лониальной политики Англии.
     Эпоха Байрона, начавшаяся под знаком Французской революции, была бурной
и противоречивой, молодой Байрон не сразу в ней разобрался, но эволюция  его
мировоззрения показывает, как  чуткость  его  к  прогрессивным  идеям  века,
умение исторические знания соотносить с современностью дозволяли ему  видеть
перспективу развития важнейших событий своего времени.
     Большую роль в распространении  идей  Французской  революции  в  Англии
сыграли "Корреспондентские общества", связанные с широкими  демократическими
массами. Они  возникли  в  крупнейших  городах  Великобритании,  а  центром,
объединяющим их, было "Лондонское корреспондентское общество".  Оно  послало
Национальному конвенту Франции адрес, в котором выразило свою солидарность с
революционным французским народом. "Французы! Вы уже свободны, мы же  только
готовим победу свободы в Британии..." {Цит. по книге: Очерки истории Англии.
М., Учпедгиз, 1959. с. 177.}.
     "Корреспондентские общества" были поддержаны известными  прогрессивными
политическими деятелями - писателями, публицистами,  учеными  Англии.  Среди
них были Томас Пейн - английский публицист, участник Войны за  независимость
Северной Америки, автор трактата "Права человека";
     Томас Спенс - публицист, автор трактата "Действительные права человека"
о необходимости аграрных реформ в Англии;
     Уильям Годван  -  писатель  и,  как  назвал  его  Маркс,  "практический
философ"  {К.  Маркс  и  Ф.  Энгельс.  Об  искусстве,  т.   I,   с.   233.},
опубликовавший   в   1793   году   труд   "Исследование    о    политической
справедливости", в котором осудил  эксплуатацию  человека  человеком  (книгу
свою он посвятил французскому Конвенту). Все они  выступали  против  Эдмунда
Берка - автора "Размышлений  о  французской  революции"  (1790),  в  которой
отрицалось  историческое  значение   Французской   революции,   отстаивалось
существующее социальное устройство Англии с наследственной монархией.
     Официальные круги поддержали Берка, и книга его многократно издавалась.
А "Корреспондентские общества" парламент обвинял в  пропаганде  политических
реформ в Англии, и в 1784  году  начались  судебные  процессы  над  наиболее
известными деятелями этих обществ. Суду, однако, пришлось оправдать  их,  но
репрессии по отношению к членам "Корреспондентских обществ" продолжались.
     В  конце  XVIII  века  народ  Англии  был  глубоко  потрясен   жестоким
подавлением восстаний, последовавших одно за другим в 1797 и 1798  годах,  -
это восстание на флоте и восстание ирландцев за свою независимость.  Молодой
Байрон свое  отношение  к  Французской  революции  и  наполеоновским  войнам
выразил уже в первой песне "Чайльд-Гарольда" (1812). Знал он  и  о  судебном
процессе над  членами  "Корреспондентских  обществ"  и,  видимо,  достаточно
подробно, поскольку был знаком с теми, кто в качестве адвокатов  защищал  на
суде руководителей этих обществ. События в Ирландии  и  ирландские  проблемы
всегда волновали поэта, и неудивительно, что одна из его речей в  парламенте
была посвящена положению ирландских католиков.
     Вся  богатая  мыслями  и  чувствами  жизнь  Байрона-юноши  нашла   свое
отражение в его ранних стихах. В 1806 году, будучи студентом  Кембриджа,  он
анонимно издает сборник своих  стихов  "Летучие  наброски",  но  почти  весь
небольшой тираж его  уничтожает.  В  1807  году  анонимно  появляется  новый
сборник, "Стихи по разным поводам" {В  других  переводах  название  сборника
"Стихи на разные случаи".}. В том же году издан третий сборник стихов  поэта
уже с указанием имени автора - "Часы досуга", стихи оригинальные и  переводы
Джорджа Гордона, лорда Байрона. Несовершеннолетнего".
     В "Часы досуга" вошли  стихи  из  ранее  вышедших  сборников  и  новые,
впервые публикуемые. Многие стихи сборника  были  еще  несовершенны,  в  них
сказывалось подражание английской  поэзии  XVIII  века,  но  уже  виден  был
широкий диапазон поэтических  возможностей  молодого  Байрона,  осваивающего
различные поэтические размеры, ищущего выразительные средства для образной и
точной передачи своей мысли.
     Сборник "Часы досуга" был, по существу, прощанием  поэта  с  юностью  и
вступлением его  в  новый  период  жизни.  "Я  цепи  юности  разбила//Страну
волшебную мечтаний//На царство  Истины  сменил",  -  пишет  он  в  одном  из
последних стихотворений сборника "К Музе вымысла".
     По выходе  сборника,  в  январе  1808  года,  в  журнале  "Эдинбургское
обозрение" появилась анонимная рецензия, в которой  поэзия  "молодого  лорда
относилась к разряду той, которую ни боги, ни люди  не  могут  допустить..."
{The Works of Lord Byron Letters  and  Journals  ed.  by  R.  E.  Prothero..
London, John  Murray,  1922,  vol.  I,  Appendix  II,  p.  344.}.  Рецензент
высмеивал  содержание  стихов,  указывая  Байрону,   что   он   не   владеет
литературным языком  и  что  ему  следовало  бы  лучше  знать  поэзию  своих
предшественников. И, имея  в  виду  его  сатирические  стихи,  делал  вывод:
молодой автор рано присвоил себе право осуждать других.
     Еще  до  рецензии  в  "Эдинбургском  обозрении"  Байроном  была  начата
сатирическая поэма "Британские барды". После выступления журнала поэт издает
эту поэму небольшим тиражом, а в марте 1809 года она появилась в расширенном
виде под названием "Английские барды и шотландские обозреватели".  Поэма  за
короткий срок выдержала подряд четыре издания. Успех  объяснялся  не  только
смелостью ответа, сокрушавшего все доводы  грубой  и  недоброжелательной  по
тону рецензии в "Эдинбургском обозрении", но прежде всего  тем,  что  в  ней
живо представала современная литературная и театральная жизнь Англии.
     Сатирическое острие поэмы было направлено  против  поэзии  уводившей  в
религиозную мистику, пронизанной тоской по  прошлому,  равно  как  и  против
поэзии, воспевавшей наслаждения. Среди целого ряда поэтов, чьи  произведения
Байрон подверг критике,  были  и  крупнейшие  поэты-романтики,  современники
Байрона. Можно считать, что именно с  этой  поэмы  начинается  в  творчестве
Байрона  полемика  с  поэтами  "Озерной  школы"  (лейкистами):  Вордсвортом,
Колриджем, Саути. Творчество этих  поэтов,  отказавшихся  после  Французской
революции от высоких идеалов борьбы за свободу,  всегда  оставалось  глубоко
чуждым мироощущению Байрона. Близость Вальтера  Скотта-поэта  к  лейки  стам
вызвала  неодобрительные  строки  Байрона  и  в  его  адрес,  хотя   позднее
Скоттроманист был в числе любимейших его  писателей.  В  этой  ранней  своей
поэме молодой Байрон высказывает  веру  в  большие  возможности  творческого
гения Вальтера Скотта.
     Серьезное внимание в поэме Байрон уделил положению английского  театра,
на  сцене  которого  шли  пошлые  и  бездарные  пьесы.  Он  призывал   таких
драматургов, как Шеридан, восстановить былую  славу  английской  сцены,  где
выступали Гаррик и Сиддонс.
     "Английские барды и шотландские обозреватели" была как  по  содержанию,
так и по всему своему духу просветительской: Байрон  видел  в  литературе  и
искусстве действенные средства нравственного  и  художественного  воспитания
общества.
     В конце июня 1809 года Байрон отправился в двухлетнее  путешествие.  Во
время путешествия он заканчивает поэму "По стопам  Горация",  задуманную  им
как продолжение "Английских бардов и  шотландских  обозревателей",  и  пишет
путевые впечатления в стихах, которые  легли  в  основу  первых  двух  песен
"Паломничества Чайльд-Гарольда""
     По приезде в Англию  в  июле  1811  года,  передавая  рукописи  путевых
впечатлений и поэмы "По стопам Горация" Далласу, взявшемуся помочь Байрону в
их издании, поэт сказал, что поэму считает лучшим из того, что им  написано.
Даллас, напротив, был  восхищен  путевыми  впечатлениями,  поэму  же  назвал
"достойной сожаления" {The Life... с. 121.}. "Писатели  часто  плохие  судьи
собственных сочинений, - писал в конце XIX века  редактор  полного  собрания
сочинений Байрона Колридж, - но из всех известных  литературных  заблуждений
этого рода ошибки Байрона едва  ли  не  самые  поразительные.  Вскоре  после
появления  "Корсара"  он  все  еще  воображал,  что  "Английские  барды"   -
мастерское произведение. А когда все его величайшие  произведения  уже  были
созданы, он продолжал утверждать, что его перевод из Пульчи  {Пульчи  Луиджи
(1432- 1484) - итальянский поэт. Байрон перевел в 1820 году 1-ю песнь  поэмы
Пульчи "Большой Моргайте".} - "грандиозная работа, - лучшее из того, что  им
создано в жизни", и  на  протяжении  всей  своей  литературной  деятельности
относился к этим "По стопам Горация" с  особым  и  неизменным  пристрастием"
{The Works of Lord Byron, I-VII vols, ed. by E. H, Coleridge.  London,  John
Murray 1903, v. I, p. 388.  Последующие  ссылки  на  это  издание  даются  в
сокращении: Poetry...}. Байрон же на самом деле прекрасно знал и о  значении
и о непреходящей ценности своих основных произведений. Вот некоторые  строки
лишь  о  двух  из  них  -  о  "Чайльд-Гарольде"  и  "Дон-Жуане":  "Я  считаю
"Чайльд-Гарольд а" своим лучшим  произведением;  им  я  начал,  им  думаю  и
кончить. Но решения на этот счет  я  не  принимаю,  ибо  уже  нарушил  такое
решение, когда написал "Корсара". Боюсь, однако, что ничего  уже  не  напишу
лучше этого..." {Дневники", Письма, с. 150.}. Или:  "3-го  апреля  я  послал
Меррею II песнь "Дон-Жуана"; надеюсь, что она прибыла - клянусь  богом,  это
Саро d'Opera, столько она "расточает радости"..." {Там же, с. 161.}.
     Очевидно, что Байрон-поэт шел впереди Байрона - критика  поэзии,  но  в
его творчестве ясно и  последовательно  прослеживаются  те  просветительские
воззрения, которые наиболее  полно  отражены  в  таких  ранних  сатирических
поэмах, как "Английские барды...", "По стопам Горация". Может  быть,  именно
этим они так дороги художнику.
     На связи Байрона с  XVIII  веком,  то  есть  веком  Просвещения,  давно
обращалось внимание как в зарубежной, так и  в  нашей  отечественной  науке.
Байрон-критик,  провозглашавший  принципы   просветительского   классицизма,
противоречил Байрону-поэту, утверждавшему своей поэзией художественный метод
романтизма, разрушавший нормативную эстетику просветителей.  Многое  роднило
Байрона  с  просветителями.  Стойкая   непримиримость   к   религиозному   и
политическому ханжеству давала Байрону уверенность при схватках с многоликим
лицемерием и политическим коварством. Личности
     Байрона  отвечал  дух  активного  вмешательства  в  аеизнь,  обличавший
мыслителей и писателей  XVIII  века.  Байрон  был  сторонником  обычной  для
просветителя пропаганды знаний, их распространения среди современников. Чем,
как не истинной потребностью  делиться  с  людьми  приобретенными  знаниями,
объясняется большой объем примечаний и приложений написанных  им  ко  многим
своим произведениям.
     И, наконец, Байрон подхватил и продолжил просветительское отношение  не
только к литературе, но и к другим видам искусства. Он верил, например,  что
средствами театра можно развить ум и чувства людей, и, критикуя  современную
ему сцену  с  нравственных  позиций  просветителей  XVIII  века,  заглядывал
вперед, предчувствуя возможности иного развития театра. И отнюдь не случайно
Байрон в 1820 году  возвращается  к  мысли  опубликовать  поэму  "По  стопам
Горация", значительная часть которой посвящена театру.
     Написана поэма в стиле сатирических поэм XVIII века. И все, что  в  ней
говорится об ответственности поэта  за  судьбы  художественного  творчества,
Байрон относил и к себе. Но случилось так, что в  печати  раньше  поэмы  "По
стопам  Горация"  появились  две  первые  песни  "Чайльд-Гарольда",  которые
сделали его "в одно утро знаменитым" {The Life... p. 159.}. И теперь  многие
строки поэмы "По стопам Горация", в частности, такие:

                         Поэзия не знает середины,
                         Здесь тот на дне, кто не достиг вершины,
                         У всех в презреньи серенький поэт,
                         У бога, у людей и у газет...
                         {Пер. H. Вольпин.}

-  были  бы  восприняты  литературной  средой как  высокомерные  наставления
всем, менее значительным, чем он, поэтам, то есть вступали в силу  этические
соображения, поэтому Байрон приостановил печатание подготовленного им пятого
издания "Английских бардов...", отложил публикацию "По стопам Горация", ибо,
как он заметил, любое продолжение "Английских бардов..." "обрушило бы на его
голову лавину горящих угольев" {Poetry, vol.  I,  p.  387.  "Introduction"}.
Поэма так и не была опубликована при жизни поэта.
     Путешествие, которое совершил Байрон в 1809-1811 годах, имело огромное,
значение для развития его личности  и  поэтического  дара.  Оно  началось  с
Португалии, затем последовали города Испании. Из Испании Байрон выехал на о.
Мальту, вслед за  Мальтой  он  посетил  Грецию,  Албанию,  отсюда  поехал  в
Константинополь, вновь вернулся в Грецию.
     Какой бы удивительной ни была по своей красоте природа и величественной
древняя культура этих южных  стран,  Байрон  не  воспринимал  их  вне  жизни
народов, их населявших. Люди, их быт, язык, обычаи, одежда  -  все  вызывает
пристальный интерес поэта. Его поражают социальные контрасты в этих странах:
с одной стороны, нищета, рабство народов, с другой - неограниченная власть и
произвол кучки тиранов. Во время путешествия  Байрон  глубоко  осознал  свое
общественное призвание поэта, он стремился  увиденное  передать  в  строфах,
обличавших политику правительств тех стран, которые поддерживали  тиранию  и
насилие над народами.
     Путевые впечатления обретали разный  по  тону  характер:  они  были  то
раздумьями, то призывом к народам сбросить иго тирании, то восторгами  перед
красотой женщин, перед экзотикой природы. Ложились эти записи большей частью
в спенсерову строфу, девятистрочную, со сложным  чередованием  рифм;  Байрон
работал тогда над овладением этой строфой, которая берет начало в английской
поэзии эпохи Возрождения. Во время путешествия им было также создано  немало
лирических стихотворений о запомнившихся встречах и  событиях.  Одновременно
появлялись и стихи,  давшие  начало  политической  лирике  поэта,  -  "Песня
греческих повстанцев", "Прощанье с Мальтой", к которым  примыкала  и  сатира
"Проклятие Минервы", написанная также в годы путешествия.
     Байрон возвращался в Англию в конце лета 1811 года. Уже на  пути  домой
он узнал о тяжелой болезни матери, которую не застал  в  живых.  Горе  поэта
усугубилось еще и тем,  что  погиб  один  из  его  близких  друзей.  Байрон,
уединившись в Ньюстеде, тяжело переживает эти события. Но вскоре работа  над
поэмой "Паломничество Чайльд-Гарольда" полностью захватила его. Герою поэмы,
который повторяет его путешествие, поэт придает черты  своих  современников,
молодых людей из  среды,  хорошо  ему  известной.  Чайльд-Гарольд  устал  от
веселого и бездумного времяпрепровождения, его тяготят  друзья  по  кутежам,
женщины,  с  готовностью  отвечающие  на  любовь.  Разочарованный  во  всем,
признав, что жизнь его пуста и бессмысленна, он решает уехать  в  незнакомые
края.
     Личное  отношение  Байрона  к  тому,  что  он  видел  во  время   своих
странствий, отражено в поэме, и часто именно лирический герой определяет  ее
звучание. Предчувствуя, однако, что его - автора  -  будут  отождествлять  с
Чайльд-Гарольдом, Байрон писал Далласу: "Я  ни  в  коем  случае  не  намерен
отождествлять себя с Гарольдом; я отрицаю всякое родство с ним. Если местами
может показаться, будто я написал собственный  портрет,  поверьте,  что  это
только местами, и я на хочу признавать даже этого... Я ни за что на свете не
хотел бы походить на своего героя" {Дневники. Письма, с. 38.}.
     Готовя "Чайльд-Гарольда" к изданию, поэт  встретился  с  препятствиями.
Его  издатель  Меррей  требовал  исключить  из  поэмы  ряд  строф,  носивших
политический характер, на что Байрон твердо отвечал: "Боюсь,  что  по  части
политики и философии я ничего не смогу изменить; но могу сослаться  в  своих
заблуждениях  на  высокие  авторитеты,  ибо  даже   "Энеида"   была   поэмой
политической,  написанной  с  политической  целью  -  а  что  касается  моих
злополучных мнений по вопросам более важным, то я в  них  слишком  искренен,
чтобы отречься. Об испанских делах я  говорю  как  очевидец  и  каждый  день
убеждаюсь, что составил себе на месте верное суждение... Как  видите,  я  не
могу изменить своих мнений, но если бы  вы  пожелали  изменений  в  строении
стиха, я готов сколько угодно нанизать рифм и сочинить строф..."  {Дневники,
Письма, с. 37.}. В этом же письме Байрон указывает, что  поэма  его  "совсем
иного   рода,   чем   предыдущие",   подчеркивая   принципиальную    новизну
"Паломничества Чайльд-Гарольда".
     "Паломничество     Чайльд-Гарольда"     -      первое      произведение
Байрона-романтика,  романтика   нового   типа,   отличного   от   всех   его
предшественников.    Отстаивая    свободу    народов,    их     право     на
национально-освободительную борьбу, Байрон не бежал от  действительности,  а
призывал вмешаться в нее. Ратуя за духовное раскрепощение человека, выступая
в защиту его от насилия  и  унижения,  он  требовал  и  от  самого  человека
активных действий, он клеймил его позором за то, что тот подчинился рабству,
склонил голову перед тираном. Как и все романтики, Байрон воспевал  Природу,
но не вообще, а в связи с человеком, утверждая  мысль,  что  только  духовно
развитый и свободный человек может понять ее красоту, осуществлять  гармонию
между человеком и природой. Всю  поэму  пронизывает  связь  времен,  прошлое
освещено  светом  современности,  а  прошлое  и  настоящее  позволяют  поэту
заглянуть в будущее.
     В  первой  песни  поэмы,   в   которой   рассказывается   о   нашествии
наполеоновских войск на Пиренейский полуостров, поэт пишет: "Летит на тризну
Смерть во весь опор,//И ярый бог войны приветствует раздор". Страшна  война,
и это передается через аллегорию:  бог  войны  -  чудовищный,  отталкивающий
своим обликом гигант. Война ассоциируется у поэта с правителями  государств,
развязывающими войны ради захвата чужих земель, - ведь подвластные им войска
лишь "орудья алчности кровавой - //Их тысячи  тиран  бросает  в  прах,//Свой
воздвигая трон на черепах...". На примере Испании поэт четко отделяет  такую
войну от войны, которую ведет народ за свою независимость; в ней тоже гибнут
люди, но во имя жизни. Борьба испанского народа важна не  только  для  самой
Испании, поэт верит, что она может стать вдохновляющим примером  для  других
порабощенных народов: "Но ждут  порабощенные  народы,//Добьется  ли  Испания
свободы,//Чтобы за ней воспряло больше стран".
     Байрону удается создать образ народа в движении, в действии.  Охватывая
его в целом, показывая в массовых сценах,  как  народ  сражается,  трудится,
веселится, он останавливается также на единичном:  на  проявлении  характера
испанского народа в отдельных героических личностях; с  восхищением  говорит
он о деве из Сарагосы, участнице народного ополчения. В единстве героической
личности с народом Байрон усматривает залог успехов  испанцев  в  борьбе  за
правое дело. Иной взгляд у поэта на тех, кто  добился  почестей  и  славы  в
результате захватнических войн.
     В первой песни поэмы  можно  видеть,  как  началась  переоценка  деяний
кумира молодости Байрона-Наполеона:

                    Заглянем в день грядущий: кто привык
                    Ниспровергать одним движеньем троны,
                    Свой жезл подняв, задумался на миг, -
                    Лишь краткий миг он медлил, изумленный.
                    Но вскоре вновь он двинет легионы,
                    Он - Бич Земли!..

     Во второй песни Чайльд-Гарольд оказывается сначала в Албании,  затем  в
Греции. Народы этих стран под игом Турции.  Ков