закрыты,
грудь едва заметно поднималась и опускалась, и на ней  лежала правая рука. Я
узнал его. Однорукий. Впрочем...
     Я наклонился и увидел крошечную розовую кисть. Ока росла из культи.
     --  Жизнь  бесконечна! -- закричал Слэйки, брызгая слюной. --  Здесь  я
отдыхаю и набираюсь сил. Если я ранен, мое  тело восстанавливается. И здесь,
в окружении энтропии,  повернутой вспять уннильдекновием, я молодею.  Другие
стареют, слабеют, впадают в маразм, а я с каждым днем все моложе, энергичнее
и  сообразительнее. И чем больше уннильдекновия в  этой  сфере, тем  быстрее
идет обратная энтропия. Теперь ты понимаешь, что я тебе предлагаю? Вечность.
Переходи  на  мою  сторону,  Джим,  и  обретешь  бессмертие.  Одна  из  этих
энтропийных ячеек будет твоей.
     Да, от такого предложения отказаться непросто. Положа руку на сердце, у
кого хватит  хладнокровия  сказать "нет", когда ему поднесут  бессмертие  на
блюде?
     Одного такого упрямца я знаю. Увы, далеко не всегда я поступаю так, как
мне хочется.  Гораздо чаще  -- как велит долг. Если  бы  я встал под знамена
Слэйки, я бы уподобился этому негодяю и сам себя перестал уважать.
     И все-таки, должен признаться, я колебался. Но своевременно вспомнил об
Анжелине, которая дожидалась  меня  на главной базе Специального Корпуса,  и
собрал волю в кулак. Ценой невероятных усилий повернулся и медленно двинулся
к выходу.
     Нет, это не для меня. Не для одного меня. Но до чего же соблазнительно!
А  может,  я  бы  согласился,  будь  рядом Анжелина?  Но  тогда  надо  будет
договариваться  и насчет мальчиков.  Да  и профессору Койпу  мысль о  вечной
молодости  наверняка  придется по  вкусу.  И нашему  мудрому боссу Инскиппу.
Слэйки  глазом  не успеет моргнуть, как  в его  шарик  набьется целая  толпа
народу.
     Трудно,  невероятно  трудно  было  идти к  лестнице.  Не знаю,  сколько
времени я простоял у выхода. Не было сил шагнуть на верхнюю ступеньку. Чудом
удалось   наклониться  вперед,  потерять   равновесие.  Я  упал,  машинально
сгруппировался и кувырком скатился на траву.  И  долго  лежал,  не шевелясь.
Наконец вздохнул и встал. Наверху, в темном проеме, стоял Слэйки.
     -- Профессор, признаюсь как на  духу: мне  еще никто и никогда не делал
такого заманчивого предложения.
     -- Ну еще бы. И ты его, конечно, принимаешь.
     -- По крайней мере, нам есть что обсудить. Давайте-ка сядем возле бомбы
рядком и поговорим ладком.
     Не  буду лгать, что я  боялся  бомбы. Мне хотелось очутиться  как можно
дальше от искушения бессмертием.
     --  Поговорим?  -- Я похлопал по бомбе, и Слэйки угрюмо  кивнул.  --  Я
отвергаю ваше предложение. Большое спасибо, но нет, спасибо.
     -- Это невозможно! -- выдавил он.
     --  Для вас -- да. Но не для меня. Профессор, должно быть, тысячи людей
легли костьми  из-за  вашей  навязчивой  идеи, из-за вашего  патологического
желания сохранить свою жалкую, бесполезную жизнь. Будь моя воля, я бы сейчас
же,  не сходя с этого места, покончил  с нею.  Со  всеми ее  отвратительными
проявлениями. Вы даже не представляете, как мне хочется взорвать  эту бомбу,
но я слишком высоко ценю свою жизнь. Мне надо совершить еще уйму добрых дел,
и я намерен жить долго  и счастливо и по возможности не стареть. А  теперь к
делу. -- Я  склонился над бомбой и грозно  наставил палец на Слэйки. --  Вот
наши условия. Вы больше никогда не будете добывать графит. Шахтеры  вернутся
к  прежней, привычной жизни. Беркки  воссоединятся.  Женщины не будут  гнуть
спину  над  столами. Они  отмоются от угольной пыли  и возвратятся  к  своим
мужьям и возлюбленным. Ваша лавочка закрывается. Имущество "Слэйки и Слэйки"
идет с молотка.
     -- Я не...
     -- Молчать! Стройка парадиза замораживается, рабочие получают расчет. В
валгалле -- никаких пьянок и оргии. Не спорьте, профессор, у вас нет выбора.
Вы  прекратите религиозные  аферы  на  всех планетах, и  все  ваши  ипостаси
соберутся здесь. И останетесь тут на веки вечные.
     -- Я этого не сделаю! -- завопил он.
     -- Нет, вы это сделаете.
     -- Неужели думаешь, что я тебе поверю?
     -- А что еще остается?
     -- Ты все равно взорвешь бомбу!
     -- Только если  вы нас к  этому  вынудите. Разве мы можем быть уверены,
что кто-нибудь из вас  не  останется на воле и  не  попробует начать сызнова
весь этот кошмар? Бомба --  гарантия, что вы  на это не осмелитесь. А  мы не
осмелимся ее  взорвать, подозревая,  что один из вас гуляет на  свободе. Это
парадокс, проблема без решения, начало без конца, как ваша обращенная вспять
энтропия. Так что посидите здесь и подумайте.
     Посоветуйтесь сами с собой. Ум -- хорошо, а два -- лучше, даже если они
с одного конвейера. Это наше первое, последнее и единственное предложение. Я
устало поднялся и потянулся.
     -- Профессор  Койпу, заберите  меня отсюда.  У  меня  был очень трудный
день.


ГЛАВА 29

     -- Их там не меньше пятидесяти.  -- Анжелина скривилась от  отвращения.
-- И все мерзавцы, как на подбор. Профессор, я вас умоляю, нажмите кнопочку,
взорвите бомбу, и все мы будем крепче спать по ночам.
     Мы  сидели втроем и смотрели на  экран постоянно действующего монитора.
Койпу сокрушенно вздохнул и отрицательно покачал головой.
     -- Слишком рискованно. Достаточно одному из его "я" спрятаться на одной
из миллионов планет в тысячах вселенных, чтобы все началось сначала.
     -- Но мы будем следить, наблюдать, бдить...
     -- Да, -- произнес я  с  глубокой печалью, -- все-таки жаль, что нельзя
взорвать бомбу. Конечно, смерть Слэйки  --  ничто по сравнению со всеми  его
злодеяниями,  но я бы  не стал лить по  нему слезы.  Однако профессор  прав.
Может быть, Слэйки  и псих, но он далеко не  дурак. Если  снова возьмется за
старое, то на сей раз обойдется без фальшивых  религий. Придумает что-нибудь
похитрее,  и  мы не  сможем его  разоблачить. Найдет  планету  с  подходящим
климатом,  с  запасами  графита  и  построит  там  фабрику.  Будет  работать
подпольно, стараясь не вызвать подозрений, и в конце концов добьется своего.
Ведь у него в запасе целая вечность. Ага, вот и они!
     Мы едва  успели  заметить  движение  возле  черного  шара.  Космические
пехотинцы репетировали, наверное, тысячу раз, сократили необходимое время до
трех секунд  и в решающий момент  полностью в него  уложились. Двое огромных
сержантов  с  лязгом припечатали  к  шару  водородную мину,  капитан  Гризли
саданул кулаком по кнопке, и  они исчезли так  же внезапно, как и появились.
Рядом с Койпу вспыхнул экран, на нем показалось изображение Беркка.
     --  Готово,   профессор.  Фугас  на  боевом  взводе,  датчик  действует
исправно.
     -- Очень хорошо, спасибо. До связи.
     Экран погас, и Койпу с облегчением вздохнул.
     --  Беркк  -- хороший техник. Я рад,  что он решил служить в Корпусе. И
его двойник. Они мне помогли сконструировать датчик, и теперь за сохранность
уннильдекновия беспокоиться не стоит.
     -- Я что-то упустила? -- спросила Анжелина.
     -- Да. Сегодня ночью меня замучила бессонница, а ты спала как убитая. Я
пришел сюда и увидел профессора Койпу, он таращил на  экран красные  глаза и
мучился над той же проблемой, которая не давала покоя и мне. Что, если...
     -- Какое именно "если" ты имеешь в виду?
     -- Что, если один  из  Слэйки  гуляет на  воле?  Что, если он  соорудит
машину    пространства-времени,   достаточно   мощную,    чтобы    перенести
уннильдекновиевую  сферу  в другую вселенную? Тогда  его  братцы  непременно
сбегут снова и заварят кровавую  кашу. И мы нашли выход  из тупика. Взяли со
склада водородную  мину,  дополнили молекулосвязью,  и  только  что на твоих
глазах бесстрашные десантники сделали ее неотъемлемой частью сферы.
     --  А еще, -- сказал Койпу, -- мы на ней установили датчик энтропийного
размежевания. Если шар окажется в другой вселенной, там  появится водородное
облако.
     --  Но если Слэйки не украдет шар, -- возразила Анжелина с несокрушимой
женской   логикой,   --   то   будет  преспокойно  жить-поживать   в   своих
многочисленных телах. И как вы намерены избавиться от этой вечной угрозы?
     Мы с профессором хором тяжело вздохнули.
     --  Над  этой  проблемой трудятся  наши эксперты,  -- сказал  я. --  Мы
замаскировали ее  под абстрактную головоломку  и предложили всем философским
кафедрам галактических  университетов. Когда-нибудь в чьей-то светлой голове
родится ответ. А до тех пор нам остается только наблюдать.
     --  Ага, до скончания века.  Значит,  оставляем  правнукам в наследство
головную боль?
     Я не  люблю, когда мне сыплют соль  на раны, и всегда  в таких  случаях
стараюсь сменить тему.
     -- Зато мы можем кое-что сделать для жертв Слэйки. Я имею в виду женщин
из чистилища. Те из них, кто  не  нуждался в госпитализации,  разлетелись по
своим  планетам. Им назначены пожизненные пенсии -- в  основном из  средств,
вырученных за имущество Слэйки, которое пошло с молотка. То же относится и к
шахтерам, с одним-единственным исключением. Бубо отправлен в психиатрическую
лечебницу для преступников, а уж там врачи посмотрят, можно его вылечить или
нет.
     -- А как же те бедняги  из ада? -- спросила  Анжелина. -- Неужели мы их
бросим на произвол судьбы?
     -- Ну что ты! Конечно, это задача посложнее, ведь они не могут покинуть
ад. Но  уже делается все  возможное,  чтобы жизнь не была  им в тягость. Эту
почетную миссию взяло  на  себя Межзвездное благотворительное общество. В ад
уже  отправились  отряды  добровольцев,  они   строят  временные   жилища  с
кондиционерами,  оказывают  медицинскую  помощь,  готовят  бесплатный   суп,
барбекю, коктейли  и  тому подобное. Но  скоро краснокожие братья  по разуму
перейдут на самообеспечение.
     У Анжелины полезли вверх брови.
     -- На самообеспечение? В аду?
     --  Знаешь поговорку: "О вкусах не спорят"? Туристическая фирма "Отпуск
в аду" уже отправила туда первую  партию желающих снимать дикарей за деньги,
жарить  мясо на раскаленной  лаве  и  трястись под  гравитационными волнами.
Страшновато, но не опасно. Чем не развлечение?
     --  Возмутительно. Надеюсь,  всех  этих туристов перестреляет  и  съест
краснокожий дьявол Слэйки.
     -- Увы, этому не бывать. До него уже добрались  туземцы. Им надоели его
стрельба и крайний эгоизм.
     --  Вот  молодцы! Я бы не стала их  упрекать, если бы они зажарили всех
его двойников. Чем не решение проблемы?
     -- Кстати, о  проблемах.  Профессор, меня  давно беспокоят два вопроса.
Зачем Слэйки понадобилось столько двойников? И как ему удалось размножиться?
     Как всегда, у Койпу ответы были наготове.
     -- На первый вопрос ответ  самоочевиден. Кому еще он  мог доверять?  Он
желал  вечной  жизни только себе,  а  потому  только  сам и  годился себе  в
соучастники. А  о  том, как он размножился,  я  узнал  совершенно  случайно.
Помните,  его  машину  пространства-времени мы  получили  вместе  с  набором
координат различных вселенных. Только благодаря им я и нашел вас на Стекле и
вернул обратно. Всякий раз, когда выдавалась  свободная минутка, я ее тратил
на изучение других вселенных. Но среди них попадались довольно жуткие. Чтобы
не  расходовать понапрасну время и средства,  я сконструировал бронированный
зонд  и отправлял его измерять температуру,  гравитацию,  плотность и состав
атмосферы  --  все, что  полагается. Каково же  было мое удивление, когда он
вернулся из Двойников, -- название,  как вы понимаете, я выбрал не случайно,
--  вместе со своей точной копией! Довольно скоро мне удалось выяснить,  что
там  удваивается частота  всех видов  излучения и  точно так  же удваивается
любая побывавшая таи материя. Не правда ли,  интересный феномен? Каждый раз,
когда  Слэйки нуждался  в помощнике, он заскакивал во  вселенную Двойников и
возвращался  со  своим дублем.  Между прочим, ты не первый задаешь мне  этот
вопрос.
     -- А кто первый?
     -- Я.  -- В дверном проеме лучезарно  улыбалась  Сивилла..  -- Мистер и
миссис диГриз,  я больше не могу скрывать, что очень хочу называть вас мамой
и папой. Я безумно влюблена в вашего сына и мечтаю выйти за него замуж.
     -- За которого? -- спросила Анжелина.
     -- За обоих. -- Два голоса слились в один. Сивилла вошла в лабораторию,
за ней по пятам шагала ее точная копия. Я посмотрел на них и впервые в жизни
утратил дар речи. Но Анжелину было гораздо труднее сбить с панталыку.
     -- Ты раздвоилась? Теперь у нас две Сивиллы?
     --  А  что  еще  оставалось?  --  спросили они  с  несокрушимой женской
логикой.  -- Я люблю ваших сыновей, а кто любит,  тот обязательно что-нибудь
придумает.
     -- Ты их еще не порадовала приятной новостью?
     -- Еще  нет, -- хором  ответили  Сивиллы. -- Но я знаю, они тоже в меня
влюблены. Женщины всегда это  чувствуют. Но ваши сыновья слишком благородны,
честны,  отважны  и порядочны,  чтобы  просить моей  руки.  Ведь  она  может
достаться только  одному, и тогда другой будет несчастен.  Но этой  проблемы
больше не существует.
     --  Похоже на  то,  --  кивнула  Анжелина.  Некоторые  решения  женщины
принимают не умом,  а сердцем. Это был как раз тот самый  случай. --  А  ты,
Джим, что скажешь?
     -- Скажу, что решать мальчикам. Она снова кивнула.
     -- Скоро  они  будут здесь,  --  дуэтом  произнесли  Сивиллы.  --  Я им
позвонила...
     В  этот  миг  вошли  Джеймс  и  Боливар.  Я  в  жизни  не  видал  такой
уморительной  немой сцены.  Прежде  чем  близнецы  вновь обрели  способность
двигаться и говорить, к каждому подошла Сивилла, обняла и горячо поцеловала.
Ответный поцелуй не был холодней ни на градус.
     -- Люблю тебя, -- прошептали Сивиллы. -- Люблю всем сердцем. А  ты меня
любишь?
     Как  вы,  наверное,  уже  поняли, это  был  чисто  риторический вопрос.
Улыбаясь  до  ушей,  мы  с Анжелиной взялись  за  руки, повернулись спиной к
влюбленным парочкам и отошли в уголок -- обсудить предстоящие свадьбы.
     Мы поклялись  себе и друг другу,  что главная база Специального Корпуса
запомнит их навсегда.
     Я щелкнул пальцами. Робобар достал заиндевелую бутылку игристого  вина,
ловко откупорил двумя щупальцами,  наполнил  бокалы до краев и подал нам. Мы
чокнулись.
     -- Не желаешь ли произнести тост? -- спросил я.
     -- Конечно. За здоровье молодых. И пусть они живут долго и счастливо.
     -- Как мы с тобой, -- сказал я.
     --Да.
     Мы поцеловались и осушили бокалы. За спиной Анжелины на экране виднелся
чудовищный шар. Я отвернулся  -- не хотелось портить себе настроение в такой
прекрасный день. И все-таки забыть о  нем  никак  не удавалось.  Ни  мне, ни
Анжелине.
     -- Сколько  у нас денег  в банке?  -- спросила  она. --  На.  циклотрон
хватит?
     -- Мы и угольную шахту можем себе позволить. А почему ты спрашиваешь?
     -- Да так, есть одна мысль... насчет оригинального свадебного подарка.