мея править,
                  Свой трон упорно не желал оставить.

61

                  Но, случая игрою спасена,
                  Мария-дева с сыном в темной нише
                  Стояла, величава и скромна,
                  Всех разрушений, всех раздоров выше,
                  И вещего покоя тишина
                  Казалась гам таинственней и тише;
                  Реликвии святыни каждый раз
                  Рождают в нас - молитвенный экстаз.

62

                  Огромное разбитое окно,
                  Как черная пробоина, зияло;
                  Когда - то всеми красками оно,
                  Как оперенье ангелов, сияло
                  От разноцветных стекол. Но давно
                  Его былая слава миновала;
                  Лишь ветер да сова крылами бьет
                  Его тяжелый темный переплет.

63

                  Но в голубом тумане ночи лунной,
                  Когда глядит и дышит тишина,
                  Какой - то стон, какой - то отзвук струнный
                  Рождает эта хмурая стена;
                  Как ропот отдаленного буруна,
                  Как воздуха нездешнего волна,
                  Как эхо величавого хорала,
                  Она звучит печально и устало.

64

                  Иные говорят, что этот стон,
                  Как некий дух, возник из разрушенья.
                  Так на рассвете каменный Мемнон
                  Звучит навстречу солнца появленью
                  В Египте. Над стеной витает он,
                  Печальный и прозрачный, как виденье.
                  Мне довелось не раз его слыхать,
                  Но я его не в силах разгадать.

65

                  Фонтан, из серых глыб сооруженный,
                  Был масками украшен всех сортов.
                  Какие-то святые и драконы
                  Выбрасывали воду изо ртов,
                  И струи пенились неугомонно,
                  Дробясь на сотни мелких пузырьков,
                  Которые бесследно исчезали,
                  Как радости земные и печали.

66

                  Монастыря старинного следа
                  Хранило это древнее строенье
                  Там были келий строгий ряд,
                  Часовня - всей округи украшенье;
                  Но в годы фанатической вражды
                  Здесь были перестройки, измененья
                  По прихоти баронов. Уж давно
                  Подверглось реставрации: оно.

67

                  Роскошное: убранство анфилад,
                  Картинных галерей, большого зала
                  Смешеньем стилей ослепляло взгляд
                  И знатоков немного возмущало;
                  Как прихотливый сказочный наряд,
                  Оно сердца наивные прельщало.
                  Когда величье поражает нас,
                  Правдоподобья уж не ищет глаз.

68

                  Стальных баронов весело сменяли
                  Ряды вельмож атласно - золотых,
                  И леди Мэри чопорно взирали
                  На светлокудрых правнучек своих,
                  А дальше томной грацией блистали
                  В уборах прихотливо - дорогих
                  Красавицы, которых Питер Лили
                  Изобразил в довольно легком стиле.

69

                  Там были судьи с пасмурным челом,
                  В богатстве горностаевых уборов,
                  Карающие словом, и жезлом,
                  И холодом неумолимых взоров;
                  Там хмурились в багете золотом
                  Сановники с осанкой прокуроров,
                  Палаты Звездной сумрачный конклав,
                  Не признающий вольностей и прав.

70

                  Там были генералы тех веков,
                  Когда свинца железо не боялось;
                  Там пышностью высоких париков
                  Мальбрука поколенье красовалось;
                  Щиты, ключи, жезлы, ряды штыков
                  Сверкали там, и скакуны, казалось,
                  Военной возбужденные трубой,
                  Скребя копытом, порывались в бой.

71

                  Но не одни фамильные титаны
                  Своей красою утомляли взоры:
                  Там были Карло Дольчи, Тицианы,
                  И дикие виденья Сальваторе,
                  Танцующие мальчики Альбано,
                  Вернэ голубоватые просторы,
                  Там пытки Спаньолетто, как во сне,
                  Пестрели на кровавом полотне.

72

                  Там раскрывался сладостный Лоррен
                  И тьма Рембрандта спорила со светом,
                  Там Караваджо мрак угрюмых стен
                  Костлявым украшал анахоретом,
                  Там Тенирс, краснощекий, как Силен,
                  Веселым сердце радовал сюжетом,
                  Любого приглашая пить до дна
                  Желанный кубок рейнского вина.

73

                  Читатель, если ты читать умеешь
                  (Хотя бы и не только по складам),
                  Ты называться все - таки не смеешь
                  Читателем, - ведь замечал я сам,
                  Что склонность ты порочную имеешь
                  Читать с конца! Тебе совет я дам:
                  Уж если ты с конца затеял чтенье,
                  Начало прочитать имей терпенье.

74

                  Я мелочи такие описал,
                  Читателя считая терпеливым,
                  Чтоб Феб меня, пожалуй, посчитал
                  Оценщиком весьма красноречивым.
                  (Гомер такой же слабостью страдал;
                  Поэту подобает быть болтливым, -
                  Но я, щадя свой век по мере сил,
                  Хоть мебель из поэмы исключил!)

75

                  Настала осень бледно - золотая,
                  Обетованных радостей пора,
                  Охотники, усталости не зная,
                  В полях пустынных носятся с утра,
                  Пернатой дичью сумки наполняя;
                  Шумит охоты вольная игра!
                  Беда тетеревам, беда фазанам
                  И браконьерством занятым крестьянам!

76

                  Отягощенных виноградных лоз
                  Совсем не знает осень Альбиона;
                  Пусть блещут эти гроздья ярче роз
                  Под солнцем голубого небосклона,
                  Зато у нас на вина лучший спрос;
                  К мадере все британцы благосклонны, -
                  Ведь, в сущности, хороший винный склад
                  Получше виноградника в сто крат.

77

                  Нам неизвестна прелесть увяданья,
                  Которая на юге придает
                  Осенним дням весеннее сиянье, -
                  У нас зима сурово настает!
                  Лишь камелька приятное пыланье
                  Нам радости уюта создает.
                  Но наша осень - все согласны с нами -
                  Прекрасна золотистыми тонами.

78

                  Прекрасен звук рогов и лай борзых,
                  Отменно хороша villeggiatura*,
                  Монах бы мог забыть своих святых,
                  Немврод бы мог покинуть степи Дура
                  Для первоклассных радостей таких.
                  Люблю я дичь! Не оскорбив цензуры,
                  Могу сказать, что "дичь" встречаю я
                  В любом высоком обществе, друзья!

                  {* Сельская дачная жизнь (итал.).}

79

                  Все львицы, все таланты, все светила
                  К Амондевиллу в гости собрались:
                  Мисс Бом-Азей О'Шлейф и леди Рылло,
                  Графиня Фиц-Фалк и княгиня Крысе,
                  Мисс Мак-Корсет, мисс Блеск и мисс Унылла,
                  Жена банкира миссис Мак-Ханжис
                  И миссис Сон, с улыбкою овечки
                  Ронявшая ехидные словечки.

80

                  Графини N, конечно, были там,
                  Блиставшие отменной чистотою
                  Фильтрованной воды. Но их чертам
                  Не повредило время прожитое.
                  О прошлом не узнать по паспортам,
                  И золотого свойство золотое
                  Не портится; терпим наш высший свет
                  К тому, кто соблюдает этикет.

81

                  Но это все до некоторой точки;
                  Нас учит пунктуации закон,
                  Что знаки препинанья - те же кочки",
                  Что неприятен ведьмам вcех времен
                  Лишь окрик "стой!", а под покровом ночки
                  Есть у любой Медеи свои Ясон.
                  Гораций сообщает нам и Пульчи:
                  "Omne tulit punctum, quae miseuit utile dulci"*.

                  {* "Та получает всеобщее одобрение, которая соединяет
                  приятное с полезным" (лат.}.}

82

                  Невинность часто трудно доказать,
                  Дурная слава вроде лотереи:
                  Честнейших жен способно доконать
                  Злословие насмешкою своею,
                  Меж тем как дамы "с прошлым", так сказать,
                  Являются, немало не робея,
                  Как Сириус на светский небосвод,
                  Едва-едва страдая от острот.

83

                  Но я вернусь к гостям Амондевилла.
                  Их было тридцать три. Как я сказал -
                  Высоко" касты лучшие светила,
                  Брамины мод и вкусов идеал!
                  Не по чинам их муза разместила,
                  А по капризу рифмы. Я видал
                  В блестящем их кругу абсентеистов,
                  Чей нрав ирландский пылок и неистов.

84

                  Там был и сэр Болл-Тун, большой смутьян,
                  Прославленный драчливостью словесной,
                  И юный бард столичный, граф Оман,
                  В салонах блещущий звездой небесной;
                  Там был веселых оргий капитан
                  Сэр Джон Пьювиски, пьяница известный;
                  Там лорд Пиррон, философ-радикал,
                  Возвышенные мысли изрекал.

85

                  Там граф Тира, большой аристократ,
                  Показывал прекрасные манеры,
                  Надменный щеголь с головы до пят;
                  Там были благороднейшие пэры,
                  Почти из средневековых баллад;
                  Там прелести чувствительной примеры
                  Являли шесть сестричек - мисс Баллетт,
                  Мечтавшие о свадьбе с детских лет.

86

                  Там были благородные вельможи
                  С не слишком благородным поведеньем,
                  Маркиз де Рюз там оказался тоже,
                  Чарующий парижским обхожденьем.
                  Краса и гордость светской молодежи,
                  В любой игре одним простым движеньем
                  Умел он, тонко проявляя власть,
                  К себе приворожить любую масть.

87

                  Там был и метафизик вдохновенный,
                  Любивший и науку и банкеты,
                  Там был и Пустослов достопочтенный,
                  И завсегдатай скачек и балета
                  Сэр Генри Приз - большой любитель сцены;
                  Там были математики, поэты,
                  Там был и Август, лорд Плантагенет -
                  Держать пари любитель и эстет.

88

                  Там был гвардеец бравый Джек Жаргон,
                  Там был, в боях награды заслуживший,
                  Великий тактик генерал Мордон,
                  Десятки янки на словах сгубивший;
                  Там был судья и бравый солдафон,
                  Сэр Джеффри Грубб, язвительно шутивший,
                  Умевший прибаутки отпускать
                  И приговор остротами смягчать.

89

                  Все общество на шахматы похоже:
                  В нем есть и короли и королевы,
                  Слоны и пешки, есть и кони тоже.
                  Ведь жизнь всегда игра. Однако все вы
                  Вольны в своих поступках. Ну так что же?.
                  Тем больше здравых поводов для гнева...
                  Но муза легкокрылая моя
                  Не любит жалить, милые друзья!

90

                  Тут был оратор; на последней сессии
                  Он с первой речью важно выступал:
                  От робости теряя равновесие,
                  Обширные проблемы освещал.
                  Потом прочел во всей английской прессе я
                  Его дебюту множество похвал:
                  Твердили все газеты в исступлении,
                  Что гениально это выступление!

91

                  Оратор этот был ужасно горд
                  И лавры предвкушал самовлюбленно;
                  Он был неглуп, в цитатах очень тверд
                  И наслаждался славой Цицерона.
                  К Амондевиллу в гости этот лорд
                  Был приглашен к открытию сезона,
                  И "гордостью отчизны" лести глас
                  Его провозглашал уже не раз.

92

                  Тут были два талантливых юриста,
                  Ирландец и шотландец по рожденью, -
                  Весьма учены и весьма речисты.
                  Сын Твида был Катон по обхожденью;
                  Сын Эрина - с душой идеалиста:
                  Как смелый конь, в порыве вдохновенья
                  Взвивался на дыбы и что-то "нес",
                  Когда вставал картофельный вопрос.

93

                  Шотландец рассуждал умно и чинно;
                  Ирландец был мечтателен и дик:
                  Возвышенно, причудливо, картинно
                  Звучал его восторженный язык.
                  Шотландец был похож на клавесины;
                  Ирландец, как порывистый родник,
                  Звенел, всегда тревожный и прекрасный,
                  Эоловою арфой сладкогласной.

94

                  К Амондевиллу съехались они -
                  Эстеты, и политики, и пэры
                  Конечно, жизнь комедии сродни-
                  Смешны поступки, лица и манеры,
                  Но шутка увядает в наши дни;
                  Ни Конгриву, ни дерзкому Мольеру
                  Не оживить насмешкой прошлых лет
                  Прилизанный и чинный высший свет.

95

                  Смешные чудаки остепенились
                  И как-то отошли на задний план,
                  Профессию теряя, изменились
                  И хитрый шут, и ловкий шарлатан.
                  Ей-богу, все глупцы переродились,
                  Какой-то появился в них изъян.
                  Мы стали стадом, каждый это знает:
                  Толпа скучна, а меньшинство скучает.

96

                  Как рожь, я прежде Истину растил,
                  Теперь колосьев жалких мне довольно;
                  Коль ты намек, читатель, уловил,
                  Я буду - Руфь, ты - Вооз сердобольный.
                  Но я напрасно Библию открыл, -
                  Мне детство вспоминается невольно;
                  Я верю миссис Адаме больше всех:
                  "Упоминать Писанье всуе грех!"

97

                  В наш жалкий век мякины, сколь возможно,
                  Мы пожинать стремимся что-нибудь;
                  Так остряки стремятся осторожно
                  Свое словечко вовремя ввернуть.
                  Один хитрец придумал способ сложный,
                  Как вовремя находчиво блеснуть:
                  Цитаты он уж с вечера готовил
                  И по программе ловко острословил.

98

                  Но остроумец должен подводить
                  К удобной точке тему разговора:
                  Он должен слово хитрее пустить,
                  Как ловкий псарь - обученную свору,
                  Он должен случай вовремя схватить,
                  Он должен смело, выгодно и скоро
                  Соперника смутить или убрать,
                  Чтоб выгодных позиций не терять.

99

                  Хозяева - лорд Генри и миледи -
                  Гостей своих умели угостить;
                  И призраки для столь роскошной снеди
                  Могли бы воды Стикса переплыть!
                  Мечту о восхитительном обеде
                  Голодным смертным трудно подавить;
                  С тех пор как Ева яблоко вкусила,
                  Владеет всеми нами эта сила.

100

                  Так злачный край медово-млечных рек
                  Сулил господь голодным иудеям;
                  А ныне любит деньги человек;
                  Мы устаем, слабеем и стареем.
                  Но золото мы любим дольше всех:
                  С любовницами, с другом и лакеем
                  Проститься легче нам, чем потерять
                  Тебя, платежной силы благодать!

101

                  Итак, охотой занялись мужчины.
                  Охота в юном возрасте - экстаз,
                  А позже - средство верное от сплина,
                  Безделье облегчавшее не раз.
                  Французское "ennui"* не без причины
                  Так привилось в Британии у нас;
                  Во Франции нашло себе названье
                  Зевоты нашей скучное страданье.

                  {* Тоска, скука (франц.).}

102

                  А те, кому минуло шестьдесят,
                  Газеты в библиотеке читали,
                  Оранжереи, дом, старинный сад,
                  Портреты, статуи критиковали
                  И, устремив глаза на циферблат,
                  Шести часов устало ожидали.
                  В деревне, как известно, ровно в шесть
                  Дают обед тому, кто хочет есть.

103

                  Никто ни в чем не ощущал стесненья;
                  Вставали каждый кто когда желал,
                  И каждому, по мере пробужденья,
                  Лакей горячий завтрак подавал.
                  Иной предпочитал уединенье,
                  Иной в приятном обществе гулял,
                  И лишь веселый колокол обеда
                  Всех собирал на общую беседу.

104

                  Иные леди красились чуть-чуть,
                  Иные с бледным ликом появлялись;
                  Способные изяществом блеснуть
                  На лошадях в окрестностях катались;
                  В ненастный день читали что-нибудь,
                  Иль сплетнями о ближних занимались,
                  Иль сочиняли в пламенных мечтах
                  Посланья на двенадцати листах.

105

                  И другу сердца и подругам детства
                  Охотно пишут женщины, - и я
                  Люблю их писем тонкое кокетство,
                  Люблю их почерк, милые друзья!
                  Как Одиссей, они любое средство
                  Пускают в ход, коварство затая,
                  Они хитрят изысканно и сложно,
                  Им отвечать старайтесь осторожно!

106

                  Бильярд и карты заполняли дни
                  Дождливые. Игры азартной в кости
                  Под кровом лорда Генри искони
                  Не знали ни хозяева, ни гости!
                  А то порой в безветрие они
                  Удили рыбу, сидя на помосте.
                  (Ах, если б Уолтон, злобный старичок,
                  Форелью сам был пойман на крючок!)

107

                  По вечерам с приятным разговором
                  Соединялись вина. Мисс Баллетт -
                  Четыре старших - томно пели хором,
                  А младшие, еще незрелых лет,
                  С румянцем на щеках и с нежным взором
                  На арфах элегический дуэт
                  Играли, обольстительно вздыхая
                  И ручками лебяжьими сверкая.

108

                  Порою тан