- Пожалуйста!
   - Поедете на Подол... Деньги на трамвай у вас есть? - услужливо засу-
етился снова Бинский.
   - Конечно, - ответил Юра, зная, что Бинский все равно денег не даст и
спрашивает о них единственно для проформы.
   - Сразу возле Контрактовой площади увидите Ломакинские склады,  спро-
сите весовщика Загладина... Запомнили? - напутствовал мальчика Бинскнй.
   - Да.
   - Скажете ему: "С добрым утром, Алексей Маркович". И вручите.
   Юра кивнул.
   Бинский снова на секунду-другую выскочил из комнаты, вернулся с  кур-
точкой, помог Юре надеть ее. Хлопнул его по плечу,  зачем-то  подмигнул.
Он был весь словно на шарнирах.
   - Счастливого пути, кадет! - прокричал он и, подталкивая Юру  впереди
себя, проводил его на улицу.
   Пересаживаясь с трамвая на трамвай, Юра доехал до Подола. Потом  пеш-
ком пошел по булыжной Контрактовой площади, пыльной и грязной,  со  мно-
жеством замызганных харчевен и маленьких лавочек.  Звонили  к  службе  в
Братском монастыре, и толпа нищих в ожидании богомольцев плотно обступи-
ла монастырскую паперть.
   Юра, не глядя ни на кого, быстро пересек площадь и  вышел  на  улицу,
которая вела к Днепру. Всю правую  сторону  улицы  занимали  приземистые
складские помещения. На фасаде чернели огромные буквы: "Торговые  склады
бр. Ломакиных". Склады были обнесены забором с колючей проволокой. У во-
рот прохаживался часовой - молоденький красноармеец с беспечным лицом.
   Когда подошел Юра, был уже обеденный перерыв. Грузчики, стоя у ворот,
курили самокрутки, балагурили. Кто-то показал Юре Загладина. Это был вы-
сокий широкоплечий, в запорошенной мучной пылью брезентовой робе, мужчи-
на.
   - С добрым утром, Алексей Маркович, - подойдя вплотную, сказал Юра.
   - Долго почивать изволили, юноша, - с неожиданной суровостью  ответил
Загладин и с опаской бросил взгляд по сторонам. - День уже.
   Он взял Юру за руку, и они пошли за угол.  Убедившись,  что  за  ними
никто не наблюдает, Загладин требовательно протянул руки:
   - Давай!
   Обе бутылки он засунул в карманы брюк под широченный брезентовый пид-
жак.
   - Ты к Бинскому или домой? - спросил Загладин.
   Юра удивился: оказывается, Загладин уже знал о нем!
   - Домой.
   - Передашь дяде... - строгим голосом сказал Загладин, - Викентию Пав-
ловичу... что тетя Агафья приедет сегодня вечером. Если, конечно, придет
пароход. - Посмотрел мальчику в глаза и добавил: - Время-то  сам  знаешь
какое - пароходы ходят нерегулярно.
   Дотронувшись рукой до козырька кепки, он небрежно повернулся и  дело-
вито зашагал к складам мимо скучающего  часового,  бросив  ему  на  ходу
что-то, по-видимому, веселое, потому что часовой отставил в сторону вин-
товку и засмеялся. А Загладин уже шел мимо открытых настежь огромных ла-
базов, в глубине которых высились бунты пшеницы, мимо высоких пирамид из
бочек, потом скрылся за горами обсыпанных мукою мешков,  пыльных  тюков,
лохматых кулей и ящиков, что возвышались на всей площади складов.
   Юра торопился, потому что опаздывал к обеду. Своим ключом он отомкнул
калитку, вбежал в густую, вялую от зноя зелень палисадника и только  хо-
тел подняться на крыльцо, как услышал через открытое настежь окно столо-
вой взволнованный голос Ксении Аристарховны:
   - Не впутывай, слышишь, не впутывай Юру в свои дела. Он слишком мал!
   - Перестань! - раздраженно отозвался Сперанский. -  Ты  думаешь,  мне
самому легко? Но так надо.
   "О чем это они?" - бегло подумал Юра, и неясная тревога коснулась его
сердца. Он, нарочито громко стуча каблуками по крыльцу, вошел  в  прихо-
жую.
   Уже за столом под смущенные взгляды Сперанской он рассказал, что при-
нес крупу и что по просьбе Бинского ездил на Подол и поэтому задержался.
Слово в слово передал Викентию Павловичу то, что велел сказать Загладин.
   - Ну и слава богу! - вздохнула Ксения Аристарховна. - Слава богу, что
все обошлось... Сперанский строго взглянул в ее сторону и тоже облегчен-
но вздохнул, обращаясь к Юре:
   - А твоя тетя разволновалась и отругала меня. - Он притянул Юру к се-
бе, прижал его голову к своему жилету и непонятно почему сказал: - Ниче-
го, Юра, все образуется...
   - Какие хорошие все-таки люди, - подумал о них у себя в комнате  Юра,
- как они обо мне заботятся! Как переживают!" И все же  в  глубине  души
шевелилось какое-то смутное предчувствие разочарования... "Что они скры-
вают от меня? Что не договаривают?"
   А вечером над городом раскололись, как поздние громы, тревожные звуки
набата - такие громкие, что казалось, вот-вот с куполов посыплется позо-
лота. Им тотчас ответили гудки пароходов. По Никольской побежали  встре-
воженные люди, на ходу растерянно перебрасывались между собой:
   - Горит!
   - Где горит-то?
   - Кто-то сказал - на вокзале.
   - Нет, на пристани.
   - Что там?..
   А кто-то также запальчиво утверждал.
   - Белые идут!
   - Откуда тут возьмутся белые? Петлюра возвертается!  -  возражал  ему
кто-то. - Ясно одно! Красные сдают Киев. И видать, все сжигают.
   Викетий Павлович стоял у окна, напряженно вслушивался во всполошность
колоколов и гул людских голосов.
   - Что-нибудь случилось? - испуганно спросила его жена.
   - Сейчас каждый день что-нибудь случается, - ответил Викентий  Павло-
вич и, наспех накинув пиджак на плечи, вышел к калитке.  Следом  за  ним
выбежал и Юра.
   В конце улицы над домами медленно расползалось по небу огромное  баг-
ровое зарево.
   - А может, это тот самый пароход горит? - высказал робкое предположе-
ние Юра.
   - Какой еще пароход? - с удивленной бессмысленностью посмотрел на Юру
Викентий Павлович.
   - Ну... на котором тетя Агафья...
   Эта фраза почему-то не понравилась Викентию Павловичу.
   Он раздраженно сказал:
   - Прекрати болтовню, Юрий! И вообще, марш в дом!
   Юра медленно и неохотно побрел к крыльцу, не понимая, за  что  сейчас
на него накричали, и от обиды до боли закусил нижнюю губу.
   А Викентий Павлович вышел на улицу, спросил у пробегавшего мимо рабо-
чего:
   - Что там горит, товарищ?
   - Ломакинские склады! - ответил тот, с горечью поглядывая вперед,  на
дымы, что пластались над городом.
   - Что вы говорите! - сочувственно сказал Викентий Павлович.
   Охваченные огнем со всех сторон, полыхали склады. Горело зерно. Ярким
пламенем были охвачены кубы прессованного сена.
   Коробились в огне сапоги, тысячи пар сапог. Звонко лопалась и  разле-
талась в разные стороны черепица. Рушились и оседали к земле приземистые
лабазы. Черный дым затягивал купола церкви Братского монастыря,  стлался
траурным покрывалом над улицами - и жирная, бархатистая копоть  неслышно
опадала к ногам напуганных людей.
   ...К утру от складов ничего не осталось, кроме выжженной земли,  кучи
золы да закопченных полуразрушенных стен. В Киев из поездки в прифронто-
вую зону Фролов вернулся на следующий день после пожара  на  Ломакинских
складах. Был поздний вечер. С вокзала он поехал прямо в гостиницу "Фран-
суа" - привести себя с дороги в порядок. А через час отравился  на  пло-
щадь Богдана Хмельницкого.
   По широкой гулкой лестнице Фролов поднялся в свой кабинет и  прочитал
там сводку Особого отдела. Она была тревожной: появились банды в районах
Новопетровцев, Вышгорода, Демидова, Горенок, Гостомеля.  Они  словно  бы
кольцом окружали Киев. Отряд Зеленого, имеющий две  с  половиной  тысячи
хорошо вооруженных бандитов, пулеметы и орудия, захватил Триполье и  ряд
прилегающих к нему волостей. Обострилась обстановка  и  в  самом  Киеве:
участились перестрелки по ночам, убийства отдельных красноармейцев и со-
ветских работников, факты саботажа, диверсии...
   Кончив читать сводку, Фролов позвонил дежурному, узнал, что Лацис еще
у себя, и отправился к нему.
   Усталые глаза Мартина Яновича оживились при виде Фролова.
   - Здравствуй. Садись. Рассказывай, - коротко попросил он.
   Стараясь придерживаться только главного,  Фролов  доложил  результаты
поездки. Потом заговорил о том, что тревожило больше всего. Начал  прямо
с вывода, к которому пришел:
   - Видимо, в штабе армии засел крупный деникинский разведчик. Именно в
штабе армии. И в солидной должности.
   - На основании чего такие выводы?
   - Понимаете. Мартин Янович, только две батареи тяжелых орудий,  кото-
рым за сутки до начала  операции  изменили  дислокацию,  не  подверглись
обстрелу. - Фролов замолчал, словно оставляя себе время еще раз обдумать
выводы, но Лацис нетерпеливо шевельнул рукой, и он  продолжил:  -  Более
того, были обстреляны те участки, на которых  эти  батареи  должны  были
размещаться и координаты которых указывались в  донесении,  посланном  в
штаб.
   - Утечка информации в пути возможна? - быстро спросил Лацис.
   - Проверим, конечно. Но маловероятно. Скорее всего - штаб.
   - Похоже, - нахмурился Лацис. - Значит,  Ковалевский,  в  отличие  от
нас, имеет надежный источник информации?.. Плохо! Очень плохо  работаем!
- И безо всякого перехода спросил: - Что с Кольцовым? Переправили?
   - Эту новость я приберегал на конец разговора...
   - Не слишком ли много новостей на один раз? - поскучнел лицом Лацис.
   - На сей раз, Мартин Янович, похоже, хорошая...  Как  и  намечали,  в
Очеретино мы вывели Кольцова на белогвардейскую цепочку, и все  шло  как
по маслу. А потом... на поезд, в котором он ехал, напала какая-то банда,
- стал обстоятельно рассказывать Фролов. - В стычке бандиты многих пост-
реляли, и я, честно говоря, даже подумал, что Кольцов  погиб...  Но  вот
дня три назад допрашиваю пленного офицера, выясняю кое-что об  окружении
генерала Ковалевского и так далее, и этот офицер вдруг среди  прочих  из
свиты Ковалевского называет и Кольцова. Дада! Павла Андреевича Кольцова!
Говорит, это новый адъютант командующего, совсем недавно назначен.
   Лацис молчал. В его глазах, устремленных на Фролова, в самой их  глу-
бине, вспыхивали и пригасали огоньки: он прикидывал  вероятность  проис-
шедшего, и на смену надежде приходило сомнение, которое сменялось  новой
надеждой...
   - Может, однофамилец?
   Фролов пожал плечами:
   - Я уж все передумал: однофамилец, провокация, проверка, еще  черт  -
дьявол знает что. Убеждаю себя, что этого не может быть, что это слишком
хорошо, чтобы было правдой, а сам все больше и больше верю в  хорошее...
Хочу верить!
   - Н-да, в это действительно трудно поверить, - тихо сказал Лацис. - А
представляешь, если бы это оказалось правдой? - И тут же с сомнением до-
бавил: - Но почему же в таком случае он до сих пор не вышел на связь, не
дал как-то о себе знать?
   - Это я как раз понимаю, - ответил Фролов. - Нашей ростовской эстафе-
той он не может воспользоваться. Теперь, если это правда, он  только  из
Харькова даст о себе весть...
   Послышался стук в дверь, и в кабинет торопливо вошли двое чекистов.
   - Докладывайте! - попросил Лацис.
   Вперед выступил молоденький узкоплечий, с белесыми ресницами и такими
же белесыми глазами, чекист, кашлянул в кулак:
   - Обследовали все очень тщательно, Мартин Янович!  Никаких  признаков
поджога помещений не обнаружили. Пожар начался с зерновых складов.  Спе-
циалисты утверждают, что могло произойти самовозгорание зерна. А  уже  с
зерновых складов огонь перекинулся на другие помещения.  -  Было  видно,
что он пытается говорить солидно и обстоятельно.
   - Все? - резко спросил Лацис.
   - Пожалуй, все! - развел руками чекист и поглядел на товарища, словно
спрашивая, действительно ли он все сказал.
   - Очень хорошо вы доложили, товарищ Сазонов, - недобро сказал  Лацис.
- Убедительно... Именно на такой вывод и рассчитывали  наши  враги.  Раз
самовозгорание, значит, виновных искать Чека не будет. Потому что -  са-
мо... возгорание... Нет, дорогой вы мой товарищ Сазонов! Это не самовоз-
горание, а диверсия, направленная прямо в сердце Красной  Армии.  Склады
подожжены, и, уже установлено, с помощью какого-то  сильно  действующего
реактива, возможно, это был специально обработанный фосфор, который  ни-
чего не стоило пронести в склады.
   Сазонов, стоявший с совершенно убитым видом, хотел  что-то  еще  ска-
зать, но Лацис остановил его привычным движением руки:
   - Я знаю, что вы скажете: предположение еще не  есть  доказательство.
Вы правы, это так. Но вот вам и доказательство. - Лацис поспешно подошел
к столу, взял лист, густо испещренный буквами и цифрами, и отчеканил:  -
Зерно завезено совсем недавно. И по мнению специалистов-других, не  тех,
с которыми консультировались вы, - самовозгорания еще быть не могло.
   Сазонов с беспомощной растерянностью посмотрел на Лациса.
   - Так мы... это... - забормотал он, то ли оправдываясь, то  ли  желая
восполнить плохое впечатление от своей работы службистским рвением, - мы
заново все осмотрим... дорасследуем...
   - Не нужно. Не занимайтесь больше этим, - мягко сказал Лацис и  снова
тем же энергичным и нетерпеливым жестом остановил  Сазонова.  -  Мне  не
следовало поручать вам это дело. Не обижайтесь, но у  вас  нет  опыта...
Идите!
   Чекисты, осторожно ступая друг за другом, вышли. Фролов  проводил  их
сочувственным взглядом.
   Лацис же отвернулся к окну, где отливали  древним  нетленным  золотом
купола Софийского собора.
   - Горят склады с зерном и продовольствием, - глухо, с затаенной болью
произнес он, - горят на наших глазах. На транспорте акты саботажа и  ди-
версий. В городе полно петлюровцев и  деникинцев.  Неужели  перед  лицом
всего этого  мы  окажемся  бессильными?..  Зреет  крупный  заговор,  это
чувствуется по всему. А с кем нам всем этим заниматься? С Сазоновым?!  -
Затем Лацис - взгляд в взгляд - подошел к Фролову,  присел  возле  него,
продолжил: - А у нас в аппарате почти все такие-либо  совсем  мальчишки,
либо вчерашние рабочие. Ни опыта, ни знаний... Да, нужно бороться с вра-
гом! Это очень важно! Но не упускать и воспитание.  Необходимо  из  этих
мальчишек, - он кивнул на дверь, за которой недавно  скрылся  Сазонов  с
товарищем, - воспитать настоящих чекистов! Иначе обанкротимся!
   Фролов слушал молча, находя в каждом слове Лациса отзвук  своих  раз-
мышлений и тревог, и пытался обдумать, что же нужно сделать практически.
Что - в первую очередь?
   - Приказом по ВЧК ты со вчерашнего дня не  только  начальник  Особого
отдела, но и мой, заместитель... - твердо произнес Лацис, выделяя каждое
слово. - Красильников остается твоим помощником. Сейчас же займитесь Ло-
макинскимн складами. Я приказал доставить список всех там работающих.  В
первую очередь необходимо выявить в этом списке  бывших  офицеров.  Если
таковые окажутся, надо их тщательно проверить. Вполне возможно, что меж-
ду поджогом Ломакинских складов и лазутчиком в  штабе  армии  существует
прямая связь. Проанализируйте хорошенько и этот вариант: склады  сгорели
в дни, когда штаб армии только выдавал разнарядки  частям  на  получение
довольствия и обмундирования, никто еще ничего не успел получить.
   Лацис сделал паузу, давая возможность Фролову обдумать сказанное.
   - И второе. А может быть, первое. Также безотлагательно займитесь вы-
явлением вражеского лазутчика.
   На следующее утро Фролов и Красильников взяли машину и поехали в штаб
армии, прошли к начальнику оперативного отдела штаба Резникову.
   Из-за стола навстречу поднялся сутуловатый человек с лицом  замкнутым
и строгим. Глаза его прятались за толстыми стеклами  очков.  В  кабинете
были еще двое сотрудников штаба.
   - Мой заместитель, - представил Резников полного человека с глубокими
залысинами.
   - Басов, - слегка наклонив голову, отрекомендовался тот и стал тороп-
ливо собирать со стола карту, схемы и еще какие-то деловые бумаги, спро-
сив Резникова: - Я полагаю, Василий Валерьвич, мое присутствие  необяза-
тельно. Я захвачу эти бумаги пока вы заняты, посижу над ними.
   Резников согласно кивнул и  отрекомендовал  второго  сотрудника,  ма-
ленького, сухонького, с бородкой клинышком:
   - Старший делопроизводитель!
   - Преображенский, - учтиво сказал делопроизводитель. -  Я  тоже  пока
могу быть свободен?
   - Да, конечно!
   Чекисты молча подождали, пока за Басовым и Преображенским  не  закры-
лась дверь. Резников, как бы спохватившись, однако не суетно, кивнул  на
стулья:
   - Прошу садиться! Что-нибудь случилось? Я вас слушаю!
   - Василий Васильевич! - начал Фролов. - Нам хотелось бы услышать, что
вы, как начальник оперативного отдела ютаба  армии,  думаете  о  провале
операции "Артиллерийская засада"?
   Резников молча развел руками, снял очки и, близоруко щурясь, долго  и
старательно их протирал.
   - Я... опасаюсь делать какие-либо выводы. - Он замолчал, затем  доба-
вил: - Вероятнее всего,  хорошо  сработала  вражеская  разведка.  Непос-
редственно на передовой... или же вражеский агент находился в штабе арт-
полка.
   - Вы не допускаете возможности третьего варианта? - спросил Фролов.
   - Какого же?
   - Вражеский агент находится здесь, в штабе армии.
   - Это предположение? - холодно, ничего не выражающим тоном осведомил-
ся Резников.
   - Понимаете, только два артдивизиона, которым за сутки до начала опе-
рации штаб артполка изменил дислокацию, не подверглись обстрелу. Вернее,
были обстреляны те участки, на которых дивизионы должны были размещаться
и координаты которых были указаны в донесении, посланном вам, -  выложил
жесткие факты Фролов.
   Резников опустил голову, долго сидел молча. Казалось, ему  неинтерес-
но, скучно слушать эти выкладки об артобстреле.
   - Перечислите всех, кто был знаком с планом!.. - попросил  Красильни-
ков.
   Резников сердито поморщился, словно Семен Алексеевич не дал ему  сос-
редоточиться.
   - Все работники оперативного отдела штаба, - бесстрастно ответил он и
тихо постучал карандашом по столу.
   - Вот и перечислите всех... с характеристиками... - в тон ему подска-
зал Красильников.
   - Что это даст? - холодно спросил Резников. - Или вы собираетесь  ло-
вить врага по анкетным данным?
   - Нет, конечно, - обезоруживающе мягко сказал Фролов. - Но  мы  будем
встречаться с людьми, разговаривать, хотелось бы с знать о них что-то...
Вот, к примеру, Преображенский. Вы с ним работаете  давно,  второй  год.
Охарактеризуйте его хотя бы вкратце.
   - Десять лет в чине прапорщика в царской армии, вое десять лет служил
делопроизводителем, - с легким вызовом сказал Резников. - С  восемнадца-
того у нас... Исполнителен, аккуратен... - Он  подумал,  развел  руками:
дескать, что еще можно добавить?
   - Басов?
   - Мой заместитель. Полковник царской армии, но... преданный нам чело-
век. Разработал ряд военных операций. Дважды на моих  глазах  водил  ре-
зервный батальон в атаку... - объяснял Резников  учительским,  поучающим
тоном.
   - Когда он перешел к нам? - спросил Красильников.
   - Тоже в восемнадцатом.
   - Причина? - неотступно следя за взглядом Резникова, спросил Фролов.
   - Не знаю, - сумрачно ответил Резников. - Но вероятно,  убеждения.  Я
долго присматривался к нему. Бывают, знаете, обстоятельства, когда чело-
век как на ладони... Так вот, я верю ему.
   Фролов обратил внимание на то, что Резников беззвучно шевелил губами,
как бы проговаривая про себя фразу, прежде чем высказать ее вслух.
   - Как фамилия порученца, который доставил дислокацию и  донесение  из
артгруппы в штаб? - отвлекся от своих наблюдений Фролов.
   - Топорков, - ответил начальник отдела и охотно повторил: - Топорков.
В прошлом - рабочий киевского завода "Гретера и Криванека". Надежный че-
ловек. Большевик.
   - Его можно позвать?
   ...Вскоре явился Топорков. Высокий, с впалой, чахоточной,  грудью.  В
порах его рук - въевшийся уголь. Над бровью - темный длинный шрам. Встал
у дверей и словно врос в порог. Смелыми глазами осмотрел всех.
   - Скажите, товарищ Топорков,  вы  лично  доставили  спецдонесение  из
артгруппы? - спросил у него Фролов. - И еще ответьте, кому его вручили?
   Топорков повел взглядом на начальника оперативного отдела,  недоумен-
ным голосом сказал:
   - Вот, Василию Васильевичу.
   Резников, подтверждая, кивнул головой,