голосом  во  внутреннее  ухо
мое, что не извечны и те создания,  для  которых  Ты  единственная  радость.
Упиваясь  Тобой  в  неколебимой  чистоте,  нигде  и   никогда   не   выявляя
изменчивость свою, всегда в присутствии Твоем, всей  любовью  привязанные  к
Тебе, не ожидая будущего, не переправляя  в  прошлое  воспоминаний,  они  не
подлежат сменам  перемен  и  не  разбрасываются  во  времени.  Блаженны  эти
создания, причастные блаженству Твоему, блаженны потому, что вечно  обитаешь
Ты с ними и просвещаешь их. Не знаю, что вернее  назвать  "небом  небес  для
Господа", как не эту обитель Твою, эти чистые умы,  единые  и  согласные,  в
нерушимом  мире  святых  духов  созерцающие  сладость  Твою,   без   единого
поползновения уйти, - этих граждан града Твоего на небесах выше нашего неба.
     13. Теперь да поймет душа, которую далеко  завело  ее  странствие,  что
если она жаждет Тебя и если "слезы стали ей хлебом, когда ежедневно  говорят
ей: "где Бог Твой"?; если просит она "  у  Тебя  одного  и  одного  ищет"  -
поселиться "в доме Твоем на все дни жизни своей" (а что ее жизнь, как не Ты?
А что дни Твои, как не вечность, как и "годы Твои, которые  не  истощаются",
ибо "Ты всегда тот же") - да поймет же душа, которая это может,  как  высоко
стоишь Ты, вечный, над всеми временами, если и обитающие в жилище Твоем и не
ушедшие странствовать, хотя и не извечны, как Ты, но не знают смены  времен,
находясь в общении с Тобой непрерывном и неразрывном.  Это  ясно  мне  "пред
лицом Твоим" и да проясняется, прошу Тебя, все больше и больше;  да  пребуду
я, получив это откровение, смиренно под крыльями Твоими.
     14. Не знаю, какая бесформенная  материя  возникает  при  изменениях  в
самом последнем и низком. И  кто  осмелится  сказать  мне,  кроме  человека,
который в пустоте сердца скитается и кружится  среди  созданий  собственного
воображения, - кто, кроме такого человека, осмелится сказать мне, что  смена
времен возможна при умалении  и  полном  исчезновении  всякой  формы,  когда
останется  одна  бесформенная  материя,  которая   позволяет   одной   форме
изменяться и переходить в другую?  Это  вовсе  невозможно,  потому  что  без
разнообразия в движении нет времени, а где нет никакой формы, нет и никакого
разнообразия.


XII.

     15.  Обдумывая  это.  Боже  мой,  поскольку  Ты  позволяешь,  поскольку
побуждаешь меня стучать и поскольку открываешь стучащему, нашел  я,  что  Ты
создал два мира, где нет времени, хотя ни один из них не  извечен,  как  Ты:
один устроен так, что в созерцании неослабном,  в  неизменности  постоянной,
хотя  изменчивый,  но  неизменный,  наслаждается  он   Твоей   вечностью   и
неизменяемостью; другой был настолько бесформен, что в нем не  было  ничего,
что могло перейти из одной формы движения или покоя в  другую,  то  есть  не
было ничего, что подчинено времени. Ты не оставил этот мир бесформенным, ибо
сотворил раньше всякого дня "в начале небо и землю", эти два мира, о которых
я говорил.
     "Земля же была невидима и неустроена, и тьма над  бездной".  Эти  слова
подсказывают понятие бесформенности и дают возможность постепенно понять  их
смысл людям, которые не могут представить себе, что и при отсутствии  всякой
формы что-то есть. Из этой бесформенной материи и  возникли  другое  небо  и
земля, видимая и устроенная, и вода с ее красотой, и вообще все, упоминаемое
при дальнейшем устроении мира с указанием: дней: все это по свойствам  своим
подчинено смене времен в силу упорядоченных изменений в движении и форме.


XIII.

     16. Вот что мне пока стало  понятно,  Боже  мой,  когда  я  сльшу,  как
говорит Писание Твое: "вначале Бот  создал  небо  и  землю,  земля  же  была
невидима и не устроена, и тьма была над бездной", не упоминая, в какой  день
Ты это создал. Стало пока мне понятно, что здесь говорится о  "небе  небес",
"разумном небе", где разуму дано познать все сразу, а  не  частично,  не  "в
загадке", не "в зеркале", а полностью, в  откровении,  "лицом  к  лицу";  не
познать то одно, то другое, а, как сказано,  сразу  все,  вне  всякой  смены
времен. Не упомянуты дни потому, что земля. невидимая и  неустроенная,  была
вне всякой смены времен, обуславливающей возможность то одного, то  другого:
там, где нет никакой формы, нигде нет "того" и "другого".  Имея  в  виду,  с
одной стороны, нечто первоначально организованное,  с  другой  -  совершенно
бесформенное: то небо, но "небо небес" и эту землю,  но  землю  невидимую  и
неустроенную. Писание Твое, как  стало  мне  пока  понятно,  и  говорит,  не
упоминая дней: "в начале сотворил Бог небо и землю", и сразу же добавляет, о
какой земле говорится. Упоминая же, что во  второй  день  сотворена  твердь,
названная небом, оно дает понять, о каком небе раньше,  без  указания  дней,
шла речь.


XIV.

     17. Удивительна глубина слов Твоих! Вот перед нами  их  поверхность,  -
она улыбается детям,  но  удивительна  их  глубина.  Боже  мой,  удивительна
глубина! с трепетом вглядываешься в нее, с трепетом почтения и дрожью любви.
Ненавижу  неистово  врагов  Писания.  О,  если  бы  погубил  Ты   их   мечом
обоюдоострым - да не будут они врагами его. Так хочу я,  чтобы  они  погибли
для себя, чтобы жить Тобой!
     Вот и другие: они не нападают, они восхваляют книгу  Бытия  и  говорят:
"не в том смысле сказал слова эти Дух  Божий,  написавший  это  через  слугу
своего, Моисея, не в том смысле, как ты толкуешь, а в  другом,  как  толкуем
мы".
     Взяв Тебя посредником, Господь всех нас, отвечаю им так:


XV.

     18. Вы, пожалуй, скажете,  что  ложно  сказанное  мне  Истиной  громким
голосом во внутреннее ухо: воистину  вечен  Творец;  субстанция  Его  никоим
образом не меняется во времени. Его воля слита с его субстанцией? И  поэтому
Он не хочет то одного, то другого;  то,  чего  Он  хочет,  Он  хочет  раз  и
навсегда, а не по-разному: сейчас это, затем то, потом хочет того,  чего  не
хотел, и не хочет того, чего хотел раньше. Подобная воля, воля изменчивая, а
все изменчивое не вечно: "Бог же наш вечен".
     Сочтете вы ложью и то,  что  сказала  мне  Истина  во  внутреннее  ухо:
ожидание того, что придет, становится созерцанием, когда оно пришло;  и  это
созерцание становится  воспоминанием,  когда  ожидаемое  прошло;  умственная
деятельность, столь разнообразная, изменчива, и в силу этой измедчивости  не
вечна. "Бог же наш вечен".
     Собираю эти мысли, объединяю их и нахожу,  что  Бог  мой,  Бог  вечный,
основал мир не по какому-то возникшему внове желанию, и что в знании его нет
ничего преходящего.
     19. Что скажете вы, спорщики? это ложь? "Нет", -  говорят  они.  А  что
еще? Разве неправда, что  вся  природа,  принявшая  форму,  и  вся  материя,
способная принять форму, получили свое бытие только от Него, в  полной  мере
благостного, потому что Он в полной мере Сущий. "И этого не  отрицаем".  Что
же еще? Вы отрицаете,  что  есть  некие  высокие  создания,  чистой  любовью
соединенные с Богом истинным и воистину вечным? Хотя они и не  извечны,  как
Он, но они не удаляются от Него и не сос