ности. Я  в испуге отпрыгнул и
тотчас спохватился.
     Джим,  не  будь  болваном вроде этих  безмозглых  манекенов.  Никто  не
додумается  выставить  на  витрине  настоящий  источник  радиации.  Это  все
подделки.
     Я зашел за панораму и наткнулся на шкафы, стеллаж с красками, полки для
моделей и деталей. Есть где спрятаться. И есть где быть найденным. Надо идти
дальше.
     Надо  ли?  Смотри,  Джим.  Думай.  Размышляй  как   фокусник.  Отвлекай
внимание. Всегда и везде Людей притягивает  тайное, непонятное, сложное.  На
очевидное они просто не обращают внимания.
     А в этот миг очевидное смотрело мне в глаза.
     Я осторожно снял противогаз и посмотрел в нарисованные очи манекена.
     --  Понижаю  тебя  в должности,  -- решил я. Прежде чем снять  с  куклы
одежду, я  как следует  запомнил ее  позу. А  когда  раздел, перенес к груде
манекенов. Будет  восьмым  в  этой куче,  на самом  ее  дне. Вон  они  какие
пыльные, давно тут  лежат. Авось никто не заметит,  что полку  пластмассовых
трупов прибыло. Я оделся в  белое  и  прислонился  к  скамье  в точности как
оригинал.  Надел  противогаз  и  тут  же  едва  не задохнулся.  Снял  маску,
обнаружил,  что   закрыт  один  из  клапанов.  Я  его  открыл,  снова  надел
противогаз. Душно,  но сносно. Я присмотрелся  к скамейке. Как бы  незаметно
опереться, чтобы удобнее было стоять? Это удалось. Я сел на ближайший стул и
прислушался.
     Хлопающие  двери  и  громкие   голоса  предупредили  меня  задолго   до
возвращения рабочих. Когда  они вошли, я неподвижно стоял у скамьи и смотрел
на них через пыльные стекла противогаза.
     -- Где мы? -- спросил появившийся передо мной
     охранник,  тот  самый,  которого я свалил  с  ног.  Он  держал  большую
сложенную карту.
     --  Вот  здесь,  --  ткнул  пальцем  один  из  техников.  -- Аккурат  в
центральном зале.
     Охранника сопровождало человек шесть техников.
     -- Есть какие-нибудь двери?
     -- Только одна. В мастерскую за выставкой.
     -- Посмотрим сначала там.
     Выходит, я правильно сделал, что убрался оттуда.
     Они методично обыскали помещение. Открывали встроенные шкафы, выдвигали
ящики. Потом один за другим зашли мне за  спину. Я стоял в напряженной позе,
по хребту бежали мурашки.
     Кто-то  оглушительно  чихнул,   затем  в  поле  моего  зрения  появился
охранник.
     -- Почему всем наплевать, что тут столько пыли?
     -- Мы оформители, а не уборщики. А тебе-то какая разница?
     -- Антисанитария.
     Тыльной  стороной  ладони он вытер нос. Прирожденный джентльмен, ничего
не скажешь.
     -- А может, он тут спрятался? Охранник пнул груду манекенов.
     -- Сейчас же прекрати! Что-нибудь сломаешь -- пеняй на себя.
     Техник  оттолкнул охранника, нагнулся, поправил пострадавшую конечность
манекена.
     Вдруг  он  заметит лишнюю  фигуру?  А  если и не заметит, то  наверняка
услышит буханье моего сердца Или шум крови в ушах.
     -- А может, это он?
     Охранник указал на меня.
     Он смотрел мне прямо в лицо. И остальные  посмотрели. А я глядел на них
и думал, что предпринять, когда меня разоблачат.
     --  Я  сам  его сделал, -- сказал  один из техников. -- Ну что,  может,
дальше пойдем? Если будем канителиться, сверхурочно придется работать.
     -- Ладно, ладно, -- уступил охранник. -- Только покажите на карте, куда
идти.
     Когда за ними  наконец затворилась дверь, по моему телу пробежала дрожь
облегчения. Было не жарко, но я взмок. Шатаясь, добрался до стула.
     -- Джеймс, ты слишком стар для таких проделок, -- признался я себе.
     Я положил противогаз на пол возле стула, но  белую форму не снял. Когда
вернутся техники, я снова превращусь в манекен.
     Однако они  не вернулись.  Наверное,  кончился рабочий день.  Или,  что
вероятнее, всех мобилизовали на  розыски. Как быть дальше? Мне удалось сбить
погоню  со  следа,  но этот остров --  ловушка.  Наверняка  паром сейчас под
присмотром.  Допустим, я проберусь на него под покровом темноты, затаюсь.  А
потом он отвезет меня на материк...  Нет,  слишком ничтожен  шанс. Охранники
все же не совсем дураки и перед отходом непременно обыщут паром.
     Что же делать? Ответ был  очень прост: обратиться  за помощью.  Пусть я
крыса-одиночка,  бывают  обстоятельства,  в которых не  грешно опереться  на
чью-нибудь  сильную руку. Можно ли остаться  в этой комнате? Лампы горят, но
световые  люки  в потолке  потемнели. Вероятно, сейчас это убежище  не  хуже
любого другого. И до восхода я много чего успею сделать.
     Я достал телефон и набрал номер.
     -- Боливар, -- сказал я, -- ты не мог бы оказать небольшую услугу?

        ГЛАВА 20

     Первым  делом  он сообщил мне,  что поиски Анжелины продолжаются.  И  я
понял:  сыновья  не считали ворон.  Боливар  ни  разу  не  хихикнул,  пока я
рассказывал, где  нахожусь  и  по какой  причине. Он выслушал мои поручения,
потом задал несколько вполне оправданных вопросов.
     -- Все будет хорошо, -- сказал он наконец.
     -- Приятно  слышать от тебя  такие слова,  но что-то  в  последние  дни
судьба нас не балует.
     --  Ничего,  рано или поздно  тьма неизбежно уступит свету. Я собираюсь
позвонить Джеймсу, посмотрим, не  поможет ли нам его компьютер. Есть и своих
несколько идей.
     -- Очень рад, мне ведь и такими пустяками не похвастаться.
     -- Не давай себя поймать и жди звонка. И постарайся отдохнуть.
     Отдохнуть!  В ловушке?  В  панораме  на атомной электростанции? А  что,
недурная мысль.  Я собрал  кое-какую ветошь,  устроил  себе за  перегородкой
гнездышко,   --  если  кто  войдет,  сразу  замечу.  Некоторое  время  лежал
напряженно, прислушивался, не раздадутся ли шаги. Потом, должно быть, уснул,
так  как  следующим  моим ощущением была  вибрация  -- на  запястье сработал
телефон.
     --  У нас  есть  зародыш  идеи,  но  пока  маловато  данных. Скажи,  на
электростанции охрана носит мундиры?
     -- Да, с золотыми пуговицами.
     -- А бляхи есть?
     Я напряг память.
     -- Нет. Только карточки с именами.
     Боливар задал  еще  несколько вопросов, затем пожелал спокойной ночи. Я
поблагодарил  и  простился.  Усталость  притупила все мои  тревоги. Снова  я
открыл глаза уже  при проблесках рассвета. Моросил  дождь -- только его и не
хватало.  Самочувствие было хуже некуда.  Уныние,  вялость,  красные глаза Я
снял  фальшивое  лицо  и почесал  настоящее,  покрытое  щетиной.  Послышался
тонюсенький голосок.
     Я огляделся, но никого не увидел. Но тут снова раздался зов.
     Я поднес к уху накладное лицо.
     -- Супчику куриного... -- молило оно.
     -- Поешь, когда я поем, и ни секундой раньше. Но воду получишь, я и сам
хочу пить.
     Я отыскал в одном из  закутков мастерской большой умывальник, где мокли
малярные  кисти.  Побрызгал водой на  обе мои физиономии,  затем  напился из
горсти. Тщательно  напоил  личину  через  вороночку. В кармане  завибрировал
телефон.
     -- Папа, как самочувствие? -- спросил Боливар.
     -- Измучен и жалок, но до сих пор свободен.
     -- Постарайся еще немного продержаться. Я узнал, что на острове дежурит
ночной караул. Кроме  часовых  и тебя,  никого  не осталось.  Весь  персонал
станции вывезен на пароме. Отправляюсь к тебе первым же рейсом.
     -- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
     -- Знаю. Я теперь офицер Полиции Здравоохранения  и  Безопасности, а ты
-- наш тайный агент.
     -- В самом деле? Никогда не слышал о такой организации.
     --  И  никто  не  слышал.  Ее  только  что  создал Джеймс  и поместил в
государственные банки памяти. На Феторре столько всевозможных разновидностей
полиции, что одной больше, одной меньше -- никто не заметит. Как  мы с тобой
встретимся?
     -- Не знаю. Если меня увидят, сразу схватят!
     -- Не схватят, если я буду рядом. Я поразмыслил.
     -- Пройди  вместе с экскурсантами  через парадный вход  Поверни налево,
пересеки  большой зал и  иди  по коридору.  Доберешься до  эскалатора, но не
спускайся. Сначала позвони. Я к тебе выйду.
     -- Согласен. До связи.
     Я, не внемля мольбам о курином супчике, надел  личину  и возвратился на
недооформленную выставку. Она меня спасла, но вряд ли удастся провести здесь
еще  одну ночь.  Я вернул  манекену одежду  и  противогаз, поставил  его  на
прежнее  место. Вышел  в ту  же дверь,  через  которую проник на выставку, и
очутился  в зале  за диорамами.  И  направился в его противоположный  конец,
надеясь,  что  там  меня  не  заметят.  Разумеется,  если  не  будет  нового
тщательного обыска.
     Я сел, прислонился к стене и даже ухитрился вновь уснуть.
     Разбудил меня телефон.
     -- Ты где?
     -- Возле упомянутого тобой эскалатора.
     -- Там и стой. Я иду.
     Мне невыразимо полегчало. Неизвестно, что затеял Боливар, но одно ясно:
из этой переделки он меня вытащит. Я отворил дверь в коридор и увидел его --
в очень опрятном и очень официальном мундире.
     А рядом с  ним стояли  двое легавых  и при виде  меня сделали стойку. С
тыла  их  прикрывала  решительная  группа  поддержки  в  белых  лабораторных
халатах. Я попятился, но Боливар двинулся вперед и обнял меня за плечи.
     -- Инспектор Кидого, вы потрудились на славу. Отдел вами гордится.
     Он протянул правую руку, я ее пожал. И ощутил в ладони металл.
     -- А теперь, инспектор, скажите, вы кого-нибудь узнаете?
     -- Разумеется, узнаю!  Вот этих двух  мужчин.  Мои слова  остудили  пыл
охранников. Настолько, что они затряслись от страха.
     -- Правда, что они угрожали  вам насилием и принуждали  к нежелательным
действиям?
     Я кивнул.
     -- Отлично. И еще один вопрос: чего они от вас добивались?
     -- Чтобы я вопреки своей воле работал с радиоактивными материалами.
     -- Ах, вот как! -- вскричал Боливар и грозно наставил палец на субчиков
в  белых  халатах.   Похоже,  они  перепугались  не  меньше  охранников.  --
Инспектор, покажите этим людям ваше служебное удостоверение.
     Я полез в  карман и достал  незаметно  переданный  сыном  жетон.  Очень
официальный   на   вид,   позолоченный,   с   голубыми   буквами:   "Полиция
Здравоохранения и Безопасности". На него вытаращились, как на ядовитую змею.
И  затряслись  от  страха.  Боливар достал телефон,  набрал номер.  Пока  он
говорил, обслуга электростанции, казалось, даже не дышала.
     -- Да,  генерал. Мы получили  неопровержимые улики. Как вы и опасались,
на  острове охрана никуда не годится,  любой диверсант проникнет без всякого
труда. Инспектор Кидого легко миновал так называемых часовых. Он пробрался к
ядерному реактору и все сфотографировал. Более того, сэр, подтвердился слух,
будто обслуживающий  персонал заставляет посторонних  убирать  радиоактивные
отходы. Тайное  наконец  стало  явным. У нас есть  доказательства.  Да, сэр,
спасибо.  Всех арестовать?  С удовольствием. Не беспокойтесь, им  отсюда  не
убежать.
     Он опустил телефон и окинул моих недругов очень впечатляющим взглядом.
     --  К  острову  Сикузоте  летят  вертолеты  Полиции  Здравоохранения  и
Безопасности. Любой,  кто попытается  выйти из здания,  будет  застрелен  на
месте.  Немедленно  соберите  свои  вещи, потому  что никто  из вас  сюда не
вернется.
     Все  разбрелись, оплакивая  свою карьеру  и готовясь  к  отсидке.  Одно
удовольствие было смотреть на понуро  согбенные  спины и заплетающиеся ноги.
Когда  исчез  последний дрожащий халат, мы с Боливаром вышли через  парадный
вход и направились к поджидающему парому.
     -- Поздравляю, -- сказал я. -- Отличная работа.
     --  Благодари  Джеймса.  Все  он  придумал.  И  помог   ему  компьютер.
Психологически план безупречен. Все эти люди нарушили  множество  законов. И
пока они  ждут, когда  на  их  шею  опустится  топор палача,  мы преспокойно
выберемся отсюда. Думаю, я и в самом деле позвоню властям, расскажу, что тут
творится. Преступники получат  по заслугам. Только  боюсь, им долго придется
ждать.  В  Шварцлегене лишь один  вертолет -- тот, на  котором  я  прилетел.
Сейчас мы на нем смоемся...
     -- Нельзя. -- Мы зашли в пустую  каюту,  я упал в кресло, а паром отдал
швартовы. -- Забыл, зачем я здесь? Кайзи мне поручил диверсию. Только ума не
приложу,  как это  сделать. Остров  --  что  разворошенный  муравейник,  все
мечутся и ждут полицию.
     -- На этот счет не беспокойся, перед отлетом все уладим.
     Я разинул рот, недоверчиво покачал головой.
     -- Что ты сказал?
     -- Это просто, как два плюс два. Ты говорил, Кайзи дал тебе взрывчатку.
Надо полагать, она в надежном месте.
     -- В баре на берегу.
     -- Отлично.  Я, пока летел сюда,  не забывал о  твоем задании. А  когда
садился, нашел очень легкий способ его выполнить.
     -- Легкий способ? Если  я сегодня кажусь тебе идиотом, прости. Это лишь
потому, что я  и чувствую себя идиотом.  Так  что  же  ты увидел, когда твой
вертолет шел на посадку?
     Боливар  с ухмылкой ткнул пальцем в небо. Я посмотрел на  палец,  затем
туда, куда он указывал, -- и  на моем лице улыбка расползлась  шире,  чем на
сыновьем.
     И правда,  ответ крылся  в небе.  С  острова  электроэнергию качали  но
толстенным проводам.
     -- Через пролив ходи г только одно судно --  наш  паром. Башня стоит на
скалистом  мысу у самой воды  Зданий  и  дорог поблизости  нет.  Если  точно
направить взрыв, она вместе  с проводами упадет в море, и  при этом никто не
пострадает.
     -- Да, и представляю, как зашипит море! Этот  звук услышат все фондовые
биржи!  Погаснут лампы  и фонари,  остановятся  магнитолевитационные поезда.
Рад, что нам предстоит лететь, а не ехать.
     На   берегу  мы  двинули   прямиком   в   бар.   Угостились   пивком  с
медведьбургерами, а потом я забрал чемодан. И купил банку куриного  бульона,
чтобы лицо не свалилось от истощения.
     Боливар взял напрокат колымагу. За городом трасса  была почти пуста. Мы
дождались на обочине, когда она  совсем  очистится, и свернули  на служебную
дорогу, что вела к электрической башне. Спрятали машину на полпути за грудой
валунов, дальше пошли пешком.
     Я задрал голову, поглядел на стальную громадину и тяжело вздохнул.
     -- Вынужден признать, я ничего не смыслю в подрывном деле.
     Боливар осторожно забрал у меня плайтекс.
     -- Ни разу не  слышал подобных признаний. Я вырос в уверенности, что ты
разбираешься во всем на свете.
     -- Почти во всем.
     --  А я, когда занялся изучением лун, в первую очередь освоил подрывное
дело. Даю слово, эта малютка свалится, куда нам надо, и никого не заденет.
     Башню огораживал забор  с колючей проволокой наверху. Ну хоть что-то по
моей части!
     Пока  я  разбирался  с  замком на  воротах,  Боливар на  глаз  прикинул
габариты башни.
     -- Видишь, четыре  опоры вмурованы  в камень. Они очень прочные, на вид
несокрушимые. Но вверху утончаются и образуют решетку,  которая поддерживает
поперечную балку и провода.
     Я вглядывался, все сильнее прогибаясь назад. Чуть не упал.
     -- Какая высоченная!
     --  Правда,  красавица?  Отличное  будет  восхождение.  Как  на  горную
вершину. До скорой встречи.
     Он положил мину и взрыватель в карманы и  тронулся в путь, прежде чем я
успел молвить хоть слово. Впрочем, что я мог сказать? Предупредить, чтобы он
был осторожен? Пожелать удачи?
     Боливар  знал  толк  в скалолазании,  я  многократно  наблюдал, как  он
справлялся с труднейшими  маршрутами, но на сей раз у меня аж дух захватило.
Он поднимался уверенно  и размеренно, как автомат. Добрался до стыка четырех
опор.  Здесь  и заложит  взрывчатку?  Нет. Он полез дальше, исчез из виду, а
затем  появился у огромных изоляторов.  Рядом  ходуном  ходили провода.  Там
Боливар и замер -- темное пятнышко на фоне блестящего металла.
     Не знаю, сколько он  провозился.  Но субъективного времени минула целая
вечность. Наконец я увидел, как он спускается --  медленно и уверенно. Когда
до земли  остались считанные  метры,  он  спрыгнул, выпрямился,  улыбнулся и
отряхнул ладони.
     -- Пара пустяков. Я поставил часовой механизм, через два часа рванет.
     -- Полюбуемся! Займем места в первом ряду.
     -- Точно.
     Наемная тачка отвезла нас в вертопорт. Там оказался  уютный робобарчик.
Неописуемой жидкостью, якобы предназначенной для внутреннего употребления, я
смыл чуточку усталости. Боливар пил минералку и поглядывал на часы.
     -- Папа, как управишься с этой отравой, встаем и улетаем.
     Мы летели над темными берегами, восходящее солнце  светило нам в спину.
Внизу  все  было  умыто ночным  дождем. "Стрекоза"  прошла  на  бреющем  над
толстыми кабелями, лениво описала круг.
     -- Паром у причала. Внизу никого. И дорога пуста.
     --  Пора бы уже... -- заметил  Боливар, и тут в небо  рванулся огненный
шар. А затем взвилась клубящаяся туча черного дыма.
     Потом долго ничего  не происходило. Наконец вертолет тряхнуло -- до нас
добралась ударная волна.
     -- Сейчас, -- сказал мой сын.
     И тут это произошло. Накренилась макушка башни, сорвалась, и ее падение
было  по-своему  красивым.  Огромные изоляторы  неслись  к воде, дергались и
корчились толстенные провода.
     Из   могучих  черных   змей  рвались  электрические  молнии.  Эти  змеи
корчились, бились  в  конвульсиях, летели  все  быстрее, а вдогонку  мчались
исковерканные фермы.  И вот  все это рухнуло в  море, и поднялись высоченные
волны, и разбежались по проливу.
     --   Теперь  островитянам  будет  о   чем  подумать,   --   с  огромным
удовлетворением сказал Боливар. -- Я  не очень-то люблю ломать и портить, но
разве  подонки,  загоняющие  экскурсантов  на  уборку  ядерных  отходов,  не
заслужили такой урок?
     Я был абсолютно с ним согласен и охотно признал это.

        ГЛАВА 21

     В вертопорте, прежде чем расстаться,  мы позвонили Джеймсу. По-прежнему
не было новостей, кроме одной, и  то неутешительной:  ему так  и не  удалось
найти  логово  Кайзи.  Оказывается,  легче  проникнуть  в  правительственные
архивы, чем одолеть частые барьеры  этого элитарного городка.  Когда Боливар
улетел, я подхватил  чемодан.  Но  далеко  не ушел.  Поравнявшись  с  винной
лавкой, перед которой  стояла скамейка для алкоголиков, я понял: вот и конец
путешествия.  Получив банку охлажденного пива, я расположился на  солнышке и
позвонил Кайзи.
     -- Дело в шляпе. Надеюсь, я не покажусь вам нескромным, если скажу, что
поработал на славу.
     -- Вы где?
     Я  объяснил  и  отключил телефон. Прежде  чем  я  успел осушить  банку,
подъехал Кайзи. Отворилась дверца лимузина, я сел, бросил на  заднее сиденье
фальшивый паспорт,  сорвал физиономию  и в  последний  раз услышал  жалобное
"супчику куриного..." Накладная харя отправилась вслед за ксивой.
     -- В Шварцлегене меня видела уйма народу. К тому же по этому паспорту и
с этой личиной  я брал  напрокат  вертолет, потому  что магнитолевитационные
поезда без электричества не ходят. Вам понравилась моя работа?
     -- Понравилась бы гораздо больше, если бы вы не прервали связь со мной.
     --  А,  вы  имеете  в  виду  "жучки"?  Естественно,   от  них  пришлось
избавиться. Простите, но я ценю свое уединение.
     -- Сегодня вечером поедете в сокровищницу.
     -- Как? Разве я не  услышу  "спасибо"? Не получу денек отгула? Или хотя
бы одобрительный хлопок по спине?
     --  ДиГриз,  не  утомляйте меня.  Как я и  говорил, осталось  последнее
задание По-моему, вам и самому не терпится расстаться со мной.
     Тут он  был  прав Я и  в самом  деле этого ждал. И не доверял ему ни на
йоту.
     На складе он сразу приступил к делу:
     -- Игорь, принеси из машины большой ящик и сгинь.
     Шаркая и кряхтя, Игорь приволок ящик, взгромоздил на стол и вышел Кайзи
достал фотографию и вручил мне.
     -- Этот человек носит имя Иба Ибада. По известным причинам его прозвали
Иба Невезучий.
     Трудно  было  бы ему не  обзавестись таким прозвищем. На  фотографии  я
увидел мужчину среднего  роста  и  рыхлого  телосложения.  Пожал