хорошо сыграли свои роли. А ты - лучше всех.
     - Считаешь себя слишком умным?
     Это все, что я смог ответить. Меня охватило отчаяние.
     - Я действительно умный. Много лет я являюсь организатором всех наших
операций, и только два раза они провалились. И оба  раза  по  твоей  вине.
Теперь, когда мы поймали тебя, никто не сможет помешать нам.
     Жестом он приказал своим людям поднять меня с пола.
     - Держите его взаперти, пока  мы  не  прилетим.  У  меня  больше  нет
желания с ним разговаривать.
     Деморализованный... Раньше я не понимал смысла этого слова.  Лишенный
способности двигаться, охваченный тяжелейшей депрессией и  отчаянием.  Это
кого угодно заставит думать о самоубийстве. Но только  не  меня,  конечно.
Пока я жив, жива и надежда. Эта мысль лишь углубила мое  отчаяние,  потому
что никакой надежды не было.
     Эти люди работали слишком старательно. Подвесив меня за руки на крюк,
они принялись снимать с меня одежду, обувь и все остальное.  Медленно,  не
спеша. Затем они избавили меня от таких явных вещей, как ножи,  гранаты  и
отмычки. Затем, при помощи флуороскопа и детектора металлов, они забрали у
меня  то,  что  было  спрятано  гораздо  тщательнее.  Просветив  рентгеном
челюсть, они удалили два моих зуба, которые до этого никому обнаружить  не
удавалось.  Когда  они  закончили,  я  полегчал  на  несколько  фунтов   и
чувствовал себя, как новорожденный ребенок. Какое унижение.
     Забрав все с собой, меня оставили  голым  на  холодном  полу  камеры.
Который, как я заметил, становился холоднее с каждой минутой. Когда на нем
появился иней, я застучал зубами и  покрылся  гусиной  кожей.  Я  принялся
скакать по  камере.  Это  немного  согрело  меня.  Дверь  приоткрылась,  и
охранник просунул ко мне голову.
     - Я сейчас умру от холода, - заикаясь, произнес я.  -  Вы  специально
понизили температуру. Прекратите эту пытку.
     - Мы не используем такие пытки,  -  почти  удивленно  ответил  он.  -
Корабль разогрелся при взлете,  а  теперь  он  охлаждается  до  нормальной
температуры.
     - Я замерзаю. Может, вы и привыкли жить в холодильнике, но я  -  нет.
Дайте мне какую-нибудь одежду или убейте сразу.
     В тот момент я действительно так думал. Выжить в таких условиях  было
невозможно. Охранник немного поразмышлял и удалился. Вернулся он с  теплым
комбинезоном и четырьмя помощниками. Они  сняли  с  меня  оковы  и  надели
комбинезон. Я не стал противиться, потому что один из них засунул мне дуло
пистолета прямо в рот. Палец на спусковом крючке побелел от напряжения.  Я
знал, что в случае чего он не станет долго раздумывать.  Я  не  шевелился,
пока на меня надевали комбинезон и натягивали тяжелые башмаки.  Пока  меня
снова не заковали в кандалы, пистолет оставался в том же месте.
     Прошло четыре дня, прежде чем мы  достигли  конечного  пункта  нашего
путешествия. Мои враги были никудышными собеседниками и не  отвечали  даже
на самые оскорбительные ругательства. Еда была безвкусной, но питательной.
Поили меня только  водой.  Естественные  потребности  я  удовлетворял  при
помощи горшка, и все это мне смертельно надоело. Какие только планы побега
ни рождались в моем  мозгу.  В  наручниках,  без  оружия,  я  не  смог  бы
захватить корабль, даже если бы мне удалось сбежать. Чего я  тоже  не  мог
сделать. К тому времени, когда мы прибыли, я уже  почти  впал  в  кому  от
безысходности и тоски.
     - Где мы? - спросил  я  пришедших  за  мной  охранников.  -  Давайте,
болтуны, говорите. Если вы мне скажете название планеты, никто вас за  это
не расстреляет. Я ведь все равно никому об этом не расскажу.
     Они долго думали, и наконец один из них решился.
     - Кеккончихи, - сказал он.
     - Будь здоров. Только не вытирай нос рукой. Ха-ха!
     Мне  пришлось  самому  смеяться  над  своей  шуткой.  Никто  меня  не
поддержал.
     Какая ирония судьбы! Я обладал информацией,  которая  могла  навсегда
покончить с серыми людьми. Знал название планеты и где она находится. И не
мог  передать   эту   информацию.   Если   бы   я   обладал   минимальными
пси-способностями, через минуту здесь было бы полно солдат Лиги. Но  таких
способностей у меня нет. Меня не раз подвергали пси-тестированию. Я ничего
не мог сделать.
     Но  теперь  я  мог  занять  свой  мозг  и  избавиться  от  депрессии,
угнетавшей меня все эти дни. Наступило время снова подумать о побеге.
     Нет, я совсем не сумасшедший.  Просто  мы  наконец  прибыли  и  скоро
должны покинуть корабль. Меня отведут в какое-нибудь место,  где  со  мной
произойдут не очень хорошие вещи. Я в этом не сомневался. Я еще  не  знал,
что именно со мной произойдет, но понимал, что будет только лучше, если  я
этого никогда не  узнаю.  Когда  мы  выйдем  из  корабля,  какое-то  время
проведем в пути. Именно тогда я должен действовать. Правда, я  понятия  не
имел, что ждет меня после посадки. Но все равно я должен что-то делать.
     Серые люди и не думали создавать мне условия для побега. Я  попытался
выглядеть равнодушным, когда с меня сняли все цепи  и  застегнули  на  шее
металлический ошейник. Хотя в тот  момент  в  моих  жилах  застыла  кровь.
Тонкий шнур от ошейника шел к металлической  коробочке,  которую  один  из
охранников держал в руке.
     - Можно обойтись  без  демонстрации,  -  попытался  сказать  я  самым
непринужденным тоном. - Я уже носил такую штуку, и ваш друг Край - помните
Края? - довольно долго демонстрировал мне принцип действия ошейника.
     - Я могу сделать так, -  сказал  охранник,  дотрагиваясь  пальцем  до
одной из кнопок.
     - Мне это уже показывали, - закричал я, пятясь назад. - И слова те же
самые. Я знаю, вы никогда не отступаете от правил. Стоит только нажата, на
кнопку...
     Пламя охватило все мое тело. Я ослеп, оглох, чувствуя, как горит  моя
кожа. Каждый болевой нерв заработал на  полную  катушку  под  воздействием
нейтральных токов, генерируемых в коробочке. Я знал это, но  какая  польза
от  таких  знаний?  Боль  была  нестерпимой  и,   казалось,   никогда   не
прекратится.
     Когда все наконец закончилось, я обнаружил, что лежу на  полу,  не  в
силах пошевелить и пальцем. Меня подняли на ноги и потащили  по  коридору.
Охранник с  коробочкой  время  от  времени  толкал  меня  в  спину,  чтобы
показать, кто тут главный. Я с ним не спорил. Хотя я мог уже ковылять сам,
двое серых людей крепко держали меня под руки.
     Мне это нравилось. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Они  были
уверены, что я не сбегу.
     - Снаружи холодно? - спросил я, когда мы подошли к шлюзовой камере.
     Никто не удостоил меня ответом. Однако они  надели  меховые  шапки  и
рукавицы.
     - А как насчет рукавиц для меня?
     Меня снова проигнорировали.
     Когда дверь шлюзовой камеры распахнулась, я  понял,  почему  они  так
тепло оделись. Мощный поров ледяного ветра со снегом ударил  мне  в  лицо.
Судя по всему, сейчас далеко не лето. Меня потащили через метель.
     Может, это была и не метель, но с неба падали тяжелые  хлопья  снега.
Тусклое солнце освещало снежную белизну ландшафта. Снег, снег и снег, куда
ни посмотри. Нет, что-то темное промелькнуло вдали и  пропало  -  каменная
стена или какое-нибудь здание. Мы  продолжали  брести,  и  я  старался  не
обращать внимание на онемевшие руки и  лицо.  Нам  оставалось  пройти  еще
добрые двести метров. Ноги и тело согрелись, хотя лицо просто заледенело.
     Мы были уже на полпути к ожидавшему нас теплому жилищу,  когда  снова
налетел шквальный ветер. За секунду  до  этого  я  поскользнулся  и  упал,
потащив за собой одного из охранников. Он не стал жаловаться, хотя и нажал
на кнопку, отчего мое тело пронзила  острая  боль.  Так  он  предупреждал,
чтобы в следующий раз я был повнимательней. И все это  молча.  Я  тоже  не
издал ни звука. Потому что  в  падении  изловчился  перекинуть  провод  от
ошейника через плечо, а затем схватил его зубами. И перекусил.
     Это не так  трудно,  как  может  показаться.  Ведь  коронки  на  моих
передних  зубах  сделаны  из  силиконового  карбида.  Они   невидимы   для
рентгеновских лучей, потому что у них такая же плотность, как и у  обычной
эмали. Но по прочности они не  уступают  и  стали.  Коронки  захрустели  и
потрескались, когда я плюхнулся на снег, чтобы никто не видел, как я грызу
шнур. Снег скрыл меня от охранников на несколько секунд. Этого было вполне
достаточно. Человеческие челюсти могут сдавливать  предмет  с  усилием  до
тридцати пяти килограммов, и я старался изо всех сил.
     Шнур лопнул. Как  только  это  произошло,  я  двинул  коленом  в  пах
охраннику, стоявшему справа. Он громко  вскрикнул  и  отпустил  мою  руку.
Ударом ладони по горлу я вырубил второго. Теперь мои руки были свободны, и
я прыгнул в сторону.
     Стоявший позади меня охранник больше полагался на электронику, чем на
свои рефлексы,  поэтому  и  потерял  драгоценные  секунды.  Занимаясь  его
коллегами, я все время был к нему  спиной.  А  он  ничего  не  предпринял.
Только судорожно нажимал на кнопки своей коробочки. Он все еще тыкал в нее
пальцем, когда получил удар ногой в живот. Я подставил  ему  плечо,  и  он
рухнул на меня.
     Я даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кто же там так кричит. Взвалив
обмякшее тело охранника на плечо, я заковылял в снежную мглу.
     Все это может показаться безумием. Но не большее ли  безумие  покорно
следовать за этими существами, обрекая себя на верную смерть?  Я  это  уже
однажды испытал, и до сих пор на моих запястьях краснели шрамы. Конечно, я
теперь мог замерзнуть насмерть. Но это гораздо лучше, чем попасть  в  лапы
серым людям. К тому же  я  надеялся,  что,  оставшись  на  свободе,  смогу
причинить им немало неприятностей.
     Не так уж сильно я ослаб. Это была всего лишь хитрость,  чтобы  сбить
охранника с толку. Хотя теперь я ослабевал - и замерзал  -  очень  быстро.
Безжизненное тело охранника весило немало, и это замедляло мой шаг.  Но  я
продолжал идти, пока не споткнулся и не упал головой прямо в  сугроб.  Мои
руки и лицо так онемели, что совсем не чувствовали холода.
     Со  всех  сторон  доносились  крики,  но  метель  скрывала  меня   от
преследователей.  Непослушными  пальцами  я  снял  шапку  с  охранника   и
нахлобучил ее на свою голову. Мне еле удалось расстегнуть  его  одежду.  Я
сразу же сунул свои руки ему под мышки. Казалось,  их  охватил  огонь,  но
понемногу пальцы стали отогреваться.
     От холода мой спутник быстро пришел в  себя.  Как  только  его  глаза
открылись, я вытащил одну руку  и,  сложив  ее  в  кулак,  врезал  ему  по
челюсти. Он тут же потерял сознание, а я присел на корточки, ожидая, когда
утихнет боль. Один из преследователей  прошел  совсем  рядом,  но  нас  не
заметил. Я не чувствовал никаких угрызений совести, когда снял с охранника
перчатки. Поднявшись на ноги, я пошел прочь сквозь снежную пелену.
     Потом я побежал. Я часто спотыкался, но  не  чувствовал  холода.  Это
было единственным утешением.  Когда  метель  стала  стихать,  я  плюхнулся
спиной в сугроб,  глубоко  провалившись  в  снег.  Голоса  преследователей
раздавались все дальше  и  дальше.  Я  лежал,  восстанавливая  дыхание,  и
чувствовал, как по лицу течет  пот.  Затем  я  осторожно  разгреб  снег  и
высунул голову.
     Никого не видно. Я подождал, пока снова пойдет снег, и резвым галопом
побежал к металлическому забору. Высоченный забор из  металлической  сетки
тянулся до горизонта как в правую, так и в левую сторону.  Если  к  забору
была подключена сигнализация, то  она  уже  наверняка  сработала.  Поэтому
отступать не было смысла. Я уже забрался на  забор,  когда  мне  в  голову
пришла прекрасная идея, и я спрыгнул обратно.
     Если сигнализация сработала, они станут искать меня в этом  месте.  Я
не собирался облегчать им  работу.  Вместо  того,  чтобы  перелезть  через
металлическую сетку, я во всю прыть помчался вдоль забора. Бежал  я  минут
десять. Оглядевшись, никого  не  увидел.  Тогда  я  перелез  через  забор,
спрыгнул с другой стороны и направился в белую пустыню. Я бежал,  пока  не
рухнул от изнеможения.  Лежа  в  снегу,  я  с  трудом  переводил  дыхание.
Отдышавшись, я внимательно огляделся по сторонам.
     Ничего. Только снег. Никаких  следов.  Ни  кустов,  ни  деревьев,  ни
камней. Никаких признаков  жизни.  Белая  бескрайняя  пустыня,  тянущаяся,
насколько хватало глаз. Когда вьюга прекратилась, я  увидел  вдали  темное
здание, от которого я хотел уйти как можно дальше.
     Я развернулся и, спотыкаясь, побрел прочь.



                                    12

     - Ты свободный человек, Джим. Свободный. Свободный как птица.
     Я пытался таким образом немного взбодрить себя, и это помогло. Только
здесь не было птиц. В этой застывшей пустыне  не  было  ничего  и  никого,
кроме меня, в одиночку бредущего по глубокому снегу. Что  мне  рассказывал
Край об этой планете много лет тому назад? Покопавшись в памяти, я на пару
секунд отвлекся от мрачных мыслей. Не зря же я посещал курсы  по  развитию
памяти. Я  выстроил  нужную  ассоциативную  цепочку  и  -  готово.  Память
сработала.
     Он сказал, что здесь всегда холодно. Здесь нет зеленых растений. Да и
вообще тут ничего не растет. Судя по всему, сейчас стояло лето. А  что  же
будет зимой? Они ловят в море рыбу, сказал Край. Жизнь существует только в
море. В снегу ничто не выживает. Кроме меня, разумеется. А сколько  я  еще
проживу, зависит от того, сколько я еще смогу двигаться. Одежда  согревала
меня. Правда, только тогда, когда я передвигал ногами.  Но  это  не  может
продолжаться вечно. Я видел уже одно здание. Значит, должны быть и другие.
Должно же здесь быть что-нибудь еще кроме этого проклятого снега?
     Действительно, кое-что было. И я чуть не  свалился  туда.  Интуитивно
почувствовав, как снег ушел у меня из-под ног, я отскочил назад.  Раздался
треск, и в зияющей расщелине я увидел темную воду. Когда щель стала  шире,
я заметил лед и понял, что все это время я шел не по земле, а по замерзшей
поверхности моря.
     При такой температуре мне наверняка бы грозила смерть, даже если бы я
намочил только ноги. Я бы замерз. Мне эта мысль совершенно не понравилась.
Не поднимаясь, я распределил свой вес на снегу и пополз от расщелины. Лишь
оказавшись на безопасном расстоянии, я встал и, шатаясь, побрел обратно по
своим следам.
     - Что теперь, Джим? Думай быстрее. Повсюду  вода,  а  по  ней  ходить
довольно трудно.
     Остановившись, я  посмотрел  по  сторонам.  Снег  перестал  идти,  но
снежная пыль, поднимаемая ветром, клубилась в воздухе. Но я  теперь  знал,
куда смотреть, и в один из периодов затишья увидел  темную  линию  океана.
Она уходила налево и направо, насколько хватало глаз.
     - Значит, сюда мне путь  закрыт.  -  Я  обернулся.  -  Судя  по  этим
припорошенным  следам,  великий  арктический  путешественник,  ты   пришел
отсюда. Нет смысла идти обратно.  Пока.  Встречающая  группа  точит  ножи.
Думай, что делать дальше.
     Я  стал  думать.  Если  эта  земля  была  такой  пустынной,  как  мне
рассказывал Край, то жилища не  должны  располагаться  далеко  от  океана.
Поэтому мне стоило держаться берега. На безопасном  расстоянии,  чтобы  не
свалиться в воду. Надо идти в другом направлении. Я надеялся,  что  здание
космодрома не было последним строением в этой ледяной пустыне. Я  тронулся
в путь, стараясь не думать о том, что тусклый диск солнца опустился  почти
до самого горизонта. Когда стемнеет - мне конец. Я понятия  не  имел,  как
долго длится ночь на Кеккончихи, но знал  наверняка  -  короткая  она  или
длинная, рассвета мне уже не видать. Надо  немедленно  найти  какое-нибудь
укрытие.  Вернуться  обратно?  Нет.  Конечно,  это  сумасшествие  -  но  я
продолжал идти вперед.
     Солнце угасло, мои надежды тоже. Снежная пустыня окрасилась в  темные
цвета, но я  по-прежнему  не  видел  никаких  признаков  жизни.  Увязая  в
глубоком снегу, я совсем выбился из сил. Но я знал, что стоит  мне  только
остановиться, и  мне  грозит  смерть.  Поэтому  я  продолжал  переставлять
свинцовые ноги. Хотя я натянул шапку на лицо, нос и щеки  совсем  потеряли
чувствительность.
     Мне пришлось остановиться, когда я стал валиться с ног.  Я  стоял  на
четвереньках, тяжело дыша.
     - Почему бы тебе не остаться здесь, Джим? - спросил я сам себя. - Это
гораздо легче, чем куда-то идти. Говорят, что смерть от  холода  абсолютно
безболезненна. - Это показалось мне хорошей идеей.  -  Какая  еще  хорошая
идея, идиот! Вставай и продолжай идти!
     С величайшим трудом мне удалось подняться на ноги. Еще больше  усилий
понадобилось, чтобы передвигать одну ногу за другой. Полностью поглощенный
процессом ходьбы, я не сразу обратил внимание на темные  точки,  маячившие
на горизонте. Сначала я просто остановился и  уставился  на  них,  пытаясь
привести  в  порядок  свои  заледеневшие  мысли.  Точки  передвигались   и
увеличивались в размерах. Когда я это  осознал,  то  плашмя  шлепнулся  на
снег. Лежа в снегу, я внимательно наблюдал, как трое лыжников проскользили
метрах в ста от меня.
     Дождавшись, когда они исчезнут из виду, я встал. На этот раз  мне  не
понадобилось никаких усилий. Из маленькой искры надежды разгорелось пламя.
Снег перестал падать, а ветер стих. Следы от лыж четко виднелись на снегу.
Они куда-то вели. Вели туда, куда лыжники хотели  попасть  до  наступления
темноты. Что ж, именно это мне и нужно. Внутри меня закипела энергия, и  я
пошел по лыжне.
     Хотя энергия быстро улетучилась,  я  продолжал  идти.  Приближавшаяся
ночь уже не  пугала  меня  -  отчаяние  уступило  место  надежде.  Лыжники
двигались быстрее меня, но не слишком быстро. До начала  сумерек  они  уже
будут дома. Я надеялся, что тоже дойду туда.
     Теория была правильной, но воплотить ее в жизнь оказалось не  так  уж
просто. Солнце еще не опустилось за  горизонт,  но  скрылось  за  плотными
облаками, и видимость резко ухудшилась. Идти по следам было все труднее  и
труднее. К тому же я смертельно  устал.  Остановившись,  я  поднял  глаза,
поморгал,  прищурился  и  увидел  черное  пятно  на  горизонте.  Мой  мозг
настолько промерз, что я не сразу осознал важность увиденного.
     - Черное - это прекрасно! - хрипло прошептал я. - Это не белый  снег,
а тебе подходит все, кроме снега.
     Я снова  заковылял,  размахивая  руками  и  высоко  держа  голову.  Я
попытался  насвистывать,  но  мои  губы  потрескались  от  холода.   Белое
безмолвие уже не тревожило меня.  Черное  пятно  оказалось  зданием,  нет,
группой зданий. Все ближе и ближе.  Здания  из  темного  камня.  Маленькие
окна. Покатые крыши, чтобы на них не скапливался снег. Крепкие и уродливые
здания. Но что за скрип вдруг донесся до моих ушей?
     Я шел беззвучно, потому что ступал по рыхлому снегу. А это были  шаги
по утоптанному снегу. И они приближались. Вернуться  обратно?  Нет,  лучше
упасть. Когда я рухнул  на  снег,  идущие  завернули  за  угол  ближайшего
здания.
     Мне ничего больше не оставалось, как лежать неподвижно  и  надеяться,
что меня не заметят. По чистой случайности  меня  никто  не  увидел.  Шаги
становились все громче и громче, затем стали удаляться и, наконец, стихли.
Я осторожно поднял  голову  и  увидел  колонну  уходивших  людей.  Человек
двадцать. Они завернули за следующее здание и скрылись из виду. В отчаянии
я вскочил на ноги и засеменил за ними. Я завернул за угол как раз  вовремя
- последний человек как раз скрылся в  здании.  Большая  и  тяжелая  дверь
громко хлопнула. Именно туда мне и надо. Я скорее падал вперед, чем шел. И
откуда у меня только взялись силы? Подойдя к двери, я дернул за ручку.
     Дверь не открывалась.
     В жизни полно таких моментов,  которые  лучше  забыть  и  никогда  не
вспоминать. Спустя некоторое время они кажутся забавными, о них  можно  со
смехом рассказывать после ужина, сидя у горящего  камина.  Но  сейчас  мне
было абсолютно не смешно. Мало того, я п