ли  было
какое-то время, то почему можно говорить, что Ты пребывал в бездействии? Это
самое время создал Ты, и  не  могло  проходить  время,  пока  Ты  не  создал
времени.  Если  же  раньше  неба  и  земли  вовсе  не  было  времени,  зачем
спрашивать, что Ты делал тогда. Когда не было времени, не было и "тогда".
     16. Ты не во времени был раньше времен, иначе Ты не был бы раньше  всех
времен. Ты был раньше всего прошлого на высотах всегда пребывающей вечности,
и Ты возвышаешься над всем будущим: оно будет  и,  придя,  пройдет,  "Ты  же
всегда - тот же, и годы Твои не кончаются".  Годы  Твои  не  приходят  и  не
уходят, а наши, чтобы прийти им всем,  приходят  и  уходят.  Все  годы  Твои
одновременны и недвижны: они стоят; приходящие не вытесняют идущих, ибо  они
не проходят; наши годы исполнятся тогда, когда их вовсе не будет. "Годы Твои
как один день", и день этот наступает не  ежедневно,  а  сегодня,  ибо  Твой
сегодняшний день не уступает места  завтрашнему  и  не  сменяет  вчерашнего.
Сегодняшний день Твой - это вечность; поэтому вечен, как  и  Ты,  Сын  Твой,
Которому Ты сказал: "сегодня Я породил Тебя". Всякое время создал  Ты  и  до
всякого времени был Ты, и не было времени, когда времени вовсе не было.


XIV.

     17. Не  было  времени,  когда  бы  Ты  не  создавал  чего-нибудь;  ведь
создатель самого времени Ты. Нет времени вечного, как Ты, ибо Ты пребываешь,
а если бы время пребывало, оно не было бы временем. Что же такое время?  Кто
смог бы объяснить это просто и кратко? Кто смог бы постичь  мысленно,  чтобы
ясно об этом рассказать? О чем, однако, упоминаем  мы  в  разговоре,  как  о
совсем привычном и знакомом, как не о времени? И когда мы говоримо нем,  мы,
конечно, понимаем, что это такое, и когда о нем говорит  кто-то  другой,  мы
тоже понимаем его слова. Что же такое время? Если  никто  меня  об  этом  не
спрашивает,  я  знаю,  что  такое  время;  если  бы  я   захотел   объяснить
спрашивающему - нет, не знаю. Настаиваю, однако, на том,  что  твердо  знаю:
если бы ничто не проходило, не было бы прошлого времени; если  бы  ничто  не
приходило, не было бы будущего времени; если бы ничего не. было, не было  бы
и настоящего времени. А как могут быть эти два времени, прошлое  и  будущее,
когда прошлого уже нет, а будущего еще  нет?  и  если  бы  настоящее  всегда
оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время,  а
вечность; настоящее оказывается временем только потому,  что  оно  уходит  в
прошлое. Как же мы говорим, что оно есть, если причина его  возникновения  в
том, что его не будет! Разве  мы  ошибемся,  сказав,  что  время  существует
только потому, что оно стремится исчезнуть?

XV.

     18. И, однако, мы говорим "долгое время", "краткое время" и говорим это
только о прошлом и будущем. О сроке, например, в сто лет как в прошлом,  так
и в будущем мы говорим, как о "долгом времени"; "кратким  временем"  назовем
предположительно для прошлого и будущего промежуток дней в  десять.  Но  как
может быть долгим или кратким то, чего нет? Прошлого уже нет,  будущего  еще
нет. Не будем же говорить о прошлом просто "долго", но скажем "было  долго",
а о будущем: "будет долго".
     Боже мой, Свет мой, не посмеется ли истина Твоя и здесь над  человеком?
Долгое прошлое стало долгим, когда уже прошло, или раньше,  когда  было  еще
настоящим? Оно могло быть долгим  тогда,  когда  было  то,  что  могло  быть
долгим; но ведь прошлого уже нет - как же долгим может быть то,  чего  вовсе
нет? Не будем, следовательно, говорить: "долгим было прошлое время"; мы ведь
не найдем ничего, что было долгим: прошлое прошло, и его больше нет.  Скажем
так: "долгим было это настоящее время", будучи настоящим, оно и было долгим.
Оно еще не прошло, не исчезло, и поэтому и было то, что могло  быть  долгим;
когда же оно прошло, то сразу же перестало быть долгим, потому что перестало
быть вообще.
     19. Посмотрим, душа человеческая, может ли настоящее быть долгим;  тебе
ведь дано видеть  сроки  и  измерять  их.  Что  ты  ответишь  мне?  Сто  лет
настоящего времени - это долго? Посмотри сначала, могут ли все сто лет  быть
в настоящем? Если из них  идет  первый  год,  то  он  и  есть  настоящее,  а
остальные девяносто девять - это будущее, их пока нет.  Если  пойдет  второй
год, то один окажется уже в прошлом,  другой  в  настоящем,  а  остальные  в
будущем. Возьми, как настоящий, любой год из середины этой сотни: бывшие  до
него будут прошлым, после него начнется будущее. Поэтому сто лет и не  могут
быть  настоящим.  Посмотри  дальше:  тот  год,  который  идет,  будет  ли  в
настоящем? Если идет первый его месяц, то  остальное  -  это  будущее;  если
второй, то первый - это прошлое, остальных месяцев еще нет. Следовательно, и
текущий год не весь в настоящем, а если он не весь в настоящем, то и год  не
есть настоящее. Двенадцать месяцев составляют год; из них  любой  текущий  и
есть настоящее; остальные же или прошлое или будущее. А, впрочем, и  текущий
месяц не настоящее; настоящее - это один день; если он первый, то  остальные
- будущее; если последний, то остальные - прошлое; если любой из средних, он
оказывается между прошлыми и будущими.
     20. Вот мы и нашли, что долгим можно назвать только настоящее, да и  то
сведенное до однодневного срока. Расчленим, однако, и его: ведь и один  день
в целом - не настоящее. Он состоит из  ночных  и  дневшдх  часов;  всего  их
двадцать четыре. По  отношению  к  первому  часу  остальные  -  будущее;  по
отношению к последнему -  прошлое;  по  отношению  к  любому  промежуточному
бывшие до него - прошлое; те, которые  наступят  -  будущее.  И  самый  этот
единый час слагается из убегающих частиц: улетевшие - в прошлом,  оставшиеся
- в будущем. Настоящим можно назвать только тот момент во  времени,  который
невозможно разделить хотя бы на мельчайшие части,  но  он  так  стремительно
уносится из будущего в прошлое! Длительности в нем нет. Если бы он длился, в
нем можно было бы отделить прошлое от будущего; настоящее не продолжается.
     Где же то время, которое мы называем долгим? Это будущее?  Мы,  однако,
не говорим: "оно долгое", ибо еще  нет  того,  что  может  стать  долгим,  а
говорим: "долго будет". Когда же оно будет? Если в  будущем,  то  как  может
стать долгим то, чего еще нет? если же оно станет долгим тогда, когда начнет
возникать из будущего, которого еще нет, станет  настоящим  и  окажется  как
будто тем, что может  стать  долгим,  то  ведь  это  настоящее  время  всеми
вышесказанными словами закричит, что оно не может быть долгим.

XVI.

     21. И, однако, Господи, мы  понимаем,  что  такое  промежутки  времени,
сравниваем их между собой и говорим, что одни длиннее, а другие  короче.  Мы
даже измеряем, насколько одно время длиннее или короче другого, и  отвечаем,
что этот промежуток вдвое или втрое больше или  меньше  того,  или  что  оба
равны. Мы измеряем, однако, время только пока оно идет, так как, измеряя, мы
это чувствуем. Можно ли измерить прошлое, которого  уже  нет,  или  будущее,
которого  еще  нет?  Осмелится  ли  кто  сказать,  что  можно  измерить   не
существующее? Пока время идет, его можно чувствовать и измерять;  когда  оно
прошло, это невозможно: его уже нет.

XVII.

     22. Я ищу, Отец, не утверждаю; Боже мой, помоги мне, руководи мной. Кто
решился бы сказать, что трех времен, прошедшего, настоящего и будущего,  как
учили мы  детьми  и  сами  учили  детей,  не  существует;  что  есть  только
настоящее, а тех двух нет? Или же существуют  и  они?  время,  становясь  из
будущего настоящим, выходит из какого-то тайника, и настоящее, став прошлым,
уходит в какой-то тайник? Где увидели будущее те, кто его предсказывал, если
его вовсе нет? Нельзя увидеть не существующее.  И  те,  кто  рассказывает  о
прошлом, не рассказывали бы о нем правдиво, если бы не видели его умственным
взором, а ведь нельзя же видеть то, чего вовсе нет. Следовательно, и будущее
и прошлое существуют.

XVIII.

     23. Позволь мне, Господи, "Надежда моя", опрашивать  и  дальше,  да  не
приведут меня в смятение искания мои. Если и будущее и прошлое существуют, я
хочу знать, где они. Если мне еще не по силам это знание, то все же я  знаю,
что где бы они ни были, они там не прошлое и будущее, а  настоящее.  Если  и
там будущее есть будущее, то его там еще нет; если прошлое  и  там  прошлое,
его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы ни  были,  но
они существуют только как настоящее. И правдиво рассказывая о прошлом,  люди
извлекают из памяти не сами события - они прошли, -  а  слова,  подсказанные
образами их: прошлые события, затронув  наши  чувства,  запечатлели  в  душе
словно следы свои.
     Детства моего, например, уже нет, оно в прошлом, которого уже  нет,  но
когда я о нем думаю и рассказываю, то я вижу образ его в настоящем,  ибо  он
до сих пор жив в памяти моей.
     Не по  сходной  ли  причине  предсказывают  будущее?  По  образам,  уже
существующим, предчувствуют то, чего еще нет? Признаюсь,  Господи,  не  знаю
этого. В точности, однако, знаю, что  мы  обычно  предварительно  обдумываем
будущие действия  наши,  и  это  предварительное  обдумывание  происходит  в
настоящем, самого же действия, заранее обдуманного, еще нет: оно в  будущем.
Когда мы приступим к нему и начнем осуществлять  предварительно  обдуманное,
тогда только действие и возникает, ибо тогда оно  уже  не  в  будущем,  а  в
настоящем.
     24. Каким же образом происходит это таинственное предчувствие будущего?
Увидеть можно ведь только то, что есть, а то, что есть, это уже не  будущее,
а настоящее. И когда о будущем говорят, что его "видят", то видят не  его  -
будущего еще нет, - а, вероятно,  его  причины  или  признаки,  которые  уже
налицо. Не будущее, следовательно, а настоящее предстает видящим, и по  нему
предсказывается  будущее,  представляющееся  душе.  Эти  представления   уже
существуют, и те, кто предсказывает будущее, всматриваются в них: они  живут
в их уме. Пусть пояснением послужит мне один пример, а их множество. Я  вижу
зарю и уже заранее объявляю,  что  взойдет  солнце.  То,  что  я  вижу,  это
настоящее; то, о чем я объявляю, это будущее; в будущем не солнце - оно  уже
есть, - а восход его, которого еще нет. Если бы я не представлял себе в душе
этот восход, как представляю сейчас, когда о нем говорю, я не  смог  бы  его
предсказать. Ни заря, которую я вижу на небе, не есть солнечный восход, хотя
она ему предшествует; ни воображаемая картина его  в  душе  моей;  но  то  и
другое я вижу в настоящем, и заранее объявляю, что солнце взойдет.  Будущего
еще нет, а если его еще нет, то его вообще нет, а если вообще нет, то его  и
увидеть никак нельзя, но можно предсказать, исходя  из  настоящего,  которое
уже есть и которое можно видеть.

XIX.

     25. Каким образом Ты, правящий миром, Тобою созданным, объясняешь душам
будущее? А Ты объяснял его пророкам Своим. Каким же  образом  объясняешь  Ты
будущее. Ты,  для  Которого  будущего  нет?  или,  вернее,  через  настоящее
объясняешь ты будущее? Ибо, того, чего нет, никак невозможно  объяснить.  Не
так остры глаза мои, чтобы рассмотреть, как  Ты  действуешь,  это  выше  сил
моих, не могу постичь сам, но смогу с Твоей помощью,  когда  Ты  подашь  ее,
сладостный свет внутреннего взора моего.

XX.

     26. Совершенно ясно теперь  одно:  ни  будущего,  ни  прошлого  нет,  и
неправильно говорить о существовании трех времен, прошедшего,  настоящего  и
будущего. Правильнее было бы,  пожалуй,  говоритьтак:  есть  три  времени  -
настоящее прошедшего, настоящее настоящего и настоящее будущего.  Некие  три
времени эти существуют в нашей душе и нигде в другом месте  я  их  не  вижу:
настоящее прошедшего это память; настоящее настоящего - его непосредственное
созерцание; настоящее будущего - его  ожидание.  Если  мне  позволено  будет
говорить так, то я согласен, что есть три  времени;  признаю,  что  их  три.
Пусть даже говорят, как принято, хотя это  и  не  правильно,  что  есть  три
времени: прошедшее, настоящее и будущее: пусть говорят. Не  об  этом  сейчас
моя забота, не спорю с этим и не возражаю; пусть только  люди  понимают  то,
что они говорят и знают, что ни будущего нет, ни прошлого. Редко ведь  слова
употребляются в их собственном смысле; в большинстве случаев  мы  выражаемся
неточно, но нас понимают.

XXI.

     27. Я несколько ранее говорил о том, что мы измеряем  время,  пока  оно
идет, и можем сказать, что этот промежуток времени вдвое длиннее другого или
что они между  собой  равны,  и  вообще  сообщить  еще  что-то  относительно
измеряемых нами частей времени. Мы измеряем, как я и  говорил,  время,  пока
оно идет, и если бы кто-нибудь мне сказал: "откуда ты это знаешь?", я бы ему
ответил: "знаю, потому что мы измеряем его; того, что нет,  мы  измерить  не
можем, а прошлого и будущего нет". А как можем мы измерять настоящее,  когда
оно не имеет длительности? Оно  измеряется,  следовательно,  пока  проходит;
когда оно прошло, его не измерить: не будет того,  что  можно  измерить.  Но
откуда, каким путем ц куда идет время, пока мы его измеряем? Откуда, как  не
из будущего? Каким путем? Только через настоящее. Куда, как не в прошлое? Из
того, следовательно, чего еще нет; через то, в чем нет длительности, к тому,
чего уже нет. Что же измеряем мы как не время  в  каком-то  его  промежутке?
Если мы говорим о времени: двойной срок, тройной, равный другому, и т. д.  в
том же роде, то о чем говорим мы, как не о промежутке времени?  В  каком  же
промежутке измеряется время, пока оно идет? В будущем, откуда оно  приходит?
Того, чего еще нет, мы измерить не можем. В  настоящем,  через  которое  оно
идет? То, в чем нет промежутка, мы измерить не можем. В  прошлом,  куда  оно
уходит? Того, чего уже нет, мы измерить не можем.

XXII.

     28. Горит душа моя понять эту  запутаннейшую  загадку.  Не  скрывай  от
меня, Господи Боже мой, добрый Отец мой, умоляю Тебя ради Христа, не скрывай
от меня разгадки; дай проникнуть в это явление,  сокровенное  и  обычное,  и
осветить его при свете милосердия Твоего, Господи. Кого расспросить  мне  об
этом? Кому с большей пользой сознаюсь я в невежестве моем, как не Тебе? Кому
не в тягость огнем пламенеющее усердие мое над Твоим Писанием? Дай  мне  то,
что я люблю; да, я люблю, и это дал мне Ты. Дай, Отец, -  Ты  ведь  воистину
умеешь "давать дары добрые детям Твоим" - дай мне узнать, над чем я тружусь,
и "трудно это в глазах моих", пока  Ты  не  откроешь  мне.  Молю  Тебя  ради
Христа, во имя Его, Святого среди святых, да никто не мешает мне.  "Я  верю,
потому и говорю". Вот надежда моя;  ради  нее  и  живу,  "да  увижу  красоту
Господню". "Определил Ты дни мои стариться", и они проходят,  а  как,  я  не
знаю.
     А мы только и говорим: "время и время, времена и времена":  "как  долго
он это говорил"; "как долго он это делал"; "какое долгое время  я  этого  не
видел"; "чтобы произнести этот слог, времени требуется вдвое больше, чем для
того, краткого". Мы и  говорим  это  и  слышим  это;  сами  понимаем  и  нас
понимают. Это яснее ясного, обычнее обычного и это же так темно, что  понять
это - это открытие.

XXIII.

     29. Я слышал от одного ученого человека, что движение  солнца,  луны  и
звезд и есть время, но я  с  этим  не  согласен.  Почему  тогда  не  считать
временем движение  всех  тел?  Если  бы  светила  небесные  остановились,  а
гончарное колесо продолжало двигаться, то не было бы и времени,  которым  мы
измеряли бы его обороты? Разве не могли бы  мы  сказать,  в  зависимости  от
того, как шло колесо; равномерно, замедляя свой ход  или  ускоряя  его:  эти
обороты длились дольше, а те меньше? Разве говоря это, мы  говорили  бы  вне
времени? и не было в наших  словах  долгих  и  коротких  слогов?  одни  ведь
звучали в течение более  длительного,  а  другие  более  короткого  времени.
Господи, дай людям в малом увидеть законы общие для малого и великого.  Есть
звезды, светильники небесные, "для знамений и  времен  дней  и  годов".  Да,
есть, но ни я не скажу, что оборот этого деревянного колесика есть день,  ни
тот ученый не сможет сказать, что тут времени нет.
     30. Я хочу узнать природу  и  сущность  времени,  которым  мы  измеряем
движение тел и говорим, например: "это движение было вдвое длительнее того".
Я спрашиваю вот о  чем:  днем  называется  не  только  время,  когда  солнце
находится над землей (этим обусловлена разница между днем  и  ночью),  но  и
время, за которое оно совершает весь круговорот свой от восхода до  восхода,
в соответствии с чем мы и говорим: "прошло столько-то дней" - в это  понятие
"столько-то дней" включаются и ночи; ночное время не высчитывается отдельно.
Полный день, следовательно, оределяется движением солнца и его  круговоротом
от восхода до восхода, и я спрашиваю, что такое  день:  само  это  движение;
срок, в течение которого оно совершается, или и то и другое.
     В первом случае днем оказался бы и  один  час,  если  бы  солнце  могло
совершить свой путь за такой промежуток времени; во втором дня вовсе  бы  не
было, если бы один восход солнца был отделен от другого кратким  промежутком
в один час; солнцу пришлось бы для полного  дня  совершить  двадцать  четыре
круговорота. В третьем случае нельзя назвать днем ни часовой промежуток,  за
который солнце совершило бы полный свой оборот,  ни  (допустив,  что  солнце
остановится) такое количество времени, за какое оно  обычно  совершает  весь
свой обход от утра до утра.
     Итак, я не  буду  спрашивать  сейчас,  что  такое  называется  днем:  я
спрашиваю, что такое время, измеряя которым  движение  солнца,  мы  говорим:
солнце прошло свой путь  за  промежуток  времени  в  половину  менвший,  чем
обычно, если оно совершило его за промежуток  времени  в  двенадцать  часов.
Сравнивая оба времени, мы скажем, что  одно  вдвое  больше  другого,  и  что
солнце совершает свой обход от восхода до  восхода  иногда  за  одно  время,
иногда за другое, двойное. Пусть же  никто  не  говорит  мне,  что  движение
небесных тел и есть время: когда некий человек  остановил  молитвой  солнце,
чтобы победоносно завершить битву, солнце стояло,  но  время  шло.  Сражение
длилось и закончилось в свое время. Итак,  я  вижу,  что  время  есть  некая
протяженность. Вижу ли?
     Не кажется ли мне, что вижу? Ты покажешь мне это, Свет и Истина.

XXIV.

     31. Ты велишь мне подтвердить, что время - это движение  тел?  Нет,  не
велишь. Что всякое тело может двигаться только во времени, это я  слышу.  Ты
мне это говоришь. А что это самое движение  тела  есть  время,  этого  я  не
слышу: не Ты это говоришь. Когда тело  начинает  двигаться,  то  я  временем
измеряю, как долго, от начала движения и до прекращения его, оно  находилось
в движении. И если я не видел, с какого времени тело начало двигаться, а оно
движения не прекращало, и я тоже не увидел, когда оно остановилось, то я  не
могу измерить продолжительности движения, разве что за время, с какого я это
тело увидел и до того, как перестал его видеть. И если я его вижу длительно,
то я могу заявить только, что прошло много времени, не определяя  точно  его
продолжительности, ибо продолжительность определяется сравнением;  например:
"такой же срок, как и тот", или "срок вдвое больший" и прочее в том же роде.
Если же мы сможем отметить место, откуда начинает  и  где  заканчивает  свое
движение тело или его части, если оно движется словно на токарном станке, то
мы сможем сказать, сколько времени продожалось движение тела или  части  его
от одного места до другого. А раз движение  тела  -  это  одно,  а  то,  чем
измеряется длительность этого движения, - другое, то не ясно ли, чему скорее
следует дать название времени? И если тело и движется иногда  по-разному,  а
иногда и останавливается, то мы можем измерить временем не только  движение,
но и остановку, и сказать: "стояло с