знает?
Какого рода опыт она успела приобрести?
   Этого человека с тонкой духовной организацией, но скудными жизненными
силами, так же как и его мать  (ее  недоброжелательные  замечания  этому
способствовали), безотчетно тревожила здоровая, цветущая  Аннета,  излу-
чавшая жизнерадостность. Она вызывала в нем и страстное влечение  и  ро-
бость. Во время их прогулок вдвоем он казался себе таким жалким  заморы-
шем рядом с ней. Еще больше смущала  его  великолепная  непринужденность
Аннеты в любой обстановке. Если бы Аннета заметила его смущение, оно  бы
ей понравилось, но Жюльену оно казалось унизительным. Аннета  ничего  не
замечала. Она была вся поглощена тем, что пело у нее внутри. Ей не  при-
ходило в голову, что никто этой песни сердца не слышит, и она не понима-
ла тревожных взглядов Жюльена, когда он мысленно спрашивал себя:
   "Кому и чему она улыбается?"
   Аннета в эти минуты казалась ему такой далекой!..
   Он по-прежнему - нет, больше прежнего -  ценил  высокие  качества  ее
ума, душевную энергию. И в то же время Аннета оставалась для него  опас-
ной загадкой. Его раздирали  два  противоположных  чувства:  непобедимое
влечение к ней - и смутное недоверие, как бы остаток  первобытного  инс-
тинкта, возвращающего мужчину и женщину наших дней к изначальной  вражде
полов, для которых плотская любовь была своего рода борьбой. Это недове-
рие, инстинкт самозащиты, пожалуй, сильнее всего в таких  мужчинах,  как
Жюльен, - с острым умом, но недостаточным опытом. Так как они  не  знают
женщин, они считают их либо проще, чем они есть,  либо  воплощением  ко-
варства.
   Аннета еще усиливала колебания Жюльена, так как она то  говорила  ему
все, то все таила в себе, переходила от пылкой откровенности  к  замкну-
тости и иногда во время прогулок почти всю  дорогу  молчала...  Ах,  это
страшное молчание (какой мужчина не страдал от него!), когда душа подру-
ги, которая шагает рядом с тобой, уходит в какие-то  неведомые  области,
навек для тебя недоступные!.. Конечно,  не  всегда  под  этим  молчанием
скрываются глубокие тайны. Бывает и так, что глубина их оказывается тебе
по пятки... Но ведь завеса молчания непроницаема, глаз не  видит  сквозь
нее ничего, и мучитель-мозг имеет полную возможность строить самые  жут-
кие предположения. Такому человеку, как Жюльен, никогда не придет в  го-
лову, что эти тайны - лишь его фантазия, а женщина часто молчит  потому,
что чувствует, как мало мужчина ее  понимает.  В  иные  дни  Аннета  при
Жюльене бывала молчалива, иронически и устало мирясь с тем, что  он  не-
верно понимает ее. Она знала, что он любит выдуманную им Аннету, а  нас-
тоящую не мог бы полюбить...
   "Что ж... Если тебе так хочется... Ладно! Пусть я буду не такой,  ка-
кая я есть, а такой, какой кажусь тебе..."
   Но эта молчаливая покорность недолго длилась. Как только Аннета поня-
ла, что откровенные объяснения могут быть опасны (так как Жюльен не спо-
собен правильно их понять) и что дипломатичнее  было  бы  отмалчиваться,
она заговорила. Молчать, чтобы избавить Жюльена от  лишних  терзаний,  -
да, на это она была согласна. Но молчанием своим обманывать его  -  нет!
Если сказать правду для нее опасно, так именно  потому  нельзя  молчать!
Чем больше был риск, тем сильнее была  ее  гордая  решимость  пойти  ему
навстречу. При мысли о предстоящем испытании любви у нее сильнее  билось
сердце. Если Жюльен выдержит испытание, она еще крепче  полюбит  его.  А
если нет?.. Но он непременно выдержит! Ведь она ему дорога! Будь что бу-
дет!
   Она вела честную игру. Но некоторые мужчины  предпочитают,  чтобы  их
партнерша плутовала. Сильвия (она знала о любви Жюльена и предполагаемом
браке) наставляла Аннету:
   - Боже тебя упаси рассказать ему всю правду! Конечно, кое-что придет-
ся сказать: все равно, когда будете регистрировать брак, он из бумаг уз-
нает... Но всегда можно подать правду в подходящем виде.  Если  он  тебя
любит, он на все закроет глаза. И не вздумай только  открывать  их  ему.
Это было бы верхом глупости! После свадьбы будет время обо всем потолко-
вать...
   Сильвия говорила как человек, умудренный  опытом.  Она  заботилась  о
благе сестры (да и о своем тоже, ибо была не прочь поскорее удалить  Ан-
нету из своего дома) и считала, что вовсе не обязательно говорить  людям
правду, а в особенности жениху. Довольно с него, что его любят!  История
Аннеты, в сущности, довольно невинного свойства, но мужчины  слабы,  они
не выносят правды. Им надо преподносить ее маленькими дозами...
   Аннета слушала Сильвию спокойно, а выслушав, заговаривала  о  чем-ни-
будь другом. Возражать сестре она считала бесполезным, так как все равно
решила делать по-своему. У Сильвии - свои взгляды, у нее - свои.  Аннета
предпочитала не говорить Сильвии  того,  что  думала.  Сильвия  остается
Сильвией, ничего не поделаешь! Несмотря ни на что,  Аннета  все-таки  ее
любила... Попробовал бы кто-нибудь другой говорить ей подобные  вещи,  -
каким взглядом она бы его смерила!
   "Бедная Сильвия! Она судит о мужчинах по  тем,  которых  встречала  в
жизни! А мой Жюльен совсем другой породы. Он меня любит такой,  какая  я
есть. Он полюбит и ту Аннету, какой я была в прошлом. Мне незачем от не-
го что-либо скрывать. Перед ним я ни в чем не виновата. Если я и  причи-
нила кому зло, так только самой себе..."
   Она понимала, как опасна может быть откровенность, но верила в  вели-
кодушие Жюльена. И, решив сказать ему все, завела разговор о своем прош-
лом. До этого она и Жюльен с присущей обоим целомудренной  сдержанностью
всегда избегали этой темы. Но Аннета не раз читала в глазах Жюльена  му-
чивший его вопрос, который он боялся задать, - вопрос о том,  что  он  и
хотел и не хотел узнать.
   Она ласково прикрыла своей ладонью руку Жюльена и сказала:
   - Друг мой, я так ценю вашу милую деликатность!.. Я вам так благодар-
на за нее!.. Я вас люблю... И я должна наконец рассказать вам о себе то,
чего вы не знаете. Я не безгрешна.
   Жюльен сделал испуганный жест, словно протестуя против того, что  она
собиралась сказать, и, быть может, желая ее остановить. Аннета  усмехну-
лась:
   - Не пугайтесь! Я не такая уж великая грешница. По крайней  мере  мне
так думается. Но, может быть, я к себе слишком снисходительна.  Свет  на
эти вещи смотрит иначе. Судите сами, я полагаюсь на ваш  приговор.  Если
вы скажете, что я виновата, значит, так оно и есть.
   И она начала рассказывать. Втайне тревожась больше, чем  ей  хотелось
показать, она заранее обдумала, что и как сказать Жюльену. Но  хотя  она
считала, что это очень просто, говорить об этом оказалось нелегко. Чтобы
преодолеть чувство неловкости, она старалась казаться равнодушной.  Хотя
в душе она была очень взволнована, в ее словах иногда  даже  прорывалась
легкая ирония: таков был ее способ самозащиты... Но Жюльен  всего  этого
не понял. Он усмотрел в тоне Аннеты только неприличное легкомыслие и от-
сутствие нравственного чутья.
   Прежде всего она сказала ему, что не была замужем. Жюльен именно это-
го боялся и даже, по правде говоря, в глубине души был в этом уверен. Но
он все-таки надеялся услышать от нее, что это не так. И когда Аннета са-
ма подтвердила его догадки, так  что  сомнений  больше  быть  не  могло,
Жюльен пришел в ужас. Поверхностный либерализм не мешал ему оставаться в
душе правоверным католиком, и ему не чужда была идея  греха.  Он  тотчас
подумал о матери: она с этим ни за что ни примирится! Предстояла борьба.
Жюльен был страстно влюблен. Несмотря на боль, которую ему причинила ис-
поведь Аннеты, несмотря на то, что ее былой "грех" был для него  настоя-
щим ударом, он любил эту женщину и, чтобы обладать ею, готов был повести
борьбу с матерью. Но он был слаб и нуждался в поддержке - Аннета  должна
была помочь ему. Чтобы выдержать бой, ему надо было  собрать  все  силы.
Воодушевить его могла бы только иллюзия - ему необходимо было  идеализи-
ровать Аннету. И если бы Аннета была хитрее, она бы приняла это в расчет
и помогла ему.
   Она видела, какое горе причинило Жюльену ее признание. И хотя она бы-
ла к этому готова, ей было больно за него. Но она не  считала  возможным
щадить его: если они решают жить вместе, каждый должен нести долю  испы-
таний и даже ошибок другого. Она и не подозревала, какая борьба происхо-
дит в душе Жюльена, да если бы и подозревала, все равно верила  бы,  что
любовь победит.
   - Бедный мой Жюльен, - сказала она, - я вас огорчила!  Простите.  Мне
тоже тяжело... Вы были обо мне лучшего мнения. Вы меня  ставили  высоко,
слишком высоко... А я только слабая женщина... Но одно скажу: если  я  и
обманывала себя, то других я никогда не обманывала. Я была  искренна.  Я
всегда была честным человеком...
   - Да, да, я в этом нисколько  не  сомневаюсь,  -  с  живостью  оказал
Жюльен. - Он вас обольстил, не правда ли?
   - Кто? - спросила Аннета.
   - Ну, этот негодяй... Простите!.. Этот человек, который вас бросил...
   - Нет, его вы напрасно вините! - сказала Аннега. - Я сама виновата.
   Этим словом "виновата" Аннета хотела только дать ему понять, что  она
от всей души жалеет о горе, которое ему причинила, а Жюльен жадно  ухва-
тился за это слово. В своем смятении он цеплялся за мысль, что Аннета  -
обманутая жертва и что она раскаивается... Ему страстно хотелось  верить
в это "раскаяние": оно некоторым образом вознаграждало его за испытанное
разочарование, оно было для его раны бальзамом, который если и не  исце-
лял, то во всяком случае делал ее менее  мучительной.  Раскаяние  Аннеты
давало ему моральное превосходство над нею, хотя к чести его  надо  ска-
зать, что он не стал бы злоупотреблять этим. И, наконец, так как  Жюльен
был убежден, что Аннета совершила "грех", то не сомневался в том, что ее
долг "раскаяться". Он сросся с этими христианскими понятиями. Самые сво-
бодомыслящие христиане не могут от них отрешиться.
   Но Аннета принадлежала к другой породе людей. Ривьеры могли быть чис-
ты или нечисты с точки зрения христианской морали, но если  они  остава-
лись чистыми, они делали это вовсе не в угоду  незримому  богу  или  его
слишком зримым представителям с их скрижалями закона, а просто из  любви
к чистоте, которую они понимали как чистоту и красоту душевную.  А  если
они бывали "нечисты", они находили, что это их личное дело, дело их  со-
вести, а не совести других. Аннета не считала  себя  обязанной  отдавать
кому-либо отчет в своих поступках. Ее исповедь Жюльену была добровольным
даром любви. Порядочность ее требовала, чтобы она рассказала ему историю
своей жизни, но открывать ему свою внутреннюю жизнь она была не обязана:
она сделала это добровольно. И вот сейчас она видела, что Жюльен предпо-
чел бы, чтобы она приукрасила правду. Но она была слишком  горда,  чтобы
придумывать лживые оправдания, да и  не  считала  нужным  оправдываться.
Напротив, поняв, чего от нее хочет Жюльен, она поспешила объяснить  ему,
что сама отдалась любовнику.
   Потрясенный Жюльен не хотел ничего слушать.
   - Нет, нет, не верю! - сказал он. - Вы это говорите  из  великодушия!
Вы берете на себя вину, чтобы защитить этого презренного человека.
   - Да я не вижу тут никакой вины! - просто возразила Аннета.
   Ее слова поразили Жюльена, он отказывался их понять.
   - Вы стараетесь его оправдать...
   - Мне не в чем его оправдывать. Тут никто не виноват.
   Жюльен не сдавался.
   - Аннета, умоляю вас, не говорите таких вещей!
   - Да почему же?
   - Вы сами знаете, что это дурно.
   - Нет, не знаю.
   - Как! Вы ни о чем не жалеете?
   - Жалею только, что я вас огорчила. Но поймите, милый друг: ведь тог-
да мы с вами были даже мало знакомы, я могла свободно располагать собой,
у меня были обязанности только по отношению к самой себе.
   Он подумал: "А этого разве мало?" - но вслух не решился  ничего  ска-
зать.
   - Все-таки вы жалеете, что так поступили? - спросил он настойчиво.  -
Признаете, что это была ошибка?
   Он не смел ее осуждать. Но ему так хотелось, чтобы она сама себя осу-
дила!
   - Быть может, и ошибка.
   - Быть может? - уныло повторил Жюльен.
   - Не знаю, - сказала Аннета.
   Ей было ясно, чего он добивается от нее... Что ж, может быть,  она  и
ошиблась, если отдаться искреннему порыву любви и жалости - это  ошибка.
Да, может быть... "Я могу в душе сожалеть об искреннем заблуждении, но я
ни перед кем не обязана оправдываться. Мое сердце одно несло свое  горе,
пережило его в молчании и одиночестве, так и теперь оно одно будет знать
о своих сожалениях. Никого это не касается. Сожаления?.. Будем  же  иск-
ренни до конца! Я ни о чем не жалею!" Помолчав и подумав,  она  ответила
на вопрос Жюльена:
   - Нет, я не считаю это ошибкой.
   Пожалуй, на этот раз она хватила через  край,  возмущенная  бессозна-
тельным фарисейством Жюльена... Бедный Жюльен! Но  даже  в  эти  минуты,
когда она любила его всего сильнее, Аннета не сдалась, не выразила  рас-
каяния, которого он ждал... "Я бы рада сказать то, чего он хочет, да  не
могу!.. Ведь это неправда..." О чем жалеть? Она имела право сделать  то,
что сделала, и потом - это же дало ей счастье! Правда, она за него доро-
го заплатила, но оно ей досталось, это счастье: ребенок. И она одна зна-
ла, что этот дар не только ее ничуть не бесчестил, как утверждает глупое
общественное мнение, а сделал ее чище, надолго  освободил  от  сердечных
бурь, дал ей мир и покой... Нет, ни за что она не сделает такой низости!
Не станет она, для того чтобы не утратить любовь будущую,  клеветать  на
любовь прошедшую! Она и сейчас еще была благодарна  Рожэ,  этому  орудию
судьбы, так мало достойному той любви и того пламени жизни,  которое  он
заронил в ней...
   Жюльен чутьем ревнивца угадал ее мысли.
   - Ага, вы все еще его любите?
   - Нет, мой друг, не люблю.
   - Но вы на него даже не сердитесь!
   - А за что же мне на него сердиться?
   - Вы все еще думаете о нем?
   - Я думаю о вас, Жюльен!
   - Но вы же его до сих пор не забыли?
   - Не могу я забыть того, кто  дал  мне  радость,  хотя  этой  радости
больше нет. Не браните меня за это, теперь вы мне дороже всех!
   Чувство справедливости у Жюльена было достаточно развито;  он  оценил
прямоту Аннеты и в душе признавал ее благородство. Для него это было не-
ожиданное явление - новая женщина, чья необычайная  нравственная  высота
раскрывала ему новый мир. Но другие стороны его души восстали. Задет был
инстинкт самца. Громко заговорили католические и буржуазные  предрассуд-
ки. Образ Аннеты в его душе был загрязнен  унижающими  ее  подозрениями.
Вместо того чтобы еще больше верить женщине, которая так честно и  прямо
сказала ему о своем прошлом, он, узнав, что она  когдато  проявила  сла-
бость, не мог больше быть уверенным в ней. Он уже сомневался, что Аннета
будет ему верна. Он думал о том, другом, который обладал ею, от которого
она имела ребенка. Он жив... Жюльен боялся быть обманутым.  Боялся  быть
смешным. Он чувствовал себя глубоко несчастным и униженным и не мог про-
стить.
   Поняв, какая борьба идет в душе Жюльена, увидев, какая опасность гро-
зит ее надеждам, Аннета затрепетала. Ведь эта любовь, которую она внуши-
ла Жюльену, и ее захватила глубоко. Всю силу своей нежности,  всю  жажду
счастья она сосредоточила на Жюльене. В сущности, она и тут  обманулась,
хотя только наполовину: Жюльен был ее достоин, он обладал многими  поло-
жительными чертами, за которые можно было его любить. Они с Аннетой были
очень разные люди, но могли бы ужиться, если бы постарались понять  друг
друга и проявили некоторую терпимость. Конечно, это было бы мм  нелегко,
но разве не стоило заплатить такими небольшими  страданиями  за  большую
любовь? Аннета могла бы благотворно влиять на Жюльена, она стала бы  для
него источником силы и веры в жизнь - веры, которая, как  мощный  ветер,
надув его паруса, привела бы его туда, куда он без нее никогда не доплыл
бы. А чуткая нежность Жюльена, его уважение к женщине, его  нравственная
чистота и даже наивная религиозность, чуждая Аннете, оказали бы  на  нее
благотворное влияние, привели бы в равновесие ее страстную натуру,  дали
бы ей надежное мирное и тихое пристанище в жизни и  любовь,  на  которую
можно положиться...
   Горе сердцам, которые из-за  недоразумений,  преувеличенных  любовью,
бросают свое счастье на ветер и знают это, упрекают себя, будут упрекать
себя всю жизнь, но крепко держатся за то, что их разделяет! Именно пото-
му, что они слишком сильно любят, они не идут на  моральные  уступки.  А
между тем они, хотя и с презрением, сделали бы такие уступки тем, кто им
безразличен!..
   Аннету мучило то, что она вызвала такую бурю в душе Жюльена. Прав  ли
он? Аннета не считала свои суждения непогрешимыми. Она всегда  старалась
понять и чужую  точку  зрения.  Характер  ее  еще  не  совсем  сложился.
Нравственный инстинкт был очень  силен,  но  убеждения  не  выработались
окончательно, и она считала себя вправе их пересматривать. Она очень ра-
но поняла, как фальшива мораль окружавшего ее общества. Она ни в чем  не
находила опоры, кроме своего разума, а он часто уводил ее от  истины.  И
она искала. Искала таких человеческих мыслей, в атмосфере которых  можно
дышать. И когда она встречала честную душу, как  у  Жюльена,  она  жадно
старалась узнать ее поближе, проверяя, не откликнется ли та на  ее  зов.
Эта мятежница жаждала веры в кого-нибудь! И она все искала, искала  себе
духовной родины... Как ей хотелось  обрести  с  Жюльеном  общую  родину,
признать ее законы, даже если бы они ее осуждали! Но одного желания  ма-
ло. Она не могла мириться с тем, чего хотел Жюльен, -  это  было  что-то
неестественное!
   Она сказала ему ласково:
   - Вижу, что и вы меня осуждаете, как осудил свет. Я вас  не  упрекаю.
Меня восхищают блюстители нравственности и строгость их законов.  У  них
свое место в мире, и я знаю: эти законы пустили крепкие  корни  в  людях
вашей породы. Естественно, что вы им подчиняетесь. Я уважаю ваши убежде-
ния... Но поймите, дорогой мой: я не могу, как бы ни  старалась,  раска-
яться в поступке, за который все меня порицают, - не могу, потому что он
дал мне моего ребенка... Жюльен, друг мой, как  отречься  от  того,  что
стало мне единственным утешением, самой чистой радостью, какой мне,  мо-
жет быть, не пошлет больше судьба? Не пытайтесь же ее заклеймить, а луч-
ше, если любите меня, разделите со мной мое счастье! В  нем  нет  ничего
для вас оскорбительного!..
   Она говорила - и чувствовала, что Жюльен ее не понимает, что ее слова
только еще больше раздражают его. На душе у нее было очень  тяжело.  Что
же делать? Лгать ему? Нет, достаточно унизительно уже и то, что она мог-
ла подумать о таком выходе... Но как допустить, чтобы расширилась трещи-
на в их отношениях, которые ей так дороги? Она ощущала эту трещину,  как
рану в сердце. И перед каждым свиданием с Жюльеном она с ужасом  спраши-
вала себя, что прочтет сегодня на его лице...
   Жюльен, как многие мужчины, когда они уверены, что  их  любят,  низко
пользовался этим и сознательно мучил Аннету. Теперь уже он проверял свою
власть над нею. Он уже меньше дорожил Аннетой, так как был  уверен,  что
она дорожит им...
   А она все понимала, все! Она кляла себя за то, что  обнаружила  перед
Жюльеном свою слабость. И продолжала ее обнаруживать. Она суеверно твер-
дила себе: если это суждено, она будет женой Жюльена, что бы она ему  ни
говорила, а если нет, то она все равно его потеряет...
   Но в глубине души ей хотелось верить, что этой покорностью  она  уми-
лостивит судьбу и Жюльен смягчится...
   "Вот я отдаюсь в твои руки. Неужели ты за это  будешь  меньше  любить
меня?.."
   В уме Жюльена шла усиленная работа. Он любил Аннету (нет, желал  ее!)
все так же сильно, и как знать... (Впрочем, он не хотел  ничего  знать.)
Словом, он попрежнему хотел, чтобы она стала его женой. Но теперь он был
уверен, что и мать ни за что не даст на это согласия и сам он на это  не
решится. Причин было много: и го