Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Приключения
   Приключения
      Болгарин И.Я.. Адъютант его превосходительства -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  -
и мгновенно - одна за одной. Паузы не последова- ло - Ковалевский тотчас же сказал: - Рад быть полезным, Антон Иванович. Деникин пытливо посмотрел на Ковалевского, пощипал седую - клинышком - бородку и удовлетворенно кивнул: - Я признателен вам, Владимир Зенонович. - И, словно зная, о чем ми- нуту назад думал его собеседник, добавил с горечью: - В штабе у меня много советчиков! И все - по-разному! Одни уже договорились до того, что советуют сдать красным Донбасс, а вашу армию перебросить под Царицын в подчинение Врангеля... Пухлой рукой Деникин сжал остро оточенный карандаш, и в наступившей тишине Ковалевский явственно услышал сухой деревянный треск - трудно бы- ло ожидать такую силу в маленькой руке. Отброшенный карандаш скользнул по столу, кроша грифель. Для Ковалевского не было секретом, что командующий Кавказской армией барон Врангель настаивал на том, чтобы главным стратегическим направле- нием стало царицынское. Только объединившись с армией Колчака, категори- чески заявлял он, можно добиться решающего успеха в кампании. Деникин же отстаивал иную точку зрения. Разногласия между Деникиным и Врангелем были затяжные, резкие, с многочисленными язвительными намека- ми, мелочными придирками, уколами исподтишка. Телеграммы от Врангеля шли потоком - то насмешливые, то терпеливо-выжидательные, то откровенно злобные и желчные. Даже сейчас, когда наметились первые успехи в наступ- лении, барон стремился доказать превосходство своих стратегических и тактических замыслов. Деникин, сдерживая охватившее его раздражение, резко встал и подошел к Ковалевскому, который не поспел за ним встать сразу. Главковерх, поло- жив ему на плечо руку, попросил остаться в кресле. Пожалуй, жест этот продиктовала не только любезность старшего по чину, но и привычный рас- чет человека невысокого роста, не любящего смотреть на рослых собеседни- ков снизу вверх. - А того не понимают господа генералы, что время для споров и прид- ворной дипломатии прошло! - продолжал Деникин. - Ответственность за судьбу России отметила всех нас своей печатью, всем нам нести один крест! - Он прошелся по кабинету, мягко ставя на ковер ноги, обутые в генеральские, без шнурков, ботинки, и опять остановился возле Ковалевс- кого. - Настала пора решительных действий, Владимир Зенонович. Я готовлю сейчас директиву, в которой хочу досконально определить стратегические пути нашего наступления. И его конечную цель... Ага, вот в чем дело!.. Ковалевский знал, что своим высоким положением главнокомандующего во- оруженными силами Юга России Деникин обязан отнюдь не личным досто- инством или выдающимся военным дарованиям и уж, конечно, не популяр- ностью в русской армии, где не любили черствых людей. О нем много гово- рили среди офицеров как о человеке беспринципном, бестактном и недале- ком. Однако Корнилов в канун своей гибели, как бы предчувствуя свою об- реченность, назвал, имея в виду какие-то свои веские соображения, преем- ником именно его, Деникина. Неожиданный выбор Корниловым малопримечательного, сухого, непопуляр- ного Деникина вызвал удивление и породил недоуменные толки - все знали о посредственных дарованиях преемника, но никто не решился открыто оспари- вать его: после гибели Корнилова над его именем засиял венец великомуче- ника. Теперь Деникин владел Северным Кавказом, Тереком, богатейшей Кубанью и Донской областью. И все же... противники Деникина, хотя и приняли мол- ча его главенство, скрупулезно вели счет его ошибкам, ими объясняя любую неудачу. И Ковалевский понял, как важно для главнокомандующего не допус- тить просчета в разработке предстоящей директивы и конечно, заполучить себе опытных союзников при ее выполнении. Однако почему выбор пал именно на него, Ковалевского? Он знал Деники- на давно, но они всегда были холодны друг с другом. Владимира Зеноновича, любящего разговор по душам, атмосферу домашнос- ти, раздражало самоуверенное высокомерие Деникина. Антипатии своей к нынешнему главнокомандующему Ковалевский никогда особенно не скрывал. Так что же заставило самолюбивого, не привыкшего ничего прощать Деникина откровенничать сейчас именно с ним? А у Деникина, знавшего вкус к штабному политиканству, были на то свои основания. Прошлой их отчужденности он, конечно, не забыл и особых сим- патий к Ковалевскому не испытывал, считая его баловнем судьбы. Но сейчас об этом не следовало вспоминать, сейчас важно было другое - военные и человеческие качества, личность самого командующего Добровольческой ар- мией. Деникину нужен был человек, которому бы верили офицеры, которого знали бы солдаты. А у Ковалевского была прочно, неоспоримо сложившаяся репутация та- лантливого военачальника, незаурядного тактика. Всю войну, с первых дней четырнадцатого года, он командовал корпусом и кроме умения военачальника проявил еще и редкую храбрость. Нравилось солдатам, что он часто бывал в окопах, любил поговорить с ними по душам, ободрить шуткой, не допуская в то же время панибратства. Он не завоевывал авторитет, а имел его. Корпус Ковалевского считался одним из лучших на Юго-Западном фронте, а во время знаменитого Брусиловского прорыва особо отличился, за что и получил наи- менование гвардейского. Немаловажно для Деникина было и то, что начисто лишенный честолюбия, Ковалевский не лез в диктаторы, следовательно, тут можно было не опа- саться соперничества. Деникин даже подумывал о назначении Ковалевского на пост военного министра, если, конечно, наступление увенчается оконча- тельным успехом. Именно в беседе с Ковалевским Деникин решил опробовать директиву на слух - в такой крупной игре он готов был поступиться само- любием, выслушать и советы, и возражения. - Я мыслю наступать широким фронтом на Харьков, Курск, Орел и далее на Москву, одновременно очищая от войск красных Украину, - уверенно го- ворил Деникин. - Вдоль Волги, в обход Москвы, пойдет Кавказская армия генерала Врангеля; генерал Сидорин со своими донцами будет наступать в направлении Воронежа... - Деникин присел к столу, продолжил: - Вам же, Владимир Зеноновнч, по моему плану отводится решающее направление. Овла- деете Харьковом, и перед вами откроется кратчайший путь на Москву! - и ожидающе посмотрел на Ковалевского - ему важно, очень важно было знать, как тот отнесется к его плану. Ковалевский помедлил с ответом, взглянул на карту России. Смогут ли сравнительно малочисленные армии преодолеть путь, предначертанный планом главнокомандующего? Не растворятся ли они на огромных просторах Украины и России? И тут возникло другое сомнение. По мере продвижения белой ар- мии на занятых территориях будет устанавливаться дореволюционый режим с губернаторами, уездными начальниками, помещиками. Земельный вопрос до сих пор никак не решен, значит, у крестьян станут отнимать обработанную землю, инвертарь, скот. В результате умножатся случаи крестьянских бун- тов, вооруженного сопротивления. Это тоже вряд ли будет способствовать быстрому продвижению войск... - Предполагается проведение мобилизации? - осторожно осведомился Ко- валевский. - Конечно. Приказ о всеобщей мобилизации уже подготовлен. - Без земельной реформы поголовная мобилизация вызовет крестьянские волнения, Антон Иванович, - не сдержавшись, сказал Ковалевский. Деникин раздраженно передернул плечами, нахмурился. - Знаю... Лучшие наши умы, такие, как Колокольцев И Билимович, бьются над этим вопросом уже который месяц - ничего дельного пока не предложи- ли. Не ко времени, не ко времени заниматься этим. Вот образуется госу- дарственность, и тогда... - Он вынул платеж и старательно вытер лоб - так вытирают деревянные столы перед праздником. - Но мы не об этом гово- рим. Вернемся к директиве... На главном, я имею в виду ваше направление, Владимир Зенонович, я намерен собрать в один мощный кулак все лучшие си- лы. Помимо цвета армии - корниловской, марковской, алексеевской, дроз- довской дивизий - у вас будут конные корпуса Юзефовича и Шкуро. Кроме того, я даю вам дополнительно пять артиллерийских полков и заберу для вас у генерала Шиллинга три дивизиона броневых машин. В вооруженяи и бо- еприпасах недостатка не возникнет. В Новороссийском порту с пароходов союзников круглые сутки выгружается необходимое для армии, - Деникин чуть усмехнулся, - и можно не сомневаться: чем энергичней мы будем нас- тупать, тем лучше будет снабжение. Деникин говорил уверенно. Было видно, что все им давно продумано, но Ковалевский продолжал уточнять: - Антон Иванович, а почему вы не подключаете к наступлению на Москву группу войск генерала Шиллинга? - После взятия Крыма Шиллинг выступит в направлении Херсон, Николаев, Одесса, Мне нужны черноморские порты. И опять Ковалевский отметил ту уверенность и четкость, с которой Деникин говорил о наступлении. И план, им предлагаемый, стал казаться заманчивым. А Деникин продолжал: - Хочу обратить ваше внимание, Владимир Зенонович, еще на некоторые важные обстоятельства, они, на мои взгляд, будут способствовать успеху наступлению. - Он взял из стола папку, открыл ее и прочитал: - "Установ- лены прочные связи с антибольшевистскими подпольными организациями на Украине и в ряде городов России. Саботаж, диверсии, террор и, по мере приближения наших армий, вооруженные выступления - таковы задачи этих организаций. Наиболее значимой из них является Тактический центр. Ой имеет отделения во всех крупных городах России, но руководство находится в Москве. В решающий момент нашего наступления на Москву военные силы Центра захватят Кремль, правительственные учреждения, Ходынскую радиос- танцию, по которой будет объявлено о свержении Советской власти..." "Вот даже как! - с удовлетворением подумал Ковалевский. - Серьезно, в высшей степени серьезно!" Деникин продолжал еще что-то читать, а Ковалевский явственно предста- вил себе весь размах работы по подготовке к летне-осенней военной компа- нии, участвовать в которой ему казалось теперь не только необходимым, то и почетным. И он был искренним, когда в завершение разговора сказал то, чего так ожидал от него, так добивался Деникин: - Постараюсь оправдать доверие, мне оказанное, ваше превосходи- тельство!.. Два дня спустя Ковалевский добрался наконец из Ехатеринодара в Хар- цизск и из одного вагона переселился в другой - в штабной салон-вагон. С раздражением подумал о том, что полжизни провел в вагонной скученности: диван, кресла, письменный стол и еще стол с ворохом карт занимали почти все пространство. Но до сих пор он просто не замечал эту тесноту, отвык- нув за годы войны от просторных кабинетов. Штабной поезд стоял в тупике. Изредка тяжело вздыхал паровоз - прика- зано было держать его под парами. С часу на час здесь ждали добрых вес- тей от генерала Бедобородова, дивизия которого неделю назад двинулась из-под Луганска на Бахмут. Однако наступление развивалось совсем не так, как первоначально предполагал командующий, и оттого он нервничал. Унылые станционные постройки Харнизска, затянутые завесой знойной пы- ли, навевали тоску. Бархатные шторки на зеркальных окнах вагона были за- дернуты до половины, и выше их видно было медленно расхаживающего часо- вого. От пота и пыли лицо солдата потемнело, казалось заплаканным, гим- настерка топорщилась, фуражка потеряла форму. Но вдруг он заметил в окне генерала - и перешел на чеканный строевой шаг. Ковалевский отошел от окна, подумал: "Пустое это - вышагивать перед вагоном, а вот от окопа к окопу сколько еще шагать придется?" Опять представилось огромное пространство до Москвы, которое придется преодолевать с упорными каждодневными боями. Он уже убедился: легких по- бед в схватке с большевиками не предвидится - и был не в силах постичь природу упорства наспех собранного, необученного, плохо вооруженного войска. Чутье опытного тактика подсказывало генералу Ковалевскому: медлить нельзя; Деникин хоть и выскочка, но прав, настаивая на незамедлительном походе на Москву. Отчетливо проявилась мысль: прав прежде всего потому, что всему белому движению надо дать конкретную, наиважнейшую цель. Но он знал и другое: его армии противостоят те самые солдаты, которые шли на штурм Карпат, те самые, что мечтали о земле и, получив ее в руки, никому теперь не отдадут. Владимир Зенонович Ковалевский был военным до мозга костей, более то- го, он принадлежал к потомственным военным. Предки его по мужской линии воевали под Нарвой и Полтавой, у стен Кунесдорфа и Кольберга, форсирова- ли Ларгу и Кагул, брали штурмом Измаил и Сен-Готардский перевал, бились на Бородинском поле и на бастионах Севастополя, гибли, обороняя Порт-Ар- тур. В семье Ковалевского не было своего летописца, иначе историю русс- кой армии он мог бы изучать не по трудам ученых, а прослеживая судьбы своих дедов и прадедов. Ратному делу Ковалевский был предан всей душой, гордился своей прос- лавленной родословной и уже в кадетском корпусе стремился изучить доско- нально военные науки - вот почему он вполне заслуженно считался в среде офицерства авторитетом. И в то же время он, как и многие, равные ему по положению, являл собой полное политическое невежество, совершенно не разбираясь в программах существующих и сражающихся партий, сознательно отстраняясь от этого понимания, считая всю эту возню пустопорожней бол- товней, одной из досаднейших постоянных слабостей русской интеллигенции. Ее болезнью. Ее бедой. Значения происходящих в России после февраля событий Ковалевский не понимал, лишь смотрел с ужасом, как отразились эти события на сражающей- ся на германском фронте армии. Весь ее огромный организм, хоть и имевший неполадки, но все же действующий и повинующийся, вдруг стал на глазах разваливаться. Уставшая до предела армия рвалась домой. Толпы дезертиров. Митинги. Солдатские комитеты. Он жил тогда с ощущением неотвратимой катастрофы, ибо то, на что он потратил всю свою жизнь, становилось бесцельным, не- нужным. Потом, после октября семнадцатого года, когда открылась возможность снова действовать, он сделал выбор и до сих пор считал его правильным хотя бы потому, что этот выбор являлся, по мнению Ковалевского, единственным, ради чего стоило еще жить и бороться... Задрожали зеркальные стекла салон-вагона. Два паровоза, почти скрыва- ясь в облаке пара, протащили мимо тяжелый воинский состав. С тормозных площадок с любопытством смотрели на окна часовые. Расстегнув воротник мягкого кителя, Ковалевский сел за стол и начал просматривать бумаги. Чем больше он вчитывался в них, тем еще больше раздражался: в приемной опять напутали, подсунув командующему вместе с безусловно важными документами какую-то малозначимую чепуху. Вначале он с привычной тщательностью военного человека пытался вдумываться в ненуж- ные письма и рапорты, но вскоре отбросил карандаш и позвонил. Бесшумной тенью возник в салоне молодой подпоручик с адъютантскими аксельбантами. Светло-зеленого офицерского сукна китель ладно охватывал его фигуру. Поблескивали сапоги с модными острыми носками. Смешливое ли- цо было по-юношески свежим. - Слушаю, ваше превосходительство! - Что вы принесли мне, Микки? - спросил Ковалевский, с трудом сдержи- вая гнев. - Или полагаете, что дело командующего заниматься этим бумаж- ным ворохом? - Он оттолкнул на край стола толстую папку с бумагами. Покраснев от волнения, младший адъютант смотрел на своего генерала глазами столь преданными и незамутненными раздумьем, что Ковалевскому тут же и расхотелось продолжать разнос: как настойчивость дрессировщика не превратит болонку в бульдога, так и начальственный гнев бессилен пе- ред бестолковщиной младших адъютантов. За долгие годы своей военной жиз- ни Ковалевский свыкся, что такие не в меру жизнерадостные, розовощекие адъютанты являются неотъемлемой частью любого штаба, как мебель... "И прозвища у них всегда какие-то уменьшительные, - подумал Ковалевский, глядя на младшего адъютанта. - Микки... - И повторил про себя еще раз: - Мик-ки!.. Черт знает что!" И произнес вслух уже не грозно, а скорее ворчливо: - Потрудитесь унести эти бумаги. Передайте их в штаб... Еще четыре дня назад Ковалевский меньше всего задумывался о значимос- ти хорошего адъютанта в своей работе. Он был доволен исполнительностью неназойливого и умелого капитана Ростовцева. Но достаточно было этому винтику выпасть из отлаженного штабного механизма, как отсутствие его нарушило весь ход работы командующего. Несколько дней назад Ростовцев и приезжавший в штаб полковник Львов выехали за тридцать - верст в полк. С тех пор о них не было никаких из- вестий. Если отсутствие адъютанта причиняло Ковалевскому ряд видимых неу- добств, то исчезновение полковника Львова тревожило его совсем по иной причине. Ковалевский прикрыл глаза, и тут же встал пред ним, юноша с тонкими чертами худощавого лица - надежный товарищ по юнкерскому училищу Михаил Львов... Служебные дороги у них разошлись, жизнь, правда, сталки- вала их иногда в своей круговерти, по тут же разбрасывала опять - до но- вой встречи. Но независимо от этого они считали себя друзьями и, чем дальше, тем охотнее встречались: наверное, это воспоминания о юношеских днях - пусть наивные, но обязательно дорогие - тянули их друг к другу. Но так было до тех пор, пока в восемнадцатом они не встретились в одной армии. Постоянная близость притупила радость встреч. В суматохе будней Ковалевский все реже и реже думал о нем... И вот теперь, когда угроза потери товарища своей юности нависла со всей неотвратимостью, он понял, как необходима была ему эта светлая дружба. Вдруг вспомнил, что никогда не задумывался о причинах, изза которых отстал от него в чинах безуслов- но одаренный Львов, и с запоздалым возмущением увидел в том огромную несправедливость. Продолжая вспоминать о Львове, он, с великодушием ис- тинно сильного человека, наделял друга теми многочисленными достоинства- ми, какими тот, быть может, никогда и не обладал... Нерешительное покашливание у двери прервало раздумья Ковалевского. Он поднял глаза и увидел младшего адъютанта. Забыл отпустить?.. - Идите, Микки! И вот что... Стук в дверь прервал его. - Разрешите, ваше превосходительство? - В салон, твердо ступая, вошел подтянутый, выше среднего роста, с коротко подстриженной острой бородкой на желтоватом лице, полковник Щукин. - А я, представьте, только хотел просить вас. Проходите, садитесь, Николай Григорьевич. - Ковалевский показал на кресло возле стола. Неслышно притворив за собой дверь, исчез Микки. Проводив его взгля- дом, Щукин неторопливо уселся на предложенное ему место. - Что-нибудь узнали? - нетерпеливо спросил Ковалевский. Щукин понял командующего. - К сожалению, Владимир Зенонович, ничего нового сообщить не могу. Последний раз полковника Львова и капитана Ростовцева видели возле Заре- ченских хуторов. А после этого... - Щукин развел руками. В жесте полковника Ковалевскому почудилось безразличие к судьбе про- павших без вести, и он в сердцах сказал: - Странное происшествие! О каком порядке вообще можем мы говорить, если в ближайших наших тылах люди теряются, как иголка в стоге сена?! - Ничего странного, Владимир Зенонович, - с прежней невозмутимостью ответил Щукин. - Вашего адъютанта и полковника Львова предупреждали, что нельзя ехать к линии фронта в сопровождении всего лишь двух ординарцев. Ковалевский сидел за столом, сгорбившись, утомленный, повидимому, не только жарой, но и этим разговором. - Что же все-таки случилось? - спросил он, не адресуя уже свой вопрос Щукину, а будто сам пытаясь разобраться в непонятном п

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору