поединку. Черт побери, я дрался в тысяче турниров, но такого
еще не видел. Должно быть, вы очень искусный боец, если  намерены  сражаться
со связанными руками и ногами.  Но,  смею  вас  заверить,  сэр  Петенька,  я
никогда не  принимал  от  соперника  поблажек,  сражался  только  на  равных
условиях. Поэтому я тоже опутаю себя по рукам и ногам, и, хотя,  признаться,
не представляю, чем держать оружие,  мы  все  же  начнем  честный  поединок.
Только дай Бог найти кусок хорошей веревки.
   И рыцарь Джон полез в звездолет за веревкой.
   - Минуточку! - воскликнул Петенька, лежа на боку.
   - По правде говоря, я до сих пор не представляю, чем держать оружие, хотя
думаю об этом все время, - сказал рыцарь Джон, выглянув из люка. - Но вы  уж
за меня не беспокойтесь,  выкручусь  как-нибудь.  У  меня,  знаете,  большой
турнирный опыт.
   - Минуточку, сэр Джон, - повторил Петенька. -  Признаться,  на  этот  раз
некогда мне. Дело в  том,  что  я  должен  немедленно  спасти  целую  страну
детишек, и у меня сейчас просто нет свободной секунды.
   - Спасти целую страну, говорите? Вы меня страшно заинтересовали. Даже  не
представляете как, - сказал рыцарь Джон, спускаясь на землю.
   - Только развяжите меня, пожалуйста.
   - Разумеется, разумеется. Мы переносим поединок,  и  вам  такая  позиция,
понятно, уже ни к чему.
   Рыцарь Джон обнажил свой острый меч и перерезал скакалки. Петенька размял
онемевшие мышцы, затем он и рыцарь уселись на  траву,  и  Петенька  посвятил
рыцаря Джона в свое последнее приключение.
   - И самое загадочное то, что время здесь почему-то остановилось, и,  если
его не двинуть вперед, бедные местные жители  останутся  детьми  навечно,  -
закончил Петенька, стараясь не плакать от жалости.
   - М-да, - только и молвил посуровевший рыцарь Джон, поглаживая в раздумье
рукоять боевого меча.
   Они помолчали  озабоченно.  Потом  рыцарь  Джон  положил  по-дружески  на
Петенькино колено свою ладонь в стальной перчатке.
   - Признаться. Петенька, я человек полуграмотный, читаю и то по складам, -
произнес рыцарь Джон задушевно. - Все было недосуг за подвигами-то. Поединок
там, поединок сям. Турниры  за  турнирами.  Тысячи  турниров!  Миллионы!  Но
скажите, Петенька, а не может ли какой-нибудь злодей - ну,  положим,  колдун
или циклоп - задержать вращение планеты с помощью черной магии, скажем,  или
нечистой силы? Вам-то в двадцать первом веке видней.
   - Это ваша гипотеза? У вас есть научные факты? -  встрепенулся  Петенька,
опять превращаясь в молодого и талантливого ученого.
   - Я не знаю, что такое гипотеза. Но если  вам  угодно  так  называть  это
происшествие, шут с вами, называйте! Я уж вам сказал, не силен в  науках.  В
наше  время  больше  ценилась  грубая  физическая  сила.  Мое  дело  -   вам
рассказать, а вы соображайте сами, что тут и к чему, - произнес рыцарь Джон.
   И теперь уже он поведал о своем последнем приключении.

   ГЛАВА XIX,
   в которой Барбар принимается вновь за свои проделки
   - Вы уж извините, сэр Петенька, начать мне придется непременно  с  одного
из своих многочисленных подвигов. Я имею в виду единоборство с драконом, ибо
мы перед ним и расстались,  и  известие  о  моей  победе  в  честь  совер...
прекрасной Аалы, - тактично поправился рыцарь Джон,  потому  что  время  для
поединка еще не наступило,  -  словом,  известие  о  новой  победе  в  честь
прекрасной Аалы еще не долетело до вашего, благородный штурман,  уха.  Я  не
хвастун, но, черт побери, если ты совершил подвиг, почему бы лишний  раз  не
помянуть об этом? - так начал рыцарь Джон, встав на ноги  и  выпрямляясь  во
весь свой величественный рост.  -  Ну-с,  подлетаю  к  звезде  Фомальгаут  -
обители, значит, дракона - на патрульном, как вы помните, звездолете, и  тут
командир говорит: "Послушайте, сэр Джон, может, вам не стоит соваться  сюда?
Все-таки адское давление и температура точно в  котле.  По  совести  говоря,
никто сюда еще не опускался, и сущест-вование дракона всего лишь предсказано
теоретически, и, может, его там вовсе нет. Зря я втравил вас в эту  историю.
Жалко мне вас стало: таскаетесь по Вселенной, а  драконов  все  нет  и  нет.
Может, не стоит, сэр Джон? Бог с ним, с драконом, а?"
   "Да вы что? - говорю. - Такой представился случай.  Даже  ребятам  короля
Артура так дьявольски не везло Привет прекрасной Аале!"
   Пересаживаюсь в "Савраску". "Но-о", - говорю. А давление  на  Фомальгауте
так и норовит меня расплющить. Жара раскалила доспехи. Ух ты! "Черта с  два.
говорю, меня не сотрешь, если уж я наконец добрался до  живого  дракона".  И
айда с мечом по  Фомальгауту.  Отыскал  я  этого  предсказанного  дракона  в
местном лесу. Не лес, а сплошные головешки. И  между  ними  дракон  с  осмью
головами.
   - Все ясно: восьмиглавый диплодок, - догадался Петенька.
   - Диплодок так диплодок! Мы в свои  средние  века  называли  такую  тварь
драконом, - заметил рыцарь Джон вскользь. - На чем я остановился? Ах  да,  и
эта животина галопом на меня без всяких раздумий. Не трудно представить, как
бы вы поступили на моем месте. Я повел себя точно так же: по шее мечом.
   - Я бы сделал наоборот, - сказал Петенька виновато.
   - То есть как наоборот? - удивился рыцарь Джон.
   - Я бы на вашем месте передал его в зоопарк,
   - М-да, я это сделал потом, а вначале  отсек  ему  голову,  -  озадаченно
пробормотал рыцарь Джон. И затем оживился: - Но на ее месте, сами понимаете,
выросла другая. Словом, банальная история.
   - Мгновенная регенерация, - обрадовался Петенька.
   - Слишком замысловато, у нас это считали обычными колдовскими трюками.  В
общем, повторили мы с драконом такую штуку с каждой его головой, а  потом  я
сгреб его за хвост и отправил в презент университету в Кембридже Разумеется,
от имени прекрасной Аалы.
   - Это присказка? - догадался Петенька.
   - Совершенно верно, - кивнул рыцарь Джон. - Может, и несколько  затянуто,
но следовало, сэр Петенька, вам как-то дать понять, что, повергнув  дракона,
я отправился соснуть часок-другой на этой спокойной с виду планетке. Словом,
все соответствовало жанру истинно  рыцарского  романа,  который  мне  читала
бабушка перед сном. - Тут рыцарь Джон перевел дыхание и продолжал:  -  Итак,
отправив  трофей  с  оказией,  я  решил  присмотреть  местечко  для  отдыха.
Постоялые дворы, знаете, уже надоели изрядно. Как представишь опять бочки  с
амонтильядо, что должно осушить, и массу хвастунов,  что  нужно  каждый  раз
проучивать... Это, конечно, не стоит особых трудов, но как представишь  себе
такое... бррр! Хочется тишины и покоя, чтобы, валяясь  в  траве  и  созерцая
звезды, можно было подумать о даме своего сердца.
   Облетел я с полдюжины планет  и  высмотрел  эту.  на  которой  мы  сейчас
беседуем с вами. Ничего себе,  прикидываю,  планетка:  и  травка,  и  воздух
хороши, и вроде не шумно. У меня, конечно, нет вашего инструментария,  но  я
уж вижу на глаз. Входим с "Савраской"  в  верхние  слои  атмосферы,  и  тут,
представьте, натыкаюсь на весьма подозрительного человека.  Клянусь  вратами
Константинополя, что этот человек затеял что-то недоброе.  Увидел  он  моего
"Савраску" и припустил на своей летающей  тарелке.  Ну  сами  посудите,  сэр
Петенька, станет ли человек с чистой совестью избегать общества благородного
рыцаря? И физиономия его уж как-то неприятно знакома. Будто он  мне  насолил
когда-то.
   "Куда же вы?" - кричу.
   "Некогда, некогда. Работы - во!" -  на  лету  отвечает  и  показывает  на
горло, и физиономия его в самом деле измотанная, и лоб рукой вытирает.
   Ну, если так, думаю, значит, на этой планетке  что-то  неладно.  Совершаю
вокруг планеты оборот-другой, и точно. Спускаюсь над  полюсом...  Понимаете,
сэр Петенька, я не очень сведущ  в  современной  технике,  но  так  сразу  и
подумал: "Эээ..."
   - Так вот в чем дело! Где это место?! - перебил  Петенька,  вскакивая  на
ноги.
   - Знаете что? Это ведь подвиг, да еще какой: помочь целой  стране,  пусть
даже детской, - сказал рыцарь Джон; глаза его загорелись. - Может, вы будете
столь любезны и уступите  это  право  мне?  -  осведомился  он,  бледнея  от
волнения.
   -  Это  было  бы  бесчестным  с  моей  стороны.  Вроде  бы  я   переложил
ответственность на чужие плечи, - возразил  Петенька,  стараясь  не  обидеть
рыцаря. -  Но  если  вы  хотите,  я  могу  вас  взять  с  собой  в  качестве
равноправного товарища.
   - Я вас понимаю! Ну что ж, сражаться рядом с вами, плечом к  плечу,  тоже
великая честь, - с чувством произнес рыцарь Джон.
   Он запер "Савраску" на ключ, и  соратники  отправились  в  поход.  Рыцарь
ступал широко, слегка громыхая стальными доспехами. Петенька семенил  сбоку,
стараясь приноровиться к шагам своего нового товарища.
   - Еще бы нам пару лошадок, - рассуждал рыцарь Джон, придерживая на  плече
свое длиннющее  копье,  похожее  на  оглоблю.  -  Поход  без  доброго  коня,
благородный штурман, теряет свой аромат. Вот доберемся  мы  сейчас  до  поля
брани, и что же? Придется нам с  вами  бежать  на  своих  Двоих,  с  копьями
наперевес. Знаете, сэр Петень-ка, я  неплохой  вояка,  что  и  говорить,  но
зрелище это вряд ли будет красивым. От долгой езды  верхом  мои  ноги  стали
кривыми, и получится, будто бы я, победитель графа  Шлафрока,  как  бы  бегу
раскорячив ноги, - закончил рыцарь с легкой грустью
   Друзьям все время приходилось подниматься в гору, так как они  шли  вверх
по планете, к самому ее полюсу. Вначале они  шествовали  лесом,  похожим  на
смешанный лес Европы. Потом он сменился тайгой, похожей на обычную тайгу.
   Когда тайга поредела, рыцарь Джон остановился и спросил:
   - Вы ничего не слышите?
   Петенька остановился, напрягая  слух.  Сквозь  шелест  деревьев  до  него
донесся плеск воды.
   Рыцарь Джон кивнул многозначительно, сорат-ники  ускорили  шаг,  миновали
остаток тайги, и перед ними открылся полюс, покрытый альпийскими лугами.  Из
центра  полюса  торчала  ось,  покрытая  ржавчиной,  а  возле  ее  основания
копошился человек. Он поливал ось водой из шланга, приговаривая:
   - Ржавей, милая, ржавей! Не давай вертеться планете!
   Поодаль стоял звездолет, сложенный из двух тарелок. Между  звездолетом  и
осью была натянута веревка, на которой сушился объемистый брезентовый мешок.
В нем Петенька узнал недавнюю тучу.
   Диверсант находился к ним спиной, но голос его был невероятно знакомым.
   - Милостивый государь! - произнес рыцарь Джон голосом, который раскатился
над полюсом наподобие грома.
   Диверсант моментально спрыгнул в другое полушарие, даже не оглянувшись.
   Друзья перевалили через полюс и увидели Барбара, присевшего на  корточки.
Барбар смотрел перед собой и поэтому не знал, что  его  уже  обнаружили.  Он
строил хитрые  рожи,  хихикал,  потирая  руки,  ужасно  довольный  тем,  что
спрятался так ловко.

   - Эй, Барбар! - окликнул его Петенька Барбар вздрогнул и  поднял  голову.
По лицу его  разлилось  такое  разочарование,  что  Петеньке,  буквально  на
секунду, стало жалко Барбара.
   -  Все!  Все!  Больше  не  буду,  -  выпалил  Барбар,  поднимая  руки.  -
Побезобразничал - и хватит.
   - И все-таки ваше лицо мне очень знакомо, - повторил рыцарь Джон то,  что
сказал еще тогда, на "Искателе".
   - Разумеется. Мы встречались перед вашим  поединком.  Когда  вы  чуть  не
сразились с Петенькой, - сказал Барбар, выглядывая между поднятых рук, точно
из рамы
   - Это знакомство не в счет Должно быть, мы  встречались  раньше  Такое  у
меня ощущение, - возразил рыцарь Джон, морща лоб.
   - Это мне многие говорят почему-то, - ответил Барбар и повернул голову  в
сторону Петеньки. - Ну, так верите мне или не верите?
   - Мы вам поверим, Барбар, а вы нас потом обманете опять, - грустно сказал
Петенька.
   -  В  ваших  словах  есть  резон,  -  охотно  согласился  Барбар.   -   Я
действительно неисправимый. Но сейчас у меня перерыв, и я с некоторых пор на
время оставил свои проделки. Потом  вы  сами  поймете  почему.  Клянусь  вам
честью!
   - Ай-яй-яй, Барбар, в рыцари-то вы  и  не  годитесь,  -  покачал  головой
рыцарь Джон.
   - Это почему же? Потому что мой папа был рядовым сапожником?  -  обиделся
Барбар.
   - Тут происхождение вовсе ни при  чем.  Рыцарем  может  считаться  каждый
человек. Только для этого он должен быть по-настоящему благородным. Но разве
может благородный человек взять да и остановить вращение планеты?  А  бедные
дети не могут до сих пор стать настоящими взрослыми.
   - О них-то я и не подумал. И вспомнил  только,  увидев  вас!  -  закричал
Барбар, оправдываясь. - Так и подумал:  ну,  если  они  явились,  значит,  я
что-то натворил и они кого-то спасают.  И  тут  вспомнил  о  детях.  Ах  как
нехорошо получилось! Ведь я хотел подложить  свинью  только  вам,  Петенька.
Дай-ка, думаю, остановлю ему время. Пусть он опоздает. А вы  думаете,  легко
ходить в моей шкуре? Каждому успей устроить пакость. Полюбуйтесь:  одни  уже
кости и кожа. Вот что осталось от бедняги Барбара.
   Барбар потрогал свои похудевшие щеки, пробежал пальцем по  ребрам,  точно
по струнам, и прозвучала печальная мелодия. А глаза у него запали и смотрели
на Петеньку и рыцаря Джона с укором.
   - Ладно уж, - пробормотал Петенька сконфуженно. - Давайте поможем детской
стране.  Не  будем  терять  время,  истории  дорог  каждый  час.   Попробуем
что-нибудь придумать сообща.
   - А что, если смазать ось сливочным маслом? -  пробормотал  рыцарь  Джон,
внимательно изучая ось. -  Помнится,  мы  так  поступали  с  дверьми  нашего
родового замка. То есть у нас была всего  одна  дверь,  но  она  так  ужасно
скрипела, что все наше фамильное сливочное масло уходило на  смазку  петель.
Правда, это было тысячу лет назад.
   - И тем не менее эта идея любопытна до сих пор! - воскликнул Петенька.
   - А масло, пожалуй, найдется у меня, - сказал Барбар с готовностью.
   Он сбегал в свой звездолет и принес два килограмма сливочного масла.
   - Сам съесть мог, но видите - жертвую, - пояснил Барбар,  облизываясь.  -
Уж исправлять свои ошибки так исправлять.
   - Ах, Барбар, Барбар! И как же вы это не подумали о детишках?  -  говорил
Петенька, засучив рукава и смазывая ось масленой тряпочкой.
   - Увлекся, Петенька, увлекся. Ослепило вдохновение. Ведь я в  своем  роде
тоже артист, - отвечал Барбар, помогая Петеньке и рыцарю Джону.
   Повозившись, они очистили ржавчину и  смазали  ось  калорийным  сливочным
маслом. Потом они подтолкнули планету ногами, и шар заскрипел  и  завертелся
вокруг своей оси. С каждым оборотом он вертелся все быстрей и быстрей...
   И вот уже наступили долгожданные сумерки,  а  за  ними  опустилась  ночь.
Потом рассвело, и  дни  замелькали  за  днями.  Уставшие  труженики  развели
костер, и только теперь Петенька позволил себе заняться своим личным делом.
   - Я сказал вам сущую правду, Петенька, - ответил Барбар, глядя в огонь. -
Мне и в самом деле теперь неизвестно, где Марина. Вот почему я сейчас  не  у
дел.
   Костер трещал, стреляя угольками. В чайнике, собираясь закипеть, тихонько
посвистывала вода.
   - И все случилось из-за того, что мы решили не удирать далеко и принялись
оставлять там и сям следы, чтобы потом было интересно спасаться  от  погони.
Мы ушли с головой в это занятие и не заметили, как нас  застали  врасплох  с
той стороны, откуда мы уже совсем не ждали,  -  сказал  Барбар  и  помолчал,
собираясь с мыслями.

   ГЛАВА 20,
   в которой растут ряды освободителей Марины
   - Выходит, нас бессовестно надули? А  мы-то  считали  Барбара  несчастным
молодым человеком и решили помочь, - сказал один из толстяков.
   - Дело в том, что в газетах появилось объявление: "Ужасно ловкие и хитрые
люди ищут интересные интриги и заговоры".  Как  вы  поняли,  это  объявление
принадлежало нам. Потому что мы и есть ужасно  ловкие  и  хитрые,  -  сказал
второй толстяк.
   - Поэтому он к нам и пришел, Барбар. Он заплакал, пожаловался, будто  его
разлучили с любимой девушкой Мариной,  и  предложил  устроить  исключительно
увлекательный заговор. Ну, а нам только это и нужно было,  и  вот  мы  стали
веселыми заговорщиками, - добавил третий толстячок.
   - Но где же теперь Барбар и Марина? Мы обшарили все помещения и не  нашли
даже кота, - сказал командир.
   - Мы ничего не знаем, - сказал второй толстячок и виновато вздохнул.
   - Мы бы очень хотели вам  помочь.  Но  нам  и  в  самом  деле  ничего  не
известно, - сказал третий толстячок.
   - Потому что напали пираты. Как взяли они  звездолет  на  абордаж  и  как
поднялась невообразимая кутерьма... - начал первый толстячок.
   Но второй перебил его:
   - Они топали по коридору сапожищами и орали на весь  корабль:  "Где  этот
бесстыдник Барбар? А ну-ка подать его сюда! Наконец-то мы до него добрались,
до этого авантюриста!" И у них был такой рассерженный вид, что мы...
   Но второго толстячка, в свою очередь, живо перебил третий:
   - А нас, как всем известно, не запугаешь. "Не  на  таковских  напали",  -
сказали мы и, не  мешкая,  закрылись  здесь  в  комнате.  Как  вы,  наверно,
догадались, это привело пиратов в панический ужас. Вот тут-то они и  удрали,
наверно от страха прихватив бедняжку Марину и этого лгуна Барбара.
   - Таким образом, кое-что прояснилось, - сказал командир с облегчением.
   - Понятно.  Начинаем  искать  пиратов?  -  произнес  Саня,  поднимаясь  с
готовностью.
   Тут толстячки пришли в неописуемое волнение.
   - Возьмите нас с собой! Без  нас  вы  непременно  пропадете!  -  закричал
первый толстячок, еще более порозовев от возбуждения.
   - Мы самые умные! Самые  ловкие!  -  засуетился  второй,  загибая  пухлые
пальчики.
   - А уж такие прирожденные заговорщики - прямо страсть! - сообщил  третий,
просительно заглядывая в глаза командиру.
   - Вот как? - сказал командир и задумался.
   - Тсс... - прошептал по привычке первый толстячок.
   - Да-да, тсс... - согласился второй.
   - Да тсс же!.. - рассердился третий. - Он прикидывает.
   - А что думает юнга? - спросил командир.
   - Они славные ребята. По-моему, не  подведут,  -  сказал  Саня,  стараясь
замолвить словечко. Толстячки со страхом ждали, что решит сам командир.
   - Так и быть, зачисляем в эскадру. Теперь у нас целая  эскадра,  все-таки
два корабля. Но ходули выбросить за борт. Мы никогда никого не пугаем, пусть
все видят, какой мы добрый, безобидный народ, - предупредил командир.
   Описать радость толстячков просто невозможно.  Потом,  успокоившись,  они
завалили стол "Искателя" самыми хитрющими планами.  Один  из  них,  которого
звали Пип, предложил пририсовать Луне глаза, нос и рот. Никто не мог  толком
понять, зачем это нужно, но Пип то и дело тоненько хихикал про  себя,  видно
представляя, как попадутся пираты на его приманку.
   Второй, по имени Фип,  долго  уговаривал  остальных  устроить  засаду  за
планетой Венера.
   - Вот тут-то мы и выскочим прямо перед их носом! -  говорил  он,  потирая
ладошки с азартом.
   - Но Вселенная велика, - мягко возражал  командир.  -  И  пиратам,  может
быть, нечего делать в районе Венеры.
   - Есть, есть чего, наверняка им найдется что делать! -  посмеивался  Фип,
очень довольный собой, но не мог ничего объяснить вразумительно.
   Третий, Рип, даже лишился на время дара  речи  -  настолько  его  поразил
собственный план. Он хотел  поменять  жениха  и  невесту  местами,  Петеньку
подсунуть пиратам, а Марину отправить туда, где сейчас находится Петенька, и
тогда... Тут ему напомнили, что никто не знает, где Петенька. Но Рип бурно и
сбивчиво заговорил, и никто не решился с ним спорить.
   В довершение всего толстячки едва не поссорились, потому что  каждому  из
них казалось, будто именно его план  умнее  других.  Они  поодиночке  тайком
отводили куда-нибудь в уголок добрейшего Кузьму, пытаясь перетянуть  его  на
свою сторону. И на деликатного робота было жалко смотреть: он разрывался  на
части, так ему хотелось в равной степени  удружить  каждому  из  них.  И  не
вмешайся  командир  вовремя,  толстячки